Американская мечта

      Когда первые лучи солнца озарили развалины, охранники разбудили всех работников. Пока те завтракали и переодевались, они сбрасывали в дыру гранаты и отбегали; на взрыв приходили новые гули — и так повторялось, пока округа не опустела. Едкая пыль взметнулась на несколько этажей, окутала здание и оседать не спешила; счётчик Гейгера вяло фыркнул, когда Арин прошла сквозь завесу, прикрывая нос рукавом.       Первыми по верёвке спустились вооружённые охранники и заняли периметр, за ними — пара рабов: им сбросили лопаты и велели разгребать биологический мусор. Останки надлежало сжечь неподалёку. Арин ступила на окровавленную землю, стараясь не смотреть по сторонам, и направилась за Диланом. С ними шли все те же сопровождающие, один из которых вчера проиграл пари и не попал в глаз гулю, а также присоединись новые. По меркам отрядов Анклава Дилан собрал небольшую армию.       Арин не хотела с ними ни знакомиться, ни общаться — ничего личного; в душе она до сих пор надеялась на лёгкую прогулку: Нью-Йорк казался обманчиво тихим. Приходилось шастать по узким улочкам, поскольку дороги были забиты проржавевшими машинами — они занимали даже тротуары, а из-под колёс нередко выглядывали скелеты. Повсюду валялись брошенные впопыхах вещи: сумки, чемоданы, коляски, даже прицеп с лодкой попался. Уцелевшие дома напоминали расплывшееся на солнце желе — того и гляди рассыпятся от касания.       Большинство сохранившихся городов после войны обжили заново, обустроили, но здесь, словно в янтаре, сохранилось нетронутое воспоминание о 23 октября, когда на головы горожан посыпались бомбы. Словно пустошь по прихоти оставила город-музей для потомков. В Вашингтоне они решили повторить былое — благо людей уже меньше, да и бомба одна, но всё же!       Мысли неслись домой, где было так душно от людей и мелочных проблем: в эту минуту лже-Отем мог решить, что поступил с Братством Стали как-то мягко, и развернуть новое наступление. Папу, возможно, уже выкинули из капсулы — а чем сейчас занималась Арин? Помогала банде работорговцев заполучить что-то сомнительное в кишащем нечистью городе. Бойня в Тенпенни-Тауэр ещё могла оказаться лёгкой прогулкой.       Они шли к эпицентру взрывов, откуда люди когда-то бежали в панике, сбивая пешеходов, бросая вещи и прыгая по головам — только бы выжить. Дилан сказал, что рационально бомбить деловой финансовый центр и пожал плечами: должно быть, насмотревшись на здешние виды, он совсем морально выгорел. Арин же некому было выплеснуть хаотичный поток чувств: страх, горе, негодование. В Вашингтоне почему-то развалины смотрелись иначе, не так… мёртво.       Порой на улицах грудами лежали обглоданные временем скелеты, и некому было их убрать. Мародёры наверняка начали обирать дома и беженцев, пока расползались «грибы» атомных взрывов, а современным — лишь бы нарыть что-нибудь да сбежать. У этой земли не могло быть будущего, пока её разрывали на части и ничего не отдавали взамен.       Арин взяла себя в руки, когда к отряду совершенно незаметно подкрались гули. Это потом она поняла, что их подпустили специально, чтобы убрать тихо, но в момент, когда тощий тёмный силуэт мелькнул на краю зрения, она остолбенела, застигнутая врасплох. Один из охранников ловко поймал гуля в полёте: вцепился в плечо, схватил за горло и провернул до хруста. Быстро и просто. Дилан смотрел на неё с нескрываемым разочарованием — ну и пусть. С лабораторной крысой связался, а не штурмовиком. Эдем вырубил последнего гуля шокером и уставился с таким интересом, что чуть не отстал от группы. Он впервые что-то сделал сам — догадалась Арин и тут же помрачнела: как бы не пристрастился.       Они вышли к обзорной площадке, откуда разведчики Дилана увидели тоннель. К ограждению были приварены бинокли для туристов, однако стёкла сохранились только у двух. Арин прильнула к одному из них, чтобы осмотреть второй остров, и тяжело вздохнула: единичные высотки, чьи сваи выдержали взрывы, торчали из самой огромной свалки на свете; вода из залива превратила беззащитный центр города в болото. Должно быть, когда бомба упала на Статую Свободы, волна сокрушила все защитные прибрежные сооружения.       Линза в бинокле оказалась никудышной, поэтому сильно приблизить и что-то разглядеть более детально не получалось. Арин шарила по набережной взглядом: рекламные щиты, поваленные столбы, машины и завалы, завалы, завалы, словно 23 октября прошли осадки из бетонного крошева. Пришлось самой себя стыдить за неуместную шутку. Арин уставилась на странную конструкцию над водой — ржавую до рыжего, покосившуюся, — дёрнула бинокль левее и наконец нашла вход в тоннель, а на дороге перед ним — брошенные рюкзаки, из которых ветром раздувало какие-то мешки. Ни людей, ни мутантов — никакого движения — она не заметила. Дилан тоже вдоволь насмотрелся и махнул рукой своим людям: пора спускаться.       Как только на радаре появлялись красные отметки, группа старалась обойти их и не вступать в бой, экономить силы. Однако любопытные гули, видимо, привлечённые шумом открывающегося тоннеля, медленно вышагивали по шоссе в поисках добычи. Наконец Арин смогла осмотреть их: такие же высохшие, в застарелых язвах, без мысли в бельмах глаз. К людям, где бы их ни облучило, радиация относилась одинаково толерантно за мелкими исключениями.       Когда-то доктор Чейз шутил, что дай они мутантам волю, то смогли бы посмотреть на межвидовую борьбу. Когти смерти, конечно, — вершина эволюционной пирамиды, но конкуренция могла дать волю иным вариантам. Раз остров просуществовал в изоляции более двухсот лет, кто знает, сколько новых видов мутантов они могли изучить? Вдруг природа уже начала очищаться от воздействия ВРЭ, и Арин нашла бы в Нью-Йорке лекарство для папы?       Она скосила взгляд на спину Дилана и подумала, что на такую ерунду он не станет тратить время. Охрана опередила своего босса и первой осмотрела подступы к тоннелю; от близости залива дохнуло гнилью. Эдем, не подозревая о вони, полетел к распахнутым массивным створкам. Арин ожидала за спиной Дилана, пока тот с надеждой ворошил рюкзаки, однако чуда не случилось: груза в них, по всей видимости, не было.       — Раз, два, три, четыре… хм… — пробормотал он, толкнул мыском ботинка отстреленные гильзы и огляделся по сторонам, уперев в бока руки.       — Что случилось? — Арин пришлось подойти вплотную, чтобы Дилан мог её расслышать.       — Всего четыре рюкзака, но я отправлял одиннадцать человек — где остальные? Они стреляли, но следов крови нет, как и тел.       — Может, прошли дальше?       Арин сама сомневалась в своём предположении и опустилась рядом с брошенными вещами, чуть наклонила один из рюкзаков, но тоже не заметила никаких отметин, что бы натолкнуло на какие-то мысли. Вряд ли их сбрасывали впопыхах: скорее их сняли во время ожидания, пока заслонка открывалась. С трудом верилось, что опытные жители Нью-Йорка не понимали, какой шум наведут, поэтому должны были подготовить позицию.       — Они что-то нашли, — прошептал Дилан и быстрым шагом направился к сигналящему бойцу. Арин пошла за ним, нервно оглядываясь: вооружённые и подготовленные люди не внушали чувства защищённости, ведь и первый отряд вряд ли был хуже подготовлен. Тишина казалась не просто странной — выжидающей; задерживаться точно не следовало.       Дилан с подчинённым склонились над мёртвым насекомым с десятками пар лап — многоножкой, если точнее. Арин таких только в папином справочнике видела, когда в детстве изучала неактуальную уже, как она всегда считала, биологию. Сколопендры и мухоловки, казалось, подготовились к апокалипсису и заранее эволюционировали в страшных чудищ, однако, насколько Арин помнила, опасные для человека виды на севере не жили. Впрочем, так ли это сейчас важно? Пустошь всё исправляла и усложняла.       Только эта была огромной — не меньше трёх футов точно, — с коричневой хитиновой спиной и длинными толстыми лапами, оканчивающимися мелкими зазубринами — что-то похожее на шпоры. Тонкие серые полоски покрывали и туловище, и конечности. Арин обошла многоножку и наконец заметила входное пулевое отверстие в хитине; немного чёрной жижи вытекло на асфальт.       — Мерзость какая-то, — обобщил парень, который нашёл её; думал ботинком пнуть, но отчего-то побоялся. Его товарищ даже не решился подойти и смотрел издалека.       — Значит, так её и назовём, раз новый вид. Или видели такое?       Дилан поднял взгляд, и они с Арин обменялись молчаливым вопросом: насколько же огромными должны быть мухи на этих болотах? Очевидно, раз местные жители не видели ничего подобного, значит, выползли многоножки из тоннеля. Впрочем, и на пожирателей людей они едва ли смахивали: Арин всё-таки толкнула тушку ногой и навскидку дала ей фунта четыре. Страшно выглядит, но не опасно — всё как в справочнике. Арин хотелось в это верить.       К счастью, Дилан тоже чувствовал себя не в своей тарелке и поспешил к бойцам, изучающим вход в тоннель. Однако потемневшая от времени табличка «Тоннель Холланда. Запущен 13 ноября 1927 года» заставила и его поволноваться. Как жители Убежищ, они с Арин слишком хорошо представляли, что бывает, когда в подземных сооружениях отказывала вентиляция. Эдем парил рядом и что-то словно высматривал, однако радар ничего рядом не улавливал.       Карта пип-боя расстояния не указывала, а в масштабировании Арин не особо понимала и постоянно путалась в слоях этажей и коммуникаций. Впрочем, это операция Дилана, так что и ответ он знал:       — Нужно пройти чуть больше полутора миль, если не встретятся преграды.       Минут сорок, значит. Арин облизнула губы, взяла пистолет с глушителем в левую руку, высыпала патроны в карман. Под землёй эхо их выдаст — значит, на крайний случай. Нервная дрожь мешала сконцентрироваться, так что пришлось мысленно каждый шаг проговаривать. Эдем молча летал у входа, и только сейчас Арин вспомнила, что Дилан отключил ему звук. Радар молчал, поэтому группа выдвинулась в тоннель.       Для разрушенного Нью-Йорка выглядел он почти что новым, с ровным, немного растрескавшимся асфальтом. Удивительно, но сваи не рухнули, и даже вода не просачивалась. Старые потускневшие лампы едва светили, мигали, но позволяли сориентироваться — значит, и генератор работал из последних сил. Арин подняла голову и подсветила пип-боем первый короб с огромным застывшим вентилятором, опутанным паутиной. Видимо, на выходе вентиляции кто-то поселился.       Предательское эхо разносило их шаги далеко вперёд; негласно все прибавили скорость, лишь бы поскорее покинуть ловушку. Им попадались запертые двери технических коридоров, но лезть туда никто не стал: всё-таки над головами пролегал Гудзон — и никакого потенциального альтернативного перехода не предусматривалось. Затхлая вода скопилась в самой глубокой части тоннеля, словно в брошенной бутылке. Эдем пролетел её, даже не заметив, а люди начали обходить у стен по высоким бордюрам.       Расставив руки и пошатываясь, Арин держала равновесие, уставилась себе в ноги, чтобы не оступиться, благо фонарь освещал достаточно; пип-бой пришлось выключить, чтобы не ослепить идущих впереди охранников. В центре тоннеля клубилась темнота, а в ней — более тёмные очертания: раскинутых рук, ног… Арин чуть не полетела в воду, где лежало тело.       Сопровождающие тоже его заметили и, эмоционально шурша одеждой, обменялись жестами. Раз пип-бой ничего не заметил, значит, признаков жизни их товарищ не подавал. Дилан указал вперёд — не останавливаться. Вряд ли кому-то хотелось. Эдем вернулся к ним, взвился в воздухе, явно силясь что-то сказать, и свет фонаря пип-боя выхватил очертания сводов тоннеля. Пришлось остановиться и задержать дыхание, чтобы хоть что-то разглядеть.       К ним кто-то шёл — зелёная точка на радаре едва шевелилась, но эхо прекрасно справлялось с оповещением. Шарканье в воде не походило на нормальный шаг — кому-то из первой группы требовалась медицинская помощь. Молчание Арин отнесла к карательной дилановской дисциплине — ещё и позавидовать успела.       Пара сопровождающих не вытерпела и сошла в воду — если бы в ней кто-то прятался, они бы увидели на радарах, — благо высокие закрытые ботинки позволяли. Арин так и ходила в офицерских сапогах, на которые когда-то Данс пыхтел, но те не могли похвастаться влагозащитой. Она чуть склонилась вправо, но боец впереди сделал то же самое и закрыл весь обзор.       — Эй, приятель, что случилось?.. Блядь!       Всплеск воды показался оглушительным, и Арин инстинктивно втянула голову в плечи, словно сама стала его источником. Тем временем в луже началась возня, словно люди сцепились врукопашную. Первая мысль пришла о диких гулях — если наверху специфическое сильное загрязнение, люди из первой группы уже вполне могли слететь с катушек. Пока охранники спрыгивали и пытались разнять драку, Арин стояла на бордюре и пыталась хоть в чём-то разобраться в темноте.       Эдем влетел в неё, как мяч в «вышибалах», выбив дыхание и склонив влево, где тоже было мокро, но хотя бы без драки. Арин взмахнула руками и чуть не выронила с испугу пистолет. Стена тоннеля гостеприимно предложила её голове опору. Шишку она точно набила, сильно плечом саданулась, но хоть ноги не переломала. Влага тут же хлынула в ботинки, тихо заскрипел счётчик Гейгера. Эдем снова толкнул корпусом в бок, настойчиво предлагая шевелиться, и Арин рванула, услышав крик и странную трескотню. Свет фонарей от пип-боев лихорадочно бился о своды тоннеля, проступившие через выбитую взрывами штукатурку, точно рёбра у диких гулей.       Даже когда Арин отошла на безопасное расстояние, Эдем не успокоился.       — Мы должны им помочь! — сипло возразила она, с трудом понимая, как опытные бугаи могли без неё не справиться.       Вода отступала, а дорога — поднималась, значит, выход был совсем близко. Эхо донесло треск ткани, глухие удары ножом в плоть, от которых вздрагивало всё нутро, возгласы — и яростный скрип, переходящий в тонкий визг.       — Сдохни уже, мразь! — Потерявшие выдержку бойцы втаптывали тело в воду, словно изрезать его было мало… но оно ещё сопротивлялось.       Арин потянулась к пип-бою, чтобы включить фонарь; руки пробирала дрожь истерики, так что по кнопке она не попала. Взгляд скользнул по радару — и зелёной точке в отдалении от остальных, рядом с ней. Свет в конце тоннеля преграждала ещё одна фигура — в такой же тёмной, как у других бойцов, экипировке. Шаркая по асфальту, она двинулась к потасовке. Арин вскинула пистолет.       — Ни с места! — воскликнула она — к чертям уже полетела их конспирация. Однако боец упорно тащился к ней: запрокинутая голова от каждого шага встряхивалась, руки болтались по швам. Дилан говорил, что они использовали экипировку спецназа, поэтому пистолетом она могла только погрозить и выкинуть.       Фигура остановилась; голова её упала на плечо, а из-за спины начали распускаться крылья. Ничего общего с ангельскими образами из Библии: в темноте, на фоне скупого света они походили на тонкие птичьи кости — только коричневые в серую полоску. Арин тут же всё поняла и подалась назад.       Лапы многоножки резко дёрнулись к ней, но промазали. Они были такими тонкими и тёмными, что почти не различались в темноте, но Арин и не собиралась сражаться. Эдем залетел с тыла и ударил тварь шокером, выиграв ей время. Лапы вздёрнулись, мерзкий скрип резанул слух. Не оглядываясь, Арин побежала к свету и остановилась только у раскрытых створок, где лежало ещё одно тело из первой группы: ценой своих жизней они открыли тоннель, но не смогли уйти далеко.       Ветер обдал гнилостным смрадом болота; стёртый до основания Манхэттен поприветствовал её, а ещё — парочка застывших рядом кукол в броне спецназа. Одна из них стояла к Арин спиной и только начинала разворачиваться широкими шагами. Она пряталась под рюкзаком, как-то вцепившись в позвоночник, прячась, словно паразит. Вот почему их так сложно убить.       Закусив губу, Арин побежала обратно, Эдем полетел за ней.       — Цельтесь в позвоночник! — кричала она тем, кто уже сцепился со второй многоножкой. Вчетвером они смогли повалить тело, зафиксировать, придавив ногами, и воткнуть ножи в паразита. Лапы истерично взметались, впивались шпорами в одежду и срывали ткань кусками, отрывались сами и повисали на бронежилете. В свете фонарей мелькали залитые кровью лица; у одного из бойцов кожа была содрана от уголка рта до уха и висела шматом, оголив нижние зубы.       Побледневший Дилан вылетел на неё, точно призрак — с пистолетом в руке, но, вроде как, невредимый.       — Нужна помощь, быстрее, — выпалил он без всякого литья воды в уши, по делу, и Арин побежала за ним, надеясь, что охранники увидят ещё двух кукловодов.       В луже лежало уже три тела, но одно бойцы вытащили на сухой асфальт — видимо, это был тот, кто совершил первый контакт. Арин упала рядом, открыла сумку с аптечкой, попросила Дилана посветить. Остальные убежали защищать периметр. Лицо и шея превратились в разорванный ком плоти, кровь залилась в открытые носовые пазухи, поэтому мужчина дышал с громким хрипом через рот. Арин понимала, что и это ненадолго.       Она подняла взгляд на Дилана и покачала головой: это его миссия и его человек, до пункта помощи далеко, сам он не дойдёт — ходячая приманка для гулей.       — Я понимаю, понимаю, — выдохнул Дилан, мазнул взглядом по трупам в воде. — Ты иди, я догоню.       Арин покорно встала, заламывая бесполезные руки, отвернулась и вздрогнула от тихого выстрела. Со стороны выхода заиграл фрагмент марша, которые Эдем любил ставить по радио; трещал шокер, люди вопили — а затем один из охранников на улице заорал.       Нет, он разрывал лёгкие криком, визгом, рыданиями. Остальные тоже кричали, но не так, словно их жрали заживо. Арин не хотела бежать туда, но иного выхода из тоннеля не было — разве что обратно, рискнуть словить от Дилана пулю в спину. Прилипнув к стене, она проползла к краю створки ворот и сама едва сдержала вопль.       На земле в окружении остолбеневших товарищей бился и катался здоровенный детина, а трёхфутовая многоножка, вцепившаяся в него сотней длинных лап, вгрызалась в спину через одежду лапками поменьше и потолще, словно скальпелями, подсоединялась к нервной системе и выставляла хитин как щит. Сопротивление быстро кончилось, верзила затих в позе эмбриона. От криков у него лопнули сосуды на лице, кровь лилась из носа, остекленели глаза.       Несколько опытных сопровождающих вывернуло на месте, Арин же просто стояла столбом, не веря в происходящее. Неугомонный мозг исследователя же с холодной расчётливостью прикидывал варианты: они едят жертв заживо? Используют как транспорт? Помог бы ей сейчас инсинератор?       Ступор оборвал выстрел. Дилан стоял над трупом и смотрел, как многоножка отсоединяется от тела, присматривается к новому — значит, всё-таки транспорт, — затем сменил цель и выпустил весь магазин в маленькую голову с длинными усиками, спрятанную под хитином. Тварь и пискнуть не успела.       — Болваны! Сраные болваны! — заорал он на громил, словно на провинившихся школьников, что доставило Арин несказанное удовольствие: вчера они рабов унижали, а сегодня получили разнос от насекомых. — Немедленно возьмите себя в руки и не позорьтесь! Первая группа подарила нам шанс, а вы хотите их жертву по ветру пустить? Мы близки к цели. Идём быстрым шагом и не останавливаемся до бункера!       Почему-то босса громилы боялись больше, чем хищных мокриц-переростков, и быстро собрались в строй. Арин же их страхов не разделяла, потому тронула Дилана за рукав и указала на Эдема.       — Включи ему звук, пожалуйста.       Она умолчала, что, возможно, лучший радар робоглаза увидел опасность ещё у входа в тоннель, но не смог об этом сообщить — как и о нападении чёртовой твари, спрятавшейся где-то над створками. Если бы Арин замешкалась на выходе, то вполне могла бы стать её жертвой. Дилан без возражений переключил скрытый тумблер возле антенн, однако Эдем почему-то не сразу заговорил.       — Мы должны закрыть ворота.       Охранники обернули к ним порезанные, недовольные лица. Дилан, к их ужасу, кивнул.       — Чтобы сохранить то, что мы уже отвоевали, да. Сейчас мы включим механизм и убежим, но успеем ли мы отступить, когда вернёмся?       Очевидно, что нет. Время и сейчас с жадностью цедило им секунды жизни, словно через игольное ушко. Арин обернулась к Гудзону и снова уставилась на ржавую металлическую конструкцию, провела по ней взглядом и наконец заметила на берегу кабинку маленького фуникулёра.       — Да, есть идеи.       — Хорошо, тогда сделаем это.       Эдем вперёд Дилана подлетел к кабинке оператора и подсказал, что нужно нажать. Как только на всю округу раздался лязг металла, словно созвав на ужин, вся группа бросилась бежать вверх по раскуроченному асфальту. Даже когда сил поубавилось, они не перешли на шаг.       Прибрежный ветер бесцеремонно хлестал по щекам, напоминая, что лето кончилось, а у Арин — мокрая потяжелевшая обувь. Ступни окоченели, в носу щипало, щёки горели, но жить ей всё-таки хотелось больше. У Дилана есть ключи, так что бункер они должны открыть быстро, а там уж точно найдётся схрон на случай апокалипсиса.       Когда лязг резко утих, они уже подошли к сердцу некогда процветавшего города. Небоскрёбы здесь были такими высокими, что подле них Арин ощущала себя не важнее насекомого. Тонны стекла и крошева устилали улицы, маленькие магазины и дома вынесло в Гудзон, словно соломенные домики. Она ожидала встретить в дикой местности толпы гулей, но видела издалека лишь одного — с многоножкой на спине. Этот мог руками шевелить, копался на четвереньках в иле и засовывал в рот всё, что мог найти.       Наконец Арин увидела «мерзость», как окрестили многоножек охранники, в естественной среде без хозяина: ползали они медленно, но, несомненно, омерзительно, зато маскировались идеально, обманывая даже пип-бой на близком расстоянии. Через час марш-броска один из охранников почти что наступил на притаившуюся гадину, та схватила его за ногу, ловко подтянулась на пластинах вшитой брони, но была быстро сбита. Определённо они питались костным мозгом хозяина и не позволяли ему быстро умереть, там же откладывали яйца и выращивали выводок. Впрочем, Арин не хотелось смотреть, как из ещё живого тела вырвутся сотни маленьких детишек счастливой многоножки.       Одно она знала точно: архив ночных кошмаров пополнится новыми сюжетами.       Охранники жались друг к другу и Арин затолкали в центр строя. Эдем, как бесполезный для паразитов элемент, летал на разведку и прокладывал отряду путь через рои дутней, бил «мерзости» электрошокером и ставил свои чёртовы марши после каждого убийства, словно зарубки ставил. Кто-то пошутил, что на робоглаз пора бы лазерную пушку поставить — и тогда можно расслабиться.       Однако чем ближе они подходили к бывшему зданию ООН, тем больше мрачнели: впереди ничего не было, только ворох стекла и бетона, наросшая чёрная трава, которая скользила под ногами, а ещё — эпицентр взрыва. Счётчик Гейгера начал трещать миль за пять до цели, но вход ещё предстояло найти. Арин раздала каждому по таблетке Рад-Х и поставила таймер на пип-бое. Пальцы в перчатках едва слушались, ступни тоже; ветер в лёгких холодил смертью. Она уже думала о гангрене, хоть и знала, что так должна проходить не меньше пары недель, не снимая обувь — только все врачи мнительные.       Они остановились передохнуть в тени последней к берегу высотки. Арин проследила за взглядами сопровождающих и увидела облепившую балки паутину — неимоверно огромное паучье гнездо этажа так с десятого по пятнадцатый, но, судя по показаниям пип-боя, пустое.       — Кто-то должен питаться насекомыми, — резонно заметил Эдем. Насекомых в округе действительно было поменьше, однако сталкиваться с охотником тоже не хотелось.       Дилан разложил карты на днище перевёрнутой машины, пытаясь найти выход побыстрее и не зажарить радиацией остальных. «Антирадина» хватило бы на всех, но не на целый день поисков же. Он указал на край кратера.       — Там — это точно.       — Проблема только в засаде, — с излишним энтузиазмом заметил Эдем, которому понравилось быть нужным, но чувства при этом немного переклинивало. — И вход может быть завален. Или расплавлен.       — Нет, вряд ли, — вздохнул Дилан. — Рядом с нашим Убежищем тоже бомба упала, но дверь не пострадала.       Он больше ничего не сказал, но Арин заметила по взгляду, что вспоминания о праздничном дне освобождения до сих пор преследовали его. Наверняка он прикидывал, были ли Убежища здесь, на болотах, — и кому ещё повезло больше.       Эдем облетел кратер и вернулся без парочки антенн; энтузиазм заметно поубавился после встречи с болотниками. Хоть что-то оставалось неизменным. Общим голосованием они согласились в одном: идти всей толпой и уповать на силу — бессмысленная затея. Болотников следовало отвлечь, пока несколько человек открывали бункер. Отпираемая дверь тоже привлечёт внимание, так что Дилана надо было как-то прикрыть. Вызвалась Арин; остальные — большая часть группы — собирались отвести болотников к высотке и провернуть тот же фокус, как с гулями утром, только без взрывчатки.       Разбившись на пары, они обыскали несколько этажей и набрали груды хлама, из которого собрались что-то мастерить. Арин не особо вникала из-за усталости. Наконец она смогла снять обувь и немного отогреть ступни, растерев их ладонями. Дилан смотрел на неё с сочувствием и спросил, почему она не попросила что-то из их экипировки.       — Что в Анклаве отлично делают, так это сапоги, — вздохнула она, — но в Вашингтоне не нужно бродить по болотам. Теперь их только выбросить.       — Звучит заманчиво. — Дилан впервые за весь путь улыбнулся, и Арин почему-то стало его ужасно жаль. — Хотя мне больше ваши фуражки нравятся — давно хотел у кого-нибудь свистнуть.       Однако замены не нашлось, даже не по размеру, так что Арин повременила с расставанием. Пока они с Диланом обсуждали свою часть плана, его люди подрезали уцелевший громкоговоритель на стене, который до войны использовался для оповещения населения, и подсоединили к пип-бою. Один из сопровождающих, пристроившись на диване с мотком кабелей на коленях, высунув кончик языка, выбирал в списке подходящие случаю песни.       — Мы так Джерси зачищали: подключались к рупорам и приманивали орды песнями, — с гордостью рассказал он, когда Эдем заинтересовался кустарной конструкцией. Никого уже не смущал говорящий робоглаз с голосом экс-президента. — Жаль, тут вышки связи нет, но ничего. Главное, выбрать что-нибудь подинамичнее, а то эти гады на медляк почти не реагируют.       — Рэй Смит их жутко бесит, — закивал его товарищ, отвлёкшись от раскурочивания старого радиоприемника. Арин невольно усмехнулась, приметив, что у каждого члена группы в рюкзаке имелся комплект инструментов, даже мини-паяльник и моток олова; энергию брали от пип-боя.       Прирождённые мусорщики.       — И как вы от них избавлялись? — восхитился Эдем, и Арин не удержалась от ироничного смешка.       — Напалмом, капканами, колючей проволокой, гранатами… парочка ракет как-то перепала — вот это было классно!       Когда взял слово Дилан, все смолкли:       — Только на сей раз будем обходиться подручными средствами. Не рискуйте, сразу заваливайте лестницу мебелью. Как только я подам сигнал, выходите через окно подальше от толпы.       — Да, босс!       Дилан разжёвывал каждое действие, точно для детей, и Арин не могла до сих пор понять: он настолько переживал за своих людей или же не питал особых надежд на их сообразительность? Скорее всего, просто привык держать всё под контролем. Если так они и выжили после Убежища в адском Нью-Йорке, то почему бы и нет…       Арин воткнула новую батарею в трёхлучевую винтовку и впервые, обняв корпус, подумала об Отеме: тот день в Рэйвен-Рок, когда они устроили свою революцию, казался таким далёким, словно несколько лет прошло. Она жутко по нему соскучилась — честная, ясная и чёткая мысль всплыла над всеми разрозненными переживаниями. Даже если Арин опоздает, она хотела бы знать правду, убедиться в его смерти, но не жить с камнем на шее, затем… наверное, она вернётся и убьёт того, кто его заменил. На сей раз без угроз и объяснений.       Она чихнула и зажмурилась от щекотки в носу — ну всё, точно заболела; чёртовы сапоги отправят в могилу. Дилан вернулся как раз в тот момент, когда Арин с несчастным видом вытирала сопли рукавом куртки.       — Всё готово, идём, — бросил он и сразу побежал дальше — наверняка какой-то химией снова закинулся для бодрости. Вздохнув, Арин поплелась следом. Выданный пистолет она тоже далеко не убрала; патроны до сих пор звенели в кармане.       С ними пошли двое охранников и Эдем — куда же без него. Арин раздала по таблетке Рад-Х и снова поставила таймер. Пришлось обогнуть кратер по широкой дуге, чтобы толпы болотников не смели их по пути. Они спрятались за остовом здания в укрытии груды бетона и кирпичей, затем Дилан отправил с пип-боя короткое сообщение, и тут же тишину унылых болот разорвал чудовищный шорох помех — рупор немного покапризничал, но только им на руку. Следом Рэй Смит бодро прорвался со своими угрозами болотникам:       Well, you can run like a rabbit, fly like a bee       No matter what you do, you'll never get away from me! [1]       Ритм рок-н-ролла поднял бы на ноги даже мёртвого, и Арин внезапно почувствовала внезапный источник второго дыхания. Только Эдем в традиционной мрачной манере вынес вердикт:       — Мы умрём.       Красные метки на радаре зароились, как пчёлы в потревоженном улье. Дилан первым выпрыгнул из-за укрытия, а следом за ним побежали остальные.