***
Не знаю, то ли от волнения, то ли от безумного количества бессонных ночей, я отключаюсь. Позже только по солнцу понимаю, что время движется к полудню. Эффект, произведённый приездом Пита ещё не исчез, но мне уже легче. Поднимаюсь с ковра из пожелтевшей травы… и осознаю всю плачевность своего состояния. Я не женственна, не красива, не мила, не кокетлива, а теперь ещё и грязна с головы до пят. Пальто безнадёжно испачкано сырой землёй, и я раздеваюсь, ежась от прохладного ветра. Считаю, по совету Аврелия, до десяти, силясь обрести уравновешенность, и направляюсь к дому по протоптанному мной за годы пути. По счастливому стечению обстоятельств не встречаю никого по дороге. Забегаю в свое укрытие, спеша в душ. Усиленно тру кожу мочалкой, надеясь смыть не только грязь, но и влияние Пита. Напрасно. Спускаюсь вниз и, в отчаянной попытке отвлечься, готовлю ужин. Хочу поделиться им с Питом и Хеймитчем: они наверняка весь день есть не будут. Парню надо многое сделать до отъезда, и Хеймитч должен ему в этом помочь. Сейчас ментор рядом с ним, спасает его. И это самое верное решение во всей его жизни. Чищу картошку и режу колечками, укладываю сверху крупного карпа, которого мне принесла Сей. Заливаю соусом и ставлю в духовку, приступая к салату. Чешу нос запястьем, поглядывая в окно — уже начинает темнеть; дни становятся короче, а кошмары реальней. Невесело усмехаюсь, заканчивая с готовкой, и спешу на крыльцо, накидывая любимую теплую шаль на плечи. Удобнее устраиваюсь в кресле-качалке и жду приближения напарников, чтобы позвать их к себе. Промозглый ветер ныряет под полы одежды, обдавая меня холодом и заставляя покрыться мурашками. Ноги ужасно мерзнут, но я не решаюсь уйти со своего поста, боясь пропустить Пита и Хеймитча. Когда они появляются, я уже полностью замерзла. Пит идёт впереди ментора, понурив голову. Вряд ли он мог видеть хоть что-то хорошее для него сегодня, и я понимаю его угрюмость. Оттого моё намерение позвать его к себе лишь крепчает. Разве что сделать это решаюсь, дав ему немного времени. Парень кидает короткий взгляд на меня и кивает, сразу проходя к себе в дом, я же спускаюсь с крыльца, поджидая Хеймитча, который вальяжной походкой идет к себе. — Приходи ко мне сегодня на ужин, — выдаю сразу я. Он переводит тяжелый взгляд на меня. — Я знаю чего больше всего ты хочешь сейчас, но я также знаю, что лучше было бы для него. — И что же? Ты что ли? — ехидно усмехаясь, спрашивает ментор. — Я-то надеялся, ты давно поняла, что не лучший для него вариант. — Поняла, — огрызаюсь довольно резко. — Но он здесь, а я не знаю, что ещё могу сделать… для него, — сглатываю и тут же замолкаю, не сразу решаясь задать главный вопрос. — Как он? Эбернети волком смотрит на меня, будто я главное зло для всего мира, будто я виновата во всех бедах. Безусловно виновата, но не во всех. — Ты спрашиваешь про то, не набросится ли он на тебя, если я не приду сегодня? — выплевывает он. Я замолкаю, стараясь вдохнуть побольше кислорода, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Меня очень задели его слова, а я ведь даже не подумала об этом. О его приступах. И теперь понять не могу: я эгоистка, потому что волнуюсь больше о себе, а не о Пите, или я эгоистка потому, что даже не думаю о том, что будет испытывать Пит, в случае, если сорвется? — Зачем ты так? — прикрываю глаза и ухожу, так и не узнав, как прошла экскурсия напарника по новому дистрикту. Я иду к дому Пита, стараясь не думать о Хеймитче. О его словах. Холод и туман окутывают меня, и я стою под дверью Мелларка, стуча зубами. Стою в нерешительности, потому как слова Хеймитча не получается забыть или игнорировать. Ментор хлопает своей дверью, но он придет. Я уверена. Не ради меня, но ради Пита. В его доме не горит свет. У меня темнеет в глазах, когда я думаю о том, что он сейчас чувствует. Я думаю о Прим, которой тоже нет сейчас со мной, по которой я скучаю слишком сильно. Роняю одинокую слезу на шаль, сильнее в неё кутаясь. Я не могу ждать дольше, иначе непременно заболею, и тихо стучу в дверь напарника. Жду около минуты, прежде чем Пит открывает дверь. Он выглядит таким уставшим и разбитым, что я мгновенно жалею, о своём решении прийти. — Проходи, — предупреждая прочие разговоры, Пит ведёт меня на кухню. На столе которой стоит кружка с дымящимся чаем. Так темно и холодно в этом доме, так одиноко. — Чай будешь? Молча смотрю на него, широко раскрыв глаза. Он воспринимает это по своему, открывая дверцу шкафа с посудой, а я все смотрю на него, жадно скользя взглядом по его телу. Впитываю поселившийся в комнате запах, его запах. Как я скучала… Эта тоска до сих пор ломает мои рёбра, не давая вдохнуть. Никак не могу расслабиться. — Я хотела пригласить тебя к себе… — тихо выдыхаю я, и всё равно мои слова звучат оглушительно громко в холодной комнате, — на ужин. У тебя, наверное, нет ничего из еды. — Ты готовишь? — удивленно, но всё же надломлено спрашивает он. — Ты раньше не готовила. Правда или ложь? — он присаживается на стул рядом со мной, пододвинув мне чай. — Правда. Я не люблю готовить, но сейчас некому больше этим заняться, — отвечаю я кружке, которую он поставил передо мной. — Это тяжело? Спустя столько лет… — Это было бы в любой момент тяжело, — мотает головой он, пропуская волосы сквозь пальцы. — Почему ты не пошла с нами? Замираю от такого вопроса, осторожно переводя на него взгляд. Мои пальцы впиваются в обжигающе горячую кружку, желая получить хоть немного тепла, наконец согреться. Он бередит те раны, к которым я сама боялась прикасаться, избегала даже напоминания о них. — Я не хожу в город, — осторожно отвечаю я. — Совсем? — недоверчиво спрашивает он. — Ни разу с момента приезда. — Я хотел, чтобы ты пошла со мной, — говорит он, поражая меня. Зачем, зачем Пит? Молчу, тихонько поднимая кружку к губам, дую и осторожно пью. Пит неожиданно закашливается, пугая меня, и я поспешно вскакиваю, легонько бью его по спине. Он перехватывает мою ладонь, снова заставляя меня замереть. Я не дышу. Как же я скучала… Долгими вечерами, я представляла, как после охоты он будет согревать меня в объятиях, на деле же только плед касался меня, ничуть не даря того желанного тепла. Пит ласково сжимает мои все ещё холодные пальцы в своей теплой ладони, и я опускаю взгляд на стол, напуганная и смущённая. Если я сейчас начну думать, что он приехал ко мне, то впоследствии не смогу выкарабкаться из ямы отчаяния. Я утону в неизвестности и боли, одаренная нескончаемыми слезами. Я не хочу питать ложных надежд. — Ты ледяная… Сколько ты на улице сидела? — хмуро спрашивает Пит, переводя на меня удивленный взгляд. — Не знаю… Может, час? — он прищуривает глаза, и я спешу исправиться. — Или меньше. — Заболеть хотела? — возмущается он, заставляя меня покраснеть. — Пойдем я отведу тебя домой, у меня слишком холодно. Он тянет меня за руку, одной рукой обнимая за плечи, шокируя меня и причиняя боль. Нет, нет, нет! Зачем он так делает? Напрягаюсь, стараясь не замечать того, как тело отзывается на каждое прикосновение парня, закусываю губу, стараясь не захныкать. — Пит… — бормочу под нос. — Не надо. Я сама, не маленькая. — Правда? — удивленно и одновременно зло отвечает он. — Будь ты взрослая, не пришла бы ко мне в домашних тапочках. — Тут всего пара метров, — бурчу я, а он сильнее сжимает меня, поглаживая мои плечи, желая согреть. Я съеживаюсь, выходя на улицу, а Пит резко присаживается, подхватывая меня под колени, быстро неся к моему дому. Уверенно толкает дверь, занося меня в прогретое помещение, и несет к камину. Пит усаживает меня в кресло, бегая глазами по комнате и, натыкаясь на плед, тот самый, что не греет меня вечерами, бросает мне его, зло зыркнув глазами. Он идёт к выходу, заставляя меня замереть в нервном ожидании. У меня перехватывает дыхание, когда он кладет ладонь на ручку открытой двери, но я расслабляюсь, когда он её закрывает, запирая на ключ. Я уж не хочу, чтобы он уходил. — Ты когда-нибудь научишься двери запирать? — нравоучительно спрашивает он, садясь на диван, и вытягивает ноги. — Нет, — бормочу в плед, которым укуталась. — Так, что там насчет ужина? — уже спокойнее спрашивает он. — Всё на столе, я только не стала выкладывать горячее, — выпутываю ноги, собираюсь направиться в кухню. — Сиди, девочка, дядя Пит сам управится, — он встает и вновь укутывает мои ноги. Уходит на кухню, а я наслаждаюсь, видя его у себя дома. Устало откидываюсь на спинку кресла, всё ещё ощущая его тепло и заботу разливающееся по телу приятным покалыванием. Прикрываю глаза, слушая мерные звуки переставляемой посуды. Он на моей кухне. У меня дома. Обнимал меня, он не боится меня. Не ненавидит. Мечтала ли я когда-нибудь о таком? Отчего-то стыдно признать, мечтала. Мечтала и о большем, но наслаждаюсь тем, что есть. От осознания того, что от меня пахнет Питом, улыбка непроизвольно расцветает на моих губах. Я удивляюсь, когда он приносит тарелку сюда, в гостиную, но ничего не имею против того, чтобы он находился со мной в одной комнате. Пит с наслаждением ест, что очень льстит мне. — Вкусно, — выносит вердикт он, вытирая рот салфеткой. Прикусываю язык, сдерживая предложение всю жизнь его кормить, и безмолвно киваю, согреваясь от его присутствия больше, чем от любого пледа. Хеймитч не пришел. Может, оно и к лучшему, но с Питом мы больше не разговариваем. На языке вертится один единственный вопрос, задать который получается только когда он спускается с моего крыльца. — Зачем ты приехал, Пит? — мой голос звучит неестественно звонко, кажется, что его услышали все в Деревне. Он замирает и оборачивается, с усмешкой смотря на меня. — За курткой.Часть 3
17 августа 2015 г. в 14:00
Он внимательно рассматривает меня, а затем протягивает ладонь. Я вздрагиваю всем телом, тайно мечтая обнять парня. Чтобы его сильные руки гладили меня, прижимали к себе, путались в волосах. Судорожно вздыхаю и дотрагиваясь до шершавой ладони. Сердце замирает от долгожданной встречи с тем, кого всегда ждала. Быстро моргаю, чтобы скрыть слезы; спешно прячу руки в карманы, чтобы не кинуться ему на шею.
Горло будто перетягивает жгутом, и дыхание становится хриплым. В голове поселяется горячий туман, опьяняющий и не дающий возможности думать. Его взгляд пронзает меня тысячью электрических разрядов, и, кажется, я не чувствую ног. Пугаюсь новых для себя ощущений и отвожу взгляд, силясь привести свои мысли, чувства в порядок. Но, кажется, впервые за долгие годы, я в полном порядке. Рядом с ним. Рядом с Питом.
— Ну, что, так и будем здесь стоять? — подает голос ментор. — Пошли, парень, покажем тебе город.
Пит твердо кивает и идет вслед за Хеймитчем, а я всё стою, спрятав руки в пальто.
— Ты идешь? — оборачивается Эбернети и ничуть не удивляется моему отказу.
Я стараюсь идти твердо, но мне до самого поворота кажется, что голубые огни пронзают мою спину. Дальше он меня видеть не может.
Я срываюсь с места, и, перепрыгивая булыжники разрушенных зданий, спешу в лес, желая вернуть себе хоть каплю самообладания. В глазах стынут слезы, я ничего не воспринимаю и, кажется, падаю на Луговине, пачкаясь, но не обращаю внимания.
Как я смогу жить после того, как он уедет? Как мне спать не в его объятиях, если Пит сопит в соседнем доме? Если раньше меня сдерживало моё заключение и неизвестность, то сейчас нас разделяет только далекое прошлое и две стены… Как я могу хоть что-то делать, зная, что эти преграды я преодолею за пару мгновений?
Он приехал не к тебе, не к тебе, не к тебе! Обжигающие слезы стекают по щекам, и я задыхаюсь от необходимости чувствовать, видеть его рядом. Пит мне нужен. Я не смогу. Что я буду делать, когда он уедет? Я задохнусь, зачахну.
Пытаюсь успокоиться, привести дыхание в норму, но всё тщетно. Стараюсь забыться, но мысли беспорядочно мечутся, перепутываясь и образуя новые тревожные направления, образы… И я всё продолжаю задыхаться от его близости и в то же время недоступности.
Лучше бы он никогда не приезжал. Не ко мне. Эгоистка.
Щипаю траву под собой, стараясь отвлечься, но даже порезанный сухим стеблем палец не позволяет перевести мысли в другое русло. Я чувствую слабость во всем теле, пытаюсь подняться, но, кажется, падаю в обморок.