Мне немного стыдно за вчерашнее. Любовь?

Когда первый день возвращения подходил к концу, а братец так ничего и не выкинул, Лизи начала подумывать, что он пошутил насчет окончания перемирия. Может, когда его девушка заснет, он тихонько прокрадется к сестре в комнату и вспомнит то, как хорошо им было раньше? Она никогда ещё так не ошибалась. Около десяти часов вечера, когда девушка собиралась жарить себе яичницу на кухне, Родрик тихо подошел сзади. - Слушай, у меня к тебе просьба, - нарочно громко сказал он, из-за чего девушка вздрогнула и выронила яйца. - Упс... Вместо ответа, она уничтожающе посмотрела на него и принялась собирать с пола скорлупу. От этого взгляда у парня внутри все напряглось. Вместе с приятным ощущением от её злости пришли и не менее приятные воспоминания об их ночах, которые часто следовали после ссор. И это не было хорошо. Он сосредоточился на своем плане, несколько раз повторив про себя, что только лишь попросит ее уйти и тем самым даст понять, что прошлого уже не вернуть. Он потряс головой, отчего темные волосы заколыхались из стороны в сторону. Как будто это могло помочь. - Ты не могла бы сегодня ночью сходить переночевать к какой-нибудь подруге или другу? - он посмотрел на нее щенячьими глазами. - Мы с Даной хотели... развлечься. Ну знаешь, насладиться последними ночами перед свадьбой, когда все вроде еще не так серьезно... - Я останусь спать на первом этаже, - оборвала его сестра, беззаботно пожала плечами и, вытерев вытекшие яйца, полезла в холодильник за новыми. - Ты же знаешь, здесь не слышно ничего из того, что происходит на чердаке. - Ну же, Лиз, ну пожалуйста. Когда ты в доме, мне не комфортно это делать. Ты же понимаешь, - он приторно улыбнулся, стараясь скрыть раздражение. Ее спокойствие выводило из себя и безумно заводило. Так, парень, ты просто хочешь поиздеваться над ней, помни об этом. Не переходи границы. Но так хочется сейчас прижать ее к этой тумбе... - Даже не проси, - она повернулась и столкнулась с ним почти что нос к носу, когда он неожиданно придвинулся к ней. У обоих перехватило дыхание: они снова так соблазнительно близко друг к другу, ее грудь при вдохе слегка задевает грудь парня, его колено между ее ног так и норовит их раздвинуть, как же сложно удержаться... Вдруг Родрик оттолкнулся от тумбы и сделал шаг назад, стараясь не смотреть на сестру, а когда все же сорвался, увидел, как она исподлобья взглянула на него и повернулась к плите. Ох этот взгляд, как же он вымораживает!.. - Ну и черт с тобой, - он недовольно вздохнул и пошел к выходу из кухни. Дрожь в руках нарастала, а вместе с ней в голове зрела и росла новая идея, куда коварнее предыдущей. Сегодня ей точно лучше уйти, хотя бы для того, чтобы у него не было ночью соблазна вылезти из теплой, почти что семейной постели, спуститься вниз и постучаться в дверь к сестренке. - Вынеси хотя бы мусор, а то никакой пользы от тебя. Девушка закатила глаза, но перечить брату не стала - все-таки сейчас она хочет расположить его к себе, показать, что лучше Даны. Вытащила из ведра пакет с мусором, завязала его и понесла к мусорному баку, стоявшему на улице. Дул сильный ветер, развевая крашенные спутанные волосы и вынуждая Лиз кутаться в тонкий поношенный кардиган. Как только дверь за ней захлопнулась, раздался противный скрежет ключа в замочной скважине. Она мгновенно обернулась, надеясь, что ей показалось, но увидела Родрика, смотревшего в большое окно из гостиной. Одними губами он сказал ей: “Захлопнулась. Не могу открыть”, развел руками и с коварной ухмылкой скрылся за шторами. - Сукин сын, - тихо ругнулась девушка. Внутри что-то неприятно сжалось от обиды. Они снова вышли на тропу войны, как и много лет назад, но теперь она не хотела воевать. Она хотела лишь, чтобы он бросил свою жутко обаятельную невесту и снова был с ней, с его глупой и безумно влюбленной в него Лизи. А он все продолжает вести себя как последний ублюдок... Теперь выбора ей не оставалось. Она позвонила своему лучшему другу Оливеру, и тот радушно пустил её к себе на ночь, ведь они довольно давно не виделись, да и он знал, что ее безумный брат может пойти на что угодно, лишь бы насолить.