Американская мечта

      Всё время до рассвета Арин выбивала пыль из одежды, вымещая оставшуюся злость, пока не осталась лишь тягостная пустота. Хотелось выть от беспомощности: она понятия не имела, куда идти, где искать Рихтера — и жив ли он, — что предложить Дилану, чтобы переманить на свою сторону, как сражаться с Институтом, в конце концов. Проблемы раздувались в воздушный шар и рисковали унести здравомыслие за облака.       Спящий на диване Отем напоминал слишком многое из прошлого: десятки раз Арин точно так же будила его в Рэйвен-Рок, когда приходила утром на рабочее место. Только привычной формы и стерильных помещений бункера не хватало. Как ни странно, она сильно скучала по тому простому времени, когда всё было понятно и просто, а Отем держался на расстоянии вытянутой руки.       Она коснулась его плеча и мягко встряхнула.       — Пора идти.       Отем зашевелился и распахнул глаза. Иллюзия быстро разрушилась, и Арин отвернулась. Хотелось спросить, боялся ли он так же, как она — хотя утвердительный ответ наверняка бы похоронил последнюю выдержку. С планом — даже сомнительным — намного легче внушить себе чувство контроля.       В принципе, всё вернулось к началу: Отем командовал, Арин выполняла. Наступившее утро что-то изменило между ними, но пока незаметно.       Эрл проводил их бурчанием — чтобы шли наводить суету куда-нибудь подальше — и без стрельбы. Пришлось прокрасться через город, чтобы не потревожить оставшихся гулей. Пока те спали, радар пип-боя их не видел, но обострённое чувство самосохранения не переставало напоминать об опасности. На пустой дороге, где враг не мог выпрыгнуть из засады, стало гораздо спокойнее.       Арин решила рассказать невероятную историю из Нью-Йорка о сороконожках, которые умудрялись сливаться с любой местностью и в размерах не уступали человеку. Она так увлеклась, что перестала следить за радаром и эмоционально размахивала руками, описывая все пережитые ужасы. Отем был впечатлён, однако самые обидные слова не забрал.       — Видимо, тебе легче импровизировать, хотя я не согласен с таким подходом. Это… контрпродуктивно. Ты понятия не имела, с кем связалась, куда шла, а потом ещё и позволила работорговцу захватить стратегически важные данные.       — Давайте уж до конца: ещё спасла его от смерти и заключила устный договор на честном слове обаятельного негодяя.       — Это настолько важный параметр для принятия тобой решения?       В его тоне крылась издёвка пополам с любопытством. Арин решила не отвечать на откровенную провокацию, а вместо этого перешла к другой — более свежей — наболевшей теме.       — Я о многом сожалею, но содеянного не отменить. Дилан хоть и негодяй, но слово своё сдержал — помог мне, хотя мог бросить на съедение мутантам. Поэтому я ему поверила. Вы же… — Отем заметно напрягся, продолжая упрямо смотреть только вперёд с высоко поднятой головой. — Постоянно говорите одно, а затем поступаете ровно наоборот. Как я могу довериться такому напарнику в бою?       Слова вылетали через усилие, поскольку в голове вертелись совершенно иные мысли, которые приходилось переводить на нейтральный тон. Иначе Арин даже себе казалась жалкой.       «Почему вы постоянно бросаете меня?» — вот что нужно было спросить. Если бы не одна чёртова ночь, которая всё испортила, Арин бы не стала темнить. Так же казалось, будто в ней негодовала обидевшаяся женщина. Личное от профессионального Арин отделяла лишь в теории, а завязавшийся спор мог легко перейти в скандал — слишком уж свежей осталась рана.       Вряд ли Отем думал о другом. Арин ждала от него подобающего профессионалу ответа, а получила то же, о чём думала сама:       — Понятия не имею.       — Может, тогда начнём сначала? — предложила она после неловкой паузы. — Меня зовут Арин Гордон, и я — полевой исследователь Анклава. На данный момент нахожусь в командировке без гроша суточных.       Отем был, как всегда, прямолинеен:       — Думаешь, это смешно?       От его тона захотелось свернуться калачиком под ближайшим валуном, однако в округе как назло ни одного не нашлось. В сравнении со Столичной Пустошью Содружество утопало в зелени — всё побережье цвело, и даже с деревьев облетали самые обычные листья. Только никто не селился здесь, не выращивал пищу. Наверное, столичные жители, узнав о таком кощунстве, пошли бы войной на восточный регион.       Арин сошла с дороги и сорвала синий цветок, что так напоминал галлюциногенных собратьев из Поинт-Лукаут. Нюхать его резко расхотелось.       Тут всё было другим, даже пахло иначе — свободнее, наверное. Пыль Столичной Пустоши перестала скрипеть на зубах, но почему-то тянуло обратно. Хотелось посмотреть, изменил ли что-нибудь проект «Чистота», не появились ли вдоль реки Потомак такие же синие цветы. Папа должен был увидеть их дома — как давно мечтал.       Отем остановился и посмотрел на неё с интересом.       — Как раз нет. Я говорю серьёзно. — Наконец Арин подняла на него взгляд и решила действовать аккуратно. — Мы практически не разговаривали, не знали, чего ждать друг от друга, поэтому всё испортили.       — Ты права, но я всё равно ни о чём не жалею. — Настал черёд Арин смотреть на него с неподдельным любопытством. Отем сошёл с дороги к ней, долго смотрел на цветок в руке и тянул с ответом, словно каждое слово заранее взвешивал. — Если бы наши пути не разошлись, ты отправилась бы со мной в Мохаве и Чикаго, а затем погибла бы в Филадельфии вместе со всей группой.       В его взгляде промелькнула та же боль, с которой он смотрел на неё после запуска очистителя — когда думал несколько дней, что убил её в Рэйвен-Рок. Арин словно в прошлое мгновенно переместилась и невольно сглотнула удушающий ком. Холодный ветер с побережья вовремя хлестнул по щекам и привёл в чувства, чтобы получилось отвести взгляд и не сойти с ума. Именно тогда всё и пошло не так.       — И что, поэтому не нужно разговаривать? — Арин старалась цедить слова беспечно, а дрожащие руки спрятала в карманах.       — О чём ты хочешь говорить? — сдался Отем со вздохом, хотя к идее явно отнёсся с подозрением.       Арин жестом предложила продолжить путь, и они вернулись на дорогу бок о бок.       — Да ни о чём таком — прямо как попутчики между собой болтают… ну, должны болтать, — добавила она, когда поняла, что с великим полковником Отемом вряд ли кто-то говорил по душам, сидя в кабине винтокрыла. Возможно, только Эдем был исключением, но о нём спрашивать всё ещё опасно. — Будем по очереди задавать тему и что-то рассказывать.       Отем нахмурился.       — Например?       — Скажем… кто был самым серьёзным противником? Могу я начать, потому что это просто — когти смерти. Некоторые люди ни одного за всю жизнь не встречали, а я уже раз пять точно. — Арин начала загибать пальцы. — Две Эдемовские шавки меня чуть не раскромсали, затем одну на воле я смогла взять под контроль…       — Это когда было? — тут же оживился Отем.       Близость табуированной темы вновь смутила, и Арин растерянно почесала затылок.       — После уничтожения Рэйвен-Рок. Собственно, поэтому я его пристрелила.       — Правильный выбор. — Отем кивнул, глядя на дорогу.       — К слову, мне тогда помог Рихтер. Он постоянно прикрывал и учил выживать на войне. Вряд ли Содружество способно его прикончить, но всё равно надеюсь, что мы найдём его.       Арин замолчала, потому что Отем никак не отреагировал. Вновь возникло чувство, что о себе она рассказывала чересчур много, не могла остановиться, а в ответ ничего не получала, как и всегда.       Тем временем утренний туман расступился, открыв на горизонте разрушенный городок. Сразу возникла мысль, что китайцы вряд ли бомбили бы захолустье, а значит, сами местные жители — и время, конечно — всё разрушили. Паника, голод и отсутствие руководства разнесли страну куда эффективнее ядерных взрывов.       Динамик пип-боя скрипнул — поймал какую-то частоту неподалёку. Арин прослушала повторяющееся сообщение от военных двухсотлетней давности и выключила.       — Значит, от этого места стоит держаться подальше, — резюмировал Отем.       Хотя бы они поняли, где находились. На въезде в город у закусочной удалось найти указатель с перечислением местных достопримечательностей: в какой стороне полицейский участок, пивоварня, круглосуточный магазин, кладбище. Словом, всё здесь было хорошо, только много лет назад.       Людей в одинаковых плащах песочного цвета Арин приметила на одной из улиц. Один на столбе изучал содержимое электрического щитка, двое других же очень внимательно смотрели на него снизу, негромко переговариваясь. Россыпь искр сигнализировала о том, что задуманное пошло не по плану.       Отем ускорил шаг и нарочно шумел, чтобы выдать себя побыстрее. Арин семенила следом, присматриваясь к странным винтовкам за плечами минитменов — вычурным, самодельным, с катушкой, которую приходилось раскручивать вручную, точно динамо-машину. Сразу становилось понятно, что подобное оружие — не для спонтанной перестрелки или засады. Арин в принципе пока плохо понимала, как минитмены этим пользовались.       Впрочем, за оружие они схватились сразу, но направили в землю.       — Стоять! Назовитесь!       Отем замер, как приказали, но на приветствии растерялся. Они только между собой обсуждали, что не стоило кричать об Анклаве и обращаться по званиям, но об именах не подумали. Даже если эти минитмены не слышали о полковнике Отеме, то приближенные к Институту информаторы наверняка его искали.       Поэтому Арин поспешила прикрыть его — махнула рукой над головой и прокричала:       — Мы пришли из Квинси! Город освободили от стрелков!       — Ого! Неужели правда?       Минитмены переглянулись, неуверенно заулыбались, а третий спустился со столба, чтобы разобраться, из-за чего шум. Правда, одет он был иначе — как обычный гражданский. Арин подошла ближе, демонстрируя пустые руки, и кратко рассказала, что жители Квинси смогли дать отпор. Разбираться в нюансах всё равно никто не станет.       Почему-то именно парень с причёской под Элвиса пользовался у минитменов авторитетом — может, потому что не боялся лезть на столб, чтобы засунуть руки в двухсотлетнюю проводку. Он оказался улыбчивым, приятным по голосу парнем, но несколько скованным, когда дело доходило до общения один на один: старался смотреть ей куда-то через плечо и немного заикался. Хотя, возможно, его всё-таки ударило током.       — Пойдёмте, нужно всем рассказать. Ронни проверит, правду ли ты говоришь. Меня зовут Стурджес, к слову. — Запнувшись, он резко протянул ей руку, и Арин пожала её.       — А я Арин Гордон. Очень приятно.       Было неловко, но она не соврала — первый контакт с минитменами прошёл удачно.       Отем умудрился слиться с окружением так, что про него никто не вспомнил. Теперь Арин шла впереди, болтая со Стурджесом о битве за Квинси, а он поглядывал по сторонам. Она очень надеялась, что Отем не сбежит по своим таинственным делам без неё.       Городок подле Форта отчего-то называли Южным Бостоном, хотя технически это была самая восточная точка на старой карте. Кому-то будто не хватило фантазии или желания найти хотя бы историческое название. Очень быстро Арин поняла, что здесь неправильно практически всё: люди ютились в развалинах, ожидая чуда от минитменов, а те мечтали отбить Форт у матки болотников. Лет пятьдесят назад та сожрала всё командование, и с тех пор дела шли всё хуже и хуже. Последний генерал погиб два года назад, и на его место никто не рвался.       Стурджес не замолкал и выкладывал всю историю, даже не думая сгладить острые углы. Возможно, поэтому рекруты к ним и не рвались. Прервала его солидная дама, которая быстро навела порядок и разогнала молодняк по делам. На Арин и Отема же она направила пристальный взгляд и констатировала:       — Вы не врёте, но всё равно мне не нравитесь.       — Ронни, зачем ты так, — пытался утихомирить её Стурджес. — Нам сейчас любые руки пригодятся.       — Кстати о них: ты разобрался с щитком?       — Считай, что почти сделано!       Жизнерадостный тон Стурджеса даже суровую даму разоружил — их оставили в покое. Квинси волновал минитменов больше, чем парочка путников. Впрочем, к делам Стурджес всё же решил вернуться и рассказал, где найти полевую кухню.       Опасное соседство с гнездом болотников давало неоспоримое преимущество: источник нежного мяса никогда не иссякал. Арин осталась в восторге от сочной отбивной, несмотря на привкус тины и мысли, что питалась эта живность трупами минитменов. Жизнь жестока — а есть хотелось всегда.       Беженцы на повышенных тонах обсуждали освобождение Квинси и что делать дальше. Арин вяло наблюдала за ними издалека, борясь с едким чувством зависти: их дом ещё предстояло отбить у второго Отема, словно с первым было легко. К слову, тот чинно нарезал огромный шмат мяса прикарманенным в Квинси ножом и выглядел не как человек, который только что нашёл пустое место вместо ожидаемой помощи.       — Пещерный сверчок, — вдруг сказал он и пояснил озадаченной Арин: — Мой самый сложный соперник. Думаешь, шучу?       — Нет, просто ни одного не видела, — призналась она. Отем задержал на её лице взгляд и прокашлялся.       — Собственно, проблема в среде их обитания: в пещере тесно и темно, а сверчки — твари прыгучие и непробиваемые. Их панцирь — нечто вроде хитиновой силовой брони. Думал, только энергооружие ему не помеха, а оказалось, что любое. Не пробовал только заживо голову оторвать.       Арин искренне рассмеялась, представив себе такую картину. Отем тоже улыбнулся, но как-то грустно.       — Вы же не один по пещерам ползали, надеюсь?       — Нет, конечно. Это самоубийство. Знаешь, в таких местах и познаётся настоящее товарищество — когда от слаженной работы зависит жизнь группы. Мы спускались с друзьями после службы, в увольнительной.       С трудом верилось, что у грозного полковника Отема есть друзья — или, скорее уж, были. Арин почему-то представила их в стиле довоенных пропагандистских плакатов: без лиц, с одной улыбкой.       — Зачем вы тогда лезли туда? — искренне недоумевала она.       Отем пожал плечами.       — Почему человек посмотрел на Эверест и решил, что будет отличной идеей залезть на вершину? Приходится совершенствоваться и физически, и духовно, чтобы пройти суровое испытание. Результат стоит всех трудов.       Арин понятия не имела, где находится Эверест, но внимательно слушала, практически не притрагиваясь к еде. Жевать, пока Отем погружался в воспоминания, казалось кощунством. Знакомый огонёк в его глазах вновь гипнотизировал.       — Где вы их находили? Что было внутри? Кроме сверчков, очевидно.       — В мире полно мест, куда без снаряжения не пройти: подводные пещеры, например. Мы и в водолазных костюмах пробовали пробраться, и в силовой броне. Однажды наш товарищ застрял в узком проходе и не смог выбраться. Мы знали, на что шли… По крайней мере, думали, что знаем. Идиоты самоуверенные, — пробормотал Отем своему молодому двойнику из прошлого. Затем его взгляд просветлел. — Мне сложно даже передать, что я порой видел в пещерах. Внутри своя экосистема: светящиеся цветы и грибы невероятных оттенков, эхо совсем другое. Гора словно дышит, и ты внутри — лишь маленький, хрупкий человек. Это нужно прочувствовать, чтобы понять, но я бы всем подряд не советовал.       Ему всегда удавалось удивлять её бьющей через край энергией, обширными знаниями, волей, а теперь и юношескими увлечениями, которые точно не попали бы в список предполагаемых. Впрочем, теперь ничего более логичного на ум не приходило.       — Ну вот, а говорили, что исследовательского интереса не нашли. Было же.       — Он слишком быстро потерялся. С годами личного времени оставалось всё меньше, друзья умирали, да и мир вокруг словно выцвел. Скорее уж, я к нему интерес потерял. — На это Арин и сказать было нечего. Отем смотрел с грустной ухмылкой, уперев подбородок на сцепленные ладони. — Видишь, мы разговариваем.       Арин не сомневалась, что с ним будет сложно — словно раньше бывало иначе, — но ожидала хоть какой-то помощи.       — Если есть иные предложения, я их выслушаю, — демократично объявила она и развела руками, затем взялась наконец за вилку и без удовольствия затолкала в рот последние куски остывшего стейка.       Отем развернулся к беженцам, оперевшись локтем о спинку стула, и вдруг заявил:       — Продолжай говорить со Стурджесом, выведай как можно больше. Лучше в каком-нибудь безлюдном месте, наедине.       Ледяной кусок мяса встал поперёк горла, и Арин закашлялась до навернувшихся на глазах слёз. Отем равнодушно смотрел на неё искоса, никак не комментируя. Наконец Арин обуздала не только взорвавшееся возмущение, но и собственное дыхание. Иначе бы она разразилась гневной тирадой без оглядки на звания.       Всё-таки не имел же он в виду то, о чём она подумала? Быть того не могло. Скорее уж, он предложит пытать беднягу Стурджеса в подвале — и этот вариант больше походил на правду.       — Постараюсь, сэр, — выдавила она то, что ждал от подчинённого каждый офицер. Так было даже проще.       Словно истратив лимит на количество произнесённых слов, Отем больше ничего ей не сказал и старался держаться подальше, но в поле зрения. Вечером Стурджес подошёл к Арин, чтобы поинтересоваться, где она собралась ночевать и не нужна ли помощь. Несмотря на прохладу, её бросило в жар. Стурджес улыбался абсолютно искренне, без намёка на грязные помыслы. К тому же он видел, что она пришла в город не одна.       О ночлеге Арин действительно забыла, поскольку приказ полковника вытеснил остальные мысли. Так что врать не пришлось. Стурджес предложил поискать варианты вместе и увёл Арин за собой. Она же невольно искала знакомый силуэт в толпе, но не находила и нервничала всё больше. Что-то шло абсолютно не так.       Отем словно кинул ей кость откровенности, вновь поманил и готовился обмануть наивные ожидания. Арин старалась морально готовиться, но понимала: всё будет зря, он снова её крайне удивит.       Для нормального освещения не хватало то ли лампочек, то ли напряжения, и Стурджес постоянно за это извинялся. Арин искренне его нахваливала, дивясь смекалке и трудолюбию. Он чуть ли не из кожи вон лез, чтобы сделать жизнь посторонних людей лучше, будто нечто компенсировал. В принципе, Арин руководствовалась той же дырой одиночества в душе и прекрасно его понимала.       Наконец они выбрали дом на окраине, подальше от Форта, где заканчивалась граница охранных постов. Арин бросила рюкзак на пол, выбив облако пыли, и рассмеялась.       — Не извиняйся, всё хорошо. Просто я чертовски устала и с радостью приму любую помощь.       Стурджес нервно мялся на пороге, понурив голову.       — Да, понимаю. Я только с виду здоровый и наглый, а как припёрло — оказался один на пустошах. Поэтому пытаюсь вернуть добро. Когда-нибудь познакомлю тебя с Престоном — вот этот парень точно спасёт Содружество, я тебе клянусь. Его энтузиазм заразен и всех вокруг делает лучше.       — Звучит замечательно. Он не хочет стать генералом и навести тут порядок?       — Нет, командовать — это для опытных и старых, как Ронни… только не говори ей такого, — поспешно добавил Стурджес, заметно побледнев.       Пока он болтал, Арин отходила вглубь комнат, так что ему пришлось пройти за ней. Половицы скрипели под их ногами, но хоть не проваливались. Мебели почти не осталось, поэтому эхо выдавало каждый посторонний шорох. Вроде бы они остались наедине, если не считать поросшей на стенах плесени.       Поэтому уверенная поступь Отема прогрохотала как набат. Не только Стурджес, но и Арин замерла в ожидании. Рука невольно потянулась к винтовке, но мысль, в кого придётся стрелять, ещё не сформировалась. Отнюдь не исследовательский интерес сковал мышцы в ожидании.       Отем тихо прикрыл за собой дверь и появился в гостиной. На правильном аристократическом лице застыла до боли знакомая решимость — как у расчётливого убийцы, — которая не оставляла за собой сомнений: резне — быть. В полумраке он и вовсе казался Дьяволом во плоти.       — Прошу прощения, — вежливо произнёс Отем и сделал свой выпад. — C8-15, активируй заводскую личность.       Голова Стурджеса упала на грудь, но сам он остался стоять на ногах. Машинально Арин отпрянула от него, но затем быстро взяла себя в руки — словно гневной волной прибило обратно к берегу.       Тем временем Отем продолжал экзекуцию:       — C8-15, теперь ты в первую очередь слушаешь меня, затем…       Одним махом Арин оказалась между Стурджесом и Отемом, вынудила второго отступить и воскликнула:       — Так нельзя! Вы бы попробовали… ну не знаю… поговорить с ним нормально, попросить помочь!       Тот снисходительно посмотрел на неё, будто на умственно отсталую — без злобы, просто устало.       — У нас нет времени. И почему мы не можем использовать оружие нашего врага, объясни? Нельзя победить, не запачкав руки.       Он, чёрт возьми, всегда оказывался прав — и сейчас повторял то, что внушал ей всегда, но Арин осталась по горло сыта плодами этой кровавой философии.       — А может, я хочу попробовать, для разнообразия? — выпалила она сквозь зубы, не веря собственным словам.       — Тогда тебя ждёт только больше разочарований, — констатировал Отем с таким ублюдским равнодушием, что захотелось ему врезать.       Арин даже подняла руки, словно готовясь к поединку, но понимала, сколь этот порыв глупый, бестолковый. Во-первых, Отем уложит её на лопатки одним махом; во-вторых, она поднимет руку на офицера. Нечто раболепное и устрашающее блокировало не только мысли, но и вполне человеческие порывы — будто синтом в этой комнате был не один Стурджес.       Последняя мысль сорвала хлипкую защитную пломбу, и Арин отчётливо уловила близость извечного напарника хаоса — безумия.       — Какой же ты… бессердечный… мудак!       Каждое слово она выплёвывала с особым удовольствием и словно путы рвала, потрясая сжатыми кулаками.       — Ну надо же, — произнёс Отем с издёвкой, наблюдая за её потугами с любопытством. Арин словно этого и ждала, чтобы окончательно сорваться, и обличительно тыкнула в него пальцем.       — Теперь я могу говорить что угодно: полковник Отем в Столичной Пустоши сидит, а кто ты такой — не знаю. Может, ты синт, а тот — настоящий! — К сожалению или счастью, но по щелчку вспыхнувшее пламя так же быстро затухало. Арин оказалась перед молчаливым Отемом точно без кожи, ощущая каждым нервом оброненные в гневе слова. Теперь она спрятала взгляд и даже кулаки скромно опустила. — Прости, погорячилась. Ты настоящий, я уверена.       — Потому что веду себя как бессердечный мудак?       Столь беспечно оброненное ругательство — ещё и в собственный адрес — заставило напрячься даже больше.       — Да, наверное? — вымученно протянула Арин и вопросительно уставилась на Отема, а тот вдруг усмехнулся.       — Благодарю. Наконец ты перестала строить из себя забитую подчинённую и вновь говоришь со мной на равных. Меня уже начинало тошнить от этой показной учтивости.       Слова хлестали по щекам, но в то же время освобождали. Арин замерла в растерянности, лишь сейчас поймав себя на той же мысли. В Отеме она увидела не просто якорь, а избавителя от всех проблем и почему-то решила, что самой думать больше не придётся.       Если Отему так хотелось иметь при себе зануду, которая будет вечно сомневаться в его решениях, то он её получит. Арин только выиграет.       — А ты как заговорил! — сказала она, уперев руки в бока. — Раз уж мы теперь такие свободные, то, может, станем людьми?       Арин обернулась к Стурджесу и легонько встряхнула за плечо. Его остекленевший взгляд прояснился, а на лице вновь вспыхнула дружелюбная улыбка, словно ничего и не было.       — Ну как, остаётесь здесь? — спросил он так обыденно, что по коже пробежал табун мурашек. Арин впервые видела синта настолько близко и теперь понимала исследовательский интерес Мэдисон.       Только с этим синтом Арин успела подружиться и понять, что не так всё просто, как повторяли столичные снобы и запуганные жители Содружества.       — Нет, — сказал Отем, — нам нужна информация о том, как проникнуть в Институт. Есть способ подключиться к их телепорту?       — Конечно — это же обычный сигнал, — ответил Стурджес монотонно. — Только система не пропустит кого попало, нужен чип как у охотников. Затем придётся свой телепорт строить.       Арин смотрела то на одного, то на другого, не прекращая чувствовать себя всё той же забитой подчинённой, которой никогда ничего не рассказывают. Впрочем, Отем своими действиями донёс куда больше без сухой болтовни. Теперь Арин интересовало, откуда он столько знал — начать с того же серийного номера Стурджеса.       — А чертежи в магазине не продаются, — закончил Отем и вздохнул. — Ты же вспомнил, как попал в Содружество? — Стурджес кивнул. — Тогда расскажи, где Подземка вас переписывает. Перескажи весь путь, называй все услышанные имена и позывные.       Пока Стурджес болтал, Арин отошла в сторону, чтобы отдышаться: её нещадно штормило. Не так она собиралась провернуть дело — не за счёт чей-то вывернутой психики.       Она понятия не имела, зачем Отем потрошил память, если явно знал немало из того, что слышал. Да и с Подземкой он провёл почти два месяца — может, как раз о телепорте и узнал от какого-нибудь агента. Картинка пока что не складывалась, даже отдалённо ничего в голове не шевелилось.       Когда же Отем собрался отпустить Стурджеса за снаряжением, Арин его остановила.       — Погоди. Ты снял блок с воспоминаний, которые были спрятаны не просто так. Пусть он забудет последний час — иначе два пласта памяти могут свести его с ума.       — Согласен, — легко согласился Отем и вернулся к своему вербальному программированию, с которым Арин не собиралась связываться.       Подробные карты, крышки и рации им действительно нужны, как и верный информатор среди минитменов. Арин уже подбиралась к стадии торга и рассуждала: Отем ведь не просил помочь, не пытал Стурджеса, да и она не мешала ему и слушала. После работы в Экер грех на что-то жаловаться. Однако по той же логике можно было скатиться, как на горке, в глубины Ада и даже не заметить перемен.       Когда они остались наедине, заметно приободрившийся Отем сдержанно улыбнулся ей и сказал:       — Теперь мы разговариваем так. Нет смысла тратить время на вежливость. Что-то не нравится — ты об этом говоришь. Мысли я не читаю.       — Странно, мне казалось, что с этим у тебя как раз нет проблем.       Несмотря на более-менее благополучный итог, у Арин всё равно чертовски испортилось настроение. Отем держался гораздо лучше — потому что до сих пор вёл в этой неназванной игре с сомнительными правилами.       — В твою голову влезть сложнее, чем кажется. Иначе бы ты тут не стояла, — сказал он после паузы, затем добавил: — Разум синтов же — открытая книга. Ты всё верно поняла: их психическая стабильность шаткая, поэтому произошла резня в Даймонд-Сити. Может, получится как-то использовать это знание, чтобы открыть ворота в город.       Арин нахмурилась, представив, как неким сигналом или звуком они распугивают синтов, точно собак. С трудом верилось, что Институт оставил подобную лазейку.       — А Подземка нам зачем? Они ни за что не станут вскрывать код синтов.       — Может, им и не придётся. Чтобы побороть Институт, придётся наведаться ко всем, кто выступает против них. Только объединившись есть шанс победить.       Наконец Арин поняла суть его плана — сделать всё чужими руками — и даже не возражала. Сложности заключались в составных частях и тоннах вранья, которого придётся придумать. Вряд ли хоть кто-то будет рад услышать, что Анклав их руками хочет уничтожить конкурента.       Полковник Отем всегда мыслил глобально, так что наверняка заранее продумал детали, пока мучился в подвале. Чем он ещё мог там заниматься?       Стурджес вернулся минут через тридцать и сообщил, что прибыла группа Престона, и минитмены обсуждают перспективность возвращения в Квинси. Наконец кто-то понял, что сидеть подле логова болотников — плохая идея. Как оказалось, Стурджес немного перебрал с щенячьей верностью и уже на весь город разнёс, будто Отем решит все их проблемы. Ронни и остальные выжившие командующие с нетерпением ждали, что он мог им предложить.       Страдальческое выражение на его лице было лучшим подарком за день моральных мучений.