***
Как же это глупо! Я несусь к нему на всех парах и опять появилось это чувство. Что я должен сделать, чтобы оно прошло? Я просто не могу… не могу себя пересилить. Подбежав к его двери, я стою, пытаюсь отдышаться и привести себя в порядок. Переминаюсь с ноги на ногу, не могу решиться постучать. Не получается поднять руку, будто прилипла в кармане. Когда я стал таким трусом? Приближаюсь, вместо стука просто толкаю ее. Открыто? Он опять забыл запереть? Или ему плохо? — Така? У меня такой обеспокоенный голос? Что с ним? Почему лежит на полу в коридоре? Какой он горячий… все в той же одежде, что и вчера. — Така! Ты меня слышишь? А в ответ только мычание. Надо его перенести и уложить в кровать. Интересно, где у него лекарства? Пришлось долго повозиться на кухне и в прихожей, прежде чем я нашел обезболивающее и жаропонижающее. Захожу в комнату и пытаюсь разбудить его. Кое-как привел его в чувства и заставил выпить лекарства. Надеюсь, ему станет лучше. А пока надо сходить и переодеться, кажется, ночка обещает быть долгой.***
Прошло несколько часов прежде, чем брюнет очнулся, и первое, что он увидел — это спящего у кровати блондина. Стараясь не шуметь, он снял компресс с головы и попытался встать. Хоть голова и кружилась, но жара уже не было. Осталась только слабость, и жуткий голод. Если бы не зов природы он так и продолжил валяться в постели. Когда возвращался он случайно задел блондина, из-за чего тот проснулся. — Морита? — все еще сонный хриплый голос. — Разбудил? Прости, — он виновато улыбнулся. — Ты очнулся? — будто не веря своим глазам, спросил Тору. — Как видишь, — снова улыбка, — это ты позаботился? Как ты попал сюда? — Ты забыл запереть дверь. А я всего лишь помог тебе. И, — он потер переносицу, — ты пропустил работу. — Но, почему ты? — Я волновался, — Тору пожал плечами, будто сам не понял, почему так поступил. Така взволнованно начал просматривать сообщения в своем телефоне. Кирия: «Ты где?» Кабаяши: «Ты живой? Куда пропал?» Еще пара звонков с работы, и один от родителей. — Я принес еду и лекарства. Все на кухне. Когда я пришел первый раз, увидел, что у тебя заканчивается жаропонижающее, вот и купил, — после небольшой паузы блондин поднял глаза на Таку, — и не делай такое беспокойное лицо. Больным положен правильный уход и забота. Лучше измерь температуру. — Как давно ты проснулся? Ты уже принял лекарства, я оставил пару таблеток на тумбочке. — Да, спасибо, — глаза брюнета постепенно закрываются. — Ладно, тогда просто спи, — сказал Тору, и лишь пару минут спустя шепотом добавил, — я буду здесь… Перед тем как провалиться снова в сон, Така почувствовал что-то холодное на своем лице: «Наверное, рука Тору. Только он может быть таким холодным. Это даже приятно, что он так заботится обо мне. Но если я и дальше буду показывать себя с такой жалкой стороны, то он никогда не будет со мной считаться. Я думаю… виноваты все-таки были девушки…» Тору еще долго сидел рядом, дотрагиваясь временами до лица спящего брюнета, поправляя волосы, или просто умиляясь такому беззащитному виду, который ему открылся так внезапно. Растрепанные после долгого сна волосы, развалились на подушке, покрасневшее от жара лицо, пухлые губы, что сейчас приоткрыты. Рука сама соскользнула под расстегнутую пижаму, бархат кожи, сердцебиение. Все это сбивает с мысли, дурманит. Тору, сам уже не понимая ничего, наклоняется и нежно прикасается своими губами к губам Таки. Блондин еще не успел отстраниться, как предмет его внезапного помешательства открыл глаза. — Сон? — еле слышный шепот, полный надежды взгляд. Надежды на то, что это и правда сон или на то, что это реальность? — Мне очень жаль, — Тору постепенно отходит от кровати, прикрыв лицо руками, — знаешь, по правде говоря, то как ты постоянно со мной соперничаешь, то как пытаешься что-то доказать… это все выводит меня из равновесия. А сейчас ты лежишь передо мной, такой беззащитный. Парень был явно озадачен, мало того, что простудился, так еще и приходится выслушивать непонятные монологи своего недруга. Скажите на милость, ну почему именно Ямасита пришел на помощь, почему это не могла быть та милая девушка, что живет в соседней квартире? Милая смущенная улыбка, длинные волосы, соблазнительная фигура. Все это в сто раз лучше, чем ненужная ледышка в его квартире, которая, как показалось, бредит наяву. — Ты всегда флиртовал с моими девушками, чем раздражал меня до жути, — легкий смешок, — я думал, ты специально так делаешь, хочешь, чтобы тебя заметили. Я думал… думал, ты жаждешь произвести впечатление. — Я? Да зачем мне… — И тогда я пришел к выводу… — Тору посмотрел прямо в глаза брюнету, — может ли быть, что ты на меня запал?***
Как же Така надеялся, что того разговора не было, что это был плот его больного воображения. Но нет. Каждый вечер, на протяжении почти двух недель, что он болел, Тору всегда приходил и приносил поесть. Иногда они просто молчали, иногда цапались по пустякам. Как и вчера, и позавчера, и до этого, Тору сидел напротив и смотрел, пока Така все не съест. — Эй, — брюнет нахмурился, — достал пялиться, поесть нормально не даешь. — А? — блондин рассмеялся и демонстративно уставился в стол, все еще улыбаясь, — извини, извини. — И... Ямасита, — очередная ложка с мисо супом отправилась в рот, — почему ты продолжаешь приносить мне еду? Я уже выздоровел, собираюсь в понедельник пойти на работу. Тебе незачем и дальше сюда приходить. — Да? — он облокотился на стол, и посмотрел Таке в глаза, — может быть, мне и правда не стоит приходить завтра. Мне кажется, что я виноват в том, что ты простудился. — Ты только поэтому мне досаждаешь? — брюнет непроизвольно покрылся легким румянцем. Он помнил тот вечер, сильный дождь и один зонт на двоих. Горячее дыхание на своей шее и дрожь по телу. — Ты не разочарован? — Тору слегка наклонил голову, — неужели не сожалеешь о том, что не сможешь поесть мою стряпню завтра? — Ого, так это ты приготовил? — удивился Така и показал на рисовую кашу. — Да, это моя любимая еда. Грибной мисо суп и рисовая каша с яйцом. Так как мои родители постоянно работают, я научился сам готовить для себя и младших братьев. — У тебя есть братья? А я и не знал. — Да, двойняшки Томоя и Рёта. Довольно взбалмошные и шумные, но очень милые, — Тору опять улыбнулся. До сегодняшнего дня они толком никогда не разговаривали. И вместо того чтобы видеть друг в друге соперников, они просто общаются. — А ты? Ты больше похож на единственного ребенка в семье. Совсем не умеешь общаться. — Ты прав, — брюнет опустил взгляд, — но только в том, что я единственный и неповторимый. Блондин рассмеялся. Сдаваться Така точно не собирался, а уж проигрывать тем более. Несмотря на то, что он и правда рос один, и, даже если ему не с кем было в детстве дурачиться, он был доволен своей жизнью. Купаться в любви обоих родителей, не деля их заботу с другими, пожалуй, это стоило того одиночества, которое иногда посещало парня. Наверное, это эгоистично, но брюнет просто не знает, как можно жить иначе. Теперь он видел, что Ямасита не такой уж и плохой человек. Ответственный, добрый и заботливый. Но что это за чувство, которое опять дало о себе знать. Така не понимает его. — Не знаю почему, но тебя так забавно дразнить. — Тору так сильно наклонился к брюнету, что между их лицами осталось всего несколько сантиметров, и шепотом добавил, — смотри… — Ч-что ты… — Така смутился, и опустил взгляд. Это чувство, оно опять беспокоит. Еще когда он лежал с температурой, Ямасита запутал брюнета своим странным поступком. Тогда он не смог понять было ли это наяву или во сне. И даже если сейчас блондин ведет себя как ни в чем не бывало, это все равно беспокоит его. — У тебя лицо покраснело, — Тору забеспокоился, и потянулся проверить температуру, — я думал твоя простуда уже прошла. — Не трогай, — Така отстранился и нагло соврал, уставившись в пол, — наверно жар опять вернулся. — Тогда лучше отдыхай, — блондин встал, поправляя одежду, — я пойду к себе, раз уж ты все съел. До завтра!