Неповиновение

Она наблюдала за ней давно, стоя у окна и отдёрнув занавески. Глядя на её высокую фигуру в лёгком платье, словно выходящую из света, раскинувшую руки в приветственном и отчаянном жесте, она никак не могла дать тёплому и щемящему чувству внутри названия. Каждый шаг, который сияющая Флоренс делала по направлению к дому, отзывался в смотревшей на неё Изабелле ударами маятника. Один, два, три. Три, два, один. Ветер запутался в рыжих волосах. Четыре, пять. Она подпрыгивает на ходу, взмахнув руками с непринуждённой грацией. Шесть, семь. Она поднимает голову вверху и ищет что-то (или кого-то?) взглядом, а потом находит. И в ту же секунду маятник останавливается в преддверии удара, замирает, будто испуганный зверёк. Иза видит улыбку, адресованную, без сомнений, только ей, восторженно и ревниво принимает, прячет где-то в душе, намереваясь оберегать и лелеять воспоминание. Узнала ли она, что женщина читала некоторые из черновиков в её отсутствие? Фигура Флоренс исчезла из её поля зрения, но Иза продолжала стоять с глупой улыбкой и смотреть на то место, где она только что была. Что сейчас произошло минуту назад? Что вообще происходит в течение последних недель? Обернувшись к зеркалу, вдова не удержалась от тихого хихиканья. Какая, собственно, разница? Прикрыв глаза, женщина попыталась представить нечто, могущее успокоить её, но вместо этого слух уловил чьи-то голоса. Эвелин? Неужели они с Флоренс столкнулись где-то в передней? Как она ни старалась разобрать слов, ничего не выходило. Но неприятное, тревожное ощущение всё же отдалось в её мозгу лёгким ударом, стуком. Как бы предупреждая. И в следующую секунду Иза чётко услышала, что кто-то бежит по лестнице на второй этаж, на полном ходу сворачивая в коридор, где находились комнаты для гостей. Это может быть только Флоренс. Никто в этом доме больше не позволяет себе беготни, никто, кроме неё. Однако стук в висках усиливался, усиливался, вселяя иррациональный страх. «Нет, здесь нечто другое. Что-то не так». Дверь резко распахнулась, вызывая сильный поток воздуха, заставивший занавески нервно всколыхнуться, а Изу – быстро открыть глаза только для того, чтобы увидеть вламывающуюся в комнату Флоренс, на лице которой гремучая смесь ярости, страха и постоянного отчаяния отражалась с такой же силой, как всего несколько минут назад – счастливая и радостная улыбка. Кажется, она всё же удосужилась захлопнуть дверь, но вдова была неуверенна в этом, потому что в то же мгновение эта фурия вцепилась в неё обеими руками, встряхнула, будто тряпичную куклу, вглядываясь в лицо полными ужаса и злости глазами. Стук теперь уже превратился в барабанный бой, заглушающий и слова Флоренс, и мысли Изабеллы, буквально сжавшейся в комок и инстинктивно зажмурившейся, чтобы не видеть лица девушки. - Отпусти меня! – неожиданно громко даже для себя взвизгнула женщина, вырываясь и отталкивая ворвавшуюся гостью прочь от себя. Флоренс умолкла, отпрянув назад и зачем-то взглянув на свои ладони. Глубоко вдохнув, Иза уже более спокойным, но слегка охрипшим голосом добавила: - Совершенно не обязательно трясти меня, будто ты мой покойный муж, явившийся с того света и намеревающийся забрать меня с собой. - Ты. Уезжаешь. Скоро. Девушка произнесла каждое слово тихо, задавая новый ритм, способный конкурировать с барабанным стуком в висках вдовы. Та непроизвольно сжала руки в кулаки, проклиная Эвелин, время, минуты – абсолютно всё, что могло стать причиной осведомлённости Флоренс в этом вопросе. Она была не готова, совсем не готова что-либо объяснять, оправдываться, болтать всякую чушь, способную привести словно бы сошедшую с ума девушку напротив в чувство. Всё ещё мелко подрагивая и будучи не в силах сдержать неконтролируемую дрожь, Иза только и смогла утвердительно кивнуть в подтверждение. Казалось, этот кивок раздул в старшей Уэлч ярость, и она потрясла головой, по-прежнему отрицать очевидное. - Опять. Сколько ты ещё здесь пробудешь? Неделю? Три дня? А, может, если тебе вздумается, то сбежишь отсюда сегодня же вечером? Я бы вовсе не удивилась, если этой ночью ты будешь ехать отсюда в поезде, как ни в чём не бывало. И я узнаю об этом последней, поздно утром, когда уже не смогу собрать вещи и догнать! Правда? Ты так и собиралась? Говори, так и хотела сделать? – девушка старалась заглушить в себе обиду и неимоверный страх злостью и не обращать внимание на и без того маленькую, а теперь ещё и съежившуюся фигурку Изабеллы, неотрывно смотревшей на неё во все глаза. - Нет, - отрицательно качнула головой та, постепенно отходя от шока и позволяя возмущению занять место недавнего испуга. Что-что, но такая встряска этой избалованной девчонке не сойдёт с рук просто так. Но Иза не была той особой, которая сразу бы начала высказывать всё, что чувствует в данную секунду. Она всегда выжидала, надеясь, что возмущение или страх пройдут сами собой, и желание устроить грандиозный скандал исчезнут вместе с ними. - Значит, я права, - с удовлетворением садиста проговорила Флоренс, начав шагать из стороны в сторону. – А что делать мне, позволь спросить? Ты подумала обо мне? Я не смогла продержаться даже неделю! Я поставила на уши этот дом, почти разорвала отношения со всей семьёй, вела себя, как форменная свинья я с этими глупыми родственниками, и всё зачем?! Чтобы приехать домой, и вдруг обнаружить тебя на своей кровати? Поговорить немного пару минут, а потом посмотреть, как ты тут же выбегаешь из комнаты прочь, да? Всё это абсолютно ничего не значит, верно! Последние слова девушка произнесла, резко остановившись и повернув к Изе голову. Рыжие волосы, взметнувшись, тут же упали на плечи, и тогда, снова не успев подумать, как в прошлый раз, вдова резко ответила: - Писать стихи у тебя явно лучше выходит, чем отчитывать и орать. Лучше бы тебе направить свою неуёмную энергию и эмоции в это русло, ты так не думаешь? Она увидела, как лицо Флоренс застыло, а несказанные слова растворились в её рваном выдохе. Ясно разглядела боль, которую причинила ей своими словами: она была там, на дне зелёных глаз, и теперь ничто не могло её скрыть, ибо всего две фразы разом убили в девушке все чувства, которые могли спрятать на время то едва ли не физическое страдание. Она отвернулась так быстро, что Иза в очередной раз вздрогнула от неожиданности и постоянного ощущения пребывания взаперти с диким зверем. - А у тебя лучше всего получается уничтожать людей, - бросила Флоренс, стремительно направляясь к выходу и больше не оборачиваясь. Когда она почти выбежала из комнаты, намеренно осторожно и тихо закрыв за собой дверь, Изабелла нашла в себе силы только добраться до стены и сесть на пол. После этого она уже ни о чём не способна была думать, лишь бездумно смотреть в потолок и заполнять мысли его ослепительной белизной, которую не посмело испортить хоть какое-нибудь пятнышко. * Флоренс не выходила из своей комнаты уже второй день и на все просьбы родителей и сестёр отвечала гробовым молчанием. Спокойно и даже с интересом выслушав угрозы Эвелин и отца, она с равнодушным лицом отвернулась к окну, потеряв всякое желание прислушиваться к их голосам. Вскоре ей стало даже казаться, что они все до противного похожи, может, они все – это один голос? Просто изменяющий интонацию, чтобы поиздеваться над ней. Хруст бумаги был единственным звуком, раздающимся в её комнате. Она методично, с предельной серьёзностью рвала все свои черновики, уделяя внимание каждому листку, с суровой педантичностью раздирая бумагу на мелкие кусочки. Флоренс не знала, можно ли это считать протестом, а если да, то против кого? «Писать стихи у тебя выходит лучше…» Где она набралась такой жестокости? «…чем отчитывать и орать». Зачем она сказала именно это?! Конечно, она знала, что ударит по самому больному, одним махом заставит её замолчать. И она умеет подбирать слова, причём ей это гораздо лучше удаётся, чем Флоренс. Куда точнее, скажем так. Будто подбирает числа, чтобы решить уравнение, и всегда получает до ужаса правильный ответ. А ещё она не приходила к ней ни разу. Девушка ни разу не слышала даже звука знакомых шагов возле дверей своей комнаты, хотя в глубине души ей так хотелось однажды уловить движение по ту сторону двери, спокойный голос, умело подобранные слова, складывающиеся в убедительную, математически точную фразу, которой никто на свете не смог бы воспротивиться. Она бы вышла, точно вышла из своего логова. Но Иза не появлялась. Будто её вообще никогда не было. Лёгкие клочки бумаги снегопадом высыпались из её рук на столешницу, покрытую уже сотней точно таких же клочков. * Эвелин устала, смертельно устала от своей жизни. Устала от обязанностей, взбалмошной старшей дочери, на которую уже просто не могла тратить душевные силы. Миссис Уэлч желала теперь лишь одного – отъезда Изабеллы, в честь которого нужно было устроить приём. Да, она бы с радостью не устраивала его, но задумав это ещё давно, не могла вот так просто откреститься от задумки. Когда же её подруга уедет из поместья, леди Эвелин точно знала, что будет делать с Флоренс. Отправит к родне в Уэльс, прямо в горы. А почему бы и нет? Должна же эта хамка в конце концов понять, что есть в этом мире вещи сильнее её, которым всё равно на её выдумки и глупые капризы. Да-с, больше никаких попустительств. Отъезд миссис Саммерс, а затем незамедлительный отъезд Флоренс в Уэльс. Идея отправить дочь в горы казалась на первый взгляд совершенно безумной, но как же она нравилась Эвелин, питавшей надежды на переосмысливание дочкой положения вещей и собственной жизни! Однако нужно было подумать, в первую очередь, о приёме. Пускай это будет просто приём, на котором она сообщит о том, что дражайшая миссис Саммерс покидает их уютный дом. Всё равно соседи знают саму женщину, и все знакомые Эвелин имели удовольствие побеседовать с Изабеллой. Приём будет большим, человек пятьдесят, не меньше. Несомненно, такое количество людей само в состоянии придумать себе увеселение, но нельзя было оставаться и хозяевам в стороне. И тут миссис Уэлч пришла в голову потрясающая идея. Но для этого нужно было найти сперва леди Изу и обсудить эту мысль. Отправившаяся на поиски Эвелин отыскала гостью в библиотеке, спокойно читающую какую-то книгу. - Ах, вы здесь! А я уж думала, что не найду вас вовсе. Совсем забыла о библиотеке. Сами понимаете, эта ужасная девчонка скоро выжмет из меня все соки своим поведением. Но, собственно, я пришла поговорить с вами о приёме, который должен состояться за день до вашего отъезда. - Приём? – удивлённо подняла брови Иза, откладывая книгу в сторону. – Интересно. Что вы хотели обсудить? Я могу вам помочь с подготовкой. - О, это весьма великодушно с вашей стороны! Понимаете, - воодушевлённо начала обрадованная миссис Уэлч, - я бы хотела, чтобы вы сыграли что-нибудь на этом приёме для почтенных гостей. Только вот не затруднит ли это вас… - Вовсе нет, - поспешила заверить её вдова с доброжелательной улыбкой. А потом неожиданно предложила: - А вы не думаете, что неплохо было бы привлечь к этому старшую мисс Уэлч? Она неплохо поёт, а, к тому же, это единственный способ хоть как-то вытянуть её из своей комнаты. - Э… - хозяйка дома поначалу не смогла найти слов, чтобы выразить свои благодарность и восторг. Ведь это и вправду была замечательная идея! – Отлично придумано, леди Иза. Только мне вас жаль заранее, что вам придётся иметь дело с этой избалованной девчонкой. Не могли бы вы сами сообщить ей ваш план? Меня она всё равно не слышит, а у меня просто не хватает… - Естественно, - поднялась миссис Саммерс, избавляя приятельницу от надобности завершить фразу. – Думаю, займусь этим прямо сейчас. Выходя из библиотеки, женщина едва сдерживала триумфальную улыбку. Посмотрим, что скажет Флоренс на подобный поворот событий! … В коридоре было пусто, а второй день добровольного заточения старшей дочери подходил к концу, когда Иза тихо подошла к двери и стукнула один раз в дверь. Ответа, конечно же, не последовало. Чувство дежавю не покидало вдову, но, подавив его в себе, она, не повышая голоса, произнесла: - Твой протест, бесспорно, возымел эффект, но придётся таки вернуться к нормальной жизни, так как нам с тобой нужно исполнить что-нибудь на грядущем приёме. После минутной паузы Иза, к её огромному облегчению, услышала короткий вопрос: - Что за приём? - А это уже неважно. Ты берёшь на себя обязанность исполнить песню, а я – аккомпанировать тебе на рояле. - Я ничего не буду делать, - последовал решительный, но вполне ожидаемый отказ, вызвавший на лице женщины довольную усмешку. - Что ж, тогда жду тебя завтра утром в комнате, куда ранее перенесли рояль. Доброй ночи. С этими словами Иза отправилась к себе, нисколько не сомневаясь, что завтра новоиспечённая отшельница волшебным образом появится на их излюбленном месте встреч у рояля.