— Аш
— Ммм?
— Ну, Аш!
Я недовольно приподнял голову. Тело подо мной облегченно вздохнуло. Гарри лежал на кровати, когда я пришёл в комнату, и во мне проснулось забытое чувство, которое я старательно подавлял много лет. Я лёг на спину кузена и довольно улыбнулся, ощущая горячую кожу под руками и тяжелое дыхание.
Мне всегда не нравилось, что люди отталкивают друг друга. Нельзя целовать нелюбимых, нельзя обнимать едва знакомых, потому что кто-то где-то сказал: «нужно соблюдать приличия». Повешенные ярлыки. Именно из-за них, из недолюбленных, недоласканных детей вырастают злые, агрессивные взрослые.
Каждый в минуту отчаяния ищет объятий человека, который может поддержать; каждый ищет убежища в руках другого, защиты за спиной близких. Для многих это слабость, но на самом деле — это возможность почувствовать жизнь. Дыхание на шее, биение сердца, которое может рассказать многое, ничего не скрывая, почувствовать, как тело с каждой секундой становится теплее, забирая себе твой жар. Прикосновения, объятия всегда были тем, что необходимо любому ребёнку и человеку. Даже простая улыбка может поднять настроение другим, если она искренняя. Смехом можно заразиться. Все мои друзья в прошлом любили мою привычку обнимать со спины, а родители ненавидели, когда я кусала их в шею, оставляя метку о принадлежности мне. Я жуткая собственница, и этим все сказано.
— Да, мой Гарри, — я опустил голову обратно на плечо, смотря на покрасневшего мальчика. — У нас есть ещё полчаса перед выходом.
Ещё вчера мне удалось уговорить Петунию сводить нас в магазин за новой одеждой. Главным образом для Гарри. Так и хотелось сказать, что своим отношением и тем, как они одевают своего племянника, они позорят в первую очередь себя, показывая свое неблагосостояние, неспособность обеспечить родную кровь несколькими пригодными вещами, а не отдавать донашивать за своим родным сыном.
Но, увы, если бы я начал так рассуждать, Дурсли забили бы тревогу. Потому, пришлось обойтись: «В новых вещах он будет лучше выглядеть и сможет спокойно пойти со мной в зоопарк, не стесняясь своей одежды». Про парк я не наврал. Мне действительно хотелось посетить это место, особенно поглядеть на змей. Еще в той жизни я имела некую слабость к данным представителям живой фауны. Родители не разделяли эту любовь, но всё равно слушали детский лепет о том, как действует яд, чем различаются, где обитает та или иная особь. Мне было семь лет.
В дверь постучали.
— Аш, Поттер, спускайтесь вниз.
— Гарри, ну что, будем подбирать тебе твой собственный стиль. Но вначале — в больницу, — радостно вскочил и потянулся я.
** *
Гарри не мог не винить себя в случившемся, но благодаря стараниям кузена, он перестал ощущать, будто это полностью только его вина. Тётя отвела их в местную больницу, где Ашу поменяли бинты и прописали антибиотики. Правда, когда он услышал о Парацетамоле, то отвернулся и тихо выругался. На иностранном языке, которого Поттер не знал. А затем закатил глаза и малопонятно пробурчал: «Вот она – Английская медицина!» Для черноволосого мальчика смысл данного предложения был покрыт мраком.
Всё про всё заняло два часа, а время близилось к полудню. Петуния настаивала на отдыхе, но Аш был непреклонен и уговорил свою мать отправиться прямиком на рынок, где расположено наибольшее количество торговых точек с детской одеждой.
Пока они добирались до центра, Гарри не мог определить, что за выражение лица у Аша. Он то морщился, то еле видно улыбался, разглядывая фасады зданий. Порой его взгляд становился неясным, будто всю яркую зелень заволокло прозрачной белой пеленой, а мимика застывала, показывая только мягкую усмешку. Тот не обращал внимания на то, как на него смотрят. Исподтишка, незаметно, скрывая свою заинтересованность или надеясь, что издалека не будет виден пожирающий взгляд. Ашу было все равно на первый взгляд, но Гарри отчетливо видел, как он выпрямился, движения стали слишком ленивые и плавные, хоть до этого тот резко взмахивал руками, рассказывая про историю готической архитектуры, объясняя её отличия от романской, показывая на то или иное здание в качестве доказательства. Аш скрывал свою нервозность. Ему никогда не нравилось быть в центре внимания, но если это происходило, то он держался достойно.
— Мам, а поблизости есть какие-нибудь кружки? — ненавязчиво поинтересовался мальчик, резко отворачиваясь от рекламы на стене, где предлагали записаться на уроки музыки.
— Думаю, в школе на доске в холле можно найти различные листовки, — задумчиво ответила женщина, глядя на пешеходный переход, ожидая зелёный свет. - Хочешь записаться на что-нибудь? Но твое здоровье…
— Тогда Гарри может пойти вместе со мной и присмотреть при необходимости.
Гарри неверяще выдохнул, во все глаза глядя на кузена. Тот был воодушевлён идеей проводить время вместе с ним, даже под таким предлогом, как «присмотр».
— Но Аш, — начала миссис Дурсль, но замолкла под умоляющим взглядом сына. Слегка капризного и наглого, не желающего терпеть ни в чем отказа. А также ей почудилось, что на мгновение нечто потустороннее сверкнуло в глубине: тёплый, мягкий свет, который словно манил мотыльков на зов огня.
Петуния в этот же миг вспомнила свою мать. Женщину с невероятными зелёными горящими, словно пламя, глазами и длинными рыжими волосами.
И Лили, ее сестра, и Аш, любимый сын, внешне пошли именно в неё, когда сама Петуния унаследовала черты лица матери, но в основном внешность досталась от деда и отца.
Её сын унаследовал практически всё со стороны миссис Дурсль, когда от Вернона не было и намека ни в поведении, ни во внешности. Зато на ее супруга походил Дадли.
Петуния моргнула, сбрасывая наваждение. Её сын выжидал ответа, и она его дала.
— Хорошо, милый, но, когда определишься с выбором, дай мне с отцом знать. А там — посмотрим.
— Да!
Аш радостно воскликнул и схватил кузена за руку, потянул к витринам, где стояли манекены с одеждой. Петуния поджала губы, задумчиво глядя на детей.
* * *
Я особо не любил магазины, но когда вещи действительно нравятся, то начинаешь входить во вкус. Рынок, или торговый центр, представлял собою несколько улочек под навесом с отдельными павильонами в один этаж за стеклом. Помимо вещей здесь располагались и различные кафешки, и уличные стенды с мелкой недорогой бижутерией, куда я намеревался направиться, после покупок.
К украшениям я отношусь нейтрально, но одно, самое любимое, должно быть. В прошлой жизни мне подарили серёжки, и я так к ним привыкла, что носила четыре года, снимая только в редкие моменты летом, меняя на более подходящие под платье. Поэтому я хочу найти нечто похожее и в этот раз.
Гарри от одного вида цен одежды становилось дурно, как и мне. Но ничего не поделаешь.
— Гарри, ты пока смотри, а что тебе понравится, то возьми и примерь. Только перед этим размер посмотри, — я повернула мальчика за плечи, лицом к рядам одежды на стойках.
— Но, Аш…
— Неа! Знаешь, одна знаменитая женщина-дизайнер сказала: «
Стиль — это способ сказать, кто ты есть, не произнеся ни слова». Можно надевать свободные, удобные вещи, которые сейчас не в моде, но при этом выглядеть стильно и модно. Как говорится, по одёжке встречают, по уму провожают. Потому повседневные вещи важны. Считай, они твои визитные карточки.
— Аш прав, — вынуждена была согласиться Петуния и получила в ответ благодарственную улыбку. — Потому идите примеряться.
Я легонько подтолкнул паренька, а сам направился к всевозможным расцветкам кофт и толстовок. Как мне известно, в восьмидесятые и девяностые годы был моден стиль Oversize-Look. Стиль, в котором намеренно носят одежду на несколько размеров больше, чем нужно. Я любила такие вещи, но сейчас я выбираю на вырост, чтобы позже не покупать новые. Мои любимые тона лавировали от синих, фиолетовых и чёрных до мягких бежевых. Гарри в основном выбирал вещи серых, чёрных, красных и зелёных расцветок. Простейшие, неброские, при этом свободные, сделанные из приятной на ощупь ткани кофты.
Я крутился перед зеркалом, разглядывая со всех сторон кофту с капюшоном, а главное — полосатую фиолетово-чёрного цвета.
— Аш, давай посмотрим на размер меньше, а то эта висит на тебе балахоном, — Петуния держала в руках вешалки. Я только покачал головой, накидывая на волосы пришитый головной убор с кошачьими ушками.
— На вырост и мне нравится!
Мягкая, теплая кофта стала самой стоящей на сегодня покупкой. Ну, что поделать, если я без ума от полосатых нарядов. Поттер смущенно улыбнулся. Я осмотрел его облачение и довольно прищурился. Серая рубашка и чёрный пуловер. Сейчас даже очки казались не лишними в данном образе.
— Мам? — я вопросительно посмотрел на возвращающуюся из глубин магазина женщину, а потом скептически вздернул бровь, разглядывая принесённые ею вещи. На губах расцвела понимающая улыбка, когда до меня дошел смысл. Гарри переводил взгляд с одного на другого, пока я и Петуния вели Поттера в примерочную.
* * *
Если кто скажет, что есть только два развития событий, то этот человек просто не видит других вариантов. Существует «Закон бесконечности вселенных». Абсолютное число вселенных, в которых отображены все возможные комбинации феномена существования — это бесконечность.
Вот как сейчас: я пытаюсь разобрать, что меня ждёт в этом мире, в данной параллели. Любое моё действие и слово меняет будущее, при этом исходная точка, момент с которого начало меняться всё вокруг, наступило девятнадцатого октября, если мне не изменяет память, вернее — память Аша, то ровно в 19:10 вечера.
— Волшебная минутка…* — я недовольно прошептала, вспоминая тот последний вечер. Но в памяти всплывали только яркие вспышки и шум машин.
Сейчас уже двадцать шестое. Через пять дней Самайн или Хэллоуин, что снова ничего внятного не говорит. Пока мне не стукнет одиннадцать, пока Гарри и я не получим письма из Хогвартса — а в том, что мы их получим, я уверен — не могу говорить наперед. Сейчас мне нужно подготовить Гарри и самому заново овладеть контролем над ветром.
Три года. Три коротких и трудных года до того момента, пока сотни птиц не начнут кружить вокруг дома, пробуждая сонную улочку и её жителей.
