* * *
Мадам Рено, как её любил называть светловолосый мальчик, осторожно посмотрела на ученика, который мурлыкал под нос песенку на малопонятном ей языке. Что-то подсказывало ей, что эти слова принадлежат языку одной из стран Азии, но какой из было непонятно, да и Чешир, скорее всего, так же не знал, о чём она, лишь запомнил полюбившийся мотив. — Чешир, у меня порою появляется чувство, что ты в скором времени заведёшь роман с Лейлой, и я останусь без партнёрши. Бродячий кот только хитро усмехнулся, поудобнее перехватывая чёрную кошку, которая висела у него на плече, словно мешок с картошкой, но прелестница не чувствовала никакого дискомфорта, а только цепляла длинные пряди сзади и старалась их съесть. Услышав последние слова, она недовольно оторвалась от дегустации шерсти двуногого и спрыгнула на пол, больно царапая спину. — Ну вот, — Аш разочарованно поднял глаза к небу, — Господи, я ведь просто люблю животных, неужто моя страсть — грех? — Во-первых ,ты атеист, Чешир, — хохотнула хозяйка, поглаживая смоляную шёрстку любимицы. — Во-вторых, животные, как ни странно, души в тебе не чают, и ты отвечаешь им взаимностью. Не будь я уверенна, что ты Природный маг, то решила бы, что в тебе просыпается родовой дар, — Джульетта с лёгкой иронией перевела взгляд на книгу, которая выпала из дрогнувших рук ученика. — Чешир? — В одиннадцать лет просыпаются дары? — Дурсль позволил волнению проступить в голосе. — А если он полукровка? — Это та причина, по которой ты ко мне пожаловал? — Не совсем, — мальчик опёрся на книжный шкаф спиной, косо глядя на книгу у ног. — Мне она не нравится. — Чем? — черноволосая француженка с лёгкостью преодолела расстояние между ними и длинными ногтями подцепила книгу за обложку, но не решалась поднять, смотря на раскачивающийся в другой руке маятник. — Хм, и как я не заметила столь занятную вещичку. — Ваши книги все чисты, но вот то, что было забыто между страницами, явно не принадлежало бывшему хозяину. У них разные запахи, — будто оправдываясь, прикрыл взволнованные глаза, не видя вспыхнувший огонёк сожаления в голубом взгляде. — Сожалею, Чешир, — на выдохе произнесла хозяйка, ласково коснулась холодной кожи щеки, очерчивая шрам, но её пальцы были пойманы. На этот раз Аш не целовал, а только хищно растянул губы в оскале и на секунду изменил цвет глаз, чем очаровал своего мастера. — Что вы, моя леди, вашей вины здесь нет, лишь моя глупость, — Джульетта задохнулась от хриплого, будоражащего ещё мальчишечьего голоса. — Милый Чешир, мне показалось или тебе требовалась моя помощь, — напомнила женщина, поднимая свою кошку на руки, когда та попыталась напасть на её ноги, держа в одной руке бумажную закладку, на которую была наведена порча. — Действительно, — Дурсль ловко вернул дневник на место, на долю секунды задерживая на нём руку, словно чего-то ожидая, а затем быстрым шагом прошёл к столу возле окна, на котором стоял букет розовой сирени. — Но вы ведь тоже не ответили на мой вопрос. В одиннадцать лет просыпаются родовые дары? — Не всегда, — покачала она головой, кладя пожелтевший от времени кусок проклятой бумаги в массивный ларец из осины, по краям которого были вырезаны защитные и очищающие руны, а также письмена на французском и латыни. — Есть определённые критерии, при которых дары могут пробуждаться преждевременно? — Это тема связана с твоим Золотцем, который к тому же полукровка? Аш непринужденно откинулся на спинку стула, рассматривая неровные кристальные грани маятника. — Чешир, знаешь, почему я взяла тебя к себе в ученики? — поинтересовалась колдунья у беловолосого школьника, который только пожал плечами. — Потому, что ты непредсказуемая личность. Твоё поведение меняется, как погода за окном, и неизвестно, чего от тебя ожидать в следующий момент. А ещё ты Природный маг, который не способен ни на какую магию, не относящуюся к Стихийной. — Вы правы, но, как я говорил, мадам Рено, во всём виноват я и свои проблемы решу самостоятельно, — резко отрезал мальчик, кидая прямой серьёзный взгляд, в котором плясал огонёк непокорства. — Потому ты мне и нравишься, кот. Ты упрям, как мой любимый mari[1], Чешир. — Вы мне льстите, госпожа Рено, — шутливо поклонился он, обаятельно усмехаясь, глядя, как лёгкая задорная улыбка тронула губы француженки. — Ma vie, mes règles.[2] Да, мой милый Чешир? — Уи, мадам, — мальчик с хитрой полуулыбкой, легкой походкой прошествовал со своего места и присел на корточки у ног хозяйки лавки, довольно жмурясь, словно кот, от ответной ласки и тёплых рук на шее. — Всё зависит от рода и его законов? — Кхм, вот поэтому я и назвала тебя погодой, — нервно откашлялась, скрывая кривую улыбку. — Только тебе нужно научиться постепенно переводить тему, а не вот так резко. — А я нарочно, — задорно засмеялся зеленоглазый волшебник, уходя от чувствительного щелчка по лбу, от которого потом обычно краснела кожа, с лёгкостью подпрыгивая на ноги. — После одиннадцати лет у ребёнка по законам рода может пробудиться дар. Это может выражаться тем, что в последний год у ребёнка скачет Вибрация и случаются частые магические выбросы, замедляется рост волос, а поведение иногда меняется? — Последнее, скорее всего, можно списать на взросление. Да и удивительно, что именно ты, Чешир, говоришь об изменчивом поведении. — Ничего не могу поделать, — он угрюмо сутулился, а потом стал на редкость серьёзным, возвращаясь на место напротив учительницы. — А не считая последнего предположения? — Тут не могу сказать точно, но… — в руках мадам Рено волшебным образом появилась колода карт. — Я скажу то, что думаю: твое Золотце либо является последним в Роду и принимает один из даров, который способствует более лёгкому вступлению в наследие, либо — я хотела бы, чтобы карты ошиблись, но — девять пик — болезнь. — Магические ограничители? — слишком невозмутимо протянул он, слишком холодно смотрели изумрудные глаза, слишком резко похолодало и столь же резко всё вернулось на круги своя. Будто спал морок, а Чешир лениво покачивал маятник над столом. — Не могу сказать точно без личного контакта, но не стоит так резко реагировать. Ребёнка до одиннадцати лет нельзя сковывать такой мерзостью, да и не держится она долго из-за постоянного роста магического ядра и магических выбросов, правда, это не касается совсем тёмных ритуалов, на которые сейчас способен не каждый — невозмутимо, словно на лекции, проинформировала она. — Тело твоего брата просто меняется, и после дня рождения, если ничего не изменится, могу отвести его к специалисту, но, возможно, данная мера будет лишней. — Я слишком о нём беспокоюсь, — честно признался мальчик. — Верю, но ты слишком переменчив, Чешир, — покачала француженка головой. — Sois honnêt avec toi-même.[3] Ты без проблем сможешь отпустить его, оборвать все связи, но что насчёт него. Он сможет забыть о тебе? — Придётся, — неживым голосом прошептал Аш, поднося кристалл к губам. — Я постараюсь быть рядом, но пора и мне начать жить, а то ещё немного и до братского комплекса недалеко, — грустно засмеялся волшебник. — У тебя ужасный характер, словно у кота, — Лейла недовольно мяукнула, на сравнения хозяйки. — Слишком независимый. Ты легко обрываешь связи с другими людьми. — Семья превыше всего, а для семьи я сделаю всё. Даже грубо оттолкну, лишь бы это спасло им жизни. Я люблю чувство свободы, но даже бродячим котам хочется найти приют, где отогреют и полюбят, а до тех пор… — Пробуду я бездомным и безродным, — закончила травница за своего ученика. — На дворняжек обычно не обращают внимания, такова твоя позиция? — Возможно, — лаконично наклонил Дурсль голову к плечу. — Мадам Рено, вы мне поможете сделать так, чтобы принятие дара для моего Золотца прошло менее болезненно? — Пойдём, посмотрим, что можно сделать, — оживилась черноволосая колдунья, хлопая в ладоши. — И ещё, Чешир, ты не задумываешься о создании собственного Гримуара? Тебе ведь уже исполнилось одиннадцать? Аш тихо фыркнул в смоляную шерсть кошки, самодовольно скаля зубы. — Мон ами, мадам Рено, вы это о чем? — Джульетта остановилась. — Мой день рождения двадцать третьего июня. Колдунья немного нервно улыбнулась, а затем потянула растерявшегося мальчика на себя, целуя в макушку, отчего тот неловко вспыхнул и постарался отстраниться. — Значит, мне стоит поторопиться, — удовлетворённо кивнула сама себе колдунья. — Так что насчет Гримуара? Мне однажды удалось прочитать твои записи, милый Чешир, я была удивлена, увидев всевозможные заготовки, которые впоследствии могут стать отличной основой для заклинаний. — Мне попалась на глаза одна из ваших книг, где я прочел, что «Заклинание — это последовательность слов, звучащих в определённом ритме, направленная на достижение какой-либо цели. И неважно, на каком именно языке они произнесены или записаны. Заклинание обычно составлено в форме стиха, причём, стиль и размер не имеют значения: с одинаковым успехом подействует и написанное ямбом, и хореем, и дактилем, и даже в форме верлибра (свободного, белого стиха). Главная функция ритмичности произнесения: введение заклинателя в некое подобие транса, в состоянии которого и совершается основное действо…», — Аш задумчиво прикусил губу, вспоминая строчки из книги. — «…Магия происходит за счёт направления Силы заклинателя, но никак не из определённого порядка слов. Заклинание — всего лишь инструмент для направления Силы мага…» — Хм, третья полка снизу, шестой шкаф от двери, первый коридор, — удивленно подняла брови француженка. — Не ожидала, что ты найдешь единственную в своем роде книгу «Заклиная с нуля» Питера Харрисона, который так и не успел её отдать в издательство, но по воле случая заметки достались моему молодому супругу, а тот уже спустя пару лет напечатал её в привычном нам формате учебника. — А меня приводит в замешательство, что вы знаете, где и какая книга лежит, учитывая их количество, — восторженно Аш положил руку на сердце и поклонился. — Мадам Рено, вы невероятны и восхитительно-прекрасны. — Подхалим, — Лейла согласно мяукнула со стойки, глядя на хозяйку и уличного бродягу, от которого так и веяло обжигающим холодом, который близко не подпускал, но соблазн был настолько велик, что она не способна была противостоять этой необузданной силе. От молодого человечишки пахнет притягательно и странно. Словно ветер подхватил невероятное множество различных ароматов и так и не определился с выбором одного единственного, который будет сопровождать его на протяжении всего пути. — Всегда к вашим услугам, хозяйка, — Аш звонко засмеялся, стряхивая с волос осыпавшиеся листья, спадающие на него с потолка. — Мадам Рено, помните, вы говорили, про лавку своей знакомой, где можно приобрести…* * *
— Гарри. Аш горько улыбнулся, проводя взглядом по запястью, где желтел синяк, не скрываемый задравшимся рукавом кофты. Парень корил себя за беспечность и за свою невнимательность, которая и привела к тому, что теперь руку брата украшают уже практически зажившие синяки и ссадины. Да, Дурсли ударили всего раз, а остальные он заработал от неудачного падения с лестницы, но ведь он был рядом и мог придержать, но не успел. В душе поднималось отчаянье, что совсем скоро Поттеру будет грозить опасность и уже не со стороны родственников, которые злились при одном упоминании магии в доме, а со стороны магического мира. — Аш, — черноволосый ребёнок непонимающе смотрел на сидящего на велосипеде брата, который лишь покачал головой. — Что случилось? — И в который раз ты мне задаешь вопрос? — недовольно фыркнул волшебник, помогая мальчику устроиться на верхней раме. — Ничего из ряда вон выходящего. — Врёшь. — Вру, — согласился на серьёзное замечание будущего гриффиндорца. Шоссейник двинулся с места по направлению к Спальному району города. В этот момент что-то изменилось и Поттер заметил то, чего не замечал до этого, а именно слабый отголосок холодного легкого аромата апельсина. Он был столь незаметен, что с лёгкостью терялся в смешанном, наполненном перебивающимися запахами гуляющих по городу. Гарри не очень любил эти фрукты, предпочитая груши и другие плоды деревьев, но Аш отдавал дань полным витаминов цитрусам. Перед глазами менялись картины, мелькали лица и фигуры людей, а ветер бил в спину, закладывая уши, но не перекрывал рёв машин. — Гарри, ты не против, если мы заскочим в одно место перед тем, как вернуться домой? — А куда? — по-детски наивно поинтересовался ребёнок, держась за раму, хоть упасть ему не грозило с таким-то заботливым братом. — Секрет, — хитро блеснули зелёные глаза, пленяя глубоким чистым цветом. Поттер недовольно нахмурился, поджимая губы. Дурсль в последний год стал многое скрывать от своего кузена, оберегать и в тоже время старался всё меньше проводить с ним времени. А ещё Гарри замечал странный взгляд соседки: миссис Фигг присматривала за ним, и она откровенно не нравилась мальчику, а её кошки постоянно забредали в их двор, ластясь к отдыхающему под деревом блондину. Кошки были привязаны к хрупкому Ашу, который, даже несмотря на тренировки, не мог набрать ни вес, ни мышечную массу, но хоть рёбра не были видны. Петуния была откровенно недовольна тренировками своего младшего сына, от того, что у того довольно чувствительная кожа, даже от простого удара появлялись тёмные кровоподтёки, переходящие в ужасные синяки. Потому тот клятвенно заверил, что с поступлением в среднюю школу и уведомлением тренера о том, что тело Аша – один сплошной синяк, бросит тренировки и займётся чем-то менее травмопасным. Бегом, к примеру. Гарри тихо хихикнул, вспоминая лицо тёти после последнего предложения. Казалось, что она упадет в обморок, а дядя довольно улыбнулся в пышные усы. Тот гордился сыном и поддерживал во всех начинаниях, планируя после окончания всех образовательных учреждений передать свой бизнес именно ему. Но, кажется, у Дурсля младшего были иные планы, особенно что касалось Академии Вонингс, куда собирался поступать Дадли, и где обучался Вернон. Поттер смотрел вперёд, но ничего не видел, словно его очки запотели, но вся белесая дымка испарилась со скрипом тормозов. По телу прошлась нервная дрожь, а леденящий застоявшийся воздух вызывал стаю мурашек по телу. — Гарри, идем, — тихо, но отчётливо выговорил блондин, всматриваясь в веночек на двери и висящий ветряной колокольчик. — Чертополох и герань у двери… — Гарри перевёл взгляд с кузена на цветочные вазоны и пожал плечами. У них дома на веранде тоже стояли горшки с красными цветами. — Ладно, подожди возле дверей, я не надолго, — Аш мягко потрепал чёрные вихры и подхватил сумку, быстро перескочил ступеньки и, не постучав, скрылся за тяжёлыми дверьми. Мальчик мог лишь проводить взглядом брата и дожидаться того сколько потребуется. Дурсль скрывал очень многое, но Гарри не требовал ответов, и терпеливо ждал, когда Аш всё сам расскажет без приукрашивания или недомолвок. Один раз он зажал брата и настойчиво попросил объяснить, с чем связаны столь радикальные меры и появление книг, которые он не мог прочесть, а если пытался, то открывались странницы из учебников или иностранной литературы. Из невнятного объяснения Гарри понял лишь важную информацию, которая могла ему пригодиться, а именно: это ради Него; все связано с Их способностями и непосредственно с Ним лично. Поттер никогда не считал себя особенным, но рядом с Ашем он был важнейшим человеком. И ему не хотелось, чтобы кузен влезал в то, что может навредить ему. Особенно, если это ради Гарри. — Гарри! — школьник подпрыгнул от неожиданного радостного крика блондина, который просто сиял от счастья, вынося конверт, который складывал в карман рюкзака. — Можем возвращаться. — А что это за место? — Почта, — уклончиво ответил Дурсль. — Просто попросили забрать письмо, раз мне по дороге. Врёт. Поттер смолчал, но однажды он потребует объяснений.