***
Кея проигнорировал требование капитана и Савады о сборах по поводу произошедшего и настороженно прогуливался по кораблю, надеясь обнаружить убийцу раньше всех и убрать эту помеху, что мешала ему насладиться этой поездкой. На все эти трупы ему было, мягко говоря, плевать, а вот факт того, что кто-то посмел испортить его отдых совершенно не нравился Хибари. Поэтому, внимательно осмотрев нижние части лайнера, он направился прямиком на так называемую самую верхнюю палубу — солярий. Хранитель Облака уже подходил к последней лестнице, когда его чуть не сбила с ног вопящая дама, что ракетой спустилась сверху и полетела в неизвестном направлении. Данная ситуация никак не отразилась на Хибари и тот просто продолжил свой путь, сочтя, что та женщина испугалась какого-нибудь паучка или чайки. Кея без всяких трудностей преодолел лестницу в несколько прыжков и оказался на самом верху. Он внимательно оглядел разноцветные лежаки, на которых висели, чуть покачиваясь от редких порывов ветра, полотенца, но ничего интересного для себя не обнаружил. Медленно переведя взгляд в другую сторону, Хранитель Облака резко закрыл глаза от ярких лучей солнца, но соорудив из руки некий козырек и привыкнув к свету, он смог разглядеть нечеткий силуэт над кабиной капитана. Подойдя чуть ближе, Хибари на мгновение застыл от нахлынувшего ужаса представшей картины. Оторванный штурвал корабля был неровно привязан к столбу и чуть колебался в ритм покачиванию лайнера на волнах. На это сооружение было намотано тело, как шина на колесо. Грудь была подставлена теплым лучам солнца, а на животе красовался ровный вертикальный разрез, из которого торчали практически нетронутые внутренности в больших хлебных крошках. Голова откинута назад с отрытым в ужасе ртом с поджаренным куском плоти, что раньше назывался языком, глаза были широко распахнуты, а на глазных яблоках блестели крупные кристаллы соли. Кости рук и ног раздроблены, чтобы беспрепятственно намотать их на штурвал. На загорелой коже виднелись легкие порезы, а белокурые волосы были в собственной запекшейся крови. На животе жертвы восседало несколько чаек, что склевывали крошки с кусками внутренних органов, раскидывая их в стороны и окрашивая штурвал и пол под ним в багровые тона. Хиберд, что ранее сидел на плече своего хозяина, завидев эти крошки, незамедлительно взлетел с насиженного места и направился к чайкам, присоединившись к их пиршеству.***
— Фу, как это отвратительно, — брезгливо произнесла хрупкая фигурка из темноты, вертя скальпель в руках, пока ее напарник старался размотать что-то похожее на веревку. — Я хочу помочь, но это слишком мерзко для меня. Лучше я сделаю ему улыбку на лице. Он ведь так любит улыбаться. Тихо посмеиваясь, фигура продолжила поблескивать острым лезвием в свете тусклых огоньков свечей. — Ладно, я понял. Но я делаю это только ради тебя, поэтому я хочу потом получить свою награду за тяжкий труд, — спокойно ответил второй силуэт, расправившись со своей задачей, — кстати, когда начнем? — Хммм… думаю, уже скоро. Как только эта шумиха начнет затухать, — элегантно, как кошка, подойдя сзади, прошептал на ухо хрупкий силуэт, приобнимая своего любовника сзади и практически невесомо целуя того в шею. — А сейчас давай лучше займемся более интересным делом.***
Савада был перепуган случившимся с той дамой и хотел было направится за капитаном, но дрожащие от ужаса ватные ноги не давали этого сделать. Он перепугано посмотрел на своих товарищей, стараясь найти в них поддержку, но они сами застыли в немом ужасе и предвкушении самого худшего. — Я-аа… хотел все спросить, — подрагивающим голосом разорвал повисшую тишину Хаято, — а где Торфяная Башка и Бейсбольный Придурок? С вопросом во взгляде посмотрел он на Десятого, но в ответ получил лишь такой же вопрос в глазах. — Кхем, насколько я знаю, то они пошли искать нашего «убийцу» по лайнеру, — прочистив горло, с деловитым видом вмешался Верде. — И что ты там хотел сказать на счет убийцы? Обратился к Гокудере аркобалено Грозы, поправив свои очки и внимательно всматриваясь в лицо Урагана. Реборн, доселе рассматривающий толпу, так же стал внимательно смотреть на Хаято, ожидая его последующих действий. — А, точно! Наш убийца — это Рокудо Мукуро! — торжественно заявил Гоку, скрестив руки на груди. — Ведь его тут давно никто не видел, на собрание он не явился, да и кто еще будет так жестоко убивать Хроме? — А ведь точно. Он же не особо любил эту девчонку, считая ее скорее обузой, — задумчиво произнес Реборн. — Но почему именно сейчас? И зачем еще этот труп с запиской? — Что? О чем вы вообще говорите? Как Мукуро мог убить? — попытался защитить своего хранителя Савада. — Я его хорошо знаю и он не мог такого сделать! — Это же Рокудо Мукуро! Для него убить — легче легкого, — внезапно встрял в разговор Мармон. — Единственный его грех — это то, что он не берет за это деньги. Тут гул голосов становился все громче и громче, пока не превратился в непонятную какофонию криков, возмущений и обычного галдежа. Реборн перевел свой взгляд в сторону этого шума, продолжая стоять с каменным лицом. — Я пойду, посмотрю, а вы все возвращайтесь в каюты, — скомандовал аркобалено Солнца. — И без разговоров. Я вернусь и все доложу. — Но… но я тоже хочу! — возмутился Гокудера, пригрозив кулаком. — Вдруг там что-то важное? — Идиот. Сейчас нам лучше не высовываться. Если это действительно Рокудо, то следующими жертвами можем стать мы, — попытался вразумить Верде Хранителя Урагана. — К тому же, сейчас надо позаботиться о Десятом, пока тот не грохнулся в обморок. Хаято посмотрел на Тсуну, скрипя зубами от негодования, что его отправляют в каюту, а не туда, где происходит самое интересное, но увидев, насколько Савада был бел лицом, моментально передумал и начал скакать около него, как курица-наседка вокруг цыплёнка.***
Что? Что происходит? Где я? Голова болит… — Ей, смотри. Он очнулся. Что-то рановато, — задумчиво произнес расплывчатый силуэт, что склонился надо мной. — А ведь мы еще не все подготовили. Раздосадовано ответила фигура, приставив что-то острое к моей щеке. Боли не чувствовалось, словно мне вкололи дозу обезболивающего. — Какая жалость. Может тогда займешь его, пока я заканчиваю? — спросила вторая фигура, что стояла поодаль. — Ты, кажется, хотела сделать ему улыбку? — Да, верно, — заулыбалась девушка, — у тебя такая потрясающая память. Помнишь все, что я хотела. Вторая фигура лишь вздохнула, но ничего не ответила, продолжая свое занятие. Девушка опустилась ко мне на колени, и только сейчас я понял, что сижу около железной стены со связанными запястьями и странной палкой между ног, которая не позволяла их сомкнуть. — Т-ты? Но ты же… — попытался вымолвить я, наконец, разглядев мутным взглядом лицо своего мучителя. — Тише, — прошептала она, приставив палец к моим губам, — мы же не хотим, чтобы он увидел в какой мы сейчас сидим развратной позе? Он очень ревнивый, поэтому старайся кричать тише, а лучше вообще не кричать, если не хочешь, чтобы было хуже. Мило улыбнулась она, придвигая ближе к себе маленький сундучок. Раскрыв заржавевший замок, девушка достала оттуда небольшой охотничий нож, который был покрыт то ли ржавчиной, то ли запекшейся старой кровью. — А почему ты такой грустный? Ты же так любишь улыбаться, — хищно облизнувшись, произнесла дева, приставив неровное лезвие к уголку моего рта. — Н-нет… не… не надо, — с ужасом в глазах попытался я уговорить своего палача, но она только помрачнела и резким движение руки порвала мне щеку до самого уха. Я хотел закрыть рану рукой, но связанные запястья этого сделать не позволяли, а вопль боли заглушила миниатюрная ладонь, что быстро заткнула мне рот вместе с раной. — Я же просила тише, — сухо произнесла девушка, упиваясь проступившими на моих глазах солеными слезами, от которых становилось только больнее, когда они доходили до раны. — Так, а теперь другая сторона! Ты же не хочешь, чтобы было несимметрично? Без лишних церемоний она приставила нож к другому уголку рта и таким же резким движением распорола мою щеку неровной линией. Во второй раз было уже не так больно, но глухой стон все же вылетел из моего горла булькающими звуками. — Хмм… как же красиво! — умилялась девушка, проходя тонкими пальчиками по разодранным краям и окрашивая руки с платьем в кровавый цвет. — Тебе идет красный. А теперь надо это все закрепить! Мурлыкая незатейливую мелодию, она опять полезла в свой чемоданчик. Недолго пошвырявшись в нем, достала изогнутую иголку и моток ниток. — Ох, вот беда, — наигранно огорчилась дева, — у нас закончилась шелковая нить. Придется зашивать обычными мулине. Тут как раз коричневые остались, как раз под цвет твоих глаз. Она ловко вдела толстую нитку в ушко иголки, сверкая глазами в предвкушении. Затем, быстро завязав на конце узелок, прихватила пальцами кусок отрезанной щеки, приставляя к ней иглу. Насладившись моментом, девушка вонзила иглу сквозь мясо, закрепляя нитку и делая первую петлю. Она медленно и аккуратно, стежок за стежком зашивала мою порванную щеку, что сочилась кровью со слюной, но как только закончила с ней, то остановилась. — Как же хорошо у меня получается, правда? — улыбнувшись, спросила, хотя я не в состоянии был ей что-либо ответить, кроме булькающих звуков из моего горла. — Почему ты не отвечаешь? Это же неприлично не отвечать на вопрос! Что ж, тогда будешь и дальше молчать. Разгневанная, она начала зашивать мои губы и вторую щеку неаккуратными рваными стежками, создавая еще больше боли и неприятных ощущений, когда игла вонзается в кожу, проходя через мясо, и ты чувствуешь этот метал нервами, а следом за ней и шершавую поверхность ниток. Я попытался как-то сопротивляться, но ничего кроме мычания и подергиваний тела не выходило. Когда она закончила зашивать мой рот, то внимательно осмотрела свое творение и улыбнулась почти такой же улыбкой, что сейчас красовалась на моем лице. — Ну, вот. Теперь ты всегда будешь улыбаться, — радостно сказала девушка, чуть ли не хлопая в ладоши от восторга. — Осталось только закрепить этот результат окончательно. На какое-то мгновение она задумалась, а затем снова полезла в этот адский чемоданчик за очередным предметом моей невыносимой пытки. Выудив оттуда небольшой огарок свечи и заржавевшую зажигалку, она посмотрела мне в глаза, в которых читалась мольба о пощаде, но, не обратив на это внимание, девушка чиркнула несколько раз зажигалкой, пока не появился чуть слабый огонек. Удовлетворенная получившимся результатом, она зажгла фитиль свечки и стала наблюдать за танцами теней на моем изуродованном лице от этой свечи. — Знаешь, а ты очень хороший собеседник. Сидишь, молчишь, слушаешь. Все остальные постоянно кричали, дергались, хотя им от этого было только хуже, — начала она свой монолог, — а ты не такой. Даже улыбаешься. Она широко и немного грустно улыбнулась, закрыв глаза и чуть опустив голову. — Почему ты плачешь? У тебя же такая широкая улыбка! Ты не должен плакать, — возмущенно выдохнула, опустив свою голову мне на грудь и приникнув ухом к левой части грудной клетки, — оно так бешено бьется… как жаль, что скоро оно остановится. Хихикнула дева, оторвав свою голову от меня и вернувшись в изначальное состояние. — Я же сейчас ревновать начну, — послышался грозный голос второй фигуры, что доселе молча занимался своим делом, не обращая ни на что внимания. — Не ревнуй. Я же только тебя люблю, — прощебетала она в ответ. — Ты уже все приготовил? Фигура в темноте коротко кивнула на вопрос, скрестив руки на груди и продолжая наблюдать за открывшейся картиной. — Хорошо. Я как раз почти закончила, — пропела девушка, хватая с пола почти догоревший огарок свечки с растопленным воском, — осталось совсем немного. Прошептала она с загоревшимися глазами, вздергивая мою голову вверх за подбородок и поднося этот огарок к тому, что раньше звалось губами. Я хотел замотать головой, но она крепко вцепилась своими маленькими ноготками в мой подбородок так, что невозможно было шевельнуться. Я понял, что до этого момента боль была совершенно незначительна, когда капельки воска начали медленно капать на мой шов, заставляя меня чуть ли не рвать эти самые швы от крика, вырывающегося из горла. Словно раскалённая лава, этот воск стал нарочито медленно запечатывать тонкой пленкой мой рваный шов, протекая внутрь рта сквозь неровные шовчики и цепляясь за нитки, чтобы было невозможно его так просто отодрать. В этот момент я хотел просто отключиться, чтобы этот кошмар скорее закончился, но почему-то этого не происходило, а боль все нарастала, растекаясь по телу неприятной липкой жидкостью. В глазах появилась белая дымка, силуэты начали расплываться и шататься из стороны в сторону. — По-моему ты немного переборщила с этой «улыбкой», — без эмоций ответил силуэт вдали, собирая какие-то предметы. — И куда я теперь должен вставлять шланг? Рот ты ему зашила. Осталась только одно отверстие. — Ой… мне принести вазелин? — голосом провинившегося ребенка ответила она, вжав голову в плечи. — Нет, не надо. Так даже интереснее, — задумчиво произнесла вторая фигура. — Не переживай ты так из-за этой ерунды. Я же знаю, как ты можешь увлечься подобным. Более ласковым голосом попытался успокоить свою возлюбленную второй человек. — Ты прав. Сейчас все принесу, но участвовать в подобном не хочу. Это отвратительно, — брезгливо ответила дева, поморщившись от одного упоминания. — Можно я посмотрю в стороне? Вторая фигура снова коротко кивнула, забирая с железного стола ножницы. Без лишних слов он подошел ко мне и начал резать одежду, пропитанную кровью. Когда же он с ней полностью покончил, то резко схватил меня за связанные запястья и, направив в нужную сторону, заставив перелететь через какую-то горячую трубу так, что голова уткнулась в пол, а ноги беспомощно свисали с другой стороны в не самой пристойной позе. Поскольку одежды не было, а эта чертова палка не давала мне сдвинуть ноги вместе, то мое лицо приобрело пунцовый цвет не только из-за того, что кровь еще не высохла и не оттого, что она резко прилила к голове, а от стыда подобного расположения тела. Единственное чем я мог пошевелить, так это руки, что сейчас отбивали ритм по полу в знак протеста, да судорожно всхлипывать, пытаясь понять, чего же от меня хотят мои будущие палачи. — Будет немного больно. Хотя, о чем это я? Очень больно, — безразлично сказал голос и я почувствовал, как к моему анальному отверстию приставили что-то не очень приятное на ощупь и стали продвигать внутрь. Я сильнее забил руками по полу, мычал, извивался и старался вытолкать инородный объект из своего организма, но ничего не выходило, а это «что-то» продвигалось все дальше, словно змея, извиваясь по моим кишкам. Боли я не чувствовал, но этот предмет ощущался по всему пищеводу и ощущения были не из приятных. — Так, думаю, этого будет достаточно. Как ощущения? — издевательски поинтересовался мой мучитель, но в ответ получил лишь сдавленное мычание и всхлип. — Я знал, что тебе понравится. А знаешь, сейчас будет еще лучше. Тут послышался непонятный щелчок и тихое шипение. В течении нескольких минут ничего не происходило, но потом я почувствовал странную тяжесть в животе. Переведя заплаканные глаза, я увидел, что он начал надуваться как воздушный шар, с каждой минутой становясь все больше. Я начал дергаться еще сильнее, пока не почувствовал тошноту, подходящую к горлу. Сначала я пытался сглатывать подходившую кислоту и кусочки еды обратно, но в какой-то момент это сделать стало невозможно. Выплюнуть все это мне мешал зашитый рот, поэтому вся моя еда, перемешанная с соляной кислотой и водой, находились за щеками и мешали мне нормально дышать, пока в один момент проход к легким был закрыт. Задыхаясь, я понимал, что у меня в голове не было ни единой мысли, кроме мольбы все это прекратить. Живот надулся сильнее, как воздушный шар, готовый лопнуть в любой момент. Последнее, что я увидел перед тем, как навсегда закрыл свои глаза — это мои собственные внутренности, что были видны сквозь прозрачную натянутую кожу живота.***
Реборн проводил взглядом своих друзей и направился к источнику всех этих криков. Он быстрой походкой взлетел на верхнюю палубу, где собралась огромная толпа людей и взирала на намотанный на сломанный штурвал тело. Немного приглядевшись, Аркобалено Солнца увидел знакомую белую макушку Хранителя Солнца Вонголы. Внезапно к горлу мужчины подкатил приступ рвоты с примесью ужаса и немыслимой тоски, но он быстро взял себя в руки и продолжил осмотр палубы, стараясь отыскать хоть какие-нибудь улики. Обыскав всю правую часть и стараясь не смотреть в сторону трупа своего друга, которого сейчас пытались снять матросы, Реборн перешел на другую часть, где собралась не меньшая толпа вокруг чего-то большого и похожего на шар. Подойдя ближе, продираясь сквозь толпу, Аркобалено Солнца заметил на этом шаре человеческие конечности и опять же до боли знакомое лицо со странной улыбкой. Присмотревшись в очертания лица, он понял, что перед ним сидит главный зачинщик этого «детектива», который закончился для него слишком быстро. Реборн и не заметил, как из глаз заструились слезы и ноги стали ватными. Он прошел через всю эту толпу к своему другу, протягивая к нему руку, словно хотел убедиться, что это не мираж, но как только пальцы Аркобалено коснулись раздутой кожи живота, она лопнула. Это было похоже на извержение вулкана. Все внутренности, включая кусочки пищи, фекалии, внутренние органы, ошметки кожи и даже некоторые кости, оказались вместе с водой на стоявших рядом людей. Некоторых сразу вырвало из-за чего к воде и потрохам прибавилась еще блевотина особо впечатлительных. Реборн просто стоял столбом от уведенного, покрытый непонятной смесью жидкостей и обмотанный раздутыми водой кишками своего бывшего друга.