Asylum. Nothing fair in love and war.

Сырость. Первое, что пришло в голову, когда Луи швырнули в одиночную камеру. Железная дверь, на ней маленькое окошко с решетками, через которые пробивался крошечный дребезжащий янтарный свет. Луи проморгался, чтобы дать глазам привыкнуть к условиям. В темноте он нащупал у правой стены койку, которая прогнулась и заскрипела под весом его тела, когда он опустился. Надо все обдумать. Но Луи не мог сосредоточиться, так как разум будто издевался, в сознании вспыхивали самые ярко запомнящиеся картины изувеченных трупов. Неужели это он сделал? На секунду он решил, что раз ему предъявили обвинение, значит, это он. Но Луи тут же осадил себя, подумав, что это чушь. Он ведь всегда пребывал в ясном состоянии и не жаловался ни на какие загадочные провалы в памяти. Но кто тогда мог так издеваться над маленькими беззащитными девочками? И почему их тела были именно в его подвале? Неужели и убийство происходило там? Луи закрыл ладонями лицо и склонился, начиная лихорадочно думать, что ему теперь делать. В один миг все рухнуло. Он пытался вспомнить, кому мог навредить. Может, это была чья-то месть? В бизнесе может случиться все, что угодно. Да еще и Лиам. Луи грустно усмехнулся и едва не завыл от досады и обиды. Он считал, что кто-кто, а Лиам заслуживает его безукоризненного доверия, он никогда не поставил себя под сомнение. И тут выяснилось, что Пейн собственными руками передал Луи полиции. Нужно было что-то срочно предпринимать. Сейчас главное — выйти из этого адского помещения, в котором, к тому же, бегают крысы, которых Луи с неудовольствием заметил и скривился. Сперва ему было необходимо найти хорошего адвоката. К счастью, он мог себе позволить это. — Эй, кто-нибудь, — Луи подошел к двери и взялся за решетки. Он не узнал свой голос. Хриплый, низкий, жалостливый, будто он не разговаривал несколько дней. — Чего тебе? Рядом возникла грозного вида фигура мужчины. — Я хочу нанять адвоката. — За тебя это уже сделали. — Сделали? — тупо переспросил Луи. — Но кто? — Мне почем знать? — огрызнулся полицейский и ушел. Обескураженный Луи снова сел на койку и уставился в пространство. Оставалось только ждать. С мыслями, что же с ним будет дальше, он не заметил, как уснул. Кажется, грубый голос вывел его из сна через пару минут, хотя прошло несколько часов. — Подъем! Давай, живее! Луи закрыл глаза ладонью, когда яркий свет их начал слепить. В дверях стоял тот самый патрульный, который был здесь последним. — В чем дело? — просипел Томлинсон и встал. — У тебя назначена встреча с твоим адвокатом. — Уже? — растерялся Луи. Он осмотрел себя — одежда пропитана омерзительным запахом, во рту желчный привкус, волосы слегка засалены и спутаны. Он вздохнул и попытался привести хотя бы их в порядок. — Можно хотя бы в порядок себя привести? — А чего ты раньше не переоделся? — вдруг крикнул мужчина, и Луи слегка ошалел. — Во что мне, позвольте спросить, нужно было одеться?! — Слепой ты, что ли? На спинке висела одежда! Чтоб через минуту готов был. Патрульный захлопнул дверь, и последнее, что Луи успел разглядеть — оранжевая рубашка и штаны на спинке койки. Его охватила злость. — А каким сраным образом я бы увидел это? Даже сказать не потрудились, уроды, — пробурчал он, однако его никто не слышал. Луи переоделся и постучал кулаком в дверь, чтобы его выпустили. Патрульный отворил замок. — Лицом к стене, руки за спину, — лениво приказал он. Луи с безразмерной злостью взглянул на него исподлобья и осмотрел его полностью. Пивное пузо сразу бросалось в глаза, а лицо было покрыто щетиной и выглядело так, будто сержант Голден (Луи прочел это на его груди) не был несколько дней дома. Томлинсон вздохнул и послушно выполнил приказ, а несколькими секундами спустя почувствовал на запястьях сковывающие предметы. — Здравствуйте, мистер Томлинсон. В конце коридора стояла женщина со светлыми волосами, забранными высоко на макушке, одетая в строгий серый костюм. Она была молода, но ярко-красная помада на губах и очки старили ее. — Здравствуйте, — выдавил Луи. — Сержант Голден, думаю, вы можете идти, я справлюсь, — женщина не сводила пристального взгляда с молодого человека. — Извините, мисс, мне приказано не оставлять его с вами наедине. Это — маньяк, безжалостно убивший маленьких детей, — беспристрастно заметил тот. Луи сдавленно рыкнул и уже собирался оспорить его слова, но не успел. — Это еще не доказано, поэтому не следует бросаться столь серьезными обвинениями. К тому же разговор между адвокатом и клиентом должен состояться наедине. И снимите с него наручники, — жестко осадила она, и Луи невольно проникся к ней восхищением. Сержант пару мгновений пытался унять свирепость, но все же выполнил, что должен. Луи почувствовал приятный холодок на сдавленных запястьях и машинально потер их пальцами, когда его высвободили. Адвокат прошла в кабинет, и Луи последовал за ней. Как только он зашел, она захлопнула дверь. Кабинет был застеклен зеркалом, но Луи знал, что с другой стороны сидели и наблюдали, чтобы он чего-нибудь не учудил. — Присаживайтесь, мистер Томлинсон. Меня зовут Амалия Уокер, я ваш адвокат до конца судебного процесса, — она протянула руку, и Луи пожал ее, кивнув. — До конца судебного процесса? Я думал, что за такое сразу положен расстрел, — невесело заметил Луи и сел. Амалия вдруг усмехнулась. — Вы путаете наши времена со далекими 50-ми годами прошлого века. Но вам, я думаю, грозит пожизненное, если мы не докажем вашу невиновность, мистер Томлинсон. — Называйте меня по имени, официальность ни к чему. — Тогда и вы зовите меня просто Амалия, — слегка улыбнулась та. Она опустилась на против него. — Итак… — Извините, мисс Уокер. То есть Амалия, — Луи тут же поправился, когда она снисходительно посмотрела на него. — А кто вас нанял? — О, ваша бывшая няня, Грейс. — Значит, она верит, что это не я… — глаза Луи с надеждой вспыхнули, Амалия кивнула. — Хотя бы один человек в этом мире верит в мою невиновность. — Два, — мягко поправила она. — Знаете, мне кажется, что вы не способны на такое преступление. Поверьте мне, уж я то видела настоящих убийц, — она открыла папку, на первой странице была фотография Луи. — И как же они выглядят? Амалия подняла на него настороженный взгляд. — Просто живой интерес, ничего более, — поспешно ответил он. Она слегка задумалась. — Их глаза светятся маниакальным блеском. И они бывают либо слишком замкнуты, либо слишком раскрепощены. Бывали такие, которые признавали все свои преступления, смеясь при этом, рассказывая все подробности. Скажу вам, это жуткое зрелище. Они на минуту замолчали, будто каждый представлял себе пугающую картину признания психопатов. Через полчаса их встреча закончилась. Вечером Луи перевели в обычную камеру, где хотя бы был свет и возможность для совершения биологических потребностей человека. Когда его вели мимо других камер, он слышал свист и улюлюканье, с которыми его встречали. Ближайшие несколько дней он провел в полной апатии, одиночестве и размышлениях. Через три дня состоялась вторая встреча с Амалией. — Дела обстоят намного хуже, чем я думала. Скажите, вы знаете Лиама Пейна? Луи вскинулся и стиснул зубы, услышав это имя. — Да. Это мой друг. Вернее, уже бывший, — Луи откинулся на спинку стула и принялся ковырять занозу в столе. Ему было больно вспоминать о Лиаме и о том, что он сделал. — Мне жаль, — тихо произнесла Амалия и села. До этого она лихорадочно металась по кабинету. — Ничего, я привык, что меня предают самые близкие, — произнеся это, он мысленно отогнал дурные воспоминания. — Так что там с Лиамом? — Он будет на слушании, которое состоится в следующий вторник. Со стороны обвинения, — ее тон был слегка извиняющимся, будто это она его обвиняла. Луи устало прикрыл глаза. Еще через два дня его навестила Грейс. Десять из тридцати минут встречи она прорыдала. Луи хотел погладить ее по спине, обнять, успокоить, но не мог — теперь уже в дверях стоял конвой, а запястья жгли наручники. — Как же это так вы-вышло, мальчик м-мой? — роняя слезы на стол, заикалась женщина. — Не знаю, Грейси, не знаю. Луи было больше жалко свою няню, которая всегда была рядом с ним, чем себя. Он оглянулся и взял ее за теплую руку, сжав. Грейс улыбнулась сквозь слезы и погладила его пальцы. И в этот момент Луи понял, что она заменила ему мать по-настоящему. Если бы не она, Луи бы пропал полностью и безвозвратно. — Без тебя дом совсем опустел, — Грейс всматривалась в него так, будто боялась, что он растворится в воздухе. — А без тебя опустело мое сердце, — Луи улыбнулся, когда лицо няни посветлело.