Возвращение

Румпельштильцхен отвёл Вольху в лабораторию и продемонстрировал ей ровный ряд склянок с разного цвета жидкостями. — Ты должна сделать с каждым зельем то, что я тебе велю. Работаешь над светлыми эмоциями, думаешь о том, как доверяешь твоему учителю, например, — Румпельштильцхен с ухмылкой приблизил к девушке своё лицо, сложив ладони вместе, — какой у тебя замечательный наставник… и дело пойдёт, как по маслу! Да, точно, — оживился он, подняв указательный палец, — на каждое зелье потратишь определённую положительную эмоцию! — Откуда у меня, интересно, столько положительных эмоций? — усмехнулась Вольха, беря в руку одно из зелий. — Найди, — просто ответил Тёмный. — Вспомни… О! про своего жениха… если между вами было что-то волшебное и прекрасное… и пусть это поможет тебе сделать так, чтобы зелье приняло золотистый оттенок. — Что-то волшебное и прекрасное? — скептически выгнула левую бровь девушка, скрывая волнение. — Интересная формулировка. Вольха подумала немного, помолчала и решила всё-таки спросить про ритуал, о котором говорила Белль, главным «ингредиентом» которого являлась она сама. Только не напрямую, разумеется. — Румпельштильцхен, а маги, способные владеть и тёмной, и светлой магией — такие, как я — редкость? — В целом, да. По крайней мере, так было в моём мире, не думаю, что этот чем-то отличается. И все мои ученицы были способны лишь к тёмной магии. А в тебе я углядел и нечто иное… после своего спасения из Янтарной Скалы, — маг скупо усмехнулся, вспоминая. — Кроме того, у тебя ведь не просто способности по обоим фронтам, но ещё и незаурядные… Вот только лениться надо поменьше, отвлекаясь от тренировок! — Я не ленюсь, а интересуюсь! — заявила рыжая ведьма, сцепив руки за спиной. — А ещё мне интересно, что можно сделать с кровью девственницы, обладающей потенциалом и к тёмной, и к светлой? — Чего? — Румпельштильцхен наморщил лоб и с настороженным удивлением уставился на неё. — Это где ты про такой… любопытный ингредиент узнала? — Ага! — победно улыбнулась она и сама себе кивнула. — Значит, сделать что-то можно, и это что-то очень интересное… Я права? — Кровь девственниц много для чего используется в чёрной магии, — протянул Румпельштильцхен и пытливо заглянул ей в глаза, — но зачем ты спрашиваешь?  Если он и был растерян и сбит с толку, то пока никак этого не показал. — Говорю же — просто интересуюсь, — белозубо улыбнулась рыжая и пожала плечами. Кажется, что-то Румпельштильцхен знал, только не хотел говорить… или действительно не понимал, зачем Вольхе это. — Интересуешься, — повторил Румпельштильцхен, изучая её лицо взглядом, словно ища что-то, однако настаивать не стал, — что ж, любознательность — это похвально, но не в данном случае. Вернёмся к светлой магии. Ты же хочешь, чтобы твоя хворь исчезла, а враги были побеждены? — Нет, я всегда мечтала стать синей! — съязвила Вольха, закатив глаза, и повернулась лицом к склянкам с зельями. — Ещё раз, что надо сделать? — «Что надо сделать!» — насмешливо передразнил колдун, скорчив гримасу. — Берёшь зелье, вспоминаешь самый распрекрасный эпизод из своих отношений с женихом и представляешь, что жидкость обрела золотистый оттенок. Если отвлечёшься на очередные вопросы, третий раз я повторять не буду, — кажется, что-то в его настроении всё же переменилось. — Ладно, ладно, — вздохнула рыжеволосая и покрутила в руке всё ту же склянку. Думать о Лёне? Легче лёгкого! Только вот момент бы подобрать подходящий. Пару минут Вольха задумчиво сверлила взглядом жидкость, но ничего не происходило. Девушка не знала, что ей вспоминать. Воспоминаний было много, но какое из них — «самый распрекрасный эпизод» выбрать было непросто. Наконец в голове что-то щелкнуло, включая мозг, и магичка подумала о моменте, когда Повелитель Догевы сделал ей предложение. Это выражение, сиявшее на её лице в тот момент, было непередаваемо. Неожиданно, но внезапно — приятно! И зелье медленно, но верно окрасилось в золотисто-жёлтый. — Правильно выбрала воспоминание, — энергично одобрил Румпельштильцхен, взяв сосуд из её рук. Поцокал языком, разглядывая. — Постаралась на славу! Отправил готовое зелье в шкаф и впился взглядом в ученицу: — А теперь тебе предстоит сделать так, чтобы жидкость в следующей колбе закипела и забурлила! Не беспокойся, стекло выдержит, и пробка тоже. Я об этом позаботился. Подумай, — сделал паузу, — о своём несомненном доверии ко… мне. Неуверенно взяв в руку новую склянку, ведьма честно постаралась выполнить сказанное — и ничего. Пара пузырьков, и колба, кажется, нагрелась, и только. Вероятно, её вера и доверие к учителю пошатнулись после того, как она узнала о ритуале и увидела подозрительную реакцию Румпельштильцхена на её расспросы. Девушка нервно прикусила губу и попыталась попросту нагреть жидкость привычным ей способом. Видя, что у неё не получается сразу, Румпельштильцхен сузил глаза, явно намереваясь что-то сказать, но тут дверь распахнулась, и в лабораторию заглянула Белль. Вид у неё был весьма смущённый, и Румпельштильцхен, знаком велев Вольхе продолжать, мгновенно очутился рядом с женой. Белль, не желая мешать рыжей ведьме, чуть слышно сообщила ему нечто весьма неразборчивое. Единственным, что могло коснуться ушей Вольхи, были слова «фея Лина». Выслушав супругу, Тёмный досадливо скривился, что-то шепнул ей и, как Белль исчезла за дверью, вернулся к ученице. Фея Лина… Вольху аж передёрнуло от одного воспоминания. То, с какой ненавистью во взгляде Роу рассказывал о том, что случилось с Линой и её подругой, было невозможно забыть. — Что-то случилось? — спросила ведьма, опустив колбу. — Ничего, — не ответил Румпельштильцхен, размышляя о чём-то постороннем. — Ты можешь не отвлекаться? — Не могу, когда вижу, что от меня что-то скрывают! — недовольно пробурчала Вольха. — А обычно тебе все отчитываются, не так ли? — Румпельштильцхен усилием воли сдержал раздражение, и его усмешка выглядела почти по-доброму. — Будь так любезна, постарайся всё же сосредоточиться и вскипятить, наконец, это зелье. У нас ещё пять колб. — А как мне это должно помочь? — поинтересовалась она, снова подняв сосуд перед глазами. — Обучать тебя тёмной магии было проще — пара слов на неприятную тему, и вот уже поток вскипятившейся воды поднялся из реки и хлынул на меня, — процедил он сквозь зубы. — Просто в последнее время злюсь я чаще, чем радуюсь, — сказала рыжая, не сводя сосредоточенного взгляда с жидкости, которая начала булькать. Девушка молча протянула колбу учителю, не говоря, что вовсе о доверии не думала. Тот нахмурился, но промолчал и, не забирая сосуд руками, жестом отправил в шкаф. Затем прошёлся вдоль стола, и на горлышке каждой оставшейся колбы появился клочок пергамента с написанным на нём заданием. То зелье следовало сделать ледяным, это — превратить в нечто желеобразное, третье зелье вовсе испарить, словно его и нет; четвёртое воспламенить, чтобы в нём буквально плясали огоньки (примечание: со склянкой ничего не сделается!), и пятое, угольно-чёрное, сделать абсолютно прозрачным. Вслед за этим, маг круто развернулся на каблуках к Вольхе. — Сделаешь, как здесь написано, тратя по одной эмоции на зелье, — шагнул вперёд, пристально посмотрел ей в глаза и покрутил пальцем перед носом, — положительной, разумеется. О чём думать, выберешь уже сама. А мне надо кое-куда отлучиться, — и безо всяких эффектов исчез. — И он хочет, чтобы я ему доверяла! — возмутилась ведьма и всплеснула руками. Оставшиеся колбы поблёскивали жидкостями — насмехаясь, как ей показалось. Ну, что ж… Ей это нужно. И, судя по её записям, которые Вольха прятала под подушкой, очень нужно. Пятно растёт с пугающей скоростью. Девушка поманила вторую по счету склянку с зельем. Одна лишь мысль о возвращении в родную Белорию — и оно покрылось ледяной коркой. Колдунья вернула его на место и присмотрелась к следующей колбе. Интересное задание. Сложновато, но справиться можно, решила Вольха и прикрыла глаза… Закончила она не так скоро, как думала. Над зельем, которое надо было поджечь прямо в сосуде, она долго ломала голову, отставляла «на потом», но в конце концов, очередь дошла и до него. С какого-то там -дцатого раза у неё получилось подобрать нужную эмоцию. Девушка глубоко вздохнула и плюхнулась в кресло, в котором застала Румпельштильцхена спящим пару дней назад, когда только вернулась из своего мира. Вскоре вернулся и сам Румпельштильцхен. Вид у него был хмурый и задумчивый; оглядев выполненное задание и рассеянно отпустив скупую похвалу, маг отправил все склянки в шкаф. После чего всё так же рассеянно поинтересовался, каких размеров достигло пятно и надо ли торопиться с совместным путешествием в Вольхин мир. Вообще, ухудшилось ли самочувствие оттого, что пятно увеличивается? — Я тут заметила, что быстрее устаю, — ответила она и тряхнула рукой, показывая пятно, медленно, прямо на глазах переползающее на тыльную сторону ладони. Как завороженная, ведьма за этим проследила и немного помолчала, потом продолжила. — А ещё… я чувствую, что эти изменения происходят не только снаружи. И у меня есть догадка, что когда эта гхырь доберётся до сердца… — Вольха вздрогнула. Даже думать об этом было неприятно — не то что говорить. — …То что? — Румпельштильцхен стал заметно внимательнее и тут же приблизился к ней, присел рядом, взяв за руку. — То я… могу умереть, — тихо закончила девушка, глядя на чешуйчатые пальцы наставника. — Мы отправимся в твой мир завтра утром, — Румпельштильцхен долго молчал, прежде чем ответить. Затем выпустил руку ученицы, порывисто поднялся на ноги, переместил и себя, и её к ней в деревню. В глаза Вольхе он избегал смотреть. — Завтра? — только и успела переспросить магичка до перемещения. После же проморгалась, огляделась и вздохнула. Взгляд упал на одуванчик. Отчего-то она решила, что его за всё это время успели затоптать и переехать на телеге раз пять, но нет — стоит, целехонький. — Думаете, получится? Так скоро? — Если мы будем ждать — может произойти то, о чём ты только что сказала, -Румпельштильцхен отступил назад, тоже заметил одуванчик, слабо усмехнулся, — можешь потренироваться, пытаясь превратить его обратно, а меня жди на рассвете, — с этими словами он исчез в сиреневой дымке.