Летучая мышь

Сейрейтей. Огромный, неприступный, непоколебимый. Сложно представить, что когда-то нам хватило наглости вторгнуться сюда. Сейчас это казалось настолько абсурдной идеей, что аж зубы сводило от бессильной дрожи. И глупости. Сейрейтей. Обитель синигами, закалённая в боях, умытая кровью, предстала перед глазами. Внутренний трепет и чувство некой умиротворённости сдержать так и не удалось. Гордая башня раскаянья напоминала о подвиге прошлого, но, если быть предельно честной, то дурость это была, да бравада. И не понятно, как у нас всё вышло. Только вот, несмотря на всю стать и гордость, Сейрейтей был ранен. Сама его суть если не повержена, то серьёзно потрёпана. Даже сейчас, гуляя по улицам, можно увидеть на лицах мимолётное отчаянье, нежно лелеянное в сердцах. Сейрейтей ранен, но не убит. Увы, моё восхищение несколько разбавлялось тихой неприязнью, грозящей перерасти в настоящую ненависть. А причиной всему был Куроцучи Маюри, капитан двенадцатого отряда. Противно было осознавать, что подобные люди служат Готей 13. Он ведь совсем недавно сгрёб кучу мирных жителей в повозку, а по прибытии приказал принести в жертву «во имя науки», при этом, не стесняясь говорить при мне и Мэй-чан. Этот челочек подобен язве, большому раздувшемуся гнойнику, причём, совершенно неуместному и нелепому. Он нисколько не вписывался в, казалось бы, идеальный капитанский состав. Но, как показала весьма печальная практика, даже самый интеллигентный руководитель отряда может оказаться паршивой овцой. И, почему-то было ощущение, что Куроцучи Маюри не далеко ушёл от этой самой овцы. Смотря на него, казалось, что он смертельно болен. И зараза передаётся по воздуху. Вокруг капитана всё буквально гнило. И дело было даже не в том, что он страшен на вид, тут другое. Что-то внутри. Умирало. Разлагалось. От этого было только хуже. Полагаю, не ему. Окружающим. Поднимало настроение то, что рядом со мной шагал абсолютно обескураженный и впечатлённый человек. Моя почти патриотическая гордость действительно не шла ни в какое сравнение с искренним интересом Мэй-чан. Казалось, она вовсе и не моргнула ни разу. Только вот в случае с подругой Маюри тоже стал своеобразной ложкой дёгтя. Но самое странное, что он видел нашу неприязнь и упивался ею. Как мазохист, как суицидник. Как виноватый, но не прощённый. Ему нравилось. Капитан двенадцатого отряда учтиво проводил нас до приёмной главнокомандующего и чинно удалился. Гадкий шлейф, тянущийся за ним всё время, стал теперь едва ощутимым. А впереди нас ждала встреча с куда более приятным человеком. *** Кёраку Шунсуй устал. Почти смертельно. И пить не бросил. Тем не менее, он очень обрадовался, увидев нас. Хотя, потом, поняв, что его радость всё же несколько не к месту, извинился. Выглядел он, как всегда необычно. Правда, вечный спутник капитана, розовый плащ, сильно выцвел. Да и сам Кёраку Шунсуй тоже. Сложно было не приметить изменений. Нашлись даже черты, перенятые у Нанао-тян, в частности, нахмуренные брови, так не характерные для весёлого капитана восьмого отряда. Сама лейтенант выглядела как всегда очень серьёзно и представительно, но и у неё можно было заметить едва проступающие тени под глазами, которые, наверняка, тщательно замазаны тональным кремом. Раны Готея глубже, чем казалось. Главнокомандующего сильно заинтересовала Мэй-чан. Он сказал, что она невероятно талантлива и, возможно, даже овладеет банкаем. Когда ошарашенная я объяснила не менее ошарашенной подруге, что это значит, она покосилась на меня недоверчиво, явно не осознавая в полной мере того, что, вероятно, ожидает её в будущем. А вообще-то говоря, как показывает практика, больше всего проблем у синигами с банкаем. Ну, или у рёко с необычными способностями. Кстати, вопрос о моей силе встал ребром. Ничего не выходило, раз за разом. И капитан подтвердил самые страшные и странные опасения. Меня блокируют. Изнутри. Главнокомандующий посоветовал посетить четвёртый отряд или обратиться в двенадцатый. Последнее предложение я вежливо отклонила, при этом нервно хихикая. Ещё Кёраку-сан предложил пойти в академию синигами, отмечая наши незаурядные способности. В целом, много времени мы у капитана первого отряда мы не заняли. Содержательная беседа по существу длилась всего полчаса. Выйдя на улицу, мы сразу подняли глаза на небо. Серое. Тоскливое. Плачущее. В книгах и фильмах в день новых начинаний обязательно светит яркое приветливое солнышко. Но сейчас шёл дождь.