Американская мечта

      Кроме удобной постели в Даймонд-сити можно было получить горячий душ и лапшу на завтрак, а бонусом — бесплатное представление. Стурджес не зря предупреждал, что чайки — не то, чем кажутся: их глаза точно в душу заглядывали и гипнотизировали, а крик резал слух скрежетом. Мутации деформировали их, и полёт стал проблемой, поэтому чайки больше мешались под ногами прохожих и ворошили мусорные кучи. Наверняка они сами для кого-то стали приемлемым источником пищи.       Как Арин и предполагала, утром жители города отправились по своим делам, словно накануне ничего не произошло. Жизнь продолжалась; только людей стало чуть больше. Минитмены следили за порядком и помогали по мере сил, а Престон рвался на части, пытаясь угодить и своим, и чужим.       Впрочем, вряд ли для него в принципе существовало такое понятие, как «чужой». Чем больше Арин приглядывалась, тем отчётливее видела в нём несостоявшуюся версию себя. Может, и у неё когда-то был такой же щенячий взгляд, когда Отем раздавал бесценные советы.       Укол ревности не спрашивал её мнения, хоть это и было глупо. Арин набила слишком много шишек, на слово уже не верила и дерзила. Возможно, сам Отем больше не воспринимал её как коллегу, члена Анклава — скорее, видел в ней недостающий противовес к собственной важности.       Так и тянуло рассказать Престону, что за удивительная школа жизни его ждёт: станет самостоятельным и живучим, если, конечно, с ума не сойдёт.       Однако Арин ждали дела. Собрав оставшиеся крышки, она направилась в детективное агентство Валентайна по схематичной карте на визитке. Видимо, у мистера Буллфинча было полно времени, чтобы от руки отрисовать стрелки направления между подписанными квадратами-зданиями и отметить агентство сердечком. Хотя сделать это могла и помощница, которая встретила Арин у двери.       — Вы к Марти? Мы вас ждали, проходите, — сказала она и улыбнулась так, словно Арин была самым желанным гостем.       Прихожая была сразу и кабинетом. В тесноте друг напротив друга стояли два стола, за одним из которых сидел самый страшный манекен на её памяти: с серой облезлой кожей, в шляпе и тренче. Однако затем Арин присмотрелась и поняла, что его глаза двигались — и глядели прямо на неё.       Марти взлетел на ноги, как только Арин дёрнулась обратно к двери, и мягко обнял за плечи.       — Простите, мэм, следовало вас предупредить: мой напарник — синт. Детектив Валентайн к вашим услугам.       Тот приподнял шляпу в приветствии, и Арин, сглотнув, поняла, что в прямом смысле видела его насквозь: половина лица отсутствовала.       — Мэм, — отозвался Ник вполне обычным человеческим голосом, — рад знакомству со скриптором Братства Стали. Прошу не рубить с плеча: я мирный синт, живу сам по себе. Не стоит разбирать меня на части.       Он говорил медленно и негромко, будто нараспев. Арин невольно признала, что для столь потасканной внешности голос был прямо-таки притягательным, располагающим к доверию. Она чуть отстранилась, и Марти присел на свой стол рядом с ней. На сей раз он причесался, подровнял бороду и вроде бы даже погладил рубашку. Арин с трудом узнала в нём вчерашнего гида по барам.       Она не удивилась, что местные уже были в курсе обмана: наверняка сам Престон разболтал, чтобы Отем не выдавал себя за святого полковника Холлиса.       Вся подготовленная речь вылетела из головы. Арин долго мялась, пытаясь сказать хоть что-то.       — Вы просили зайти, мистер Буллфинч, но не озвучили сумму аванса.       Арин решила выдвинуть условия с порога, чтобы Марти не рассчитывал на лишние бонусы. Он уже неплохо себя продал, но стандартные фразы мог заучить кто угодно.       Однако агентство называлось не его именем. Слово взял Ник:       — Пообщаться мы можем и без него, если вы, конечно, готовы довериться синту.       — Детективу, — поправил Марти с укором и пояснил: — Ник Валентайн — реальный довоенный детектив, поэтому просто… представьте, что он немного…       — Немного умер, — предположила Арин, — это я могу.       Ник низко хмыкнул и вдруг потянулся за сигаретой. Арин таращилась на него, кажется, не моргая. Какая-то тяга в искусственных лёгких была, раз дым повалил из всех непредусмотренных отверстий — через щеку и шею.       — Клинт — занимательная личность, но зачем тратить время на разгадку его мотивов? Чего вы на самом деле хотите?       Вопрос вернул Арин в деловое русло, хотя таращиться она не прекратила.       — Некоторые стрелки считают его обманщиком и никудышным лидером. Если есть хоть шанс расколоть их, мы должны им воспользоваться. Я хочу знать, что Клинт скрывает.       Врать детективу — бесполезно и глупо, особенно если собираешься платить за информацию. Ник взглядом напоминал чайку — внимательную и наглую, — и разглядывал Арин не менее внимательно, чем она его.       — Интересно, — пробормотал он после паузы, покрутил сигарету между обглоданными пальцами и подытожил: — Аванс нам и правда понадобится — на расходы. Вряд ли семья Клинта живёт по соседству, да и не станет с нами болтать за чашкой чая.       — За такого парня меньше тысячи крышек просить грешно, — подхватил Марти. Вдвоём они работали как истинные торгаши: крутой детектив и детектив-менеджер, миленькая секретарша — бонусом для услады мужского внимания. — Но если ничего не выйдет, мы вернём остаток!       Арин старалась не выдавать лицом своего разочарования, поэтому выдохнула и произнесла:       — Хорошо, я подумаю. — Однако уже у двери она в последний раз обернулась к Нику и уточнила: — То есть вы осознали себя как синта с записанной личностью? Как у вас получилось?       Он равнодушно пожал плечами.       — Сложно смотреть в зеркало и обманывать себя. Я синт не того поколения. Скорее, прототип, выкинутый на помойку.       — То есть может случиться так, что синт с чужой личностью вдруг осознает себя таковым? — Арин будто не спрашивала, а проговаривала это для себя, чтобы уложить в голове.       — Понятия не имею, до чего дошли технологии с тех пор. Всё может быть, — уклончиво ответил Ник. Арин поблагодарила его и вышла за дверь.       Малая надежда лучше, чем никакая. Может, однажды утром в Столичной Пустоши проснётся человек, который ощутит, как расслаивается его личность? Воспоминания полковника Отема превратятся в картонную декорацию внутри его сознания. Ведь мозг непредсказуем. Воспоминания отторгнутся, точно органы при неудачной пересадке, — и человек с лицом Отема сойдёт с ума.       Возможно, кто-то удачно его пристрелит, и проблема схлопнется сама собой. Либо доктор Чейз проведёт исследование мозга и заметит чёртов чип. Любой вариант устраивал.       Арин всегда думала, что синтам внушалась модель поведения другого человека каким-нибудь видом гипноза, но теперь она сомневалась. Суть крылась в деталях: мимике, жестах, привычках, тонкостях восприятия, принятии себя, в конце концов. Посему выходило, что в Институте выкачивали и пересаживали воспоминания, словно какой-то файл с сервера.       Звучало безумно, невероятно — и вполне очевидно. До войны люди не могли раскрыть все загадки мозга, но вдруг группа учёных, запертых в бункере, за двести лет смогла это сделать? Если они чётко определили формулу сознания, то смежные науки устарели.       Хотя о чём речь: люди в пустошах микроскопом скорее будут орехи раскалывать. Никто не поймёт важность открытия — все зациклены на страхе перед прогрессом. Некогда бунтовали извозчики против первых автомобилей, ремесленники бойкотировали фабрики. Однако и те, и другие остались, пусть их стало меньше.       Такие вопросы не встанут на всеобщее голосование где-нибудь в Даймонд-сити. Будущее просто наступит, и фатализм при неизбежности — лучшее решение.       — Важные дела?       Арин так долго пялилась в пустоту, что та ей ответила голосом Отема. До сих пор мерещилась та ночная тишина под её дверью — прямо-таки пробирала до костей и душила вопросами. Однако при свете солнца они оба делали вид, будто ничего не было.       Может, у него вообще шнурки развязались, а она уже придумала всякую чепуху.       — Раздражает, когда кто-то не работает?       Отем выглядел задумчивым и немного измотанным, но бодрым до безобразия. Арин впервые видела его таким расслабленным и в мятой одежде, с подвёрнутыми до локтей рукавами рубашки. Извечный хмурый взгляд потерял несколько очков устрашения. Свежий воздух и солнце определённо шли ему на пользу.       — Мы можем поговорить? — предложил Отем и обернулся. — Пойдём к трибунам, там никого нет.       Арин немного напряглась, но кивнула. Если Отем вдруг про неё вспомнил, значит, планировал что-то сомнительное. Наедине он вновь подобрался, посерьёзнел и пронзил суровым взглядом, отчего тут же захотелось вытянуться по струнке и отдать честь. Арин с трудом сдержалась.       — Это Престон всем разбалтывает, что ты никакой не Холлис?       — И не он один. Теперь понимаешь, почему этим людям не стоит знать всей правды? Сплочённость и семейность звучат милыми лозунгами, пока не начинают вредить безопасности. — Отем закончил подыгрывать и потребовал: — Рассказывай, что узнала.       — Да пока ничего конкретного… — Арин вдохнула поглубже. — Минитмены явно скрывают нечто важное про Клинта.       Причём уверенность лишь зрела: они ведь нервничали, когда кто-то совал нос в дела прошлого? Хотя кому бы понравилось?       — Поэтому тебя так отделали? — Отем указал на шею. — Когда головой крутишь, синяки просто сверкают. Ну, и стоило оно того?       — Нет, — нехотя признала Арин, — и ты был прав насчёт заложника: он нас сдал стрелкам, но пока не знаю, насколько всё плохо.       — И как мне тебе доверять, если ты постоянно всё утаиваешь и убегаешь?       Арин резко вскинула голову и встретилась с его насмешливым взглядом. То же самое она сказала ему не так давно и предложила больше общаться, а сама начала закрываться и хранить секреты.       — Ладно, уел, — хмыкнула она и призналась: — Мне было стыдно за глупые решения. Ты сказал не идти, а я поступила наоборот и всё испортила.       В ожидании Арин закусила губу; всё тело будто свинцом налилось. В былые дни Отем бы камня на камне от неё не оставил, а сейчас — смотрел с укором и усталостью, как казалось, больше сопереживая.       — Я упоминал, что в пещерах погиб мой друг, но не рассказал, как решил рискнуть и выбрал неудачный маршрут. Тогда мы все чуть не погибли. И таких моментов в моей жизни было много, — добавил Отем. — Даже Эдем оказался небезупречным — так что говорить о людях? Ошибки делают нас теми, кто мы есть.       Отец говорил те же очевидные мудрости, но Арин они всегда мало утешали. Был ли предел набивания шишек для полной непогрешимости? Вряд ли. Отем до сих пор их коллекционировал и не думал останавливаться.       — Поэтому я попыталась нанять детектива, чтобы он наделал их за меня, но крышек не хватило.       — Может, и к лучшему? — предположил Отем. — Я не очень доверяю стилю пьяного мастера.       Мысль, что Отем приглядывал за ней, грела невероятно, но и внушала неловкость. Он даже о вещах её позаботился, а сама Арин ничем толком и не помогала.       — Почему ты не шутил раньше? С ходу бы стал моим кумиром, — проворчала она, ощущая, как кровь бросилась к щекам.       — То есть я им не стал? Что за упущение…       После разговора по душам между ними будто лёд треснул. Отем всегда знал, как расположить её к себе, и нагло этим пользовался. Однако Арин не возражала. Помогать ему было приятно: люди прибивались к ней, точно к доброму полицейскому в противовес злого Отема-Дэвиса, и убеждать их становилось легче, что внешний мир не сожрёт их в одночасье. К концу дня прибыли минитмены во главе с Ронни, и всех их нужно было куда-то расселить. У нового мэра Макдонаха глаза на лоб лезли, но Отем как-то нашёл и к нему подход.       Пришлось минитменам заняться тем, что получалось лучше всего — строительством и благоустройством. В считанные часы они сколачивали койки из мусора, протягивали свет и воду. Ближайшие к стадиону дома они растащили чуть ли не по кирпичику. Стурджес строил конструкцию с огромной катушкой и редко отвлекался на что-то ещё.       Ронни быстро и ревностно отжимала власть, однако Отем только того и ждал: обещал же отдать город на всём готовом. Вечно подтирать им сопли, как он выразился, в планы всё равно не входило. Арин и сама видела, что он уже наигрался в полковника Холлиса, которым его никто не называл, и стал поглядывать на восток.       Всё складывалось неплохо — даже очень. Дни протекали невероятно спокойно, а солнце одаривало последним осенним теплом. Арин давненько не чувствовала себя отдохнувшей, но понимала, что лучше воспользоваться этими днями затишья с пользой и начала собираться в долгий путь. Если в довоенном бункере Анклава сохранилось оборудование, им стоило воспользоваться и немного задержаться.       Стурджес закончил работу в срок, и Отем продемонстрировал новое устройство минитменам. По сути это была простая ЭМИ-установка, которая при активации пережарит всю электронику, включая чип в мозгах синтов. При полномасштабном вторжении в город только она остановила бы армию Института.       Шаг выглядел логично — как ядерное сдерживание. Вряд ли Институт кинул бы кучу кукол в глупый бой, но людям нравилось верить в какое-то оружие. Они ждали армию, припоминая китайское вторжение, а Отем даже не пытался их переубедить.       От презентации в принципе веяло максимальной неловкостью.       — Лучше не высовываться тем, у кого есть кардиостимуляторы, — говорил Отем, и минитмены хлопали глазами в ужасе.       — Кардио… чего?       — Вопрос закрыт. Эта штука, — Отем указал пальцем на установку, — пережарит всю электронику, включая вашего лапшичника, поэтому лучше снимите катушку и спрячьте в сейф. Пусть миссис Шоу носит ключ.       Арин не на шутку разволновалась, что жители Даймонд-сити устроят апокалипсис и загонят сами себя в каменный век. Хотя больше она волновалась за Стурджеса и уверения Отема, что всё с ним будет в порядке, её не успокаивали. Ядерное сдерживание тоже считали лучшим средством против мировых войн, только на последствиях они сейчас ковырялись в поисках уцелевших проводов.       Большой город быстро утомлял — особенно его несмолкающий шум, — поэтому тишина за воротами стала избавлением. Впрочем, сразу за узкими охраняемыми улицами им открылся Старый Бостон — ничейная территория, которую делили рейдеры и супермутанты. Пришлось сделать крюк, чтобы не попасть гущу событий.       Арин постоянно держала в голове, что до встречи с Диланом оставалось всего одиннадцать дней.       Они снова шли мимо вымершего Кембриджа, где кровь стыла в жилах от безлюдности: Институт настолько напугал местных, что даже безумцы не лезли к развалинам. Словно те могли быть прокляты. Арин уже знала о телепорте — ещё одной немыслимой технологии — и что подземный город мог находиться где угодно. Цепляться за руины Институт бы точно не стал.       Поэтому треть пути до Салема они прошли быстро и в тишине, напрягаясь от каждого шороха, а затем вышли к мосту, за которым раскинулась неизвестность. После густой городской застройки пригород казался чистым простреливаемым полем, где опасность могла таиться за любым заброшенным домом. Деревья также не внушали доверия после побега от супермутантов, да и живности там могло быть больше.       Вдоль дороги постоянно попадались фермы, иногда — целые общины. Сбор урожая охранялся не хуже каравана, и они не рискнули подойти ближе. После пересохшей Столичной Пустоши подобное изобилие казалось чудом. У Анклава были гидропонные фермы, но выращивать что-то на земле все брезговали, словно радиация, впитавшаяся в тошку, могла превратить людей в супермутантов. Старая неповоротливая система совершенно не спешила меняться даже при новом президенте. Видимо, тот тоже не особо верил в несчастную Столичную Пустошь.       Впрочем, Отему быстро надоело, что она постоянно ворчала и критиковала Анклав. Он заметно устал и присматривал место для остановки, но нашёл что-то совершенно иное — следы от силовой брони, уводящий на север.       — Не меньше пяти человек, — констатировал Отем. — Сложно сказать, когда прошли.       — Я же говорила, что это не рейдеры.       Хоть Арин и порадовалась своей правоте, но открытие вселяло тревогу. Только Анклав, Братство Стали и Атомные Коты могли так разбрасываться силовой бронёй. Клинт тоже её носил, но вряд ли раздавал кому попало. В принципе, вывод напрашивался лишь один — не самый приятный для их лжи.       Отем повернул на восток, чтобы не встретиться с отрядом. Они устроили привал в заброшенном доме и следили за округой по очереди. Пока Арин жевала бобы из банки и осторожно выглядывала в окна, Отем валялся поперёк кресла, свесив ноги и рассматривая облупившийся до досок потолок.       — Так разговоры мы забросили? — вдруг снова напомнил он, словно почву прощупывал. Арин усмехнулась.       — Я думала, тебе не понравилось.       — Ничего нельзя забывать, как бы ни было неприятно. Ты — тот солдат, что напоминает триумфаторам о неизбежности смерти. Respice post te! Hominem te memento. Мало у кого есть столько мужества.       — Ну спасибо. Это худшее, что может услышать женщина, полковник, — ехидно поддела Арин. — К тому же, насколько я помню, это был раб, а не солдат.       — А, — отмахнулся тот, — мы все рабы обстоятельств, страхов или собственного невежества. Не бери в голову. Постоянно думаю о Легионе Цезаря на западе и как близок тот был к победе.       — Снова какая-то цивилизация возомнила себя великой, но пришли очередные варвары и доказали обратное?       Возможно, с ехидством пора было заканчивать: всё-таки Отем лишился дома из-за таких же варваров. Однако он даже не дёрнулся, продолжал пялиться в потолок и спустя пару мгновений ответил:       — Если не можешь победить — присоединяйся. Что на это скажешь?       — Поэтому ты помог минитменам? Решил присоединиться к ним?       От возмущения Отем приподнялся на локтях и развернулся к ней, пронзив взглядом.       — Мы это делаем для себя, не для них. Глупо тратить собственные силы на тех, кто даже не просит о помощи. Нет, без помощи какого-нибудь идейного идиота они быстро загнутся.       — Значит, дело в выживании? — подытожила Арин то, о чём сама думала последнее время. Отем опять откинулся на подлокотник и тяжело выдохнул.       — Нас всегда было мало, но мы использовали знания как преимущество и возвращали позиции. Я не допущу, чтобы Анклав растворился в истории — только не после того, через что мы прошли.       То же самое он сказал при встрече в больнице, словно мантру повторял и заставлял себя идти дальше. Это упорство, граничащее с наваждением, уже было знакомо. Арин воздержалась от комментариев и тем более не собиралась делиться планами на побег от Анклава, а вернулась к шкрябанью вилкой по стенкам банки.       Она понятия не имела, что с этим делать — как реагировать. Когда казалось, что они слишком похожи, Отем выкидывал нечто не от мира сего, напоминая об ином происхождении и мышлении. Словно и не был человеком — лишь функцией. Позабыв о бдительности, Арин пялилась ему в затылок, борясь с порывом встать и обнять его, и думала: хоть кто-нибудь, хоть раз делал так?       По плану они должны были достигнуть Салема к вечеру и найти ночлег рядом с фермами, однако звуки перестрелки в нужном направлении заставили их пересмотреть маршрут. Возможно, следовало остаться в укрытии, но Отем то ли слишком спешил, то ли боялся сидеть на месте в ожидании. На открытой местности шансов куда больше.       Звук энергооружия Арин бы ни с чем не спутала, а вскоре она увидела красные лучи над крышами одноэтажных коттеджей. Отем крался по стенке, быстро выглядывал и перебегал к следующему укрытию. Так, словно два испуганных зайца, они смогли выйти из городка и укрыться за деревьями.       Смеркалось преступно быстро, и ни о каком переходе через мост, где могли поджидать рейдеры, не могло быть и речи. Отем скрежетал зубами, корил себя за обеденную лень, но решился заночевать на левом берегу с потенциальными врагами за спиной. Боясь попасть под горячую руку, Арин искала на карте какое-нибудь проверенное строение, где точно можно было укрыться, и выбрала корпус Национальной гвардии: обычно их здания строили на века — так и оказалось.       Выпирающим хребтом торчал из здания автономный реактор, а значит, внутри было электричество. Они обошли небольшой распахнутый бункер, пересекли тренировочную площадку и забрались через выбитое окно. Конечно, здесь уже кто-то жил и обустроил отличный перевалочный пункт. Арин посмотрела на радар пип-боя, толкнула Отема локтем и приложила указательный палец к губам.       Один человек мог доставить неприятности, но вдвоём больше шансов его одолеть. Отем хмурился, но пошёл первым, держа пистолет наготове. Арин прикрывала его. Первый этаж был завален бумагами и папками из картотек. Как в любом святилище бюрократии, здесь нечем было поживиться, кроме электричества. Возле распахнутого хранилища мерцал бесполезный терминал.       Они дошли до подъёма на второй этаж, где наверняка ждала засада. Словно почуяв неладное, Отем качнул головой в сторону выхода — лучше, мол, развернуться и не рисковать — и даже успел пройти пару футов. Грохот автоматической двери и тяжёлая поступь прозвучали набатом. Отем первым встретил массивную фигуру в силовой броне, вынырнувшую из арки.       Шестерёнку во весь наплечник было сложно не заметить. Несколько мгновений казалось, что рыцарь примет их за путников. Он даже снял шлем, улыбнулся, но затем присмотрелся — и по выражению лица Арин тут же всё поняла. Время будто остановилось.       Отем не стал мешкать и пустил ему пулю в лоб. Силовая броня сложилась грудой, промяв старые доски. Кто бы ни был на втором этаже, он всё слышал.       — Быстрее, в следующий раз не повезёт, — сказал Отем и поспешил к спасительной двери.       Всё было точно в тумане. Они пробежали через широкий вестибюль, вылетели на улицу и устремились к реке, наплевав на потенциальную опасность. Хуже быть не могло, как казалось. Однако красный луч лазера прорезал воздух прямо над их головами. Арин и Отем одновременно затормозили, оставив на земле глубокие борозды, и разбежались в разные стороны.       Ублюдок палил с крыши, поэтому видел их как на ладони. Арин не очень его интересовала — все выстрелы сфокусировались на Отеме. Тот успел забежать под козырёк корпуса, где упал за выдвижной баррикадой. С пистолетом у него не было шансов против громилы в силовой броне, а тот спрыгнул с крыши и уже шёл вразвалку, чтобы добить Отема.       У Арин сердце точно встало, и кровь отлила от головы и конечностей. Вместо того, чтобы бежать подальше, она развернулась и устремилась обратно. Адреналин каждый миг сделал острым и тягучим. Рыцарь выстрелил в сторону Отема, развернулся и уже целился в Арин. Только она была меньшей мишенью и довольно подвижной. Чтобы стать ещё меньше, она пригнулась и подалась влево, выбросила винтовку перед собой и нажала податливый спусковой крючок.       Только в упор выстрел наносил чудовищный урон — иначе даже батарею тратить не следовало. Все три лазерных луча пронзили шлем рыцаря и выжгли уязвимые визоры. Дохнуло плавленной резиной. Рыцарь покачнулся, опёрся рукой о стену и съехал по ней на землю. Не сбавляя бега, Арин перепрыгнула через баррикаду, как никогда не могла на тренировках, и присела возле Отема.       Запах горелого мяса ударил в нос ещё на подлёте. Он привалился к стене, откинув голову и крепко вцепившись в плечо. Кожа побледнела и покрылась крупными каплями пота. Отем часто и резко дышал, сцепив зубы, но всё же скомандовал чётко:       — Проверь периметр! Со мной всё в порядке!       Арин словно развернули и пнули в сторону двери. Уже на бегу она глянула на экран пип-боя и поняла, что та же не исчезла, а у трупа первого рыцаря кто-то наступил в лужу крови и подсказал направление поисков. Она действовала по той же схеме и пригибалась, осматривая путь.       У злосчастной лестницы Арин встретила сопротивление: лазерный луч воткнулся в стену, но даже не близко от неё. Противник паниковал и пытался сбежать. Точно охотник, Арин преследовала жертву след в след с одной мыслью: никто не должен отсюда выйти.       Последней оказалась девушка не старше самой Арин. В одном комбинезоне, точно обнажённая перед опасностью, она держала пистолет на вытянутых руках и тяжело дышала. В панике она вряд ли выстрелила бы метко, но и Арин стояла далеко. Мысль, что без неё и Отем умрёт, билась в голове набатом.       — Стой! Не стреляй! — заорала девушка. — Мы исследовательская группа, только ищем технологии!       Она бросила пистолет и подняла руки над головой. Если бы не колотила дрожь, Арин, наверное, рассмеялась бы.       — Давай не глупи, поднимай.       — Я сдаюсь, — заявила она. — Всё равно больше никого не осталось. Я в любом случае покойник.       Её надрывный голос выводил из себя. Арин дёрнулась, приблизилась на пару шагов, но девушка лишь инстинктивно шелохнулась.       У выживания имелись разные личины — редко приглядные. Конечно, она могла водить за нос, растягивать время, но Арин почему-то верила. Радар ничего не показывал, кроме зелёной дружеской метки неподалёку.       — Сколько вас было? Что вы изучали? Ну! — Все вопросы улетали в пустоту. Девушка — наверняка вчерашний послушник — молча глядела в глаза, надеясь разжалобить. — Значит, мы будем сражаться вечно, — проронила Арин и выстрелила.       Разброс сыграл злую шутку, и два лазерных луча из трёх пронзили бедро и живот. Девушка вскрикнула, упала на колено, наконец потянулась за пистолетом — слишком медленно. Арин сделала шаг вперёд и добила её.       Она была уверена, что запах её палёных волос будет мучить в кошмарах, но точно не сегодня. Поглядывая на пип-бой, но перепрыгивая через ступеньку, Арин бежала к Отему, припоминая на ходу первую помощь при ранах энергооружием.       Он ждал на том же месте и вроде бы даже не сдвинулся, но расслабился, увидев её, и не стал расспрашивать, что произошло. Наперво Арин вколола Мед-Х, чтобы унять боль, затем с третьей попытки смогла расстегнуть рубашку дрожащими пальцами и взглянула на рану — небольшую тёмную точку с аурой запёкшейся крови. Луч насквозь прорезал мышцы и продырявил одежду с противоположной стороны. Сложно было понять, задета ли кость — скорее всего.       Арин старалась почти не касаться его, но Отем лишь жмурился и внимательно рассматривал то её руки, то лицо снизу вверх.       — Если хочется, можно покричать, — сказала она. — Я знаю, что дерьмово.       Он качнул головой, не отрывая затылок от стены. Арин вколола стимулятор и обработала раны, хотя входное отверстие, в отличие от пулевого, само запекалось. Зато боль адская, словно раскалённый прут постоянно проворачивается в плоти. Мэдисон однажды наградила этим знанием, но стреляла аккуратно и нарочно лишь зацепила по касательной.       Отему ещё повезло: несколько дней не сможет нормально управлять рукой. Рядом с более страшными шрамами какая-то точка выглядела даже смешно — наверное, поэтому жаль его было даже больше. Пот перестал катиться градом, дыхание выровнялось благодаря Мед-Х, но кожа горела — точнее, плоть изнутри. Ожоги опасны последствиями, а не первым уроном. Истинная боль придёт чуть позже.       — Моими последними словами мог стать тупой комплимент про солдата триумфатора и бред о славе Анклава, ты представляешь? Вот же кретин.       — Эдем бы тобой гордился, — пошутила Арин, чтобы сбить растущую внутри дрожь. Всё обошлось не так уж плохо, но запоздалый ужас всё равно накатывал удушающей волной. Ещё и Отем смотрел так пронзительно, что хотелось взгляд отвести.       — Ты ведь во всё это больше не веришь. Следовало сбежать и жить дальше, как давно мечтаешь. Никто бы тебя не искал.       Внутренняя струна снова дёрнулась — чуть не надорвалась. Арин заявила с возмущением, словно глупому ребёнку:       — Я здесь из-за тебя — так всегда было, так и останется. Мы же договорились.       — Точно, лицензия на отстрел принадлежит только тебе.       В этот раз порыв она не сдержала: робко обняла его, уткнулась носом в шею — и точно домой вернулась. Во всём белом свете никого больше не было ближе. Отем неуверенно повёл уцелевшей левой рукой по спине, вызвав волну колких мурашек, и приобнял в ответ. Они могли бы просидеть так, вцепившись друг в друга, целую вечность, если бы не холод, ночь и опасности вокруг.       Арин нехотя пошевелилась, приподнялась, но Отем не спешил её отпускать. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он медленно наклонился к ней, ожидая протеста, и поцеловал почти невесомо, практически целомудренно. Ночь вспыхнула, и кровь закипела. Арин мгновенно ответила и подалась навстречу, цепляясь за его шею и ворот расстёгнутой куртки.       Она настолько увлеклась, что надавила на рану, и Отем отпрянул, шипя сквозь зубы проклятия.       — Прости! — воскликнула Арин сквозь глупый нервный смех. Руки тряслись будто в приступе; даже дышать удавалось с трудом. Там, где только что плескался ужас, уже дурное счастье переваливало через край.       — Пора идти, — прокашлявшись, сказал Отем. — Здесь оставаться опасно.       Он поднялся сам, без помощи, даже не морщась от боли. Вряд ли они оба сейчас были способны её чувствовать, пока адреналин бил в голову. С трудом подавив улыбку, Арин выдохнула, досчитала до десяти и позволила ночному холоду погасить пожар в мыслях.       — Нужно зафиксировать руку. Я сейчас, — сообщила она и отправилась обратно в корпус Национальной гвардии.       Хотелось собраться с мыслями в одиночестве и уговорить себя не спешить: один раз они уже упали в это безумие и сто раз пожалели. Арин содрогнулась, вспомнив, в каком состоянии вернулась от Изгоев, как ужас поглотил их обоих. На такой почве ничего не росло, кроме разочарования.       Даже в эйфории она понимала, что хуже Отема выбора быть не могло. Как и она, он понятия не имел о нормальности — может, поэтому они постоянно что-то искали друг в друге.       В вещах рыцарей нашлись медикаменты, перевязочный материал и почти подходящий бандаж. Арин собрала их энергооружие, а также инструменты и детали для него. Под всё это добро пришлось одолжить сумку рыцаря Эстлин, как гласила нашивка. Никаких угрызений совести она так и не почувствовала.       Выживал сильнейший.