I ain't happy, I'm feeling glad I got sunshine, in a bag I'm useless, but not for long My future is coming on
(“Clint Eastwood”, Gorillaz)
Гарри подавался навстречу так охотно и так бурно реагировал на любое, даже самое мелкое, действие, вроде легкого поцелуя под ребро, что сдерживаться и действовать медленно было затруднительно. Но я обещал ему. Гарри ответил мычанием на поглаживание его члена через джинсы одновременно с прикосновением губами к линии волос за ухом. Я немного отодвинулся, чтобы взглянуть, как рассматривают картину, написанную крупными мазками, на раскинувшегося в постели юношу с обнаженным торсом. Его все еще смущали моменты, когда я смотрел на него так. Он старался не подавать виду, но я наблюдал за ним уже почти семь лет — разве мог бы он что-то скрыть? И все же избавлялся от лишней ткани на своем теле он сам, а затем помог в том же деле и мне. Он смотрел на меня с интересом, но исподтишка, словно делал что-то постыдное. Протянув руку, он осторожно провел пальцами по эрегированной плоти. Даже это прикосновение оказалось донельзя возбуждающим. Увидев, что мне действительно нравится то, что он делает, Гарри сжал ладонь у основания члена и провел ею вверх и вниз. Несколько раз он повторил свое движение, но я не позволил ему продолжать, так как хотел получить больше. Масло приятно холодило пальцы, но быстро вбирало в себя их тепло. Когда я растирал его по члену юноши, он издавал неясные звуки, которые можно было характеризовать как поощряющие. Несмотря на то, что однажды я сказал ему, что мог бы заставить его получать удовольствие от моих действий, я сам не верил в это. Никогда раньше у меня не было ни желания, ни потребности заботиться и о партнере. Принимая во внимание тот факт, что я состоял на службе у Волдеморта, я мог не размышлять о том, что чувствует и думает тот, в чьей глотке сейчас находится мой член. Но сейчас, когда Гарри судорожно и неритмично сжимал мой пенис в напряженной руке, пока я поглаживал его за мошонкой, я предпочитал тешить себя иллюзией идиллии. Я аккуратно надавил на вход смазанными дополнительной порцией масла пальцами. Юноша не возражал, хоть и слегка напрягся. Решив не спешить, я медленно протолкнул один палец внутрь, не получив почти никакой реакции. Да, Гарри смотрел на меня, но, очевидно, ощущение было непривычным, и он просто не знал, что должно происходить дальше. Я, стараясь действовать как можно более осторожно, немного согнул палец и нащупал нужную точку. Широко распахнувшиеся глаза парня и движение его бедер навстречу моей руке красноречиво говорили о том, что я действую в верном направлении. Вводя второй палец, я уже не был столь осмотрителен, но не позволял и обычной грубости. Сдерживаться было трудно, но я постарался отнестись к происходящему ответственно. Раздвигая и снова сводя пальцы, слегка проворачивая их, снова надавливая на простату, я получал столько отдачи, что готов был поступиться собственным комфортом и привычками. Гарри иногда подавался навстречу так резко, что я боялся повредить что-то внутри него, но, ослепленный страстью, он не чувствовал боли. Я понял, что настал нужный момент. Вылив едва ли не полфлакона масла на себя, я положил ноги юноши себе на плечи и постепенно ввел головку в него. Полувздох-полувсхлип и упершиеся мне в грудь ладони говорили, что я слишком рано решил переступить эту черту. – Мне остановиться? – я спрашивал, не уверенный, смогу ли я и в самом деле сделать это, если Гарри скажет «да». Но тот покачал головой, так и не убрав руки. Я протянул руку к его снятым в спешке джинсам и вытащил черный кожаный ремень. Зрачок Гарри почти полностью поглотил радужку. Страх, от которого я так хотел его избавить, хотя бы на время забвения... – Я не собираюсь тебя бить. Гарри посмотрел на меня с облегчением, хотя некоторая доля недоверчивости все еще таилась в его глазах. Я же старался не думать о том, как выглядел бы порозовевший зад Поттера, и как ощущалась бы разогретая кожа под моими руками. – Если ты хочешь... Ты говорил... Я... потерплю, – поразмыслив пару секунд, высказался Гарри. – Я уже говорил тебе: не нужно ничего терпеть. Мы все еще можем остановиться, – произносил я медленно и вежливо, не в силах больше ждать момента, когда смогу полностью погрузиться в его плоть, и желая только получить окончательное разрешение. – Нет, я готов, – ответил Гарри. Я поднял его руки над головой и крепко стянул их ремнем. Прижимая их к подушке, я плавно вошел в своего любовника до конца. Гарри дернулся всем телом, но было поздно. Я подождал несколько секунд, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. Как только гримаса боли уступила место нейтрально-заинтересованной мимике, я слегка подался назад. Он поморщился, но не пытался больше отстраниться. Поначалу я двигался очень медленно, слегка меняя угол входа при каждом толчке, пока не увидел, что парню тоже нравится происходящее. Его член заинтересованно дрогнул и постепенно полностью налился кровью. Я ускорился, и Гарри подхватил мой ритм, двигаясь навстречу. Опустив связанные руки, он несколькими рваными движениями довел себя до оргазма. Сокращающиеся вокруг плоти мышцы подстегнули и меня. Я кончил спустя всего пару секунд после Гарри и осторожно вышел из него, после чего освободил его кисти. Несколько минут мы лежали в молчании, пытаясь отдышаться. Солнце давно встало, но я не хотел знать, который час. Находиться вне времени... Я прожил так долго, а могу позволить себе это только сейчас. Гарри прижал меня к своей влажной от пота груди, проводя по спине рукой, словно проверяя, настоящий ли я, действительно ли только что случилось то, что случилось. Мне самому хотелось сделать то же самое. Вместо этого я прошептал: – Все нормально? Гарри прочистил горло и улыбнулся. – Разве не видишь? Я немного натянуто улыбнулся в ответ — я ведь обещал ему и себе, что буду крайне осмотрителен. Мне стоило остановиться, когда он отталкивал меня, но страсть затуманила сознание. Я решил, что впредь не позволю себе отключать мозг, находясь в одной постели с Поттером. Вскоре мы оба провалились в сон, глубокий и пустой, какой бывает только после нескольких бессонных ночей. После наступило лучшее пробуждение за всю мою жизнь: голова нещадно болела; поперек живота, сдавливая органы, лежала чужая и весьма тяжелая нога; волосы оказались прижаты к подушке локтем, отчего повернуть голову не представлялось возможным. Но все это не имело ни малейшего значения, пока рядом был тот, кого мне так давно не хватало. Он проснулся из-за моей неудачной попытки высвободить хотя бы голову и посмотрел меня непонимающе, а потом, поняв, что к чему, улыбнулся расслабленно и сонно. К сожалению, спустя пару секунд он помрачнел, глядя в мое обеспокоенное лицо так, будто сомневался, стоит ли посвящать меня в свои мысли. Я молчал, ожидая решения. – Северус, – помедлив, проговорил он, – мне снился странный сон. Про тебя. Я напрягся: с таким лицом не рассказывают о хорошем. – Я был в твоей лаборатории и что-то искал там. И... я почему-то так тебя ненавидел... Кажется, даже хотел убить. Но это же просто сон, правда? Не понимаю, почему мне такое привиделось, ведь мне так хорошо с тобой... «Зато я знаю, почему ты увидел именно это», – должен был сказать я, но промолчал. Его подсознание начинает бороться за его память. Он действительно невероятно силен — возможно, ему не нужна дополнительная помощь в восстановлении памяти. Рано или поздно он все вспомнит сам. Однако я не должен лишать его возможности доучиться последний год в Хогвартсе со своими друзьями, если он этого захочет, поэтому работа над зельем будет продолжаться. – Ты не первый, кто желал мне смерти во сне или наяву — каждый студент, учившийся у меня, хотя бы раз представлял меня лежащим в гробу, – я криво ухмыльнулся. Зачем снова расстраивать его? Может быть, он даже не вспомнит об этом моменте после. Он успокоился и, натянув джинсы, ушел куда-то. Запах кофе, постепенно достигший моего обоняния, подсказал, чем он занимался, пока я просто наслаждался ощущением всепоглощающего счастья.