Неповиновение

В тот день дождь шёл непрерывно, то монотонно, то припуская сильнее, немилосердно хлеща окна яростными струями в тщетных попытках стереть дом с лица земли. Поместье наполнилось сумраком, сонной серостью, будто бы сковывающей по рукам и ногам, опутывающей стены и особенно тёмные углы бесцветной паутиной. Казалось, все краски потускнели, а их насыщенность притаилась где-то под дымкой серого сна, стуком капель по крыше и оконным рамам. И почему-то Изабелла вовсе не удивилась, когда Флоренс появилась утром в ярко-жёлтом платье, словно яркая птица, случайно влетевшая в царство блёклости и унылой сдержанности. Это было так похоже на девушку – вопреки всему, даже погоде, делать по-своему, отрицать и улыбаться, когда не улыбался никто. Однако подобное поведение было заразительным, в чём убедилась Иза, потому что вскоре улыбалась и она, вдохновлённая резким контрастом жёлтого одеяния, рыжих волос и кислых мин остального семейства. «Почему тебе суждено было оказаться именно здесь?» А Флоренс тем временем ощущала себя так, как будто её толкала вперёд невидимая сила. Чем больше каменели лица членов семьи, чем шире становилась улыбка Изы, тем больше ей хотелось веселиться, она пьянела всё больше и больше, скользила куда-то вниз по крутому обрыву, и ветер раздувал жёлтое платье за её спиной. Что же всё-таки с ней происходит уже третью неделю? Откуда взялось непонятное чувство падения, полёта, странной, неограниченной свободы? Она не чувствовала себя так раньше, до того, как… И тут Флоренс поспешила немедленно оборвать мысль, не думать об этом вообще, забыть, начисто стереть из памяти. Ничего не получалось. Она запнулась на полуслове, держа в руках вилку и нож и вперив взгляд в покрытую белой скатертью столешницу, стараясь сдержать дрожь в руках и сосредоточиться. За столом повисла неловкая тишина, до этого заполняемая только голосом Флоренс, а сейчас лишённая даже его. Девушка обнаружила, что успела всего за несколько секунд забыть, о чём говорила, а, подняв голову, увидела озабоченное лицо Изабеллы и опять немедленно перевела взгляд обратно. Почему глаза вдовы имели над ней такую власть, что такого в них было, если их взгляд заставлял её краснеть и отворачиваться? Иза тихо кашлянула, привлекая к себе всеобщее внимание, тем самым оказывая Флоренс поддержку. - Я… как раз собиралась сообщить одну новость. Флоренс, в свою очередь, насторожилась, но поднять голову снова не рискнула. - Мне придётся покинуть вас, возможно, на неделю. Это незапланированная поездка, вовсе нет, но она касается дел моего мужа, и посему я не могу её откладывать в долгий ящик. Придётся выехать завтра, хотя мне жаль уезжать… Тогда-то вилка и нож, которые Флоренс пыталась удержать, выпали из пальцев и с громким стуком упали в тарелку, прерывая Изу и снова водворяя тишину. Однако на этот раз Эвелин нарушила её, громко выразив своё сожаление по поводу отъезда гостьи, пожелав счастливого пути и выразив надежду о скором возвращении… «Она уедет на неделю и оставит меня одну». Подобный эгоизм оказался неожиданным даже для самой Флоренс, и она резко вскинула голову, пытаясь стряхнуть оцепенение и побороть слабость. И тут же наткнулась на внимательный, изучающий взгляд вдовы, которая не сводила с неё глаз, следила за каждой эмоцией, понимая, что сама их хозяйка сейчас не в состоянии их сколько-нибудь контролировать. Казалось, что в воздухе скапливается напряжение, пульсирует, но только между ними двумя. Остальные этого не чувствовали, считая поведение Флоренс очередной блажью, но Изабелла вовсе так не думала. За относительно недолгое время, проведённая ею в этом доме, она научилась читать старшую дочь, как раскрытую книгу. Страх, растерянность, злость, удивление, всепоглощающее напряжение, заставляющее её пальцы задрожать и уронить столовые приборы – всё это было так же легко увидеть, как и дождь, в это время яростно хлещущий ветви деревьев и барабанящий по зелёной листве. Весь спектр эмоций, испытываемый девушкой, возбудила именно Изабелла, и осознание того, что её поездка небезразлична старшей Уэлч, волновало вдову, волновало до азартного блеска в глазах, вызывало ещё большую бурю эмоций, чем у Флоренс. Сама не совсем понимания, что творит, она сказала: - Правда, может так оказаться, что моё небольшое путешествие затянется чуть более, чем на неделю. Слова сорвались с губ прежде, чем Иза успела справиться с собой, повисли в воздухе, адресованные исключительно рыжеволосой побледневшей девушке, сидевшей напротив. Как она отреагирует на эти слова? Что она ощутит через секунду, и заметит ли это вдова сразу? С поистине садистским интересом она заглянула в зелёные глаза, словно остекленевшие и неподвижные, в которых вдруг отразилось неожиданное понимание. И буквально тут же Флоренс вскочила, развернувшись так резко, что едва не опрокинула стул. Рыжие локоны упали ей на лицо, скрывая его выражение, и девушка, не сказав ни слова, быстро вышла из комнаты, а жёлтое платье развевалось за ней, будто яркие крылья. Иза чувствовала себя так, будто она только что собственными руками подрезала эти крылья, и чувство вины горячей волной затопило её, и вздох застыл где-то меж двух лёгких. Хотелось броситься за ней, извиниться… за что? Что она ей сказала бы? Да какая разница. Главное – догнать, успеть загладить свою ошибку, не дать этой упрямой девчонке запереться где-нибудь в комнате на третьем этаже, а потом молчать, не отвечая на просьбы открыть дверь. На месте Изу удержали лишь такт и осторожность. Пускай думают что угодно, но только не ищут причину в ней. Это должно оставаться секретом между ней и Флоренс. Их отношения не могут касаться никого, кроме них самих. - Не могу понять, что это с ней сегодня такое, - фыркнула миссис Уэлч, извиняясь за поведение своей невоспитанной дочери. Леди Саммерс кивнула, изо всех сил сохраняя лицо и стараясь не броситься вслед за выбежавшей. …Конечно же, она была на третьем этаже. Естественно, закрыла двери на замок. Ясно, как день, что она молчала, хотя Иза уже торчала под порогом добрую четверть часа, пытаясь уговорить затворницу открыть, хотя бы отозваться, сказать хоть слово. Флоренс сидела на полу посреди комнаты, поджав ноги, обхватив себя руками и слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Раз над ней попросту решили посмеяться там, в столовой, то почему бы не ответить тем же сейчас? В то же время она думала, какие же дела могли заставить Изабеллу покинуть поместье и уехать на целую неделю. Неделю! И с чего бы это её вообще волнует чья-то дурацкая поездка? Да пускай едет, куда хочет! Что вдова там говорит? Ах, она не хотела этого говорить, ну, конечно, а как же, она же ни в чём не виновата! - Уходи! – твёрдо и громко приказала Флоренс, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал жёстко и бескомпромиссно… но получалось ли у неё? Повисла пауза. Когда она затянулась, девушка облегчённо выдохнула и медленно встала с пола, отряхиваясь и поправляя всклокоченные волосы. Всё же лучше подождать пару минут для верности. Но теперь ей безумно хотелось, чтобы Иза никуда не уходила и ждала, всего лишь притворившись, что прекратила тщетные попытки достучаться. Разрываемая двумя абсолютно противоположными желаниями, Флоренс, немного подумав и решив – будь что будет, повернула ключ в замочной скважине и приоткрыла дверь. В ту же секунду Иза ворвалась в комнату и, втолкнув ошарашенную девушку внутрь, забаррикадировала выход, встав на пороге и глядя ей прямо в лицо. - Неужели ты подумала, что я просто так возьму и уйду? - Нет, - выдохнула та, отступая сначала назад, но потом подходя ближе, напряжённая и готовая к… чему? Бежать было некуда. Да и незачем. Женщины замерли друг против друга, явно не зная, что делать. Иза прислонилась спиной к злополучной двери, стараясь унять отчего-то участившееся дыхание и ожидая от Флоренс первого шага. Та, в свою очередь, по-видимому, думала о том же. В итоге они просто стояли в полном молчании, подбирая слова и пытаясь совладать с вихрем непонятных, нечётких, размытых ощущений. Наконец, старшая Уэлч тихо сказала, опуская глаза: - Почему ты уезжаешь? - Я уже говорила… - Скажи мне правду. То, что Изабелла пыталась скрыть от неё нечто (а Флоренс была уверена, что не только какие-то дела покойного мужа могли заставить молодую женщину спешно засобираться в дорогу), неимоверно раздражало и нервировало, поэтому она снова подняла голову и прямо взглянула в лицо вдове, делая шаг вперёд. Та хотела попятиться назад, но дверь преградила ей путь к отступлению. Её губы дрогнули. «Что же ты мне на это скажешь?» «Что я должна сейчас сказать?» - Дела моего мужа, - почти шёпотом, но холодно и твёрдо, ответила, наконец, Иза, переплетая пальцы неожиданно вспотевших рук и с трудом выдерживая внимательный, пронизывающий взгляд Флоренс. Разочарование и насмешка, проступившие в лице девушки, словно хлыстом ударили её. - Я так и думала, - бросила через плечо Флоренс, проходя мимо Изабеллы и бесцеремонно заставляя её посторониться. Затем она вышла, легко и быстро спустилась по лестнице, поддерживая яркое жёлтое платье и прислушиваясь к звукам дождя и ветра, путающегося в ветвях деревьев. Иза же ощущала лёгкий аромат цветочных духов, остававшийся в этой комнате ещё долгое время после того, как девушка покинула наполовину заброшенную комнату на третьем этаже.