Мою темноту на миг озаришь Душой, что сгорит в огне, И как ни старайся, не избежишь Путей, что ведут ко мне.
Рокс внимательно наблюдал за Феликсом, скрывшись в тени кустов, чахнущих у дороги. Тот шел медленно, чуть склонив голову, нога в ногу с матерью. Ее лицо пылало, губы сжались в тонкую линию, глаза сверкали, как лезвие меча в солнечных лучах. На некогда бледной щеке Феликса алел четкий отпечаток ладони. Душу Рокса захлестнуло злорадство. Опять, наверное, мелкий отщепенец сморозил лишнего, вот и получил! Вечно болтает, когда не следует... Терпеливо дождавшись, пока женщина скроется в неприметном доме, он выскочил из кусов. Сучковатая ветвь плетью хлестнула его по спине, рванув ткань и без того изодранной рубашонки. Феликс обернулся на шорох и невольно отшатнулся, но тут же упрямо вздернул подбородок и зло прищурил обведенные черным глаза. Рокс испытующе посмотрел на его пустые руки, и тот, нахмурившись и слегка покраснев, спрятал их за спину. — Ты принес еду? — почти вызывающе спросил Рокс. — Нет, — с нажимом ответил Феликс, поджав губы, и лицо его потемнело. — И я не помню, когда это обещал делиться с тобой. Рокс зарычал глухо и угрожающе, словно пес, спущенный с цепи. Кулаки его сами собой стиснулись. Да как этот жалкий маменькин сынок вообще смеет грубить ему?! Набычившись, он шагнул к Феликсу, а тот замер, словно каменный истукан. В серых глазах его демоническими огнями заплясала затаенная ярость. Нескладный и худой, как ветвь молодого дерева, он хмуро стиснул кулаки и решительно шагнул вперед. Рокс набросился на Феликса, схватил за ворот рубахи. Они сцепились, как пара голодных волков, и покатились по земле, поднимая клубы желтоватой пыли. По скуле пришелся сильный удар, зубы Рокса лязгнули. Изловчившись, он ударил Феликса в грудь, столкнул его с себя и что хватило духу припустил в сторону выхода из селения.***
В душе Рокса клокотала ярость. Он слепо бродил средь толпы, путаясь в чужих плащах и мантиях, бесцеремонно наступая на подолы дамских платьев. Женщины багровели и бледнели, возмущенно разевали рты, и Рокс спешно убегал, подталкиваемый в спину руганью и воплями, от которых закладывало уши. Он ведь всегда побеждал! Всегда... Феликс же слабак и рохля, что же сейчас случилось? Живот болезненно скручивало от голода, и Рокс невольно коснулся его ладонью. В деревне вечно кому-то да не хватало еды. Жившие особняком, ведшие совершенно отстраненную от внешнего мира жизнь, они привыкли, что торговцы к ним заезжают крайне редко и много денег неоткуда получить. Да и еда... Уж проще украсть. Он с трудом протиснулся к рыночному лотку и, дождавшись, пока дородная тетка-продавщица отвернется к покупателю, схватил с прилавка два румяных пирожка. Ноги сами понесли его с рыночной площади, зубы с наслаждением впились в жирное мягкое тесто. Торопливо запихивая в рот остатки первого пирожка, он уже почти выбрался из плотной толпы, что недоуменно, беспомощно озиралась на крики "Держи вора!", как внезапно чужая рука до боли крепко схватила его за запястье.***
— Ты голоден? — мужчина взглянул на него холодно и пронизывающе. Рокс низко опустил голову, чувствуя, как на щеках вспыхивают красные пятна. Ну почему, почему так получилось?.. Никогда прежде его не ловили, а тут вдруг попался... Да еще и кому — самому главе стражи! По телу пробежала дрожь, плечи дернулись и поникли, и Рокс, судорожно хватанув воздух ртом, бессильно стиснул кулаки. Мужчина устало, но совсем беззлобно вздохнул и придвинул к нему небольшую мисочку с печеньем. — Жди здесь, — бросил он и поднялся из-за стола. У самой двери он остановился и повернул голову. Во взгляде его плескалось сомнение. — Я оставлю стражника у входа. Рокс сжал зубы, стараясь на него не смотреть. Глаза у него предательски защипало. Что теперь сделают с ним? Отрубят руку? Бросят в темницу? Он не знал правил и законов этой империи, не знал, насколько в действительно жесток Император из династии Нокард. Но раз правитель некогда так бездушно уничтожил множество невинных людей, вряд ли он сжалится над одним мальчишкой... Желудок скручивало от ужаса. К печенью Рокс даже не притронулся, хоть нет-нет да на него посматривал. Тяжело вздохнув, он пристыженно подавил гордость и наконец распихал лакомство по грязным карманам.***
— Господин Рабастан! — Артур Ремиль лихорадочно постучал и ворвался в кабинет, точно ураган, не дождавшись ответа. — Я нашел мальчика с отметиной-костром на руке. Думаю, от него вы сможете узнать все, что нужно. Рабастан поднял взгляд от бумаг и отложил перо. — Вот как? — он удивленно вскинул брови, но глаза его мгновенно приобрели холодную, расчетливую сосредоточенность. — Приведи его ко мне. — Слушаюсь! — Артур учтиво поклонился и уже было положил ладонь на дверную ручку, как Рабастан окликнул его: — Погоди. Если от этот ребенок действительно окажется полезным... — тонкие губы его расползлись в жесткой зловещей усмешке. — То тебе причитается награда, Артур Ремиль.***
Дверь отворилась. Рокс, не находящий себе места от волнения, вздрогнул и подскочил на стуле. — Пойдем, — мужчина стоял у двери, с отстраненным, совершенно непроницаемым лицом. — Господин Рабастан уже ждет тебя. ...Сердце сжималось от страха. Босые ступни обжигал холод каменного пола, неустланного ковром. Казалось, вот-вот подкосятся предательски дрожащие ноги, и Рокс упадет прямо посреди коридора. Доспехи мужчины, следующего чуть в отдалении, тихо звякали в такт легким шагам. Они остановились у высокой резной двери, и мужчина ободряюще и несколько неловко сжал его плечо. Рокс тут же дернулся и сбросил его руку. Его прошибла нервная дрожь. Мужчина посмотрел на него едва ли не с состраданием, но ничего не сказал и с тихим щелчком приоткрыл дверь. Рокс медленно прошел в комнату. Ноги его тут же утонули в мягкости громадного алого ковра. — Проходи, — неожиданно прозвучал мягкий, но несколько утомленный голос. Рокс робко шагнул вперед и вскинул глаза на человека, стоящего у резного книжного шкафа. Он видел только затылок незнакомца, короткие темные волосы с серебристыми нитями седины. Взгляд против воли скользнул по кабинету, по тяжелым бархатным шторам густого винного оттенка, по изящной мебели, отполированной до блеска, по книгам в богатых обложка из кожи и ткани... Он во все глаза разглядывал дорогое убранство, не в силах и с места сдвинуться. Незнакомец молчал, ожидая, пока Рокс сам не заговорит, но губы его лишь сжались плотнее, будто склеившись. — Садись, — предложил-приказал незнакомец, и Рокс на нетвердых, подгибающихся ногах подошел к письменному столу, где аккуратно разместились бумаги и чернильница с пером. Стоило ему сесть, как прямо перед его лицом оказалась золотистая статуэтка кошки с глазами красными, словно тлеющие уголья. Он с любопытством тронул пальцем ее тонкое ухо, но, поймав внимательный взгляд незнакомца, пристыженно отдернул руку. — Все в порядке, — поспешил успокоить мужчина, — можешь забрать ее себе. Еще мгновение Рокс недоверчиво, полустыдливо переводил взгляд с него на фигурку, а затем его рука сама потянулась к кошке и спрятала ее в карман к печенью. — Спасибо, — буркнул он, чувствуя, как лицо заливает багрянец.***
Рокс нервничал, нервничал до зубовного скрежета, до боли в пальцах, которыми стискивал ткань рубашки. — Я личный советник Императора... и хочу его свергнуть, — слова незнакомца гулко звенели в ушах. Когда слова его наконец дошли до затуманенного разума, Рокс подскочил на стуле как ошпаренный. — Правда?! — недоверчиво спросил он, ошеломленно глядя на незнакомца. Ни один мускул не дрогнул в бесстрастном лице мужчины. — Да, — ответил он твердо и, предупреждая вопрос, продолжил: — Такому тирану, как Генри Веллиараль, не место на троне. Рокс задохнулся. Пред глазами его расплывались темные пятна, очертания кабинета внезапно поплыли и смазались. Не может такого быть... Они, Багровое пламя, так долго прозябали в одиночестве, так долго считали, что не найдут поддержки в своих идеалах... — Расскажи мне об общине, к которой ты принадлежишь, — сквозь шум в ушах донесся до него голос советника. Рокс судорожно выдохнул и выпрямился настолько, насколько позволила странная слабость, растекшаяся по жилам. Слова полились сами, как река, бурным потоком снесшая плотину. Он говорил и говорил, и чудилось ему, будто каждый звук срывается с губ и утопает в ватяно-густом воздухе. Он говорил и говорил — о тете, умершей от Клейма, о родителях, которых он никогда не знал, о лидерах и членах Багрового пламени — и никак не мог остановиться, словно невысказанное душило его, раскаленным сгустком обжигало легкие. Советник слушал внимательно, не перебивая. Меж бровей его пролегла темная морщина. — Еще и Феликс этот, — обида рвалась из груди, и Рокс даже не пытался сдержать ее. — Болтает всякие глупости, делает вид, что весь такой загадочный и знает все наперед! У нас говорят, он полоумный. Еще и глаза у него странные — я сначала думал, он нарочно их черным обводит. Во взгляде советника промелькнул затаенный интерес. — Вот как?.. — протянул он. — Этот мальчик предсказывает будущее? Рокс замялся на миг, тщательно обдумывая ответ. В душу просочилась легкая уязвленность. Неужели советнику действительно так хочется узнать о Феликсе?.. — Ну... — неохотно начал он. — Почти. Он вообще много говорит самого разного. И о прошлом, и о будущем людей. Отец у него был магом, вот Феликс и возомнил себе, что получил его дар. Но на самом деле... На самом деле он просто выскочка!***
Когда дверь за Роксом притворилась, Рабастан еще долго смотрел ему вслед, задумчиво и несколько отстраненно. — Мальчик оказался полезным? — спросил Артур Ремиль, склонившись в глубоком кресле у его стола. Голос его отчего-то звучал глухо и дрожаще, словно сквозь плотную ткань. Рабастан проницательно взглянул на него, но, поколебавшись мгновение, лишь ответил: — Вполне. Уголок рта Артура дернулся, очерченный глубокой темной морщиной. Глава стражи явно ожидал иного ответа. Он немного помолчал и, закрыв глаза, выпалил: — Вы действительно хотите свергнуть Императора, господин? "Он все слышал!" — пронзила разум шальная мысль. Но Рабастан тут же подавил ужас, всколыхнувшийся в душе, словно шторм. Артур явно не тот, кого следовало опасаться. Впрочем, стоит быть осторожней, гораздо осторожней... — Нет, разумеется, — с почти неподдельным раздражением отрезал он, поморщившись. — Но это был безошибочный аргумент, чтобы расположить мальчишку к себе и убедить его мне доверять. Рабастан спохватился, что слова его похожи на оправдание. Он вытянул правую руку чуть в сторону, и она тут же окуталась прозрачным белым светом. На ладони материализовался обод, широкий, из тусклого темного металла, болезненно теплый. — Твоя помощь была весьма значительна, — обратился он к Ремилю, и тот вскинул голову, испытующе глядя на браслет.***
Внезапно по телу растеклось тепло, живительное и приятное, будто присмиревшее пламя камина. Брайз повел плечом — и в руку впились мириады незримых иголок. Предательская слабость схватила ноги, и, не удержавшись, он тяжело завалился набок. Извне доносились треск и грохот, звуки борьбы смешались в единую какофонию. Несколько раз ему показалось, что за полуистлевшей стенкой повозки разнесся голос Эрики. Магическая пелена, сковавшая каждый мускул, трещала и звенела, словно кандалы, призрачной пеленой окутывая тело. В груди прокатилось болезненное эхо — и сознание наконец прояснилось. Ладони уколола старая солома, письмена вспыхнули, словно раскаленные, но на этот раз боль не пришла. Брайз вскинул голову и неверяще осознал, что вновь может двигаться. Он продирался сквозь лес так быстро, как только мог. Ветви хлестали по лицу и рукам, врезались в кожу жгучими порезами. Его ладонь так крепко сжимала руку Эрики, что, наверное, оставила синяки, но ни предупреждающего крика, ни возгласа не сорвалось с ее плотно стиснутых губ. Но, может, он просто не услышал?.. Брайз остановился лишь тогда, когда Эрика, будто спохватившись, несильно потянула его назад. Сердце билось в груди точно ошалелое, и стук его гулко отдавался в горле, сбивая дыхание. В лесу стояла тишина, напряженная и густая. Лишь ветер изредка порывался к темным кронам, таясь в тени листвы, да тут же затихал. — Отстали, — выдохнула Эрика с облегчением. Губа ее вспухла и кровоточила, волосы растрепались и ореолом обрамляли лицо, словно у ведьмы из старых преданий. — Не смей больше меня... обездвиживать! — накинулся на нее Брайз, едва удержавшись, чтобы не схватить ее за грудки и хорошенько не потрясти. — Если бы я вовремя не выскочил, тот рыжий ублюдок снес бы тебе голову! Лицо ее вдруг исказилось и побледнело, словно слова, оброненные им так резко и невдумчиво, толкнули ее в грудь. — Моя сила велика, — начала она спокойно и несколько снисходительно. — Твоя помощь мне не понадобилась бы. И... твоя сила еще больше, еще значимее... Ее голос задумчиво затухал, словно пламя свечи на ветру. Брайз красноречиво уставился на нее и повел подбородком в сторону сосен, густых, сомкнувшихся плотной стеной впережи. — Пошли. Нам все равно надо в город, — и добавил почти желчно: — Толку от этой силы... Эрика усмехнулась загадочно и многозначительно. В глазах ее плясало лукавое торжество, словно она наконец получила то, что так долго желала. Брайз решительно шагнул вперед — и мир поплыл, выскользнул из-под ног, как палуба корабля на сильном шторме. Деревья вытянулись, превратились в снежно-белые росчерки. Он отшатнулся, невольно прикрыл рукой глаза в тщетной попытке защититься от испепеляющего света. — Нет! — пронзительно выкрикнула Эрика, и ее голос раскаленной иглой вонзился в его разум. Незримый ветер подхватил Брайза и увлек в пустоту.