My Immortal

Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом («Мама, мы все тяжело больны», Кино)

– Я не буду этого делать. – Будешь, – Гарри зло ухмыльнулся. – Разве ты не угрожал мне снами с твоим участием? Разве ты не хотел этого? Я ждал год. Я надеялся, что, наконец, перестану просыпаться едва ли не каждое утро с желанием быть оттраханным тобой, а потом вспоминать, с чего все началось. Сделай так, чтобы я снова забыл это, и мы оба будем счастливы. – Я применял заклинание забвения только единожды. Гарри посмотрел на меня вопросительно. – Мне все равно, как ты это сделаешь. У тебя три дня, чтобы решить. – Хорошо, Поттер. Допустим, я соглашусь. Как ты можешь гарантировать то, что ты останешься со мной, а не вернешься к своей подружке? – Однажды тебе удалось сделать так, чтобы я не захотел к ней возвращаться. Уверен, ты справишься снова. – Это все? – Мне дать Непреложный Обет? Северус, ты сделаешь это, потому что я так хочу. И ты тоже хочешь. Если ты откажешься, я найду другой способ избавиться от этих воспоминаний, но тогда, боюсь, жить на свободе тебе останется недолго. – Это меня не пугает. – Действительно выберешь Азкабан? В него вернули дементоров. Каких воспоминаний у тебя больше? Счастливых? Тогда ты сможешь сохранить рассудок. И как же «отомсти Поттеру – отымей его сына»? Я поморщился. Он бил в самые больные места и прекрасно знал это. – Я не тороплю тебя, – успокаивающе произнес он. Гарри Поттер в постели или дементоры Азкабана? Несмотря на то, что я ответил, что мне необходимо все тщательно обдумать, решение уже было принято. Поттер не стал возвращаться к себе, по всей видимости, надеясь, что его присутствие ускорит процесс моего мышления. Утром я дал ему ответ. – Я согласен, – он кивнул. – Но я не буду применять к тебе заклинания. – Хочешь использовать зелье? – похоже, он считает, что я недостаточно хорош в использовании заклятий. На самом же деле, отвар, который я намерен использовать, обладает своей спецификой. Его эффект при необходимости можно отменить – достаточно только показать человеку его же воспоминания снова. Однако его использование усложняется тем, что зельевар должен либо быть свидетелем того, что нужно забыть реципиенту, либо использовать его заранее предоставленные воспоминания. Как только все ингредиенты были получены, а подготовка – окончена, я приступил к приготовлению. Последним этапом после двенадцатичасовой варки является добавление необходимых воспоминаний. Я решил использовать свои. Сосредоточившись, я приставил палочку к виску и начал постепенно опускать в котел серебристые нити. Еще немного – и Поттер забудет, как мы впервые остались в его камере наедине, как он вывихнул руку, пытаясь вырваться из моей хватки, как ему снова и снова приходилось расплачиваться за неисполнение моих желаний… И последний штрих: наш разговор о том, что он хочет забыть. Было бы неразумно избавлять его от всех негативных ассоциаций, связанных со мной. В конце концов, они составляют немалую часть его индивидуальности, а в том, что он может прощать, я не сомневался. – Поттер, – обратился я к нему, задремавшему в кресле, – мне нужно, чтобы ты избавился от своих воспоминаний. Я протянул ему специальный сосуд, в котором мысли могут храниться веками. – Зачем? – Так действие зелья будет более эффективным. – Я надеюсь, что ты не собираешься показывать их мне потом, – Альбус все же был прав в том, что я недооцениваю мальчишку. – Конечно же, нет, – а он, судя по всему, переоценивает меня. – В любом случае, – он пожал плечами, – если я надоем тебе, ты всегда можешь показать мне их. Вряд ли я захочу оставаться с тобой после этого. Я взглянул на него. Он и впрямь столь равнодушен к собственной судьбе? Остается только надеяться, что он, вопреки своим привычкам, все же обдумал свое решение перед тем, как обратиться ко мне. – Что скажут твои друзья? – спросил я, когда сосуд был закупорен и отставлен в сторону. Нельзя сказать, что меня хоть сколько-то волновали отношения между Поттером и его приятелями, однако, не хотелось бы, чтобы они мешались и путались под ногами, пытаясь «спасти» Гарри от меня. – Решат, что я свихнулся, наверное, – равнодушно ответил юноша. Кубок с зельем на столе дымился, переливаясь серебристыми волнами. Гарри некоторое время вглядывался в него, а потом поднял взгляд на меня. – Ты никогда не был обременен моральными принципами, верно? – в его тоне сквозила легкая насмешка, но не было осуждения. – Если бы это действительно было так, перед тобой стояла бы лошадиная доза афродизиака, – холодно ответил я. – За тебя, Северус, – приподняв бокал, он улыбнулся искренне, без издевки, и я вдруг осознал, что нам ничего этого не нужно, что мы сможем пережить все, проговорить, продумать, исправить… Но было уже поздно – первый глоток сделан, а прерванный процесс может сказаться на психике еще более пагубно, чем предыдущие травмы. Я выдохнул. Гарри, опустошив кубок, поморщился и зажмурил глаза. Когда он их открыл, его взгляд уже стал другим. – Голова болит, – сообщил парень, машинально ставя фужер на стол. – Что я хотел…? Так вот, я останусь только в том случае, если ты пообещаешь мне, что сможешь обходиться без насилия. Я вздохнул с облегчением. Мне не придется начинать все сначала. – Обещаю, – я сделаю все, чтобы ты не пожалел о своем решении.