Танцы на осколках

- Нет. - Да. - Нет! - Да. - Ты не посмеешь… - Хочешь проверить? - Майкрофт!! - Не стоит кричать, мой дорогой. Я не глухой, хотя у тебя есть шанс, если продолжишь в таком тоне. - Я не твоя собственность. - А чья? Доктора Уотсона? Напомнить, чем это закончится? Чем обычно это заканчивается? …я фыркнул, вызвав снисходительную гримасу на твоем лице цвета португальского мрамора… - Не надейся меня удержать в твоей… …осматриваюсь, зная до последней мелочи, что увижу вокруг… - …крепости. Тебе не наскучило родовое гнездо? Не боишься застрять? - Нет, - золотые веснушки на миг вспыхнули, как раскаленные заклепки на холодном борту эсминца, - я не привязываюсь к вещам. - Неужели? …в моем голосе столько яда, сколько я смог накопить и не отравиться… - Тогда что здесь делает кресло деда? - Напоминает, что все жизни кончаются. Это лекарство - не болезнь. А твоя новая затея разрушит и твою жизнь, и твой исключительный разум. - Это моя жизнь. Мой разум. Не могу поверить, что тебе недостает собственного… …ни в чем не повинные веснушки побелели, как перегретая в кузнечном горне сталь… секунда, две… глубокое, вымеренное дыхание… дзен, сакральное умиротворение… и вот уже они вернулись в свое обычное безмятежное состояние… - Я не допущу, чтобы ты разменял свой дар на город, в котором этот человек никогда не существовал. …спокойный, бесстрастный лёд, напряженно звенящий на каждой скучающей интонации… - Тогда я проживу свою жизнь в городе, где он никогда не существовал. И все, что тебе останется – считать мою матрицу, когда придет время. - Это не любовь. - Кто говорит о любви? …оказывается, еще возможно удивить тебя, дорогой братец… интересно, как долго будут длиться твои сомнения… но, прости, я не стану играть в эту игру. - Джон больше, чем она. …о, как взлетела утонченная бровь… - Целый мир. А меньше мне не надо. - Твои решения поспешны и необдуманны. Сколько времени ты его знаешь? И знаешь ли? Сломанный, одинокий мужчина с проблемами… Ты для него - бегство от действительности. Шарада. Научный нонсенс. - Удивишься, насколько Джон Уотсон полон сюрпризов… - Ты будешь сожалеть, когда он разобьет тебе сердце. Напомнить, как это было в прошлый раз? …я не помню «прошлого раза», но страшно на тебя зол… чудовищное чувство… - Поспорим на твой зонт? …смеюсь, потому что больно смотреть, как оттаивают твои усталые ореховые глаза, наполняясь человеческой обреченностью… прячу взгляд, не хочу видеть твою слабость… когда ею стал я? - Это чистое ребячество, Шерлок. Кто-то может пострадать. …не угроза, нет… обычно твои угрозы звучат, как мягкое сочувствие… «…Ваши неумеренные колониальные аппетиты и склонность к рукопожатиям, может привести к проблемам с желудком и печенью, мистер Мак-Кинли*…» …и ты всегда знаешь, о чем я думаю, но сегодня это почему-то не раздражает. …нет. …да. …ты не посмеешь. …хочешь проверить? …Майкрофт… … Джон никак не мог оторвать от себя очень взволнованную домовладелицу, причем желательно так, чтобы она в пару к больному бедру не обзавелась еще и проблемным локтем. Миссис Хадсон что-то возбужденно и невнятно щебетала про его, Джона, вернувшийся телефон… хотя, убей бог, он не понимал ни откуда тот вернулся, ни где пропадал… а сам Джон, не моргая, смотрел ей через плечо… На пороге квартиры номер 221А под прикрытием хрупкого телосложения миссис Убедительный Возраст стоял Шерлок. Угольно-черная рубашка, как рассеченная тьма, не сдерживала ни матового сияния шеи, ни рваного сбившегося дыхания, едва не стоившего добротной, дорогой вещи пары-тройки опасно натянувшихся пуговиц. - …такая удача, я и представить не могла… мистер Холмс намерен снять верхний этаж… разумеется, ему больше подошла бы спальня побольше… но Вы не захотите ее уступить… ведь так? Доктор Уотсон? С Вами все в порядке? Леди с бурным прошлым ощутимо тряхнула его за руку. - Мистер Холмс? – Джон с трудом перевел на нее взгляд, будто увидел впервые, - снять комнату? И он решительно отодвинул женщину с дороги. В смысле, попытался. Судя по тому, как та буквально вросла в половицы, в скромной британской домохозяйке проснулись невостребованный материнский инстинкт. - Доктор Уотсон! Хочу напомнить, что в этом доме я решаю, кому тут жить… имейте уважение. Поучитесь у Вашего друга и перестаньте морочить мне голову, я еще не так стара, чтобы не отличить живого человека от телефонного аппарата. Стыдитесь. Шерлок, Вы, конечно же, можете занять вторую спальню… Шерлок? - Джон, - наконец-то подало голос его личное наваждение, которое выглядело не менее потрясенно, чем он сам, напрочь растеряв всю потустороннюю нечеловечность. – Ты меня что… прогоняешь? Откровенная боль мужчины с глазами потерянного ребенка едва не стоила доктору ишемического приступа. Не окажись между ними третьего заинтересованного лица, он был готов повторить опыт с поцелуем – лишь бы Шерлок перестал задыхаться от беспомощности и обиды… - Боже, нет! – Джон принялся сдирать с себя куртку, пытаясь хоть как-то отделаться от добросердечной вдовы, – да… то есть, нет… Что ты тут делаешь? Представляешь, я встретил твоего брата… точнее, он меня. Оставив многострадальную часть гардероба хозяйке в качестве трофея, он схватил Шерлока за руку и потащил за собой по узкой лестнице под возмущенное оханье аннексирующей стороны. - Пошли, надо поговорить, - адреналин забурлил в подкорке, смывая все, что он надумал в той чертовой машине… И громко крикнул, заглушая предательский шепоток в голове, - Миссис Хадсон, я был бы благодарен, если Вы угостите нас чаем. И парочкой Ваших замечательных печений… если возможно. Спасибо, Вы очень добры! … - Я не мог до тебя добраться… - Все в порядке, я знаю. - Ничего не в порядке… Они сидели в гостиной под аккомпанемент разгорающегося утра с его тусклым небом, готовым просыпать на город мокрый, промозглый снег. Но камин бодро потрескивал, горячий чай в неэлегантных, но больших, не позволявших ему остыть, чашках умиротворял, а имбирные коврижки, совершенно потрясающего вкуса, в котором… подозрения вряд ли были беспочвенными… явно присутствовала изрядная доля сливовой настойки, окончательно поставили вкусную, уютную точку в ужасающе-вымотавшем их обоих дне. Шерлок выглядел так, словно только что получил расстрельное помилование. Шелковое буйство кудрей померкло, обнимавшие кружку пальцы подрагивали и больше напоминали сломанные веточки, чем руки скрипача. Он не отрывал от Джона глаз – мутных, почти больных от усталости и переживаний, но упрямых… послушно и синхронно делал осторожные глотки и ерзал в мягком просторном кресле. «…можно было бы его уступить… смотри, как они друг другу подходят…» - Я не мог попасть туда, где ты был, - Шерлок не знал, как именно он должен извиняться. А потому чувствовал растерянность и вину, – я мог ждать там, где тебя нет, но куда ты однажды обязательно вернешься. Майкрофт не меняет решений. Что ты ему сказал? Почему он передумал? …близкий, потерянный… протяни руку и бери… стыдно, Джон Уотсон, очень стыдно… а еще присягу давал… - Майкрофт? – он попробовал имя на вкус. – Так людей вообще называют? Я бы решил, что это какая-то компьютерная игра для подростков… Думаю, он хочет посмотреть, как быстро ты от меня сбежишь, - Джон хмыкнул, глотнул и обжегся. …и поделом, ты же знаешь, почему он ушел в тот раз… Знаешь… - А еще он рассказал, что с тобой случится, если ты останешься. Шерлок давно уже скинул туфли, а теперь забрался поглубже в кресло с ногами и насупился. - Это его не касается. - Но ты знаешь, - это могло быть вопросом, но ответ на него Джон знал и так. Шерлок даже не пошевелился. - Это касается тебя. И меня. Это будет стоить тебе слишком дорого. Я не приму такой платы за твое… любопытство. …когда этот чертов чай закончится? Он уже готов выть от собственной пристойности и благоразумия… - Это не любопытство… – очень тихо, на границе инфразвукового диапазона… еще ниже и завоют окрестные собаки. Сразу после Джона. – Я хочу остаться. С тобой. Джон очень аккуратно поставил кружку, почти не потревожив столешницу. Очень аккуратно разгладил складки на брюках. Сосчитал до десяти. Обратно. Не помогло… - Зачем? – он проклянет свою совесть, но это будет потом… когда он останется один. Снова. Шерлок вдруг метнулся распрямившейся пружиной, легко перемахнул через всю чайную вакханалию, оказавшись у ног отпрянувшего врача. Ладони с прохладными пальцами мягко погладили потертые плюшевые подлокотники, но Джон всей кожей ощутит эти осторожные ледяные прикосновения. - Он тебя запугивал? - Нет, - подумав, ответил Джон. - Не думаю, что это было именно так… Скорее, он за тебя боится. Да, - он кивнул самому себе, – определенно. И еще он не дал мне сделать… - он смутился. Вся затея сейчас казалась идиотской и постыдной, как мелкий шантаж влюбленной первокурсницы, - …то, что я собирался. Шерлок фыркнул и закатил глаза. Джону уже страшно нравилось это его возмущенное фырканье, превращавшее небожителя в нетерпеливого, своевольного мальчишку. - Благородство моего брата выгодно только моему брату. Я хочу все то, что могло бы у меня быть. Все, что этот мир мне задолжал… - Шерлок, - он неловко протянул руку и провел по спутанным волосам, - ты не можешь остаться. Как бы я этого ни хотел. Если мистер Холмс прав, твоя жизнь не продлится дольше обычной человеческой, а я не хочу… В горле застрял колючий комок, и проглотить его было чертовски трудно. - Не хочу, чтобы ты… Пальцы, что накрыли его ладони, оказались совсем не холодными. - Чтобы я… что? Прожил целую жизнь рядом с тобой? - Ты идиот, – буркнул Джон, – твой брат ясно дал понять… - Плевать на моего брата. То, что случилось… что я почувствовал тогда… - Шерлок и не думал прятать глаз, в которых что-то сгорало и плескалось ртутными каплями, и Джон боялся предположить, что все это касалось его персоны, - было слишком странно, слишком остро, слишком… да все слишком! Я не могу просто так отказаться от возможности распробовать Это до конца. Ты самый удивительный, непонятный, терпеливый… - Да. – Джон не смог сдержать усмешки. - Я, правда, так считаю, - Шерлок обижено отпрянул и сел на пятки, сложив руки на груди. - Я не о том. – Джон усмехнулся снова, - «да» в смысле «ты можешь остаться». Шерлок прищурил свои тайские кошачьи глаза и прикусил губу, прикидывая, в чем подвох. - Хм. Ты только что был против. А теперь передумал. Почему? – Он склонил голову набок, как любопытствующая сова. - Может, хочу позлить твоего родственника, - Шерлок поспешно раскрыл рот, набирая воздуха для протеста, но Джон предупредил его порыв, став абсолютно… пугающе серьезным, - или доказать, что он неправ. Шерлок молчал, а потому Джон придвинулся так близко, что тот мог почувствовать его спокойное, надежное тепло. - Он считает чувства не преимуществом, а помехой. А потому хочу, чтобы ты остался. Чувства стоят вечности. Понимаю, что это звучит громко и глупо, но… мы, люди, такие идиоты… Между ними осталось еще меньше пространства – на пару ангстремов, не больше, и каждый атом кислородной прослойки завибрировал от лихорадочного возбуждения. - Если так, ты самый потрясающий идиот в мире, Джон Уотсон… - проурчали губы, почти касаясь его подбородка. – Все еще не хочешь уступить мне спальню? Та, что наверху, как-то маловата… Через три дня Джон подумал, что ввязался в историю, о подводных камнях которой и не подозревал. Через неделю предупреждения родственника новообретенного соседа о его непростом характере уже не казались такими уж смехотворными. Спустя месяц стало окончательно ясно, что его жизнь, возможно, и будет короткой по вселенским меркам, но до крайности насыщенной.