Американская мечта

      Арин задыхалась в пыльном мешке — какой-то умник сильно дёрнул за шнурок и сдавил горло, отчего пришлось хватать воздух через ткань. Свет брезжил через волокна, но детали она подметить не могла: мелькали тёмные силуэты, повороты, стены, коридоры, а затем Арин поволокли вниз по лестнице, судя по сырости, в подвал. Лязгнула решётка; её втолкнули и наконец оставили в покое, не проронив ни слова. Пришлось извернуться, чтобы протиснуть ноги через кольцо связанных за спиной рук, но так Арин наконец смогла стянуть с головы мешок. Тусклый свет лампы освещал небольшой коридор, где было ещё несколько пустых на вид камер; охранники дежурили у лестницы, чтобы не контактировать с заключёнными.       Плечо неприятно тянуло, но не болело так же сильно — её определённо подлатали, а значит, не собирались пускать в расход. Раньше офицеров казнили на глазах у вражеской армии для укрепления морального духа, чаще — продавали. Только в этой войне всё было иначе: Анклав не брал пленных из Братства Стали для выкупа, да и те больше стреляли, а потом думали. Когда лидеры воюют за власть, сложно разобраться в хаосе, кто кому нужен, но для Арин явно делали исключение как персоне универсальной, прикреплённой в комплекте к очистителю, точно, например, ГЭКК. Стоит установке заработать, и её жизнь вмиг обесценится.       Мёрзли ноги в сапогах, ладони, но плешивое одеяло, свёрнутое рулоном, не внушало доверия. Даже в отелях теперь не меняли простыни за постояльцами, что уж говорить о заключённых. Сгорбившись, спрятав руки под грудью, Арин уткнулась лбом в колени и просто ждала. Впервые за долгое время у неё было время подумать о своей жизни. Старые и новые ушибы и затянувшиеся раны ныли в любом положении. Тело словно одряхлело за несколько лет на поверхности, и не отжившая идея выкопать Убежище 101 уже казалась ошибочной.       Арин обвела взглядом камеру и подумала, что закончить столь длинный и тернистый путь вот так — обидно, но везение не могло продолжаться вечно. Ждала она недолго. На лестнице послышались тяжёлые шаги силовой брони, и перед решёткой появился один из Изгоев. Арин задумалась, насколько же нужно быть параноиком, чтобы опасаться за свою жизнь в тюрьме, наедине с безоружным и связанным пленником.       — Жаль вашего отца, — внезапно сказал он. — Я слышал, он был достойным человеком.       — Да, жаль… что он связался с вами, — вторила Арин, однако не смогла его разозлить.       Двое парней в красных робах, как у писцов, спустились к ним и замерли в ожидании команды. Изгой в силовой броне небрежно махнул в сторону Арин.       — Слушайте внимательно, давайте без глупостей: специалисты осмотрят пип-бой, и в ваших же интересах отдать его добровольно.       — А иначе? — не совсем уверенно уточнила она из упрямого желания сопротивляться.       Секретной информации они бы не нашли — полковник запрещал копировать записи, опасаясь именно подобного случая, — однако самый первый файл с отрывком из Писания, ещё из детства, когда у неё только появился пип-бой, и был кодом запуска очистителя. Сама Арин не догадалась его использовать, но вдруг специалисты по шифрованию додумаются, зная, насколько сентиментален папа.       — Можно набрать код и одной рукой, — по голосу казалось, что он улыбался, да и оба специалиста покосились на своего брата с нескрываемым опасением. Пока Арин отстёгивала наруч, он продолжил: — Теперь поговорим о вашей работе в Анклаве: чем конкретно вы занимались?       Время он зря не терял и спрашивал в лоб, отчего Арин медлила с ответом.       — Всем подряд.       Она даже не кривила душой: любой исследователь мог неплохо обращаться с оружием, чтобы защитить себя, и участвовать в вылазках на пустоши. Только Арин не выдавали смешной защитный костюм, похожий на скафандр пришельцев из комиксов — радиация и так её потрепала.       — Вам бы не доверили ничего серьёзного — жителю Столичной Пустоши — и поэтому использовали в особо грязных делах. Я прав?       — Личный опыт подсказывает?       Ей не нравилось, куда он клонил — без конкретики, ограничиваясь общими, вполне логичными догадками, — но хотелось проверить, что могли знать Изгои. Точнее, внимательно ли Мэдисон её слушала в дороге.       Она проводила взглядом свой пип-бой. Казалось, специалисты торопились смыться как можно скорее и не собирались подслушивать.       — Мы с вами не такие уж и разные: видим насквозь прогнившую власть, ошибки в системе. Наши лидеры вели нас к смерти, как скот, и не воспринимали всерьёз угрозу раскола.       Приём был настолько избит, что Арин в голос усмехнулась.       — Погодите, вы торопитесь. Сейчас я должна проникнуться своим предательством, увидеть в вас союзника и довериться, отдать код запуска очистителя и удивиться, когда на шее затянется петля. Для человека, не назвавшего своё имя, вы чересчур самоуверенны.       — Каден. Хранитель Каден.       — Это многое объясняет…       Однако он её будто не слушал и продолжал:       — Я уже видел подобное, когда распалось Братство Стали. Анклав доживает последние дни, и виноваты в том не внешние враги. Раскол зрел давно: саботажи и предательства стали обычным делом; войска бросали города и базы, не в силах удержать власть, пропаганда усиливалась. И у кого же столько власти, достаточной для свержения президента? Кого поддержит армия, когда вся грязь всплывёт наружу? Конечно, он станет героем, но не лучше своего предшественника.       Арин молчала, позволяя словам врага отравить её мысли, да и слишком много совпадений она уже давно подметила сама. Эдем не страдал иллюзиями — кроме патриотических — и прекрасно знал о заговоре. Отем же, прознав о тайных экспериментах над когтями смерти, мог выпустить одного погулять, скажем, в маленьком, забытым богом городке Уилмигтон, где мирные жители держали в порядке чудом сохранившийся оружейный завод под крылом Анклава.       Как же давно это было — для Арин казалось, что целую вечность назад. Ей было двадцать лет, и пустой риск ещё не казался глупостью: по следам когтя смерти можно было знатно прибарахлиться и продать уже никому не нужные вещи. Да и на само легендарное чудовище уж очень хотелось посмотреть — издалека, конечно.       Затем всё пошло не так: Арин пришлось заманить его на завод и взорвать, а затем так кстати прилетели штурмовики Анклава во всеоружии, чтобы встретить её. Скорее уж они должны были наткнуться на вырвавшегося опасного подопытного, а там бы раскрутилась целая цепочка тайн. Ради своей цели Отем пустил мирных людей в расход и ещё чёрт знает, кто пострадал в лаборатории и по пути, когда коготь смерти вырвался. На поиски он отправил отряд штрафников, от которых не жалко избавиться — самых верных ему солдат, мечтавших выслужить перевод обратно домой.       Только из-за Арин улику разнесло в клочья, а сама она оказалась меж двух огней, в самой гуще тихой войны внутри Анклава, затем уже стало известно про очиститель, и ставки возросли.       Пришлось приложиться лбом о холодную стену, чтобы немного остыть и перестать строить в фантазиях витиеватые заговоры, обречённые на провал в реальности. Факты и так слишком ровно складывались в план, однако пустоши — чересчур хаотичное место, и Отем никак не мог предугадать появление кого-то достаточно живучего, чтобы потягаться с чудовищем. Впрочем, и ей нашлось применение благодаря любопытству Эдема. Потом её бросили в самое пекло и заставили вымарать в крови руки в уплату долга, но выходило так, что безумная машина спасла Арин жизнь.       Теперь перед ней стоял изгой, возомнивший себя Эдемом.       — Если мы похожи, то мне точно не стоит вам доверять, — резко отрезала Арин и демонстративно отвернулась на своей узкой койке. Каден ушёл, не собираясь тратить время: своего он добился, посеяв семена сомнений в благодатную почву.       Однако и Арин не собиралась ему помогать: война — дело грязное, и когда речь заходит о выживании, любые средства хороши ради победы. Полковник сам научил её этому. Буксовать ради личных убеждений поздно, иначе всё, через что она прошла, потеряет смысл. Словно кирпичи в кладке, её труды держались на крови и поте — не самом крепком из растворов, но и добро далеко не всегда несло благо. Для кого-то и президент был ангелом.       Это папа всегда различал добро и зло, знал, где поступили хорошо, а где — плохо, словно жизнь была чёртовой сказкой. Однако и он не избежал мук выбора и сомнений. Возможно, если Данс не отступился или не погиб по дороге, у них ещё будет шанс поговорить без вранья, как взрослые люди, как семья.       Упершись лбом в колени и обхватив их руками — без привычной тяжести пип-боя, — она словно хотела казаться меньше и уверяла себя, что дрожала от холода.       Часы в неволе тянулись невыносимо долго. Когда Арин наконец устала настолько, чтобы поспать урывками, снова послышались шаги на лестнице — на сей раз нескольких человек в силовой броне. Её выволокли с койки и потащили наверх, затем усадили на расшатанный стул перед ведром с водой, но не успела Арин выдумать пытку, как кто-то бросил ей в лицо тряпку.       — Умойся.       Она предполагала, что после пылевых бурь и сражений выглядела неважно, но не торопилась выполнять приказ и с недоверием косилась на воду — без пип-боя очевидно, что заражённую. В голове крутилась дерзкая шутка о плохом обслуживании номеров, но Арин была так напугана, что не решалась рот открыть. Лучше молчать, не поддаваться на провокации.       — Мы что, сами должны тебя облить?       Словно в дурном сне, на глазах нескольких солдат Арин быстро окунула тряпку обеими связанными руками и краешком провела по щеке, стараясь не принюхиваться. Даже когда она взорвала тот чёртов завод, никто в Анклаве морально не унижал её — и какой в этом смысл, если можно взыскать компенсацию, практически взять человека в рабство. Только сейчас она подумала, что выкупила себя улучшенным Рад-Х, когда спасла жизнь Отему. Как бы ни было плохо дальше, Арин сама не пожелала уйти — и сейчас всем сердцем хотела обратно в свой привычный стерильный мир без радиоактивной воды и вездесущего песка. Если выберется, то обязательно попросит перевод обратно в уютную лабораторию: все эти приключения не для неё.       Изгои вроде как остались довольны — по шлемам сложно сказать что-то наверняка, — и снова поставили Арин на ноги. На руках наверняка останутся синяки от стальной хватки. Мешок на голову нацепляли на ходу, словно боялись, что она вернётся — значит, они допускали такую возможность.       Её протащили через здание и вывели на улицу. Вдалеке слышался шум мотора винтокрыла.       — Грузите нашу гостью — на этот раз аккуратно, поняли? — пригрозил незнакомый женский голос. Арин уже поняла, что все Изгои говорили так — резко, громко, часто с криком, словно командовали друг другом. Возможно, проблема крылась в шлемах, которые те не снимали. Мальчишка Мэксон же говорил чётко, без характерного шума динамика:       — Я поеду первым и донесу до старейшины наше… предложение.       Конечно, мелкий ублюдок не мог так просто скончаться от ран, но чтобы так быстро восстановиться, нужна сильная воля. Наверняка и ждали они, пока его лицо прилично зашьют.       Арин могла только ориентироваться на звуки: винтокрыл взлетел, и на площадке снова стало тихо. Её всё ещё держали за руки, отчего пришлось наклониться вперёд и покорно опустить голову.       — Слушайте, лейтенант, — её звание в Анклаве Каден выплюнул, словно проклятие, — скоро Братство Стали вновь воссоединится — у старейшины Лайонса не останется иного выбора — и отобьёт очиститель. Вы сами включите установку, выполните своё предназначение — думаю, о большем и мечтать вредно.       Он даже не намекал на амнистию или любую другую сделку. Арин будет жить — и смотреть, как умирают все, кто поверил в полковника Отема. Возможно, в конце они даже увидятся, когда соседние камеры наполнятся офицерами. Анклав не заканчивался Столичной Пустошью, были и другие базы, поселения, лаборатории, изобретения и технологии — пока Братство Стали не получит всё, их так просто не казнят. Институт хоть и держался в тени, но наверняка тоже был не против украсть под шумок разработки.       Анклав разберут на части как трофей, и два столетия истории канут в лету.       Вряд ли Изгои знали о ВРЭ — тогда бы Каден не допустил Арин к очистителю, а выбил код силой или угрозами. Мэдисон почему-то молчала, и колба была у неё, без сомнений. Никак придержала как вступительный взнос в Институт? Её двуличность поражала всё больше, но каждый выживал как мог. Единственное, в чём Арин не сомневалась, так это в преданности её отцу: то, как Мэдисон смотрела на него, сопровождала вплоть до выжженной земли запада, как плакала, когда едва его не потеряла — выдавало её чувства с головой. Интересно, знал ли он сам или, как обычно, думал лишь о своём очистителе?       Если Изгои узнают, что Эдем дал ВРЭ отцу — и даже не Арин, — всё будет кончено, установка никогда не заработает.       Винтокрыл приближался, чтобы забрать их. Налетевший вихрь трепал мешок, но хотя бы обошлось без пыли. Кто-то ткнул Арин в спину, и процессия выдвинулась. Ей помогли залезть внутрь — точнее, затолкали и пристегнули ремнями. Опыт полётов подсказал, когда они набрали достаточную высоту, и, чтобы не паниковать и провести время с пользой, Арин принялась считать секунды. Точное направление она никогда не узнает, но примерный радиус на будущее наметит.       Когда винтокрыл начал опускаться, с неё сдёрнули мешок. Дальше в секретности не было смысла: все знали, где расположена Цитадель — крепость в сердце мёртвого Вашингтона. За окном медленно проплывали верхушки бетонных высоток, пилот вошёл в поворот и мягко сел внутри неприступных стен.       — Без глупостей. Слово вам не дадут, торговаться не о чем. Товар — это вы сами, — сказал Каден и наконец снял шлем.       Немолодой, жилистый и почему-то загорелый до бронзы, он смотрел на Арин тяжёлым взглядом карикатурного бульдога. Она ничего не ответила и лишь мысленно повторила цифры, пытаясь с чем-то связать их в памяти. Каден остался доволен, раз ничего не сказал и отстегнул ремни.       Изнутри Цитадель казалась чудовищно огромной, словно стадион: на плацу спокойно умещался винтокрыл, и даже осталось место для стрельбища. На дорожках, ведущих к зданиям, расположенным вдоль стен полукольцами, столпились люди в силовой броне, разномастных комбинезонах и робах, взрослые и немногочисленные дети. Арин поняла, что участвовала в историческом событии, но уготованная роль была далека от простого наблюдателя.       В свите старейшины собрались все оставшиеся паладины «Львиного Прайда», несколько стариков в красных робах, а также Мэдисон Ли в чистой одежде, но с сумкой за плечом. Знал ли кто-то, что внутри лежало оружие, способное убить их почти мгновенно? Она смотрела на Арин беспристрастно, словно и не было долгого путешествия.       Звук винтов мешал разобрать, что говорил Мэксон, но голос его сочился пафосом, гордостью и злобой. На него сложно было смотреть без жалости и откровенной радости одновременно: толстый уродливый шрам делил его лицо пополам в считанном дюйме от глаза. Запёкшаяся кровь добавляла образу вернувшегося победителя ужаса, внушения. Юные послушники и более старшие рыцари с уважением глядели на него.       Однако Лайонс не выглядел впечатлённым. Они встретились с Арин взглядами, и он обратился к Мэксону:       — Где Джеймс?       Тот запнулся, но не стушевался.       — Теперь у нас есть его дочь — отродье Анклава. Не иначе как судьба свела нас — таким шансом нельзя разбрасываться.       — Мне казалось, что ты должен был ему помочь — в этом заключалась твоя миссия.       — Нет, я должен был найти свой путь и вернуть Братству Стали былую силу! Посмотри на себя, старик: ты велел нам выходить из бункеров, но сейчас прячешься, пока враги зажимают нас в тиски. Пастырь научил супермутантов хитростям: больше они не бегут к смерти, а устраивают засады на караваны, расставляют ловушки и занимают позиции на крышах. Анклав окопался у порога и едва не урвал лавры спасителя пустошей: революция давно утихла, полковника Отема всецело поддерживает армия, когда он так близок к победе. А что есть у нас, кроме знамени? — вспылил Мэксон, но многие кивками его поддержали. — Я предлагаю водрузить его над мемориалом Джефферсона и повесить голову Пастыря — с нашими невинно изгнанными братьями и сёстрами! Они уже доказали свою доблесть, избавив Столичную Пустошь от работорговцев — так объединимся же ради нашего общего выживания!       Пламенную речь никто не прерывал, а после — Цитадель взорвалась аплодисментами и криками. В общих чертах Арин знала историю Братства Стали и не могла не приметить однофамильца легендарного первого старейшины. Юный Мэксон был для них чуть ли не мессией, вождём, который снова спасёт их от смерти. Арин не могла винить их за надежды, когда весь мир летел к чертям, и новый апокалипсис грозил стереть людей с лица земли.       И здесь они не сильно различались.       — Что ж, — вступил Лайонс, когда буря утихла. — Если Братство посчитает, что старейшину нужно сменить, я готов тебе уступить. Соберём совет глав отделов, ты предоставишь им свой план.       Вот так просто — демократия посреди развалин? Впрочем, Лайонс хитрил и здесь: вряд ли у Мэксона могла быть внятная тактика, разве что совместное нападение на укреплённый очиститель. Может, Братство Стали и победит, но супермутанты быстро сомнут оставшихся. Да и полковник победу не отдаст и активирует атомную бомбу, подобранную в Мегатонне. От этой мысли волосы шевелились на затылке, но Арин не сомневалась, что так и случится: врагу ничего не достанется.       — Некогда собирать совет, мы перебрасываем Изгоев в Цитадель и выступаем. Хранитель Каден позаботится, что с их стороны всё пройдёт гладко, а затем подумаем о выборах.       — Ты предлагаешь оставить Братство Стали без лидера! Кричишь о единении, но делишь нас на три части — так войну не выиграть, — уже не сдерживая ярость, процедила Сара Лайонс. Конечно, Мэксон хотел сместить её отца и даже убить: что бы он ни предложил, она откажется. Оказалось, не Каден был главной занозой на пути воссоединения, ведь Сару уважали в большей части Братства Стали.       Будь Арин на месте Мэксона, то первым делом устранила бы её, однако в Цитадели, на виду, это сделать невозможно. Другое дело — поле боя, где в любой момент даже легенда рискует погибнуть. Никто бы не удивился кончине самоотверженной Сары Лайонс, которая сама вела «Львиный Прайд» в бой, не отсиживаясь в укрытии. А где, как ни у очистителя, сейчас лучшие шансы избавиться как от внешних врагов, так и от внутренних одним махом?       Мэксон попытался замять резонный вопрос Сары и нехотя уступил им:       — Пока брат Каден перебрасывает наших людей в Цитадель, у вас будет полно времени на обсуждения. Потом «Либерти Прайм» поведёт нас в бой!       Последнее особенно взбудоражило людей. Кто-то схватил Арин за связанные руки, пока не стихали овации, и толкнул в плечо. Сама она ломала голову, что такое «Либерти Прайм» — какое-то оружие? Очевидно, иного быть не могло. Братство Стали отлично хранило секреты, раз в Анклав не просочилась информация… или же Эдем решил с ней не делиться.       Мешок на сей раз никто не нацеплял. Арин без проблем могла вертеть головой, но, встретившись с убийственным взглядом Сары Лайонс, выпрямилась. Казалось, никто уже не обращал внимание на пленного офицера или же не понимал без формы, кто она; солдаты и писцы разбредались по постам, громко обсуждая возвращение Мэксона.       — Что будем делать, босс? — взволнованно, но тихо прозвучал мужской голос, на что Сара бросила:       — Не сейчас, Колвин.       — Это она завалила Глэйда? Что-то с трудом верится, — переговаривались за спиной.       Арин вели через длинный изогнутый коридор, где повсюду на страже стояли охранники в силовой броне, а из дверей выглядывали любопытные юнцы. Наконец её втолкнули в конференц-зал с круглым столом, как у рыцарей короля Артура, хотя вряд ли у тех был проектор в центре.       — Садись, — велела Сара, и один из паладинов толкнул Арин так, что та едва не перелетела через стул. — Говори, что нас ждёт в очистителе.       Они нависли вокруг стеной — трое, не считая командира, и два снайпера остались у дверей. Прежде чем Арин смогла ответить, паладин по правую руку от Сары уточнил, что им известно об операции в Мегатонне.       — Да, мы забрали начинку от бомбы. Сейчас она в мемориале Джефферсона, — подтвердила Арин в надежде, что так выиграет время для Отема. Впрочем, ядерное сдерживание всё равно не остановило Великую Войну.       Паладины переглянулись, Сара нахмурилась, соображая, как быть.       — Нужно сообщить старейшине, — наконец решила она, тяжело вздохнув. — Колвин, Палач — на вас охрана, заприте её в комнате. Остальные за мной.       — Ну почему мне достался самый говорливый напарник? — наигранно воскликнул снайпер.       Паладин с озлобленным видом, словно только и мечтал открутить Арин голову, снова потянул её за собой и втолкнул в каморку без окна, но с маленькой койкой — словно детской. Пошарив по стене рукой, Арин нашла, как включить свет. Был здесь и письменный стол — школьная парта, однако и никаких личных вещей. Скорее всего, здесь жил привилегированный послушник — уж не Мэксон ли? Тогда бы Арин не удивилась, почему тот озверел.       Время снова потекло до безобразия медленно, и всё же тут было лучше, чем в застенках таинственной крепости Изгоев. За стеной сам с собой болтал Колвин, но даже громкие возгласы было не разобрать. Арин задумчиво ковыряла ногтем столешницу, вырезая засевшие в памяти цифры. Почему-то она не сомневалась, что Каден не доверится Мэксону и оставит старое убежище на случай отступления.       Она выспалась даже в позе эмбриона, спрятав связанные руки под пыльной подушкой — видимо, усталость всё-таки доконала. Во рту пересохло, словно Арин проснулась после вечеринки Туннельных Змей, где мешали напитки, не считаясь с крепостью. Лучшее время в её жизни.       За стеной кто-то переругивался: женский голос не напоминал Сару, а второй снайпер не отличалась болтливостью. Пришлось прислониться к стене, однако через несколько минут дверь распахнулась словно с пинка. На пороге стояла очень грозная с виду пожилая женщина в силовой броне с кувалдой в руках — такая при замахе ещё мотор включает, чтобы превратить жертву в кровавое пятно на асфальте. Инстинктивно Арин сжалась в комок и уставилась на женщину в ужасе, однако та не спешила вершить правосудие и громко отрапортовала:       — Джеймс жив — паладин Данс сейчас с ним в Убежище!       — А… прекрасные новости, — пролепетала в ответ Арин, сглатывая сухой ком.       — Сюда нельзя! Вы отстранены от службы! — выкрикивал Колвин, однако старуха от него отмахнулась.       — Пока не помрём, мы служим Братству Стали, малыш. Я отвечаю за жизнь старейшины и его цели, а в них входит очиститель. Глэйд уже предал ваш кружок избранных, так что я не могу никому здесь верить, особенно после потери Джеймса.       — Может вы в чём-то и правы, но у нас прямой приказ командира.       — У Сары сейчас полно забот и без пленницы, уж поверь. Чем больше Изгоев возвращается, тем напряжённее ситуация. Вам бы её саму охранять, — таинственно и мрачно заметила она, а затем обратилась к Арин. — Я высший паладин Кросс, и со мной лучше не шутить. Выходи и держи руки так, чтобы их было видно.       Выйдя из каморки, Арин встретилась взглядом с Палачом, который до сих пор не проронил ни слова. Когда она двинулась через конференц-зал, зашевелился и он, намереваясь идти с ними. Колвин вздохнул.       — Мы с вами. Вот придёт Страж Лайонс, а мы тут пустую комнату охраняем.       В коридоре царил полумрак, охранников стало меньше, да и никто уже не выглядывал, отчего Арин пришла к выводу, что наступила ночь. Кросс шла впереди, а Колвин с Палачом замыкали шествие. Сбежать бы не вышло, да и некуда. После поворота они вышли на улицу, а затем нырнули в такой же коридор, только пахло там иначе, знакомо — реагентами и лекарствами.       — Джеймс жил здесь, когда очиститель занял Анклав, — сообщила Кросс словно между делом на экскурсии. Они оказались в маленьком закутке со старыми довоенными машинами, но чистыми и явно работающими. Уж что у Братства Стали не отнять, так это тягу чинить старую технику.       Колвин отвёл взгляд.       — Так где Сара и ребята?       — На собрании. Уже несколько часов спорят, и сдаётся мне, что они не придут к соглашению.       — Изгои хотят, чтобы мы бросили поселенцев на съедение супермутантам, — догадался Колвин и вздохнул. — Только мы лишь выиграем время, если отступим: рано или поздно до нас тоже очередь дойдёт.       — Вот именно, — согласилась Кросс, и Арин поразилась, насколько бойкой была эта старуха. В её возрасте не воевали, а значит, дело в имплантах. — Но шанс есть — дерзкий, не вполне по уставу, но решительный. — Пока Колвин недоверчиво хмурился, Кросс обратилась к Арин: — Ты меня не помнишь, но я сопровождала вас с отцом до Убежища 101, когда умерла твоя мама. Я не смогла защитить Джеймса в его миссии, поэтому он получил дозу ВРЭ. Ты сделала невозможное — спасла его и Мэдисон. Я в долгу.       Услышав имя доктора Ли, она тут же вышла из оцепенения.       — Мэдисон предпочла меня сдать, как только отцу удалось уйти.       — Иначе бы я сидела сейчас взаперти, — послышался знакомый строгий голос. Мэдисон поднырнула, протиснулась между изумлённым Колвином и Кросс и встала рядом, окинув Арин тревожным взглядом. Почему-то злиться на неё по-настоящему не получалось. — Прости, что выстрелила в тебя. Каден мне не доверял, но здесь старейшина Лайонс дал полный доступ к лаборатории. Они посвятили меня в планы на «Либерти Прайма», и я помогаю его перенастраивать…       — Что это вообще такое? Оружие? — с жадностью ухватилась Арин, позабыв о былом.       — Высший паладин! — это уже был другой голос — Палача. — Если вы расскажете врагу наши планы, то я буду вынужден сдать вас под трибунал.       — Если сейчас ничего не сделать, то никто не выживет. Мэксон ведёт нас к смерти: не добьёт Анклав, то это сделают супермутанты. Мы всё расскажем. Более того — мы поможем ей уйти!       Звук взведённой винтовки прозвучал для Арин громче хора голосов, но Кросс была готова. Скорее всего, она только и ждала повода. Мотор в молоте опалил дверной косяк и обрушился на пол, где только что стоял Палач. Бежать было некуда, уворачиваться тоже негде, поэтому они вцепились в одну рукоять всеми силами. Не оборачиваясь, Мэдисон бросила Арин свёрток с красной робой писца, и пока та одевалась, затараторила:       — Слушай внимательно: мы обязаны остановить обе стороны. Эта битва не должна произойти! Но сначала ты доберёшься до очистителя…       — Как? — воскликнула Арин, когда отскочила от молота на безопасное расстояние, затем накинула робу через голову. Мотор травил дымом, и запах масла наполнил комнату. Палач наседал, подтверждая, что молодость куда опасней опыта.       — За воротами Цитадели начинается туннель под рекой — он приведёт к нижнему уровню мемориала.       Пока Арин с трудом представляла, как пройдёт баррикады защитников с обеих сторон, но путь уже сильно сократился. Она даже не представляла, как выбраться из этой комнаты с мигающими лампочками. Мэдисон раздобыла нож и перерезала путы на руках. Увидев, что пленница вот-вот уйдёт, Палач сделал ложный выпад, вывернулся из-под удара и бросился на Арин, однако Колвин выскочил сбоку и огрел товарища по голове. Несколько секунд он простоял в оцепенении, сжимая пресс-папье.       — Он… жив? — Мэдисон присела рядом и, прижав двумя пальцами шейную артерию Палача, кивнула. Кросс тоже с облегчением выдохнула. Когда Колвин снова заговорил, Арин и сама начала подыскивать пресс-папье для себя. — Теперь убедите меня, что, отпустив офицера Анклава, мы выиграем войну бескровно. Я, признаться, не одобряю план Мэксона, но доверять врагу — самоубийство.       Мэдисон и Кросс переглянулись как старые сообщницы — видимо, у них было много времени на разговоры, и план они вывели сами. Арин не собиралась отвечать, как и что-то доказывать.       — Я и сама не в восторге, уж поверь, но Мэдисон ей доверяет. Скажем так, её сложно впечатлить. очиститель будет работать как надо, не сомневаюсь, но дальше картина туманна. В Анклаве есть атомная бомба, у нас — военный робот размером с небоскрёб. Нет сомнений, что мы испепелим друг друга и останемся ни с чем.       — И что вы предлагаете? — Колвин нервно облизнул губы, когда Палач громко всхрапнул. Арин тоже вздрогнула, но больше — представив себе этого робота. Что-то смутно похожее она слышала на уроках истории в Убежище 101, но, конечно же, не вникала. Кто бы знал тогда, что на самом деле в жизни пригодится!       — Позволим выбить с доски обе фигуры разом: пусть бомба разнесёт «Прайма», — заключила Мэдисон с придыханием, наслаждаясь грандиозностью ситуации.       Повисла тишина; каждый задумался, остановит ли армии потеря главного оружия, но больше, судя по красноречивым взглядам, все ждали ответа Арин.       — Согласна. Я тоже не хочу участвовать в бойне. Никто не хочет.       — Кроме Мэксона и Кадена, — хмыкнула Кросс. — А что насчёт полковника Отема?       — Он должен понимать, что мы не можем сейчас сражаться, но и отступать не будет, пока то же не сделает Братство Стали. Я бы тоже не стала спину подставлять.       — А вот Палач об этом не подумал, — заметил Колвин.       — Есть ещё кое-что, — подумав, проговорила Арин и взглянула на Мэдисон. Та долго молчала.       — Приберегу на крайний случай, если Мэксон не остановится.       Так Арин дали понять, что ВРЭ ей не видать, но и Институту Мэдисон его не отдаст. Хватит ли ей сил пригрозить целой армии биологическим оружием? Но главное, готова ли она пустить его в ход?       Арин и сама не знала, какой вариант хуже. Как бы она сама поступила в похожей ситуации, если бы полковник Отем решил напасть на отступающее Братство Стали, рискнув всем, что осталось? Ведь где-то остался ГЭКК с термоядерным генератором, который тоже можно превратить в бомбу.       Эдем словно проклял её возложенной миссией.