Танцы на осколках

- Какого черта? В салоне было просторно, как в министерской приемной, мягкая, цвета топленого молока, кожа кресел ненавязчиво обволакивала, пахла приятно и дорого… в разы дороже, чем джоново жалованье за год. Даже для претенциозно-чопорного зонта, смотревшегося гораздо уместнее, чем какой-то medicus ordinarius*, имелось специальное крепление с подпятником, куда стекала вода со сложенных черных крыльев. Наверное, простой смертный, вроде Джона, должен был почувствовать себя неуютно, неуместно в этой по-британски сдержанной роскоши - как дешевая елочка ароматизатора на лобовом стекле Ролс-Ройса. Но, если честно, ему было совершенно плевать. Даже несмотря на то, что машина несла его в сумеречное нечто, даже не смотря на то, что напротив - совсем близко, протяни руку и коснись, маячил готический анфас высшей аристократической пробы. Анфас молчал добрых пять минут, сканируя цепким взглядом подобравшуюся фигуру отставного капитана, проверяя на прочность его самообладание, а едва в затонированные до черноты стекла пробился теплый медный блеск фонарей и сияние неброской двухэтажной роскоши Фулхэм-роуд, мужчина откинулся на спинку своего кресла, располагавшегося напротив и отгороженного от водительского места бронированной перегородкой. Тонкие губы осветило нечто среднее между улыбкой чеширского кота и акульим оскалом. - План неплох, доктор. Если, конечно отвлечься от того, какие цели он преследует и каких результатов призван достичь. Джону очень захотелось почувствовать спиной надежную опору, но он подавил позорный порыв отодвинуться от респектабельного господина как можно дальше. И остался сидеть напряженно-натянутый, упругий, как ортопедическая шина. Где-то в районе копчика неприятно завибрировало едва переносимое желание оправдываться и протестовать, но память тела, в армии не раз спасавшая его шкуру от начальственного гнева при очередном профилактическом разносе, намертво сковала челюсти. Все, что он смог себе позволить – с вызовом вздернуть подбородок, оставив язык тихо сидеть за зубами… Что ж, слушать Джон тоже умел. - Для самоубийцы Вы слишком умны, доктор Уотсон, - его молчание господин принял, как знак согласия. – И потому, я уверен, что это вовсе не банальный суицид. В противном случае, все произошло бы быстрее и проще. Но, так как Ваш пистолет остался в верхнем ящике стола… Джон вспыхнул и со свистом втянул воздух сквозь зубы… - Какого черта! Пальцы на коленях сжались в кулаки, Джон зажмурился и начал считать от десяти в обратную сторону. На цифре три пульс вернулся в относительную норму, и капитан, раскрыв глаза, взглянул гостеприимному хозяину в лицо. - Вы обыскивали мою комнату? Зачем? Вопрос, казалось, хозяина положения развеселил. Хищная улыбка стала шире и по степени поражения вплотную приблизилась к лезвию бритвы. - Следить за людьми не наша компетенция. Это совершенно необязательно, достаточно знать Ваши привычки и склад ума. Человек, вроде вас, уверен, что в гражданской жизни всегда есть место войне и держит оружие поблизости, но не на виду. И если когда-нибудь солдат внутри Вас захочет свести счеты с жизнью, он выберет не яд или петлю, а пулю и мгновенную смерть. Джон промолчал. - Три кубика миорелаксанта… нет, полагаю пять. – Мужчина кивнул на карман куртки, где все еще таился заготовленный шприц, и Джон с трудом удержался, чтобы не сунуть туда руку. - У Вас крепкий организм и отличный мышечный тонус, трех кубиков для быстрого эффекта было бы недостаточно… Вряд ли это неостигмин или нимбекс. Эти препараты используют в Вашей клинике, а подставлять добропорядочного анестезиолога в разбирательство после всего… Вам бы хотелось меньше всего. Поэтому это скорее всего атракурий, который не накапливается в печени и вызывает паралич дыхания и конечностей при передозировке. След от укола настолько крошечный, что к тому времени, когда тело вытащат из воды, разглядеть его не будет никакой возможности и вскрытие покажет, что у доктора Уотсона произошло обострение старой травмы, спровоцировавшее кратковременную потерю сознания. Разумеется, само по себе убить это не могло, но сочетание места и времени не дало бы ни единого шанса на спасение после того, как Вы оказались в воде… Идеальное самоубийство. Если бы оно было таковым. Я прав? Как ни странно, этот невероятный человек… человек? …со своим странным монологом, если и хотел вывести его из равновесия добился совершенно противоположного результата – чем сильнее он давил на психику, тем крепче она становилась. Дыхание выровнялось, лицевые мышцы расслабились, а от напомнившего о себе тремора левой кисти не осталось и следа. Отвечать или спорить он не собирался, а узнать, к чему ведут эти рассуждения, стало очень любопытно. Но визави это очевидно устраивало. - Нет, убивать себя вы не собирались. Вы надеялись, что встав на линию смерти, вы вынудите Шерлока вернуться, чтобы изменить линию вашей вероятности, считая, что привязали его к себе достаточно крепко, чтобы этой привязанностью манипулировать… Джон не совсем понял, что с ним произошло, но успел среагировать прежде, чем нервные импульсы взбешенного мозга достигли конечностей. …вдох-выдох, вдох-выдох… пальцы расслабились, до конца так и не сжавшись в кулак, плечо вернулось в исходную точку, едва не порвав ключичное сухожилие … …напружинившиеся ноги заныли от неистраченной энергии, направив ее внутрь, в мышечные волокна, высвобождая молочную кислоту… …короткие волосы взмокли до самых корней… - Кто Вы такой? – глухо выдавил он. – Если знаете его по имени… Собиратель? Хранитель? Или как там еще? - О! – мужчина рассмеялся, словно услышал что-то по-настоящему забавное, - ну что Вы! Я всего лишь скромный консультант. И приглядываю за моим… родственником, так сказать, по долгу происхождения. …ну да, скромный… от этой скромности сейчас Луна сойдет с орбиты… - Родственником? - Джон если не потрясен, то определенно сбит с толку, - то есть, Шерлок Вам… кто? - Шерлок мой брат, - «консультант» сделал странное движение бровью, что по его скромному мнению, должно было что-то прояснить. Не прояснило. - Как брат? Разве у вас бывает семья? Вы же вроде как… Он не закончил и смутился. - Что «вроде как»? – слегка раздраженно поинтересовался мужчина. – Что Шерлок Вам наговорил? - Что-то про квантовую физику и стволовые клетки, - Джон смущенно потер кончик носа и пожал плечами. – Но, если честно, мне плевать, будь он хоть с Марса. - Вот как? – ореховые глаза с интересом сощурились, тонкие губы вновь тронула усмешка. – Интересно, что Вы нашли в нем такого? Что такого он нашел в Вас, доктор? Джон неуютно поежился и покосился в окно. Определить, как далеко они уехали, было невозможно – сумерки и плавный ход лишили всех ориентиров. Впрочем, в Фулхэме особо разогнаться вряд ли получилось. - Это все что Вы хотели узнать? – удивляться или оправдываться не было ни сил, не желания. Зато страшно захотелось оказаться дома. В компании камина и виски. - Остановите машину, дальше я сам. Джон даже привстал, чтобы постучать в непроницаемую перегородку, но наткнулся на тяжелый, как ржавое железо, взгляд. - Сядьте, Джон. - Я Вас не боюсь. – Усталость сняло, как рукой, по спине замаршировали азартные мурашки. - А я и не пугаю. Я вполне мог не вмешиваться и позволить Вам совершить ту глупость на мосту. А потому повторю свой вопрос… Что Вы в нем нашли? - Он особенный. Удивительный. Совершенно потрясающий. У него мозг машины и глаза ребенка. Теперь я могу уйти? Или… - Джон еще раз взглянул в стекло и увидел, как в густой, сочной ночи величаво проплыл Harrods**, сияющий огнями, как трансатлантический круизный лайнер. …слава богу, закапывать тело доктора где-то за городом на тихом сельском кладбище никто не собирался… - Особенный, - голос Консультанта мягко дрогнул, и лицо на миг утратило величественное, переходящее все мыслимые границы, высокомерие. – Странно, но Вы подобрали очень точное слово. Хорошо… Он вздохнул, позволил себе расслабить жесткую спину и выглядеть почти обычным человеком. - Я начинаю понимать, почему он выбрал именно Вас. И поэтому хочу кое-что объяснить, раз уж Вам так повезло. - Повезло? - Разумеется. Мало кто из самых влиятельных людей в мире оказывался на Вашем месте и имел возможность воспользоваться нашими… советами. - Но Шерлок сказал, что вы не вмешиваетесь. И кстати… - вопрос давно жег язык и его все труднее было удерживать за зубами, - …откуда вы берете деньги? Не уверен, что этим… - и Джон обвел взглядом роскошный салон, - можно взять попользоваться незаметно для посторонних. Скромный консультант фыркнул так, будто был, по меньшей мере, личным советником Ее Величества, которого обвинили в безбилетном проезде. «…черт, а вдруг он действительно…» Прогнать неожиданно правильную мысль оказалось очень трудно. - В силу необходимости пребывания в вашем мире, мы, как любое физическое тело, нуждаемся в тех же вещах и удобствах, как и каждый человек. В национальном банке каждой страны мира много столетий существуют закрытые счета, которыми мы пользуемся по своему усмотрению. Мы имеем в собственности недвижимость, родовые гнезда… Не уверен, что Шерлок объяснил вам все правильно. - Ну, кое-что… Хотя… - Джон все же откинулся на спинку сидения и почти застонал от накатившего удовольствия, когда она предупредительно подхватила его измученную спину. – Он не обмолвился ни словом про то, что у вас могут быть семейные связи. Мужчина закатил глаза. - О. Это на него похоже. Начнем с того, что в прошлом все мы были людьми. Да-да, такими же как Вы и миллионы прочих, безмятежно живущих на этой планете. Других нам лучше не касаться. - А есть и другие? - Джон. Я же сказал – не касаться… - О… Левиафан барражировал в Большом Сити, как белая акула в северном море, легко лавируя в пробках и транспортных развязках, а Джон слушал, с трудом успевая укладывать в перекошенном мозгу новые факты мироздания, о которых подавляющая часть человечества не имела ни малейшего понятия, считая свой уютный мирок простым и трехмерным. - Все мы живем свою первую жизнь, отличаясь от остальных отсутствием потомков, социальных привязанностей, эмоциональной невосприимчивостью и высокой степенью мозгового излучения… сейчас вы это называете интеллектом. Проще говоря, мы одиноки, холодны и умны… Нереализованный потенциал, доведенный до совершенства. Именно он после смерти замыкается на себя и не встраивается в общую сеть, оставаясь стабильной, самодостаточной флуктуацией. Именно это свойство позволяет нам обретать физическую форму или переходить обратно в волновую… - Но Шерлок… он помешан на эмоциях. - Это совершенно точно. Он не должен был стать ни собирателем, ни кем-то еще именно по этой причине, хотя его идеальный мозг располагал к этому как нельзя лучше. Но… Шерлок ни в чем не знал меры и отдавался чувственной привязанности без остатка вопреки моим предупреждениям. Человек, к которому он эту привязанность испытывал, обманул и использовал его влюбленность для собственной выгоды - хладнокровно и безо всякого сожаления. Мало того, лишив моего брата состояния, он еще и выставил их отношения на всеобщее осмеяние. Шерлок так и не оправился от предательства, как думал, близкого человека и… нет, он не покончил с собой, хотя и ходили такие упорные слухи. Он стер собственную матрицу со всеми воспоминаниями. И стал самым необычным… идеальным собирателем из всех существующих, единственным в своем роде, не обремененным ненужными эмоциями и желаниями. Потенциал невиданного уровня. Нулевое искажение считываемых воспоминаний. И что вдруг случилось, когда спустя столько времени он неожиданно и необъяснимо «запал» на обыкновенного, ничем не выдающегося человека… мужчину, с покалеченным войной телом и болезненным, гипертрофированным чувством долга? - Чем Вы его так привязали к себе, Джон? – хозяин дворца на колесах устало потер переносицу. Только теперь Джон посмотрел на него по-настоящему. …что-то общее между ними все-таки было. Высокий античный профиль… скулы, лишившие покоя и здравого отношения к их обладателю… шея, ревниво заключенная в «пояс верности» крахмального воротничка… острый, как стальная игла, одаренный свыше человеческих возможностей, взгляд… впрочем, отличавшийся в оттенках радужки… и такое же прохладное недоумение в нем. - Я его не привязывал, – глухо пробормотал Джон. - Сейчас Вы скажете, что Шерлок Вас преследует, принуждая удовлетворить его разыгравшееся любопытство! - Нет, но… - Не он вас преследует, доктор Уотсон, - господин в костюме, достойном премьер-министра или наследника престола в пятом колене, подался вперед, оперевшись о колени и доверительно понизил голос, - это Вы его не отпускаете. И не понимаете, к чему приведет эта маленькая интрижка двух заигравшихся мужчин. - К чему? – он окончательно охрип, и каждое слово давалось с трудом. - Это его убьет. - Стоп, стоп… - Джон вскинул ладони и помотал головой, будто отгоняя нелепые обвинения. – Во-первых, Шерлок не совсем человек… вернее, совсем не человек и умереть не может в принципе. А, во-вторых, что смертельного в испытанных им чувствах? Люди живут с ними всю жизнь, с самого рождения до смерти. И, в общем-то, даже очень неплохо живут… - Решающее слово «до смерти». Чувства… - мужчина выплюнул слово, как горькую пилюлю, - эмоции, привязанности. Сентиментальный мусор, непозволительная роскошь для высокоорганизованного сознания… - Джон хотел уточнить, все-таки «мусор» или «роскошь», но благоразумно промолчал. - Все это приведет к тому, что он прочно врастет в Вашу реальность, потеряет потенциальную независимость и в один непрекрасный день станет обыкновенным человеком, обреченным на короткое человеческое существование. Как Вы и сказали, «до самой смерти». Вы готовы взять на свою совесть такую вину? Наверное, он предполагал что-то подобное после стремительного бегства своего личного наваждения и запоздавшего, вымотавшего душу, счастья. «Именно так», признался он, решив наконец, что с него хватит, и бороться с очевидным больше не имеет никакого смысла. Вот только чего хотел сам Шерлок, для которого невинная затея могла закончиться настолько плачевно? И плачевно ли? - Он знает? – Джон смотрел исподлобья, но ни раскаяния, ни стыда не чувствовал. – Вы сказали, что он не вернется. Он это решил сам? Или Вы намерены запереть его в… там, где он теперь? - Он знает. И нет, запереть собирателя невозможно даже теоретически. Такова наша природа. Но я могу запереть Вас. Открыто прозвучавшая угроза никак не произвела ни малейшего впечатления. Джон нехорошо усмехнулся. - Попробуйте. …вызов? Определенно… Собеседник вдруг надвинулся, не обращая внимания, что безупречные манжеты выезжают из рукавов, как боеголовки на стартовой турели, запонки встопорщились острым бриллиантовым сиянием. Ничего такого, но Джону стало страшно. Гораздо страшнее, чем когда ему в голову целился девятилетний мальчишка с безумными от ненависти глазами… - Я могу попытаться отменить убийство эрцгерцога в Сараево. С вероятностью в восемьдесят три процента. Моих скромных возможностей вполне достаточно, чтобы провести коррекцию всех… я повторяю – ВСЕХ затронутых этим событием людей и государств. До сего дня включительно. Что касается Вас. Не сомневаюсь, что Шерлок попытается пробиться через мои заслоны, они вряд ли его остановят… Но почти уверен, Ваша спокойная жизнь к тому времени закончится. Естественным образом. Страх всегда делал его сильнее… И Harrods уже в третий раз просигналил ему иллюминацией. - Удачи. Пробуйте. Ставьте Ваши заслоны. Не смею больше тратить Вашу бесценную вечность на свою скромную персону. И… что мне передать Шерлоку, когда он вернется? - Вы так уверены, что он вернется? - Да. И, если возможно, отвезите меня домой. Уже поздно, а у меня дежурство завтра с утра. Нет, уже сегодня… - Храбрый солдат. – Мужчина без малейшего усилия вернул лицу снисходительную улыбку. – Надеюсь, у Вас хватит терпения вынести общество моего брата. В прошлом он не отличался… тактичностью в обращении. Холмс. - Что? - Холмс. Наша фамилия. И, кстати, мы уже на месте. Мой номер записан в Ваш телефон на случай непредвиденных осложнений. Доброй ночи… Джон. И будьте крайне осторожны. … Оставив его стоять на сыром тротуаре, громадный черный кит бесшумно растаял, рассыпался на тусклые пятна фонарей и витрин, вливаясь в полуночный сумрак. Сунув руку в карман, Джон не обнаружил в нем ни ключей, ни телефона, благоразумно оставив их лежать на столе в спальне на случай, если останется жив. Звонок отозвался в глубине дома тихими колокольчиками, Джон спешно готовил оправдания для домовладелицы, когда черная лаковая дверь с медным молоточком распахнулась и миссис Хадсон без признаков сна ни в одном глазу всплеснула руками. - Джон! Ну, где же вы ходите? Я так за Вас рада. И, бесцеремонно схватив за руку, втянула опешившего доктора в прихожую, запирая за ним дверь на два оборота. - Не понимаю, о чем Вы… - пробормотал Джон, стягивая осточертевшую куртку. - Как о чем? – возмутилась энергичная вдова, одетая, как ни странно, в любимое парадное платье в лиловых цветах по подолу и рукавам. – Как о чем?! Ваш «телефон» вернулся! …мир сошел с ума и, очевидно, этот факт теперь тоже на совести Джона…