Американская мечта

      Как и боялась Арин, Отему стало хуже: он шёл еле-еле, едва не заваливаясь, и громко дышал. Рана наверняка воспалилась. Требовался осмотр, но Отем отмахивался и твердил, что нужно просто отдохнуть.       Арин и сама чувствовала, как разум словно выключался, стоило чуть потерять контроль. Они слишком вымотались и уже сутки были на ногах, а надёжных укрытий, как назло, долго не попадалось.       Салем встретил предрассветным туманом и нервной тишиной. Ориентируясь по пип-бою, Арин направилась туда, где точно могла спрятаться — к автомобильной свалке.       Там хозяйничала стая диких собак, но Арин даже не стала выяснять, дружелюбные ли они, и выстрелила в упор. Те, кто выжил, с воем разбежались. Отем прислонился к остову «корвеги», словно собрался спать прямо на капоте, и долго не мог сдвинуться с места. Арин успела испугаться, что придётся нести его на себе, однако всё обошлось.       Она быстро нашла подходящий закуток, где меньше воняло, а из сидений автомобилей кто-то соорудил неплохую — по меркам бродяг, конечно — лежанку. Отем молча упал на неё и закрыл глаза. Со стороны он казался мертвецом — только по тяжёлому дыханию Арин понимала, что паниковать рано.       — Ты в порядке? — спросил он, словно не его разъедала дикая боль.       — Лучше бы о себе беспокоился. Как рука?       Однако сменить тему не вышло: Отем её проигнорировал, да и спрашивал совсем о другом.       — Я тоже не ожидал увидеть их здесь, но мы обошлись малой кровью. В прямом смысле. Свидетелей же не осталось?       Отем так внимательно смотрел на неё, словно приготовился читать мысли. Арин даже знала, что именно он ей припомнит — старика в Джамейка-Плейн.       — Не переживай, я усвоила урок. Только… — Арин перенесла вес с ноги на ногу, борясь с усталостью в мышцах и нервным напряжением. — Девушка на втором этаже отказалась сражаться и хотела сдаться в плен.       — Ты же понимаешь, что это уловка?       — Конечно. Поэтому я её убила.       Всё повторилось в точности как с Ллойдом. Возможно, не зря она всё-таки ответила на сигнал и повстречала Тессу: вправила та мозги обратно, вовремя. Теперь Арин не сомневалась, что девица ударила бы в спину.       Отем внимательно смотрел с нечитаемым выражением лица, словно ждал продолжения, но Арин молчала. Усталость и страх оставили сосущую пустоту под сердцем, отчего хотелось выть на луну дикой псиной, а не разглагольствовать о чувствах.       В голову лез упрямый вопрос: будь на месте той девушки Данс, то что бы изменилось? Он точно не стал бы унижаться и придушил Арин голыми руками. Решать пришлось быстро — и она не жалела о выборе.       К ней вернулась та мгновенная решительность, словно сошедшая из прошлого — это было сродни поездке на велосипеде после долгого перерыва… на ржавом, кровавом велосипеде.       Отем отказался от второй дозы Мед-Х, и Арин не стала спорить: если боится зависимости — это его дело. Значит, он выбрал путь страданий. Стимулятор, впрочем, она по-тихому вколола в бедро, когда Отем вырубился.       Арин чувствовала, что если сядет, то сразу отрубится, поэтому заставила себя пройтись. Гористая местность напоминала родную Столичную Пустошь, но коварный влажный воздух отзывался болью в горле. Лабиринт из машин был прекрасным укрытием, однако Арин побоялась разводить костёр. Пришлось бродить вокруг, тихо шмыгая носом.       Предрассветный холод пробирал явно недостаточно: стыд прямо-таки кипятил кровь, когда Арин осматривала местные красоты.       До чего же они докатились! Отему здесь не место — это Арин привыкла выживать и ночевать по подвалам и руинам. Вряд ли он понимал, что такое настоящий голод — когда ешь клей и запиваешь его водой из реки.       Хотя все пустоши, в принципе, можно было считать одной большой свалкой. Разве могло здесь развиться хоть что-то высокоморальное?       До Салема не просто рукой подать — они уже на месте. Арин утешала себя мыслью, что при свете дня Отем со всем разберётся, и сегодня же они отправятся назад другим путём.       Ночь проходила в ожидании мести от Братства Стали, но вокруг было тихо. Арин нервно вглядывалась во тьму и с ума сходила от напряжения. Хотя эти ребята не умели действовать скрытно: шли на таран, объявляя о себе на всю округу. Не сегодня, так завтра бы все погибли.       Арин искала надежду в мысли: все борются за то, что дорого им — а чем она хуже? Кроме Отема ничего и не осталось. Даже цель не ей принадлежала — ему. Раз она ничего из себя не представляла, то хоть поможет человеку, которого ценит.       Правда, после внезапного поцелуя Арин не тянулась к нему, а сбежала и спряталась под предлогом бдительности. Голову просто распирало от эмоций, а на фоне истощения становилось вовсе дурно. Когда стало достаточно светло, Арин вернулась к укрытию и застала Отема бодрствующим: выпрямив спину, он внимательно глядел вдаль.       — Ты давно не спишь? — спросила она.       Не шелохнувшись, Отем произнёс:       — Она разбудила и всё утро за нами следила.       Он смотрел в стену из хлама, но вёл себя так, словно там кто-то стоял. Теперь Арин стало по-настоящему жутко.       — Кто следит?       — Лаура.       Почуяв неладное, она коснулась его лба и ощутила жар.       — Да ты бредишь, — встревоженно пробормотала она и потянулась к сумке с лекарствами. Требовалось уже что-то посильнее стимулятора.       — Знаю, — спокойно ответил Отем, — её здесь быть не может.       Даже галлюцинации у него были культурными и держались на расстоянии. Арин вколола первую и последнюю ампулу антибиотиков и тяжело вздохнула: не хотелось до такого доводить, но требовалось сбить температуру, чтобы привести Отема в чувства.       Она склонилась к нему, чтобы заслонить воображаемую Лауру, и вкрадчиво произнесла:       — Нам срочно нужно найти бункер Анклава, ты понимаешь? Что мне нужно делать?       — Ищи сигнал. Ты поймёшь, когда его услышишь, — выдал Отем, и Арин поморщилась.       — То есть ты сам не знаешь.       Он мотнул головой и снова улёгся спать как ни в чём не бывало, оставив Арин в полнейшем недоумении. Нужно было взять себя в руки и найти чёртов бункер. Наверняка и попасть в него будет трудно, но Арин решила действовать последовательно.       Аркейд и Эдем называли сигнал аномалией — то есть найти его с близкого расстояния будет просто. Впрочем, вряд ли они сами понимали, что это значило. Скорее всего, нашли описание в каком-то довоенном документе, где обожали говорить максимально расплывчато о довольно конкретных вещах — всё во имя секретности.       Теперь Арин в панике листала частоты на пип-бое, но все сигналы словно что-то глушило, и звук прорывался через помехи. Возможно, на свалке было не так безопасно, как думалось, или какой-то параноик притащил глушилку. Арин, шипя проклятия, вышла из безопасного лабиринта и двинулась на северо-восток, прислушиваясь к шипению из динамика.       Ноги казались ватными, в голове стоял туман из-за усталости, но и вокруг было не лучше. Молочно-белая дымка на миг расступилась, и Арин увидела своды крыши. Облезлый забор по колено отсекал её от очередного тихого пригорода, каких она повидала десятки. Однако что-то в нём казалось неуловимо знакомым.       Динамик громко скрипнул, и Арин, втянув голову в плечи, схватилась за оружие: мало ли кто мог кинуться на звук. И правда — послышался глухой стук и шорох шагов.       — Не стреляйте, мы просто завтракаем! — Кто бы там ни был, но Арин он хорошо видел. Она покрутила головой и опасливо шагнула на голос, пока не стукнулась коленом о декоративный забор. Куртка зацепилась за его край, и Арин нервно дёрнулась назад.       — Может, присоединишься? Кажется, ты устала, — прозвучал второй голос — женский, словно знакомый и чужой одновременно. Почему-то хотелось ему довериться, поэтому Арин крепче вцепилась в винтовку. Инстинкты на все лады вопили о ловушке.       Она перешагнула через забор и словно оказалась по ту сторону стены из тумана. На лужайке было светло, и зелёная трава почти что светилась сочностью. Такую она видела разве что на картинках в довоенных журналах. Немолодой мужчина в синей рубашке стоял у гриля и действительно жарил что-то мясное — от божественного запаха рот мгновенно наполнился слюной. Арин не могла даже вспомнить, когда ела в последний раз. Мозг словно жил только здесь и сейчас, одним моментом.       Женщина села за пластиковый стол к третьей спутнице — юной девушке. Та казалась растерянной, словно сама не знала, что тут делала — в этом они с Арин были похожи.       — Проходи, не бойся. Мы можем помочь. Ты недавно в Салеме? — спросил мужчина и доверчиво отвернулся к грилю. Арин замерла, не решаясь двигаться дальше. Направленное оружие никого из них не смущало.       — А вам какое дело? — огрызнулась Арин. Пип-бой подозрительно молчал, даже не шуршал помехами, хотя частоту она не выключала.       Женщина по-доброму улыбнулась.       — Сядь и выслушай, что я скажу. Пожалуйста, — добавила она настойчивее, но без угрозы и пододвинула пластиковый стул.       — Вы не можете знать, что я ищу, — громче, чем следовало, сказала Арин. Оружие в её руках ходило ходуном с каждым словом. — Я и сама этого не знаю.       — Ну нет, ты всегда знала. Просто ты сбилась с пути, — отмахнулась женщина и приняла у мужчины тарелку с мясом, с которого стекал красный сок и копился по краям, образуя ровный круг.       Облизнув губы, Арин плюхнулась на край стула и приподняла руки, чтобы свободно водить винтовкой.       — Так, ладно. Допустим, что вы понимаете, — пробормотала она и сощурилась, — тогда как мне этого достичь?       Звучало бредово — но вдруг это всё был шифр для своих? Аркейд ведь говорил об аномалии. Арин решила подыграть этому представлению.       Мужчина раздал тарелки и уселся между женщиной и девушкой, но к еде никто не притронулся. Все внимательно смотрели на Арин. Женщина улыбалась, но теперь выглядела расстроенной, словно ответ мог всё испортить. Она вздохнула и сказала:       — Ты должна принести его в жертву.       — Чего?       Почему-то Арин не сомневалась, кого она имела в виду, мгновенно ощерилась, вскочила с места, уронив стул, и направила оружие прямо на женщину.       — Убей его, — подхватил мужчина так, словно предлагал соус к мясу.       — Ты сказала, что это просто, раз необходимо, — впервые заговорила девушка, но надрывно, словно давила слёзы или крик. — Так убей.       Арин переводила оружие на них поочерёдно и понимала, что угрозы бесполезны — они не боялись. Женщина, сцепив руки, словно в молитве, подняла на неё умоляющий взгляд.       — Джеймсу не помочь, родная, ты же знаешь. Покончи с этим и вернись домой.       — Нет у меня, чёрт возьми, дома! — сквозь зубы проговорила Арин злобно.       Слёзы застилали глаза пеленой, отчего лица людей расплывались. Арин сморгнула, присмотрелась к ним и дёрнулась в ужасе, признав перед собой офицера Гомеса с червоточиной на лбу — дырой от пули. Женщина слева от него не изменилась, но девушка преобразилась до неузнаваемости: от ожогов кожа на лице полопалась и расплылась, волосы сгорели, а оставшиеся торчали обугленными пучками.       Наконец до неё дошло, что это сон — очевидно, от усталости Арин просто вырубилась на посту и погрузилась в очень реалистичный кошмар. Она попятилась, хотя троица за столом не шевелилась, и отступала, пока не споткнулась о треклятый забор.       Где-то в падении она и проснулась. На миг показалось, что она чувствует запах горелых волос, но вскоре наваждение исчезло — на свалке просто воняло. Спина действительно болела так, словно встретилась землёй, но Арин умудрилась задремать сидя, скрючившись на краю сидения. Шея также отекла, и повернуть голову оказалось проблематично. Отем сидел рядом и смотрел на неё с подозрением. Они всё ещё не покидали укрытия.       — Я не галлюцинация, — успокоила она и с руганью размяла затёкшие мышцы.       — Ты тоже что-то видела?       Арин молчала, размышляя, что считать началом галлюцинаций.       — Если там, — она указала на противоположную стену из машин, — была Лаура, то это можно считать реальностью.       — Для кого как, — проворчал Отем, слезая с лежанки. Арин схватила его за плечо — здоровое, к счастью — и остановила.       — Куда? Ты ещё нездоров.       — Здесь нельзя оставаться. Должно быть, галлюцинации вызваны какими-то выбросами или химией. Подсознание вытащило самые неприятные события…       — Ничего себе подсознание! И часто оно говорит, что нужно… — Арин проглотила конец фразы и поёжилась. — Ладно, это правда дико. Давай только потихоньку.       Обычно кошмары быстро забывались с пробуждением, но не этот: подробности отчётливо прорезались в памяти. Последнее убийство всё-таки ударило ей по мозгам, а воспоминания о первой жертве — Гомесе — нагнали следом. Не вязалась только женщина, которая, видимо, отыгрывала роль матери и чёрт знает чего.       Или она была там, потому что была истинной её первой жертвой?       Арин никогда не видела маминого лица, даже на фотографии — но это не совсем правда: папа говорил, что перед смертью она успела посмотреть на неё. Значит, это грёбаное подсознание могло что-то вытащить — теоретически. По крайней мере, ей хотелось так думать.       Она пнула покрышку, чтобы выместить злость хоть на чём-то, и осеклась, когда пип-бой скрипнул помехами пойманной волны. Мурашки от чувства дежа вю взбороздили кожу.       — Ты нашла частоту? — Отем приковылял медленно, но вполне уверенно, хотя Арин понимала, что ухудшение могло произойти в любой момент. Они оба слишком вымотаны, чтобы быть здоровыми.       — Сейчас проверим. — Она коротко рассказала, как пошла на сигнал и встретила людей, которых здесь быть не могло. Отем от этих слов заметно напрягся: галлюцинации на одну тему звучали тревожно. — Ты хоть что-то помнишь с ночи?       — Ничего, — ответил он и явно соврал. Арин тоже не очень хотелось делиться тем, что услышала, но душу до сих пор рвало то ли тоской, то ли яростью. К ней в голову точно залез кто-то и покопался с деликатностью енота.       — Я видела мертвецов: вчерашнюю девушку из Братства Стали, офицера Гомеса, которого убила в Убежище 101, и… маму, кажется. Она мне ни разу не снилась, а сегодня целый разговор завела по душам.       — Странный комплект, но вполне объяснимый.       Рассудительность Отема успокаивала и передавалась испуганному разуму, хотя ещё одна мысль продолжала настойчиво подтачивать уверенность. Сглотнув, Арин надела рюкзак и помогла Отему со своим, затем одёрнула куртку и увидела содранный край — где зацепилась за забор. На коленях виднелись едва заметные полосы с хлопьями краски.       Судорожно смахнув грязь, Арин направилась к выходу из лабиринта. Может, не зря в нём никто не жил, кроме собак. Из любопытства она прошла в том же направлении, как во сне, но не увидела никакого дома с забором. Они стояли на асфальтированной дороге, а на горизонте виднелись краны и очертания карьера.       Отем хмурился, словно тоже не мог выбросить из головы явление из прошлого. Арин никакой Лауры не помнила, среди офицеров уж точно. Любопытство с колкой ревностью раздирали попытки мыслить здраво.       С другой стороны, разве Отем — не человек, лишённый чувств? Никакие правила не запрещали заводить семью, детей. Напрашивался вполне закономерный вывод, о котором и думать было тошно — тогда его нежелание говорить объяснимо. Никто ничего не знал об Отеме и никакого личного дела не заводил.       Арин смотрела на него и не понимала, как могла подумать о его убийстве — будто от этого станет проще жить. Разве что Институту и Братству Стали. Её жестокость начинала переходить адекватные границы — и с этим было трудно спорить.       Сквозь помехи пробилась тирада, похожая на проповедь — видимо, они удачно встали и поймали более чёткий сигнал.       — …из огня да поднимется новый мир — чистый и невинный… в том задача избранных рода человеческого…       — Вот бы он удивился, увидев реальность, — усмехнулась Арин и протянула руку к переключателю, но Отем шагнул ближе и прислушался.       — Погоди. Это похоже на то, что нам нужно.       Пришлось пройти дальше на север и ждать, пока сигнал усилится. Пастор пытался перекрикивать помехи, сыпал выдержками из Библии, притянутыми за уши к апокалипсису, обещал рай выжившим и проклинал человечество за грехи. Очень быстро захотелось его выключить, однако и Арин уловила кое-что странное:       — …А правда такова, что грешников придётся принести в жертву ради всеобщего блага. Ибо господь жесток, но справедлив…       Из-за нахлынувшей мигрени Арин устало потёрла переносицу и признала:       — Так, я точно это слышала во сне. Похоже на наш сигнал.       — Мне бы такие осознанные галлюцинации, — усмехнулся Отем и по-хозяйски открыл карту на её пип-бое, чтобы посмотреть, куда приблизительно приведёт их сигнал. Так близко Арин могла рассмотреть его изнурённое болью лицо, и внутри словно всё переворачивалось.       Они установили, с какой стороны сигнал усиливался, и пошли напрямик. К счастью, карьер они обошли стороной, а то лезть туда желания не возникало. Бункеры для важных шишек строили в надёжных местах, чтобы можно было подъехать с комфортом.       Впереди была психиатрическая клиника, что тоже — в теории — вязалось с нужными параметрами, однако Отем шутку не оценил.       — Это не совсем бункер Анклава — точнее, её секретной службы.       Арин прекрасно помнила, как один её представитель упорно копал под Отема и доводил до паранойи всех вокруг. Его неприкосновенность бесила, пугала, но и восхищала. Никто, кроме президента, не чувствовал себя в безопасности.       — Значит, мы найдём там кучу кляуз и минимум одну пыточную. Но медицинское оборудование там должно же быть!       До больницы идти не пришлось — сигнал уводил в лес. Из-за Отема пришлось сбавить темп и сделать остановку, за которую Арин снова воткнула в него шприц со стимулятором и пригрозила добавить Мед-Х, если он не перестанет кряхтеть как дед.       — Наверное, потому что это правда, — попытался возразить Отем, на что Арин лишь усмехнулась.       — Прости, всё время забываю. Во всех стариков бы столько ресурсов вкладывали, как в тебя — глядишь, жизнь бы изменилась к лучшему.       Ещё до пересборки Институтом Отем выглядел куда моложе своего возраста. Доктор Чейз сознался в пересадке сердца лет пятнадцать назад, а уж сколько всякой химии залили в Отема, включая экспериментальную, — сложно было оценить. Возможно, поэтому он побаивался лишний раз принимать сильные препараты. Эдем так мечтал о Вашингтоне, что тянул своего лучшего сторонника изо всех сил. В Анклаве были все мощности, чтобы продлевать жизнь, но и они не были бесконечными.       В Братстве Стали имелись подобные технологии, и получали синтетические органы тоже избранные под большим секретом. Папа рассказал, как Страж Кросс превратилась в боевую пенсионерку, но она не имела влияния на старейшину и не хотела жить вечно.       — Думаешь, оно того стоит? — спросил Отем. — Технически я уже не являюсь человеком.       Эдему в самый раз — однако Арин ни за что бы такого не сказала.       — Я не знаю, какие технологии у Института — разве что разрешишь провести вскрытие?       — Только после честной дуэли, — Отем сказал это с таким серьёзным лицом, что Арин расхохоталась. Он тоже улыбнулся, но затем добавил: — Обещаю, я найду способ помочь твоему отцу, когда мы попадём в Институт.       Арин мгновенно похолодела, хотя не могла сказать точно, что её напугало больше: уверенность в исходе или вера в их технологии. Очередное совпадение с галлюцинациями уже не просто раздражало, а навевало тревогу. Чем же она на самом деле занималась под утро, пока бродила по округе?       — Не обещай того, что не в твоих силах, — тихо произнесла она. — Я не теряла надежду, но и она едва теплится.       Прогулка по лесу оказалась не туристической — никакой дороги и в помине не было, а склоны размыло. Приходилось петлять и перешагивать через поваленные деревья. Когда прошло довольно много времени, и сигнал был почти что перед носом, Отем заговорил вновь:       — Мой отец отказался от лучевой терапии, когда у него диагностировали рак. Была уже четвёртая стадия и мало шансов: от лёгких метастазы пошли в соседние органы и позвоночник. Мы и выявили по печени, когда кожа пожелтела. Лёгкие не болят, даже когда разваливаются.       Арин остановилась, чтобы Отем смог договорить и перевести дыхание, да и тему он поднял не просто так. Ей хотелось это услышать.       — Мне жаль, — произнесла она искренне.       — Он слишком любил своё дело и забывал о себе. Знакомая история, правда? — Отем усмехнулся, но у Арин даже мускул не дёрнулся. — Наверное, поэтому Эдем упорно за меня держался — потому что потерял его. Раньше я об этом так не думал.       — Тяжело отпустить того, кого любишь.       Отем кивнул, опёрся здоровой рукой о дерево и взглянул с пронзительностью того фанатика, что записывал ту проклятую речь.       — Именно поэтому я помогу, несмотря ни на что. Ты спасла мне жизнь в Очистителе, дважды — я всегда помнил об этом.       Глаза жгло, но Арин сумела удержать себя в руках. Никто за всю её жизнь не говорил так искренне и не внушал полного доверия. Даже если у Отема ничего не выйдет — она знала, что он от своих слов не отступится.       — Спасибо. Это многое для меня значит. — Чтобы не умереть от удара немедленно, Арин попыталась отшутиться. — Но ты спасал меня чаще — ещё не знаю, кто кому больше обязан.       — Я вытащил тебя вместе с разработкой, которая спасла меня — будем считать, что тут мы ушли в ноль.       Отем сам выглядел смущённым донельзя и жестом предложил просто идти вперёд. Возможно, за него снова говорил жар, но Арин ещё никогда не была так счастлива.       Сигнал привёл их к сожжённой каменной церкви — только очертания от неё остались. Дальше простиралось заброшенное поселение, даже по меркам руин скромное. Лес почти полностью поглотил его. Арин слышала о таких местах — общинах, где жили религиозные фанатики, — но ни разу не встречала.       Никому бы не пришло в голову искать здесь бункер секретной организации, но и вывод о контингенте этого филиала уже напрашивался. Конечно, община могла быть ширмой, но Арин почему-то не сомневалась, что в Салеме и Анклаву передалась практика охоты на ведьм и вечного поиска колдовства. Что уж говорить, она и сама только что видела необъяснимое.       Отем бродил по старому пепелищу, из которого росли кусты и трава, в поисках второго дна, но никакого подвала не нашёл — выгорел бы тоже. Значит, местным тоже не понравилась зацикленная проповедь, и они решили сжечь церковь. Однако сигнал всё равно остался. Должно быть, это отпугнуло людей, раз в общине никто не жил.       Они направились на поиски входа в бункер вниз к поселению, стараясь не поскользнуться на размытой дороге.       — Секретная служба со своей паранойей! — ворчал Отем. — Теперь я на сто процентов уверен, что замочная скважина будет в заднице пластмассового фламинго.       Он так очаровательно злился, что Арин смеялась с каждого выпада.       — Папа говорил, что выходом из симуляции в Убежище 112 была мелодия на садовых гномах.       Вряд ли эта информация утешила Отема, но всё оказалось куда проще: в одном из подвалов столярная мастерская была оборудована сканером с выбитым стеклом. Видно, кого-то расстроил отказ.       Отем без толку водил перед ним рукой: либо он для секретной службы был персоной нон грата, либо система вышла из строя. Прежде чем паниковать, Арин предложила связаться с Аркейдом, раз они зашли так далеко. В коробе за битым стеклом виднелся разъём — видимо, для служебного ключа, который канул в Рэйвен-Рок.       Арин отправила Отема на поиски чёрного выхода, чтобы не отвлекаться, а сама настроила рацию на волну Квинси. Аркейд ответил мгновенно, словно давно ждал её, выслушал и предложил то, чего Арин от него точно не ожидала:       — Мы уже обсуждали такой вариант. Воткни в порт свой шнур с пип-боя.       «Мы» — явно не включало технический гений Кейт. Значит, это Эдем что-то придумал.       — Ты уверен? — уточнила Арин почти шёпотом, едва не касаясь губами рации. Ей казалось, что Отем вот-вот выскочит из-за столярного станка и заорёт о здравом смысле.       — Это всего лишь дверь. Да, я уверен.       Арин сделала, как он сказал, и механизм за стеной зашевелился. Отъехали полки с инструментами, канистрами и банками с гвоздями — две створки скрытых ворот. Её радости не было предела.       Аркейд, конечно же, знал, о чём Арин думала:       — И раз ты открыла для себя эту особенность, то убедительно прошу не пихать штекер в сомнительные отверстия. Ради всеобщего блага.       Президент единственным стоял выше секретной службы, поэтому мог открыть любую дверь в собственности Анклава. Значит, Эдем не просто был связан с ней, а мог действовать через её пип-бой — с такой информацией и правда стоило обращаться осторожно.       Впервые Арин так близко подобралась к тайне программы Брона. Чего же хотел добиться этот мерзкий старик? Чтобы ИИ обрёл свободу шутки ради? Эдем всегда мог управлять роботами, но фактически он до сих пор прикован к ZAX, хотя и доказал, как легко сменить «тело».       — Ты что-то выяснил? — с придыханием спросила она, однако Аркейд, как всегда, был категоричен.       — Не сейчас. Отбой.       Отем явился на шум как раз вовремя и не застал их разговор.       — Мы не заслуживаем мистера Геннона в своих рядах, — сказал он, с осторожностью заглядывая внутрь. — Отличная работа!       — Ага, он молодец, — подтвердила Арин, не собираясь — пока что — рассказывать, кто на самом деле открыл дверь. Эдем благоразумно не вклинивался, чтобы присвоить себе все лавры, или просто не мог.       Массивная дверь немного проржавела, но поддалась. Для себя элиты строили на века. Отем спускался первым, подсвечивая путь фонариком. Внутри был не Рэйвен-Рок, однако и не скромный бункер выживальщиков.       Обеззараживающий коридор не облил их радиоактивной водой или чем похуже, свет горел только у охранного пункта. Арин неотрывно следила за радаром и держала оружие наготове. Перед входом в атриум их встретил символ Анклава, поверх которого был нарисован другой, красной краской — пламя внутри круга.       Что-то в знаке казалось знакомым, но Арин не могла вспомнить. Отем же смотрел на это, как на святотатство.       — Понятно. Всё-таки они были фанатиками.       — Знаешь, что это? — спросила Арин.       — Нет, меня в подобное не посвящали. Одному богу известно, чем они занимались. Это очередное позорное пятно в истории, которое тут пытались похоронить.       Упоминание бога в этих стенах казалось неуместным. Арин читала о тайных обществах, в которые вступали политики, генералы и бизнесмены — то есть те же люди, что основали Анклав. Однако вряд ли они были фанатиками, да и верой лишь прикрывались для избирателей.       Видимо, фишка Салемского отделения — это Анклав как культ. Звучало безумно, а значит опасно.       Отем предложил сразу направиться в генераторную, чтобы подать электричество на все отсеки. Бункер словно спал, а значит, его законсервировали — в таком состоянии он мог и тысячу лет продержаться. На шум никто не реагировал, даже кротокрысы не шевелились в стенах. Тишина настораживала; уютом, как в родном Убежище, тут и не пахло.       Запуск реактора на оптимальную мощность оживил бункер шумом оборудования и ярким светом. Вытяжка ревела на полную, прогоняя застоявшийся воздух. Наперво Арин отправилась к указателю в атриуме и с облегчением нашла лазарет. На все протесты Отема она отвечала категорично:       — Тебе нужна медицинская помощь. Секреты никуда не убегут. На здоровую голову явно легче ужасаться.       Слой времени покрыл всё вокруг древностью, которой не избежать вроде бы вечным вещам, однако медицинское оборудование было в порядке. Холодильник в лаборатории работал на минимальной мощности, поэтому всё сохранил. Арин отодвинула какие-то образцы с выцветшими пометками и собрала медикаменты.       Отем с тоской глянул на засаленное медицинское кресло и кинул на него куртку, прежде чем сесть. Арин сама брезговала брать хоть что-то не из индивидуальной упаковки и без стерилизации. Благо к последнему здесь когда-то относились серьёзно.       Она воткнула в Отема целый коктейль — что можно было совместить, — о котором мечтали бы даже в Рэйвен-Рок, поскольку хорошие довоенные лекарства для рядовых пациентов закончились лет сто назад, если не больше.       — Что насчёт срока годности? Слышала о таком? — язвил Отем, наблюдая, как по трубке в его сторону неспешно ползла прозрачная жидкость.       — Да ты боишься! Правильно, на твоём месте я бы тоже боялась! — Однако Арин не стала затягивать с глупыми шутками. — Думаешь, в тебя заливали что-то другое? Короткий срок годности указывается для больниц, а в остальном при правильном хранении можно сохранить медикаменты надолго. Возможно, тут их можно синтезировать.       — Оставь меня здесь, ищи данные. Времени не так много, как кажется, — распорядился Отем, а сам поудобнее растёкся в кресле.       — То есть я буду работать, пока ты спишь?       — Именно.       Арин встала со вдохом, чувствуя, насколько устала. Ей и самой требовался бодрящий коктейль. Рассудив, что заслужила, она забрала всё необходимое с собой. Ещё хотелось проверить обстановку, чтобы точно спать спокойно: просто так никто не покидает бункер, набитый припасами.       Всех протектронов Арин на всякий случай выключила вручную, пока внезапно не проснулись, затем проверила хранилище — консервов хватило бы на несколько лет небольшой группе людей. Первый и единственный труп она нашла в архиве: кто-то покончил с собой, сидя за столом. Судя по состоянию, это случилось очень давно.       На стене перед высохшим телом поверх приклеенных пожелтевших документов был нарисован тот же символ с пламенем. Очищающий огонь, жертвы, значит — неужели кто-то всерьёз находил войне оправдание и видел божий промысел? Но это было в духе Анклава — сложно отрицать.       Трогать труп Арин не стала — некоторые вирусы сотнями лет жили, — как и документы: время бумагу не жалело. Да и вряд ли фанатик написал перед смертью что-то вменяемое. Терминалы интересовали куда больше. Арин нашла укромное место в дальнем конце архива, села на скрипучий стул и первым делом вогнала в себя витаминную смесь.       Секретная служба шифровала почти все документы, и даже по названиям Арин не могла сказать точно, что будет внутри. То она открывала кулинарную книгу, то технический справочник. Код к шифру наверняка был где-то рядом, однако одна мысль о поисках наводила тоску. Арин терпеть не могла бумажную работу, обожаемую Анклавом бюрократию и в особенности доносы.       Решение пришло мгновенно — и даже без стыда. Арин воткнула шнур с пип-боя в терминал и откинулась на спинку стула.       — Куда это ты меня притащила, Гордон? — раздался из динамика голос Эдема — значит, мог с ней общаться всё-таки. — Хм, это база Анклава, но такой я не видел.       — Бункер был опечатан. Можешь узнать, что здесь делала секретная служба?       — Мне они о таком не докладывали, — казалось, в его голосе промелькнула обида. — Как дела у Августа? — добавил он после уже совершенно другим тоном.       — Ранен. Мы наткнулись на Братство Стали. — Тянуло спросить о Лауре, но Арин еле сдержалась. — Здесь какая-то чертовщина творится: я видела… в общем, тех, кого уже давно нет.       — Чушь, колдовства не существует. Просто вы сидите в экспериментальной установке по контролю сознания, — будничным тоном ответил Эдем.       Хруст костей в тишине архива слышался отчётливо. Арин приподнялась со своего места и увидела, как мумия на другом конце зала повернула к ней пыльный череп.