Танцы на осколках

Потребовался еще один душ, почти холодный из-за иссякнувшего в бойлере кипятка, и долгое, вдумчивое растирание пушистым, но достаточно жестким полотенцем, чтобы кожа вспыхнула россыпью кайенского перца, а до разоренного сознания дошло, насколько критически Шерлок изменил его, Джона Уотсона, персональную реальность. Еще пару месяцев назад… да что там месяцев, дней… Джон не позволил бы себе пропустить телефонный звонок - ни на легкомысленно свалившемся в руки свидании, ни в полуобморочном плену неразобранной постели, ни в бессвязной алкогольной причастности к футбольной оргии лестрейдовской пятницы. Теперь же обиженно умолкнувший аппарат ожидал своей очереди в объятиях гостиной, где… Прохладный воздух гостиной взъерошил влажные волосы и скользнул змейкой за воротник, стоило переступить порог. …давно нетопленный камин, бессовестно разбросанные медицинские журналы и мятый свитер в любимую полоску, чашка недопитого… кофе? …чая? …плед, наполовину сползший с потертого кресла и сиротски ластившийся к паре длинных, стремительных ног, легко лавировавших посреди воцарившегося запустения… И когда это Джон перестал следить за порядком в собственном убежище, не иначе как в отместку, теперь изображавшем из себя приют наркомана? Но это теперь не стоило и секунды внимания, и он замер, не решаясь спугнуть картинку… Гибкая фигура, идеально вписавшаяся в пространство комнаты, скользила по ней так, словно знала в ней каждый дюйм, каждое препятствие - будь то низкий столик или край буфетной тумбы, стоивший Джону не одного синяка. Это завораживало, как сложный статутный танец с тягучими па, с дорожками преступающих шагов и упругими театральными поворотами. По-птичьи склонив голову, молодой мужчина рассматривал мелочи на каминной полке, вроде открытого коленкорового футляра с набором реактивов, фотографию в бамбуковой рамке, где четверо солдат в пыльной, пятнистой форме белозубо смеялись в объектив, забросив друг другу на плечи руки… живые, неприлично счастливые… Тонкие пальцы касались нехитрого имущества, будто пробовали его на тактильный вкус, собирали призрачное тепло оставленной одежды, плюшевый уют кресельной обивки и муаровых штор, бережно ласкали корешки книг – справочников по фармакологии, полостной хирургии и ранней диагностике вперемешку с дешевой криминальной беллетристикой, купленной в подземке, да так и прижившейся на полках… на пробу потыкались мягкой подушечкой об острый клюв бронзового дрозда, который воинственно топорщил крылья на краю мраморной пепельницы, а потом задумчиво обвели черный гладкий камень по краю… Джон вдруг испытал неожиданную, странную ревность. Ему остро и нестерпимо захотелось, чтобы эти пальцы вот так же нежно и трепетно касались не книжного переплета, а его кожи, пробегая теплыми кончиками от шеи до ключиц и обратно – по окату плеча, намеренно избегая яремной венки, где стучит испуганный кровоток… …висок вспыхнул и похолодел, проступив тонкой едкой испариной… Шерлок прочертил по кромке зеркала вырезанный в стекле рисунок, повторив каждый поворот, каждый контур… походя закручивая Джону оба соска в твердые горошины… …судорожный вдох больно полоснул по горлу, разорвал в клочья альвеолы и осел горячим пеплом на мучительно дрогнувшей диафрагме… А потом в любознательную руку лег старинный акушерский стетоскоп, лет сто назад вырезанный из золотистого тиса и потемневший от времени – фамильный раритет Уотсона-прадеда, служившего полковым врачом еще в первую англо-бурскую войну и после выхода в отставку осевшего в Хадлоу, где купил скромный дом и обзавелся практикой среди местных фермерских арендаторов в 1881 году… Джон в гипнотическом ознобе смотрел, как Шерлок бережно поглаживает стройный, разбегающийся узкой воронкой раструб… вверх-вниз, вверх-вниз… явно получая удовольствие от мягкого скольжения… опасно близко подносит к губам, сложенным в трубочку, чтобы подуть в отверстие на плоском основании… …пах прошила острая сладкая боль, член, так и не угомонившийся в ловушке свежего белья, шевельнулся возмущенно и повелительно, заставляя глаза жмуриться, мошонку каменеть, а колени малодушно сжиматься… губы, губы, губы… сколько новой седины стоило оторваться от их преступного любопытства… Первоначально он планировал вытащить Шерлока на свежий, полный влаги и ветра воздух, показать простой и славный Лондон, каким его любил сам Джон - с пестрой толкучкой метро, с вечно голодными утками в Ридженс и густым пряным полумраком марокканского ресторанчика, где, усевшись в ворохе атласных подушек, можно не утруждать себя ножом и вилкой, а зачерпывать еду сложенной горстью прямо из глиняного тажина… Покидать квартиру теперь хотелось меньше всего, но Джон чувствовал, как отчаянно хрустит под ногами лед, скрывающий бездонный, ледяной омут, куда он готов вот-вот провалиться… и если они не покинут опасное место немедленно, все кончится плохо… или хорошо. Но это тоже плохо. И не надо иметь семи пядей по лбу, чтобы понять - совершив вояж по просторам гостиной, гость закончит его прямо перед остолбеневшим хозяином через… …пять, четыре, три, две, одну… Шерлок так и не надел обуви, но и без нее оставался выше доктора на целую голову, и Джону пришлось запрокинуть свою, чтобы не уронить достоинства и не уткнуться в предоставленную грудь носом, наконец-то признавая поражение в необъявленной захватнической войне. …Джон терялся и терял самообладание, готовый прямо сейчас вцепиться в это стройное и страстное, сломать свою линию Мажино, плюнуть принципам в глаза - всем вместе и каждому в отдельности, потому что… …потому что сверху на него смотрели нежно, жадно, предвкушающе… - Телефон. - Что? Вырваться из плена грядущей гипотетической капитуляции было выше человеческих сил. Джон моргнул. - Твой телефон, – осторожно повторил Шерлок, чуть сдвинув свое тело… бог его создал или кто-то еще… но, мироздание в свидетели, оно прекрасно… - А… О, спасибо. Вернуться в действительность было почти облегчением. Нет, определенно они странно влияли друг на друга. Джон не слишком дружил с техникой, полагая, что ее создатели или чересчур переоценили среднестатистического пользователя, или, что гораздо вероятнее, намеренно спрятали самые необходимые функции среди заумных, маловразумительных приложений, чтобы среднестатистический Джон окончательно почувствовал себя полным идиотом. А то и дело возникавшие проблемы с банковскими терминалами, кассовыми аппаратами, автоматами прачечной в паре кварталов были тому исчерпывающим подтверждением. Шесть пропущенных звонков за последний час - два от Лестрейда, два от Молли и по одному от Сары и Майка… Для выяснения этих простых подробностей Джону потребовалось столько же времени, сколько и на сами звонки. Нет, Шерлок точно что-то провернул в джоновой голове – еще вчера он уже набирал бы номер мисс Сойер… сомнительно, что она пыталась назначить новое свидание, и ее звонок вероятнее всего касался их служебных отношений… Сейчас Джон, вопреки врачебной этике и простой человеческой вежливости, оттягивал этот момент, как только мог. Находиться вблизи персонального научного парадокса было слишком разрушительно для рассыпающегося достоинства, а потому Джон, облизнув для верности губы, извинился, и на совершенно деревянных ногах дошел до своей спальни, и, прикрыв плотнее дверь, привалился в ней спиной, будто ожидал, что Шерлок ворвется за ним следом, потому что даже дерево отлично почувствовало, какой взгляд сверлит ему спину… и не только ее. Майку Стамфорду, с которым его связывали лишь дружеские отношения, он позвонил в первую очередь, но абонент не ответил даже после десятого гудка. Впрочем, ничего странного - Майк с завидным постоянством оставлял телефон то в кармане пальто, то на кафедре, то в закусочной преподавательского состава Бартса, где проводил куда больше времени, чем в собственной клинике… Молли ответила сразу, но по ее извиняющемуся шепоту и громкому перечислению наглядных признаков печеночных патологий, он понял, что в морге проходит показательное вскрытие с попутной биопсией, гистологией и составлением анамнеза трупа. Извини, Молли… Грегу звонить не пришлось, значок нераспечатанного конверта сообщил о непрочитанном входящем СМС. «Спорный труп. Загляни к Молли, когда сможешь. ГЛ» Ага, теперь понятно, почему звонила добросовестная, покладистая Молли, на руках которой инспектор Лестрейд и оставил свой спорный труп. Сара… Избегать неизбежного, казавшегося теперь тягостным и обременительным, больше не имело смысла, Джон ткнул пальцем в зеленую трубку, приложив гаджет к уху и даже выслушал целых два гудка, как телефон неожиданно затих, будто ему заткнули рот. Удивленно взглянув на погасший экран и нажав все, что только возможно, доктору пришлось поверить в так некстати севшую батарею… странно, он точно помнит, что вчера заряжал аккумулятор. Или позавчера… Да нет, точно заряжал. Сара позвонила всего один раз, а значит, это было важно, но не срочно. Или уже не срочно… Неприятный холодок пробежал по спине. Джон не верил в совпадения, как не считал себя трусом или дезертиром. Просить телефон у домовладелицы было стыдно. Можно конечно поискать ближайший автомат, но уж если выходить из дому, то проще заскочить по дороге в клинику и выяснить все на месте… Ладно, он же собирался покатать Шерлока в метро после завтрака в симпатичной закусочной Анжело? И что криминального в том, если некоторые пункты плана слегка поменяются местами? На сборы ушло не больше пяти минут. - Замерзнешь, – осуждающе покачал он головой, застав Шерлока все в той же гостиной, но одетым в дизайнерский «лоск и трепет», застегнутый на верхнюю пуговицу, в девственно-чистые туфли, не знакомые с мокрыми тротуарами осеннего Лондона, гибкий, переполненный энергией, как натянутая арбалетная тетива. - Я тебе, как врач говорю. Это все-таки Англия, а не Мальдивы. Не говоря ни слова, Шерлок развернулся на пятках и раскрыв дверь платяного шкафа, будто фокусник выудил из него черное, длиннополое пальто с простеганной, вызывающе-алой петлей на лацкане, пламеневшей, как дикий, полевой первоцвет… Джон точно знал, что в Его шкафу ничего подобного не водилось. - Так лучше? – пальто обняло плечи, хлопнуло по ногам сложенными крыльями. …и опять, он близко… так близко, что даже через прекрасный шотландский твид слышно, как взволнованно стучит его чертово человеческое сердце… и эта чертова алебастровая шея все так же возносится над воротничком рубашки, притягивая взгляд… - Мальчишка… - Джон вздохнул, потеснив вставшего на пути мужчину, порылся на полках и вытащил на свет сверток в подарочной обертке. Его уже однажды развернули, но Рождество закончилось неважно, и подарок так и остался ждать подходящего случая. «Подходящий случай» успешно делал вид, что не понимает и нетерпеливо перетаптывался, как застоявшийся боевой конь, пока Джон терзал похрустывающую бумагу в круглых Клаусах и угловатых, рахитичных оленях. Синий, глубокого уютного цвета кашемировый шарф, подаренный Гарри… «точно под цвет твоих глаз, медвежонок»… он набросил на эротическое недоразумение в скандальных родинках в уже совсем собственнических намерениях, повязав простой французской петлей. …осталось только, как в пошлом романтическом кино притянуть к себе и прекратить бессмысленные метания собственной матричной души… - Я обещал показать клетку, да. Но сначала я должен… глупо, скучно, необходимо… выяснить, чего хотела мисс Сойер. – Он все же потянул, но не так сильно, как хотел, как был должен, глядя только на близкие, приоткрытые губы. Черт, черт, черт… Плевать на совесть и достоинство, оставлю Его себе… - Хочешь, чтобы я пошел с тобой? И глаза. О чем Он спрашивает вообще? - Хочу. Чтобы ты остался. Со мной. Совсем. …дождь наверное давно перестал и тусклый, непроснувшийся солнечный луч показался вызывающе ярким… … Метро гудело и шаркало тысячей подошв, гул копился в переходах и уносился вместе с крошевом голосов в покатый потолок, беспрепятственно втягиваясь в вентиляционные решетки. Шерлок озирался по сторонам, пока Джон тянул его все дальше, глубже с каждым лестничным переходом, и на его лице мельтешило все, что угодно, кроме скуки. Хотя Джон и сомневался, что среди неоновых указателей и неброской плиточной облицовки он мог найти здесь хоть что-то для себя… познавательное. - Ты бывал тут… раньше? - Ты удивишься, но люди умирают даже в метро. Джону показалось или это сарказм проступил в бархатном голосе? - Я не об этом. Вряд ли санитаров скорой помощи заинтересуют красота здания, в котором только что пострадали люди. Я говорю, был ли ты здесь не по службе? Шерлок бросил на него странный, вороватый взгляд, решительно обогнул, умело лавируя между спешивших в разных направлениях людей, и первым ступил на платформу. - Да. Но тут скучно, пустая трата времени. И, скажи честно, вам нравится все это? Он вопросительно вздернул бровь, повернувшись к Джону лицом. - Что именно? - Шум, суета, слишком много всего… людей. - Это просто транспорт, Шерлок. Это необходимо и не обязано нравиться. Как с телом, помнишь? Ты ведь и его назвал транспортом… Отойди от края, сейчас будет поезд… - Откуда… Из тоннеля вырвалась ударная воздушная волна, поезд вылетел на станцию, быстро сбрасывая ход, тихо воя тормозной системой, мелодичный перелив и приятный женский голос огласил его прибытие, на обморочном выдохе прошелестели автоматические двери, люди как горох хлынули на перрон… Шерлок первым оказался внутри, Джон шагнул вслед за ним, но чье-то твердое плечо грубо ударило его в корпус, отбрасывая на шаг, разворачивая, как вертлюг. Он удивленно вскинул глаза, чтобы взглянуть… …широкий разлет плеч, знакомо вычерченный, как по линейке, крепкая шея, безо всякого перехода врезавшаяся в коротко стриженный, выгоревший на солнце затылок, куртка, слишком просторная, чтобы не надеть под нее кобуру, брюки-карго, заправленные в армейские ботинки… твою дивизию, Моран… Не задумавшись, Джон шагнул следом за спиной цвета пыльного хаки, но не прошел и пары метров – парень в бейсболке с британским флагом и парой наушников врезался ему в грудь. - Не определились с направлением, мистер? – насмешливо осведомились влажные, пресыщенные губы занятого перемалываением жвачки рта. Карие, с угольно-черными громадными зрачками глаза опасно обшаривали, будто под кайфом. В лицо ударил едкий запах ментола и синтетической ежевики, которые Джон ненавидел с самого детства. Его замутило. - Прошу прощения? - Поезд уйдет… Джон услышал, как начали сходиться створки за его спиной, и метнулся назад, напрочь забыв про того, чей призрак поманил его из полустертой памяти. Он успел перехватить края дверей и увидеть, как Шерлок заворожено смотрит на него из вагона, не делая попыток помочь или вмешаться. И, почувствовав мучительную вину, Джон мысленно отвесил себе оплеуху за то, что посмел его оставить… Он ввалился внутрь, ободрав ладони и запнувшись на входе, и влетел прямиком в подставленные руки, принявшие его тело в долгожданные объятия. От стыда пламенели кончики ушей, руки тряслись от физического перенапряжения, пока он бездумно цеплялся за отвороты пальто и шумно дышал, уткнувшись носом в мягкий теплый шарф, стараясь не принимать к сведению презрительных реплик массовки устроенного им спектакля. Но что бы там не имели в виду, за этот день он не испытал ничего, желаннее этих объятий… … Клиника встретила их странностями. Элис Финч, дежурный регистратор, испуганно вскинула на него зеленые глаза, забормотала что-то неразборчивое, а потом уронила стопку карт, приготовленных для оформления. И как показалось Джону, намеренно… Едва они поднялись на этаж хирургического отделения, встреченные по дороге медики то сочувственно кивали, то стремительно находили неотложные дела в первой подвернувшейся палате, то попросту застывали выразительными пантомимическими миниатюрами. - Что происходит, Сара? Он даже не озаботился закрыть за собой дверь, уперевшись ладонями в край начальственного стола. Женщина по другую его сторону выпрямилась в кресле, слегка увеличив расстояние между ними. - Джон… мне очень жаль… Почему посторонний в отделении? Сэр, покиньте кабинет! – неожиданно высоким голосом закричала она, глядя мимо Джона поверх его плеча. - Это со мной. Не морочь голову, Сара. Что случилось, пока меня тут не было?! - Я звонила… - растерянно начала мисс Сойер, недовольно косясь на фигуру у дверей. – Телефон был недоступен, а твою домохозяйку я не решилась беспокоить. В конце концов, это уже ничего не могло изменить… Холод прошиб позвоночник и приморозил ноги к ковру. На плечо предупреждающе легла ладонь, не давая сорваться в панику. - Кто? – внезапно севшим, болезненно хриплым голосом спросил Джон. Сара устало расслабила плечи и откинулась на спинку. - Мистер Картер Нэш из пятой. Вскрытие показало тромб венозного синуса. Мне, правда, жаль… …кладбище Джона Уотсона сыто ухмыльнулось…