Неповиновение

Нет, Флоренс не ожидала чего-то из ряда вон выходящего от приёма, на который её потащила Эвелин, да так оно и было, а потому, чтобы хоть как-то насолить матери, девушка просто не разговаривала ни с кем весь вечер. Замыкаться в себе она умела, а уж практиковаться приходилось часто, даже слишком, по её мнению. Посему несчастному семейству Эрроу пришлось едва ли не целых двенадцать часов иметь счастье лицезреть угрюмую дочь Уэлчей во всей красе. Бледное вытянутое лицо с острыми скулами, большими светло-зелёными глазами, наполненными мрачным выражением и молчаливым предупреждением не приближаться оттолкнуло бы кого угодно, так что миссис Эрроу обращалась к ней исключительно редко и с хорошо различимым нежеланием. Что ж, как раз это и нужно было Флоренс, с упрямством, достойным лучшего применения, создающей глубокую пропасть между гостеприимной семьёй, собственными домочадцами и чуть ли не с самой собой. Она уходила в себя до такой степени, что её обычное отсутствующее выражение сменялось каменной, равнодушной маской, отпугивающей даже мистера Эрроу, болтливого господина, всегда знающего, как втянуть в беседу человека, а в особенности светских девушек. Увы, скоро ему пришлось признать, что Флоренс вовсе не из таких особ, а её произнесённая с ледяной вежливостью тихая просьба оставить её в покое повергла его в шок. Немного придя в себя, он сделал куда более разумный вывод, что младшие сёстры гораздо милее и покладистее, чем эта «холодная рыба, совершенно не желающая общаться с порядочными людьми». Она бродила по комнатам, словно призрак, смотря в пустоту и проявляя вялый интерес только к книгам. Беря одну из них с полки наугад, она взвешивала том на ладони, чувствуя приятную, надёжную тяжесть и тепло, тонкий запах старины и пыли, щекотавший ноздри, как аромат дорогих духов. Медленно перелистывала страницы, подолгу удерживая в пальцах тонкие листы бумаги, будто они были живыми и где-то в их толще, под шершавостью слегка пожелтевшей поверхности скрывались вены, по которым неслась кровь. Каждая книга была существом, тихим и молчаливым существом со своей тайной и знанием, выписанным тысячами ровных строк. Флоренс подолгу задерживалась в коридорах и смотрела в серое небо, от которого её отделяла стеклянная преграда. Тогда её руки шарили по прозрачному стеклу, скользили по оконной раме, будто ища какой-то рычаг, который бы заставил весь дом разом рухнуть под землю, чтобы дать ей подняться к этим серым тучам. Хотелось ударить кулаком в эти окна, заставить прозрачную преграду разлететься на осколки и осыпаться мелкими кусочками. И время снова тянулось медленно, застывало в смоле, и тогда крик почти прорывался сквозь каменную маску, готовый обрушить все стены. Она стояла около окна, всматриваясь в горизонт долго, так долго, что потеряла счёт времени. Пока вечерняя синева не залила серое небо, а в доме не зажгли свет. Спустившись в холл, Флоренс прислушалась. Голоса раздавались где-то далеко, и почему-то у девушки опять возникло сильное желание завопить, заставить их перестать изображать интерес друг к другу и какое-то удовольствие от беседы, такой же пустой, как и их мысли, все эти дурацкие мысли, бегущие по замкнутому кругу. Она будто раздваивалась на две личности, одна из которых смотрела на тех людей сверху вниз, а другая – ставила её самоё наравне с ними и унижала так же, как их, если не больше. Нет. Дольше тут находиться просто нельзя. Девушка быстрым шагом вышла из дома, будто двери, которые она с яростью толкнула, мгновенно закрылись бы и не выпустили наружу. Нужно было разыскать слугу, и Флоренс боялась сорваться на него. Не потому, что не хотела его обидеть или напугать, а из-за того, что терпеть не могла терять над собой контроль. Искать не пришлось – он заснул в автомобиле, и проснулся от лёгкого толчка в плечо. - Я чувствую себя нехорошо, поэтому еду раньше, - быстро сказала Флоренс слуге, садясь внутрь. - Э… Как скажете, мисс… - пробурчал парень, и уже скоро они покинули территорию Эрроу, и ощущение незащищённости, заключения в клетке донимало не так сильно, как раньше. «Всё хорошо. Я приеду домой, и всё будет хорошо. Какая разница, что подумают они?» - успокаивала она себя, прикрыв глаза и стараясь ни о чём не думать. До поместья Уэлч было недалеко, однако Флоренс путь показался ужасно долгим, хоть и принёс определённое облегчение. Когда автомобиль остановился, она, отстранённо поблагодарив слугу и сказав ехать обратно, за остальными членами семьи, быстро направилась к дому, в котором горели редкие огоньки. Надо было пройти так, чтобы остальные слуги не увидели, и девушка, стараясь ступать как можно тише, успела взойти по лестнице на второй этаж, прежде чем её присутствие вообще было кем-то отмечено. Темнота коридора была знакомой, не враждебной. Да, она боялась темноты, но той, которую не знала, с которой никогда не встречалась, той, что обитала в чужих домах и таилась в полуразрушенных особняках. Здесь же каждый переполненный чернотой угол и царапина были давно знакомы, пол едва слышно поскрипывал, но дружелюбно, ненавязчиво, приветственно. Открыв дверь в свою комнату, Флоренс, вздохнув, зашла и остановилась на секунду, с порога ощущая какую-то перемену. И только через пару секунд, посмотрев вглубь помещения, она увидела человеческую фигуру, лежащую поперёк кровати. Вот тогда-то безупречная, абсолютно непроницаемая маска равнодушия дала трещину, а до этого размеренное дыхание сбилось. Хвалёный контроль над собой летел куда-то к чертям, и единственное, на что можно ещё было надеяться, так это физическое равновесие, так как душевное уже пошатнулось. Флоренс слегка наклонилась вперёд, вглядываясь внимательнее, сделала несколько шагов вперёд, не очень уверенная, что фигура не исчезнет, приблизься она ещё на один дюйм. Однако светлые волосы, резко контрастировавшие с тёмным покрывалом, не испарились, не оказались зрительной галлюцинацией. Они действительно были реальны, действительно принадлежали живому человеку. Девушка таращилась во все глаза на спящую на её кровати Изабеллу, раскинувшую руки и, по-видимому, находившуюся тут давно. Не зажигая света, хозяйка комнаты тихо приблизилась к женщине, пристально следя за ней. Будто бы боялась попасть в ловушку, как дикий зверь. Вдруг сейчас всё-таки исчезнет и Иза, и эта комната, и ночь резко сменится днём? Осторожно сев возле спящей, Флоренс первым делом решила наладить дыхание, но для этого пришлось добрых две минуты делать глубокие вдохи и выдохи. Однако, обернувшись к Изабелле после этих нехитрых манипуляций, она поняла, что почему-то совершенно всё равно, нормальное ли у неё дыхание или нет. Когда она приехала? Почему не сообщила о приезде? Или… так было задумано? Уехать без объяснений, прибыть без телеграммы? Потерев ладонью лоб, Флоренс посмотрела в миллионный раз за этот день в окно, пропускавшее блёклый свет луны сквозь занавески. Почему она заходила сюда? И что нашла? Тихо поднявшись, девушка стремительно приблизилась к письменному столу, оценила ужасающий беспорядок, царящий там, а затем упрямо принялась перекладывать листки бумаги, при этом чётко понимая, что не сможет в сумраке определить хоть что-нибудь. Вряд ли её закорючки, по виду словно выведенные в истерическом припадке, кто-нибудь разобрал бы и при хорошем освещении. Изабелла не могла прочитать даже четверти всего этого. Нет-нет, не смогла бы. А, возможно, она и не смотрела в сторону стола? Всё же зачем она приходила сюда? Где она была? Зачем ездила? Что на ней было надето, когда она приехала? А вдруг она умудрилась прочитать прыгающие строки на одном из листков бумаги? Как её встретили слуги? Скучала ли она по Флоренс? Мысли перескакивали с одной темы на другую, смешивались, водили хороводы, погружая разум девушки в хаос. Казалось, они шумят, как водопад, стучат висках молоточками, отстукивая непонятный ритм, и сквозь звон в ушах она всё-таки сумела расслышать какой-то потусторонний звук. Шевеление. Флоренс буквально отскочила от стола, будто вор, которого чуть не застали с поличным, глядя на приподнимавшуюся на локтях Изу, её светлые пряди, падающие на лицо. «Всё хорошо… Ты же дома. Значит, всё будет хорошо». - О, Боже, это ты? – хрипловатым спросонья голосом спросила женщина, откидывая волосы на спину. Она скучала по этому голосу. Красивому, мягкому голосу, которого не слышала целую неделю. Который часто возникал в её разговорах с самой собой, одобрял или отвергал тот или иной эскиз, или утреннее платье, или идею… Она уже отвыкла слышать его где-то ещё, кроме своего сознания. - Я… не знала, что ты здесь, - кашлянула Флоренс, заламывая пальцы и глазами беспокойно ища какую-нибудь вещь, на которой можно было бы сосредоточиться. И единственным, на чём она могла сконцентрировать своё внимание, была именно Иза, спокойно сидящая в двух шагах от неё. - А я вернулась пешком со станции сюда, но вас никого не было. Даже тебя, - просто сказала она, легко отвечая всего одной фразой на половину вопросов, а второй руша очередную крепость собеседницы. - Пришлось ехать, - устало усмехнулась та, отводя взгляд снова. - Заставили? Неужели могучую Фло кто-то заставил что-то сделать? – удивилась женщина, впервые называя девушку так. Сокращал ли кто-либо её имя подобным образом? - Эвелин, - короткий ответ. Фразу длиннее было пока что трудно произнести. - Надо же. Я в изумлении, признаюсь, - улыбнулась Иза, немного подвигаясь, - что ты там торчишь у стола? - Проверяю... – слабо произнесла Флоренс, походя и садясь рядом с неожиданно прибывшей в поместье гостьей. Пауза. Сложно продолжать разговор, начавшийся смято, сумбурно, неправильно или не так, как мы задумывали. Трудно подобрать слова, когда сценарий, давным-давно написанный в воображении, невозможно применить в реальности, а этап общих фраз сам собой пройден или попросту пропущен. Поэтому обе женщины сидели в молчании, пока Изабелла вдруг тихо попросила: - Посмотри на меня. Флоренс испуганно замерла, не понимая, что ей нужно, не решаясь повернуть голову и тупо пялясь на стену. В висках снова застучало, но неожиданно совершенно затихло, когда она почувствовала на своей щеке прикосновение пальцев. Настойчиво повернув к себе лицо девушки, Иза удерживала её подбородок двумя пальцами некоторое время, глядя ей в глаза. Спустя минуту она улыбнулась, облегчённо и почти счастливо. - Я скучала. Боялась, что ты изменишься за неделю. - Вряд ли… можно сделать это за такой короткий срок… - выдавила Флоренс, зачарованно смотря на женщину и вообще уже ничего не соображая. - За один день много что может поменяться. А за неделю мир может рухнуть, - легко парировала Изабелла, быстро вставая и неумолимо приближаясь к двери. – Я пойду к себе. Спокойной ночи. Она закрыла за собой дверь так быстро, что девушка даже не успела собраться с мыслями. А когда ей это самую малость удалось, то в конце концов она заметила два листка бумаги, исписанные собственным почерком, лежащее на покрывале. Значит, она читала. И разобрала эти жуткие каракули. И, наверное, что-то заподозрила. … Да, за одну лишь ночь действительно может произойти многое.