Инь-Ян: Противостояние Огня и Льда

      — Лето, солнце, жара. Кто-нибудь убейте меня~       Мои откровенно жалостливые мольбы различным богам этого бренного мира и страдальческие стоны беспредельного отчаянья, перемешанные с проклятьями, переходящими в откровенные угрозы, направленные на невыносимую летнюю жару, уже осточертели даже моему милому, дорогому Гарри — воплощению колоссального терпения; он, сидя рядом со мной в первый час бесконечной пытки, которая тянулась для меня, словно вечность, ещё не особого обращал на меня внимание. Хотя, заметив, как тот, разрезая плотный картон, который мы использовали вместо вееров, перешёл уже на второй десяток, чётко осознал, что не единственный страдалец в этой семье, но поделать уже ничего не мог. По прошествии второго часа, в течении которого он стойко игнорировал меня, а картон стопкой покоился на столе, он не выдержал и, не говоря ни слова и игнорируя мой немой вопрос, просто принёс сломанный, давно неработающий вентилятор с чердака, который поставил рядом с кроватью, а сам сбежал в сад по поручению тёти, зная, что друзья Дадли, которые чуть ли не каждый день наведываются в гости, там его не тронут.       Беспощадное солнце, бросало свои лучи в комнату через открытое окно и распахнутые настежь плотные тканевые шторы. Складывалось впечатление, что эта яркая, испепеляющая садистская сволочь решила завладеть всей принадлежавшей мне территорией, а именно нашей с Гарри комнатой, и вытеснить меня из неё, ну или на худой конец — выгнать из душного помещения в более укромные и прохладные места.       Когда всего день назад массивные тёмные тучи затянули всё бескрайнее чистое небо, не оставляя ни малейшего голубого просвета, на землю обрушилась непроглядная стена июльского дождя. Литтл Уингинг стал эпицентром начавшейся бури, к которой я был не причастен ни словом, ни магией, но был этому явлению неописуемо благодарен. Ох, нужно было видеть выражение лица Гарри в тот момент, когда я бросил сумку с книгами и тетрадями под ближайшее дерево в парке, а после со всей силы ломанулся в усиливающийся ливень, больно ударяющий по оголённой коже. Поднимающиеся в воздух мелкие камешки царапали своими острыми гранями чувствительную кожу на щиколотках, но это не мешало мне бегать по всей поляне, игнорируя информационный знак «По газонам не ходить». Он сидел на корточках, опустившись рядом с выброшенным портфелем, прикладывая руку к лицу, имитируя довольно известный facepalm, вид которого вызвал у меня лишь смех. Но стоило мне кинуться на него, ероша мокрыми руками волосы и делая его вещи полностью влажными от близкого контакта с моим телом, с которого потоками стекала дождевая вода — недовольно зашипел, но не противился моей эгоистичной прихоти и добровольно шагнул из-под развесистой кроны липы. Знал бы я, что после дождя наступит жара, приковавшая меня к углу, где тень не уходила при любом положении солнца — не вернулся бы и до ночи, стоя в саду, подняв лицо под яростный грозовой ливень, пропуская сквозь пальцы струящиеся холодные потоки, ловя губами мелкие капли. В воздухе стоял отчётливый запах земли и свежей травы, будораживший окончательно поплывшее сознание. Тело не прогибалось под тяжестью дождя, а совершенно противоположно — вместо усталости испытывал чувство свободы, лёгкости и неизвестно почему защищенности, словно в объятьях матери.       …Отогнав нахлынувшие восторженные воспоминания, которые побуждали меня сорваться с места и окончательно раскрыть себя, свои способности и нарушить Статут Секретности, использовать свои силы и нагнать вновь грозовые тучи, лишь бы не умирать от невозможности вдохнуть воздуха, не пропитанного влагой. Книжный шкаф, стоящий за моей спиной, по моим подсчетам скоро должен рухнуть под тяжестью множества книг и тетрадей, которые я поленился поставить ровно и просто скинул в одну кучу. Гарри, уже не первый год живущий со мной, ещё не бросил еженедельные попытки приучить меня раскладывать вещи по местам, особенно это касалось книг. Наш общий письменный стол всегда выглядел аккуратным и ухоженным даже не столько усилиями кузена, сколько моими, ведь, как бы ни было странно, именно я чаще всего занимал это место, хотя угол, в котором сегодня я, видимо, поселился, в роли рабочей зоны привлекал значительно больше.       — Ещё живой?       Я откинул голову, ловя насмешливую улыбку Гарри, который, держась одной рукой за угол стены, рассматривал мою полусидящую-полулежащую позу.       — Изыди, дьявол, — он только коротко засмеялся, уходя из моего поля зрения, а после возвращаясь с синим тазом полным воды и льда.       — Ты в этом уверен, Аш?       — Стой, забудь! Ты ведь знаешь, что я тебя обожаю! Прошу, поделись со мной этой прелестью!       — А что мне за это будет, братик? Чтоб ты знал, друзья Дадли почти весь лёд себе забрали, мне еле удалось забрать остатки перед тем, как они и до них бы добрались! — я заинтересованно подался вперёд, забавляясь сменой эмоций на худом лице, не скрытом очками-велосипедами. Гарри в начале пытался выглядеть важно и воинственно, а потом сменил тактику и показывал, какой он хороший, а я вредина, не оценившая жертву, на которую он шёл, крадя драгоценную замороженную воду из-под носа компании прихвостней кузена.       — О великий, Гарри Поттер, да снизойдите до смертного, да даруйте спасения нуждающемуся, ваш покорный слуга во век не забудет вашу милость! — я опустился на одно колено, задевая стопку книг, скатившихся одна за другой на пол прямо под ноги мальчика, и не забывая приложить ладонь к груди, но мой образ был окончательно и бесповоротно разрушен из-за рвущегося наружу смеха, заставляющего мои плечи подрагивать.       — Подними голову, смиренный, — повинуясь приказу, в котором отчётливо слышалось торжество, я утонул в сверкающей зелени. Зелёные глаза блестели, выдавая веселье, а короткий, но злорадный смешок он подавил, прикусывая нижнюю губу.       — Веселишься?       — Помолчи! Ты совершенно не можешь быть серьёзным!       На такое заявление, я просто пожал плечами: какие мои годы, духовно мне уже девятнадцать стукнуло, но не это сейчас главное. Я полностью сосредоточился на холодном воздухе, кружившимся над мелкими кубиками льда, поблескивающими в кристально-чистой воде. Для манипулирования стихией на начальном уровне нет необходимости в прочтении сложных и объёмных заклинаний, а всё что нужно — это представление конечной цели, как её следует достичь, сколько нужно сделать для этого шагов. Последовательность применения магии без заклинаний и проводника сродни написанию программного кода. Когда заучиваешь заклинания из учебника слово-в-слово и в точности, как на картинке, прорисовываешь волшебной палочкой определенный рисунок в воздухе, запускается программа, прописанная заранее. Таким образом, волшебникам дают готовый продукт без точной инструкции, лишь расписывают пошагово, чтобы система заработала. Но когда появляется необходимость использовать магию без палочки, начинаются проблемы у тех, кто совершенно не смыслит в самом понятии создания магии.       Вначале было слово. То есть, если отталкиваться от этой фразы из библии, то логично предположить, что весь мир пошёл именно от него, поскольку слово было Богом. Из определенных источников можно выловить неопределенные, но довольно интересные мысли, как к примеру: «Слово» и «Магия» тесно связаны друг с другом. Используя слова, Бог создал «Солнце», затем «Луну», «Землю», «Воду», появились деревья и другие растения, на свет родились животные и птицы. И прошептал Бог: «Хорошо». Появились на свете первые люди, но слово, следующее за «хорошо», имело свой отпечаток. Чтобы могло существовать что-то хорошее, нужно что-то плохое, дабы добро выделялось на фоне злобы, тьмы, всего того, чего следует бояться и опасаться.       Я бы назвал магию, с помощью которой создали землю и небо — «Слова создания» или «Слова, сотворившие мир». Магия — это усовершенствованная форма самовнушения. К примеру, Гарри Поттер. Когда английский волшебник слышит данное имя, оно тесно переплетается в его сознании с победой над Тёмным Лордом, и с первого взгляда видно, как простые слова влияют на сознание большинства волшебников. Влияние на мир с помощью слов — таково предназначение магии. Латинский и Рунический язык, использующиеся для чтения заклинаний для этого наиболее эффективны.       Но у Стихийных магов есть щекотливая проблема, с которой они либо борются и добиваются значительных результатов, либо пускают всё на самотек и в итоге становятся магами-самоучками, не способными ни на что, кроме начального управления собственной Стихией. А вся трудность — заклинания для массы. Серые, базовые, которые не направлены ни на какую из стихий: «Люмос», «Вингардиум Левиоса» и другие классические заклинания, которые в обязательном порядке проходят во время обучения в школе.       Мадам Рено, рассказывала, как ей однажды выпала возможность на короткий промежуток времени объединиться в пару с магом Воды. По её словам он был искусным медиком и целителем, великолепно разбирался в области травничества, но как маг… нет, его способности в чарах были даже хуже первокурсника Хогвартса. А о европейской системе образования мне не нужно было и говорить, я догадывался, что как магловское, так и магическое образование в Англии довольно посредственное, потому Мадам невысокого мнения об учебном заведении, куда я должен поступить уже этой осенью.       В прошлой жизни я знал человека, переехавшего из Англии, который до России проживал ещё и в Литве. Когда его в Туманном Альбионе перевели на класс выше, семья была рада, но стоило вернуться на родину, того опустили на два класса ниже*. Из чего можно сделать вывод — из-за малочисленности Стихийных магов мне не стоит ожидать помощи в обучении со стороны преподавателей, и придётся налечь на освоение чар. Так я планировал. — «Frigus» (лат. Прохлада)       Мой уверенный голос заставил Гарри вздрогнуть, а меня шкодливо усмехнуться.       Слова и Ассоциации. Как я говорил ранее, написание заклинания — программный код, а название — прикрепленные ярлыки в виде «Слов» с данными нами характеристиками. В словах Творца, Бога, написанных в Библии, заключена сила, которая «дает характеристику» неопределенному. Слова меняют подсознание человека, чтобы мы могли с их помощью нарушить принципы этого мира. Используя как простые слова, так и многострочные стихи заклинаний, я смогу использовать чары, трансфигурацию так же просто, как и большинство волшебников, только для этого мне нет необходимости использовать волшебную палочку. Стихийные маги по своей природе не могут их использовать долго в силу особенностей наших тел, перестроенных во время Принятия. Наши тела сами по себе и являются проводниками для Стихии, а палочка только для красоты, и то, при желании.       — Что это было?       Почувствовав, как в комнате с каждой секундой становится всё прохладнее, я довольно улыбнулся, перетаскивая Гарри к себе поближе, где концентрация холодного воздуха была выше. Его зелёные глаза горели неподдельным интересом, так он желал узнать, что произошло всего мгновение назад после произнесённых слов.       — Магия, Гарри, — хоть и довольно специфичная для этого мира, но рабочая. Я плохо помню, откуда именно я узнал принцип работы с магией «Слова», но это спасение для таких как я, магов определённой Стихии. Хоть «Слова» присутствуют и здесь, просто они совершенно не выделяются на фоне других чар, как в случае с «Акцио». Accio с латинского «призвать», а в более расширенном варианте оно называет Манящими чарами». По принципу «Слово» -«Ассоциация» у меня должно получиться переделать уже известные многострочные Воздушные заклинания, но только придётся уделить значительное внимание самому принципу изменений в конечном заклинании, а то мало ли, убрав или заменив один элемент я могу ненароком разрушить что-нибудь или убить людей поблизости. Не хотелось бы такого исхода событий, но погибнуть на войне, которая уже не за горами, тоже не хотелось, я был готов зацепиться за любую возможность, чтобы защитить себя и Гарри.       — Аш, ты смотришь на меня, словно ты меня бросить хочешь.       — Дурак ты, Гарри, — я сильнее прижал худое, но довольно подтянутое тело к себе, опуская подбородок ему на макушку. — А я выше…       — Конечно выше, — проигнорировав недовольное фырканье, я навалился всем свои маленьким весом на тело брата, заглядывая через его плечо, чтобы увидеть, как Гарри с научным интересом разглядывает мои запястья.       — Я давно… Недели две хотел спросить, зачем ты рисуешь линии на запястьях.       — Ммм, — мои губы расплылись в самодовольной усмешке, — Интересно?       — Не то что бы…       — Но знать хотелось бы, — закончил за него и получил в свою сторону недовольный взгляд из-под длинной чёлки, которая понизила градус грозности образа до недовольного ребёнка. — О, это, мой милый Гарри, метка Судьбы, что мне отвели ещё два года перед тем, как я ум…       Не успел я закончить выдуманную историю, как мне пришлось замолчать на полуслове. Вывернувшись у меня в руках, Гарри посмотрел на меня, а я забыл, что значит сделать вдох. Страх, отчаянье, бессилие и рухнувший мир в пустых глазах, в которых я мог видеть цвет весенней листвы, заставили меня устыдиться наглой лжи, а блеск, заполнивший глаза — свидетельство о слезах, готовых политься в любой момент.       — Тшш, тише. Прости, прости, милый, — Гарри дрожал в моих руках. Мне пришлось прижать его лицо к своему плечу, аккуратно сцеловывая слёзы с уголков глаз и россыпью кротких поцелуев переходя на виски, прижаться щекой к макушке, чуть укачивая разрыдавшегося, словно ребёнка, брата. — Ты ведь знаешь, что шутить я не умею. Мог бы уже и не воспринимать мои слова всерьёз.       — Именно потому и не могу… Не шути так больше, пожалуйста, — небольшие ладошки сжали футболку на груди, комкая и сминая ткань.       — Прости, это была ужасная шутка, — Гарри чуть начал успокаиваться у меня в объятьях, позволяя мягко поглаживать себя по спине. — Гарри, я тебя действительно люблю. Ты мой дорогой младший брат, а как старший, я не смогу тебя оставить, даже если бы и захотел, я тобой слишком дорожу.       — Идиот, — тихий смешок утонул в шмыганье, от чего я засмеялся, — Глупый Аш. Мне придётся купить тебе книгу «Юмор для чайников», иначе поседею с тобой.       — Знаю, — признавая свою вину, я быстрым движением подхватил Гарри под колени, а тот по инерции обхватил меня за шею, непонимающе хлопая своими колдовскими глазами, обрамленными густыми чёрными ресницами.       — Поставь на место, Аш! Отпусти!       — Ну уж нет, — коротко чмокнув Гарри в нос, я с ноги распахнул дверь и понёс свой драгоценный груз вниз. Преодолевать лестницу с нелёгким телом было делом не простым, но возможным, я вынес брата в сад, сажая на влажную траву, боковым зрением замечая движения на крыше.       — Аш, — ох, какие мы грозные. Не отреагировав на чувствительный толчок локтем под ребра, не переставал ехидно ухмыляться.       — Как думаешь, кто-нибудь заподозрит милого меня в том, что в нашем маленьком городке ветер поднимается не просто так?       Гарри застыл с поднятыми руками, всё ещё держа свои горячие ладошки на моей шее, а я отчетливо ощущал огрубевшую кожу на подушечках пальцев. Всё же он был не нежным ребёнком, как может показаться на первый взгляд. При желании он всегда мог скрутить меня, вывернув руки и не позволив двигаться, но ещё ни разу не применял на мне силовые методы.       — Тебя и заподозрить? Скорее тётя и дядя свалят все странности на меня, — под конец фразы его голос звучал немного печально, а прочитать обиду на его лице, мне не составило проблем, хотя посторонний вряд ли бы понял, о чём именно думает кузен.       — Не волнуйся, скоро мне достанется сильнее, чем тебе…       Гарри — из-за определённых обстоятельств этом момент отчётливо сохранился в моей памяти — на мою брошенную фразу не удосужился ответить ни колкостью, ни обычным скепсисом, ведь мне никогда не доставалось от родителей, а вот кузен вечно читал мне нравоучения по поводу моей безалаберности и пофигистического отношения к себе любимому. Например, когда на очередном повороте, не справившись с управлением велосипеда, проехался коленями по асфальту и лежащим у бордюра камням и разодрал ноги в кровь. Данная сцена была из разряда обычных, в которые я, видно, влипал из-за либо рассеянности, либо потому, что мои мысли заняты посторонними вещами, которые нередко спровоцируют такие мелкие несчастные случаи.       Череда последующих событий слилась для меня в сплошной калейдоскоп, в который встроили ещё и музыку. Да подинамичней. До двадцать четвертого июля у меня оставалось всего ничего, чуть меньше месяца. А я так и не придумал, что мне делать с моим письмом, которое я спрятал в уже ненужной книге по географии. За вечными раздумьями, периодическими вылазками в магазин мадам Рено, где я поделился своими мыслями насчёт создания собственной системы заклинаний (идея привела её в восторг и она предоставила мне гримуар-артефакт, принимающий форму кольца, которое после нанесения определенных чар невозможно потерять), я наконец обратил внимание на то, что происходит в собственном доме и за его пределами.       Гарри, чьи скитания из угла в угол создавали ассоциации с неупокоенным призраком, ходил трагически-задумчивый несколько дней, изучая по несколько часов узоры на стенах в гостиной или во дворе, и, наконец, поделился последними новостями: Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, сбить её с ног так, что она потеряла сознание. На данное известие я лишь пожал плечами и пожелал скорейшего выздоровления нашей любопытной соседке.       Но следующая новость обескуражила меня настолько, что графин, который я держал в руках, встретился с полом, разбившись на мелкие осколки, разлетевшиеся по всей кухне. Меня и Дадли родители планировали отдать на обучение в «Вонингс», куда устроили и Пирса Полкисса. Причём тот, услышав, что ему придётся учиться вместе с сумасшедшим братом приятеля, тоже не был рад известию и осторожно, словно я наброшусь на него при любом неосторожном движении, уточнил: «Это правда?», а на мой ответ: «Ещё ничего не решено», вздохнул с облегчением. Ну-ну. А вот Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу в «Хай Камероне», куда уже отправили документы.       — Аш, держи себя в руках, не кипятись, — брат, видя мой разъярённый взгляд, внимательно следил за тем, чтобы я не наделал глупостей, мягко сжал плечо. Будучи выше Гарри на полголовы, я заметил встревоженность в его глазах, а на лице застыла маска смирения, будто он уже принял этот поворот судьбы. — Это ведь не конец света.       — Не в этом дело, Гарри, — тот склонил голову на бок, а я прикусил губу, отворачиваясь в сторону лишь бы не смотреть на брата. Нам так или иначе придётся поступать в Хогвартс, а зная упёртость Дурслей, и, увы, мне она тоже досталась, необходимо будет серьёзно поговорить с родителями. Или просто поставить тех перед фактом. Черт, они и слушать меня не станут. Петуния не подвергнет меня опасности, а я собственноручно рою себе яму или шагаю в пасть ко льву. Вернон прибегнет к силовым методам и достанется Гарри. Мадам Рено нельзя вмешивать в наши семейные разборки ни в коем случае, пока Гарри не сможет защитить собственное сознание, их встречу с мастером придётся отложить. В случае, если Снейп или Дамблдор проникнет в сознание брата и увидит в воспоминаниях колдунью, это поставит её под удар. Мне с этим легче. После Пробуждения Магия преподнесла мне два дара. Для волшебного мира такое количество считается малым и несущественным, особенно учитывая, что один исправил мне зрение, а второй — создал природный ментальный блок, который по словам Мадам вгоняет в страх даже её.       — Послушай, скоро будет очень шумно…       — Не понимаю.       — Кх, я не знаю, как всё объяснить…       — Аш, обычно ты ведёшь себя так, словно всё идет по твоему плану, а твоё нынешнее состояние взывает недоумение. Словно ты боишься.       Я замер, позволив Гарри силой притянуть своё лицо к его. Обжигающе-горячее дыхание коснулось кожи, заставив меня покраснеть и немного отклониться назад. Все мои страхи были отброшены лишь одним уверенным взглядом и довольной ухмылкой.       — Приятно знать, что даже ты чего-то боишься, Аш. Я не знаю, что происходит, но я с тобой!       «Я боюсь слишком многого, Гарри. Но не могу позволить тебе узнать об этом»       — Спасибо, Гарри, — перехватив одну из его ладоней, я сильнее сжал её, — Кстати, уборка тут бы не помешала…       Через неделю Петуния повезла нас с Дадли в Лондон, чтобы купить нам фирменную форму школы «Вонингс», где и располагалась сама школа. Не сразу, но я вспомнил, что в подобных школах Англии есть автобусы, которые в обязательном порядке должны забирать учеников, как бы далеко они ни жили, хотя первое мгновение данный факт вылетел у меня из головы и я засомневался в умственных способностях Вернона. Вдруг тот планировал возить Дадли собственнолично. Гарри остался в Литтл Уингинге под присмотром миссис Фигг, если Гарри вернётся с тренировки раньше. Жалко, конечно, что ему придётся бросить танцы, но возможно получится возобновить занятия в Хогвартсе, а, если не выйдет, мы вместе подумает, чем занять себя в свободное от учёбы время. Хобби никогда не повредит.       Сама поездка мне не запомнилась, а форму я даже вспоминать не хочу. Большего убожества я не видел и стремительно начал ненавидеть бордовый цвет. Вернувшись домой, Гарри долго пытался скинуть меня с себя, а я выл, брыкался, но вцепился в него, словно клещ, жалуясь на судьбу нелёгкую, шёпотом прося тайком пойти со мной и сжечь это чертово уродство, именуемое школьной формой, а тросточку воткнуть в землю и привязать к ней молодое деревце. Мои потуги и мечты не оценили и сдали в руки счастливым Петунье и Вернону, которые просили меня ещё раз надеть новые вещи. Я сбежал. Гарри долго смеялся, сидя на кровати, рассматривая со всех сторон короткие бриджи.       — Гарри, дорогой мой…       — Да?       Он чутка прищурился, часто заморгал, делая вид, словно не понимает, о чём идёт речь, а эти большие невинные глаза делали картину более достоверной. Если не знать, что он играет, сложно было заподозрить, что он был готов в любую минуту сорваться с места и не дать мне повалить себя на ковать для проведения профилактического разговора щекоткой.       — Заинька моя, золотце ненаглядное, если ты не уберёшь весь этот ужас с глаз моих долой, я тебе обещаю, встать ты с кровати с неделю не сможешь.       — Иногда твой взгляд путает… Особенно, когда злишься.       — Хм, я сейчас ещё больше разозлюсь, если не увижу тебя в нашей кровати через минуты три.       — Зараза!       — Но любимая зараза, — Гарри зарычал, негромко хлопая дверью и убегая в ванную. Только удаляющиеся шаги в коридоре давали понять, что мою угрозу он воспринял близко к сердцу. Забавно — я совершенно не умею шутить, а Гарри всерьёз воспринимает мои шутки. Просто великолепный тандем!       Сжимая в руке кулон, я откинулся на подушку, наслаждаясь временной тишиной. Я так устал, Гарри, ты не представляешь…       На следующее утро, когда солнечные лучи только пробивались сквозь тюль, я мог позволить себе понежиться под лёгким одеялом ещё часок, прижимаясь к боку ещё сопящего сонного брата. Гарри весь растрёпанный, с задранной до груди футболкой, открывающей вид на худую талию и подтянутый живот, демонстрировал белесую линию шрама — следствие неудачного падения с роликов. Чешир предпочёл спать на улице, где чуть прохладнее, чем в доме, игнорируя мою персону в качестве хозяина.       — Спи давай, — раздраженно пробурчал Гарри, зарываясь головой под одеяло, на которое я после положил руку, притягивая того ближе, таким образом, тот перекинул уже через мой торс руку, утыкаясь лицом в ключицу, щёкоча своими волосами шею. — Не бузи.       — Прости.       Я планировал вздремнуть часок, но в итоге пролежал почти два часа не двигаясь, боясь вновь потревожить Гарри. Смотря поверх его макушки, я не сильно обращал внимание на наше положение, меня волновало, что именно сегодня должно прийти письмо для Гарри, и тогда о спокойной жизни до его дня рождения можно забыть.       — От твоего взгляда мне становится дурно, Аш.       — Ничего не могу поделать. Чего не спишь? — мне не нужно было даже смотреть вниз, я знал этот разгневанный взгляд, от которого складывалось ощущение, что в ближайшее время мне грозят все муки ада.       — Заснёшь тут, когда кое-кто полночи вертится, а под утро ещё и спящих людей разглядывает.       — Не выглядишь ты, как спящая красавица.       — Ну уж спасибо, что так тонко назвал меня уродом. А ты выглядишь так, будто сегодня конец света.       На мой тихий хмык он сел, упираясь руками в матрас, нависая надо мной.       — Ты мне так и не расскажешь, что происходит?       — Я люблю тебя?       — Не расскажешь, значит, — мой взгляд ещё долго был приклеен к спине Гарри, который, не оборачиваясь на меня, медленно начал одеваться. Следя за плавными и ловкими движениями, я непроизвольно начал завидовать, — Я тебя тоже люблю.       Гарри вышел из комнаты. Стоило ему это сделать, как моё тело свело судорогой непереносимой боли. Тяжко откинувшись на кровать и больно ударившись головой о стену, я тихо зашипел. Колени прострелило болью от резкого движения. Придётся потерпеть, чтобы не привлечь внимание родни. На первом этаже послышался громкий удар железного таза о кафельную плитку, который не заглушил даже шум льющейся воды в ванной. Вскинув руки вверх, словно пытаясь поймать ускользающий лучик света, я подставил внутреннюю сторону ладони, где горел яркий огонёк солнечного зайчика. Мой тихий шёпот произнесенного заклинания-Слова был неразборчив, но свежий ветер, проникший в комнату, подхватил одиноко лежащий лист, вырванный из тетради, со стола и опустил возле шкафа. Вдохнув поглубже утренний воздух, блаженно потянулся.       —Аш, завтракать будешь? — поинтересовался кузен, приоткрывая дверь и в упор выжидающе смотря на меня, словно сейчас от моего ответа должна решиться судьба человечества.       — Буду. В холодильнике был творог, сможешь добавить банан?       — Как насчёт колбасы? Чай какой лучше?       — Малиновый. Только если докторская или молочная.       —Как ты вообще есть такое можешь? — этот риторический вопрос, вызвал у меня искрений смех и недовольную мордашку у Гарри. — Понял-понял. Умывайся и спускайся.       — Да мамочка!       Летящую книгу я ловко поймал. Нет, нужно будет разобраться со стопками на полу. Не прощу себя, если, споткнувшись об одну из них, Гарри сломает ногу.       Одним движением я спрыгнул с кровати, скидывая обычную длинную футболку. Я предпочитал спать в одной майке без штанов по причине того, что мне было жутко жарко в европейских пижамах. В Англии, как и во всей Европе, коммунальные услуги являются недешёвым удовольствием, потому зимой по ночам в домах бывает очень холодно и приходится спать под тёплыми пуховыми одеялами, сверху накрываясь пледом, а пижамные комплекты шили из плотной ткани, дабы сохранить тепло. На воде также экономили, заливая небольшое количество в раковину или таз, вымывая в ней посуду, споласкивая в ней же. Экономия на грани помешательства. Но то, что творила Петуния на кухне, выходило за рамки моего понимания.       Гарри сидел на нижней ступеньке лестницы, на подносе рядом стоял чайничек, две кружки и пиала с творогом, а на двух других блюдцах поменьше белый хлеб и пару ломтиков колбасы. Запах, стоявший на весь первый этаж, сложно было описать одном словом, но он был не настолько ужасным, чтобы зажать нос рукой, ни о чем не думая, желая покинуть помещение. Нахождение в доме, пропитанном едким ароматом краски, вызвало головную боль.       — Гарри, пока я приводил себя в порядок, на наш дом напали соседские дети и закидали окна шариками с краской?       — Если бы это бы так, пострадала бы только комната Дадли, — на мою вздёрнутую бровь он пожал плечами, — Дадли, Пирс, Деннис, Малкольм и Гордон на днях сломали самокат Алека и куклу Жанны, они обещали отомстить, но это не они. Тетя Петуния красит старые вещи Дадли, вместо школьной формы.       — А на твои наряды для выступления денег не жалеют, — странная логика, но сделать ничего не могу. Сценические наряды Гарри были хоть и дешевыми, но перешитыми мною и мадам, с которой мы в свободное время можем позволить себе вольности и создавать костюмы как национальные, различных стран, так и по моим эскизам из аниме и манги, которые по памяти я пытался воссоздать. В итоге, не помня все моменты, мы добавляли от себя, и у меня появилась неплохая коллекция косплея. Кажется, мадам Рено совершенно не против того, что я занял одну из её маленьких спален на втором этаже, где кроме одной узкой кровати стоял большой платяной шкаф. Видя её горящие глаза и азарт нетерпения, до моего сознания медленно, но верно дошёл смысл. У мадам имелось хобби, которое она и не скрывала, но и не акцентировала внимание, а именно, пошив одежды. Все вещи, которые она носила, были созданы ею собственноручно, и ей со мной было не сложно, даже наоборот, она нашла отраду во мне, разделившим одно увлечение с ней.       — Я мог бы и пошить тебе форму, ткани у нас достаточно на чердаке.       — Уже поздно, — невысказанная горечь так и повисла над нами, — В сад?       — Угу, — подхватил поднос одной рукой, перехватывая его так, чтобы чай не разлился. Хоть практики в роли официанта у меня давно не было, с прошлой жизни, но определенные моменты ещё помню.       Проскользнув так, чтобы Петуния не увидела нашу парочку, мы пробрались в сад. Гарри перетащил стол и стулья чуть дальше от веранды, где нас могли в любой момент заметить, и мы с довольными улыбками приступили к завтраку. Разливая чай по чашкам, старался не пролить горячую жидкость на стол или, не дай Мерлин, ошпарить кузена и себя, периодически оглядываясь на дверь, словно чего-то ожидая.       — Аш, ты кого-то ждешь?       — Возможно, — лаконично ответив, я повернулся лицом обратно к Гарри. — На сегодня планы есть?       — Если за планы считается присмотр за человеком, который за последнюю неделю умудрился лбом пересчитать все углы в доме, то да.       — И вовсе не все углы!       — Ага, а цветок, что свалился прямо на соседского кота с подоконника второго этажа, ты не случайно задел? А стол перед тобой ты не заметил по чистой случайности, спихнув с него кружки?       — Случайно, — потупил взгляд, скрыв пылающее лицо в ладонях, упрямо игнорируя хитрую усмешку, которая будто говорила: «Ага, как же», — Нет, серьёзно, я не специально!       — Да знаю я, всё равно влетело за это мне, — подняв на него ошалелый, неверящий взгляд, я приподнялся с места. — Сядь уже.       — Если такое происходит, говори мне! — на грустную полуулыбку я нахмурился, но промолчал. Мазохист чёртов, гриффиндорство у него в крови.       — Вот вы где, — я развернулся со стулом на звонкий и неприятный голос Дадли, вздернув бровь, выжидающе уставился на него. — Поттер, там к тебе сумасшедшая женщина пришла!       — Что?       Я взволнованно перевёл взгляд с брата на кузена, вскочив с места, быстрым шагом прошёл в гостиную, где стояла величественная, даже красивая для своих лет, женщина, одетая в строгую одежду викторианского стиля. Это делало её суровое лицо более острым, мантия была перекинута через руку, дабы не смущать жильцов дома. Чинно, с отстранённым выражением лица там стояла Минерва Макгонагалл.       — Доброго дня, мистер Дурсль, мистер Поттер, меня зовут Минерва Макгонагалл, я заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», декан факультета Гриффиндора.       — Зачем вы здесь? Немедленно покиньте наш дом! — грубые слова Вернона заставили меня дёрнуться, словно желая заградить женщину от возможной опасности.       — Мистер Дурсль, я попрошу сначала выслушать меня. Это очень важно.       — Да, что вы себе.!       — Вернон!       — Отец!       Петуния в страхе схватила мужа за руку, заводя Даддли, который с интересом следил за происходящим, себе за спину.       — Благодарю, — волшебница кивнула Петунии, затем, обращаясь к нам, — Мистер Поттер, по некоторым причинам я решила лично передать вам письмо. Мои искренние поздравления, вы зачислены в школу чародейства и волшебства Хогвартс, в данном письме вы можете ознакомиться со списком необходимых книг и предметов. Начало занятий первого сентября.       — Он никуда не поедет и точка!       Гарри замер на месте, словно жертва перед хищником, и когда попытался было схватить мою руку, он не смог этого сделать, схватив лишь воздух.

* * *

      Гарри трясущимися руками прижимал к себе письмо, словно настоящее сокровище, затравленно глядя на надвигающегося на него с чётким намереньем поднять на него тяжёлую руку дядю. Самое меньшее, что могло ему перепасть, это пощёчина, а большее — разбитая голова. Аш исчез в тот момент, когда статная женщина с неким интересом наблюдала за ним, передавая плотный объёмный конверт, словно ждала вопроса с его стороны, но не переставала следить за действиями хозяина дома.       — ОТДАЙ МНЕ ПИСЬМО!       — Мистер Дурсль, я попрошу вас, мистер Поттер волшебник, как и его родители, он был зачислен в Хогвартс.       — Он никуда не поедет! Заберите это чертово письмо и немедленно уйдите!       — Дорогой!       — Мистер Дурсль, рада видеть, что ваше письмо в сохранности, — Поттер испуганно проследил за довольным зелёным взглядом женщины, назвавшейся заместителем в школе, куда его приняли, и поражённо распахнул глаза, не видя, как побледнели дражайшие родственники.       — Аш, милый, откуда?       Петуния испуганно сделала шаг назад, отступая к гостиной, откуда уже выглядывал Дадли.       — Думаю, нам всем лучше присесть, не находите?       Голос Аша звучал на редкость спокойно, но то, как тот прикусил губу изнутри, не укрылось от внимания кузена. Аш моргал чаще обычного и держал спину ровно, что свидетельствовало о волнении.       — Думаю, нам стоит прислушаться к молодому человеку, мистер Дурсль, у меня нет намерений причинить вред как Вам, так и вашей семье, я желаю лишь поговорить.       — Да с какого перепугу я должен вам верить?! — Макгонагалл сделала широкий жест рукой, словно отгоняя что-то невидимое, но на деле лишь перевесила мантию чуть выше, не позволяя той соскользнуть на пол. Взрослые члены семьи отшатнулись, тем самым давая незваной гостье пройти к креслу и усесться в нём, сложив руки на коленях. Сидя с ровной спиной, Гарри отметил про себя, что женщина абсолютно не вписывалась в обстановку дома, словно родитель, приехавший навестить детей.       Аш крепко сжал плечо Гарри, прижимая того ближе, словно предупреждая как родителей, так и темноволосую волшебницу, что если они сделают попытку навредить ему, Гарри Поттеру — будут иметь дело с ним. И маловероятно, что выйдут отсюда в целости и сохранности.       — Ми… кхм! Аш, разрешите в данный момент обратиться к вам более фамильярно, — беловолосый мальчик согласно кивнул, видя затруднения ведьмы с обращением к людям, находящимся в комнате. — Мистеру Поттеру ничего не угрожает с моей стороны, не могли бы вы присесть. Причина по которой прибыла я лично, касается непосредственно вас. Видимо, вы не знали или не догадывались, но у вас не вышло.       Поттер переводил взгляд туда-обратно, позволяя брату утащить себя на диван. Дядя Вернон опасно навис над вторым креслом, в которое опустилась его дрожащая супруга, крепкой хваткой вцепившееся в его запястье, не давая мужу сделать опрометчивых действий, ставящих их семью под угрозу.       — Каюсь, — Аш, сидевший до этого в оцепенении, неожиданно расслабился. Гарри ощутил, как его дыхание выровнялось, а вместо фальшивой учтивой улыбки вылезла искренняя. Разведя руки в стороны, он покачал головой и коротко фыркнул, хитро улыбнулся, отводя подбородок в сторону. — Я даже знаю, почему.       — Мне любопытно, как вы догадались о сопровождающем? — женщина достала сложенный в четыре раза белый листок, передавая обратно хозяину сего творения.       — В книгах часто описывают, героев, попавших в другой мир. Или случается так, что они вынуждены вступить в отряд, живущий в местах, совершенно отличающихся от привычных. Тогда им, чаще всего, предоставляют или находят проводника, который знакомит их с новым миром. Логически рассуждая, в списках были книги и предметы, которые купить в обычных магазинах не представляется возможным, потому сопровождающий был бы идеальным решением для таких детей, как мы с Гарри.       — Хм, действительно, довольно разумно, но почему тогда отказались?       Петуния ахнула, когда на стол переместились два конверта, где были написаны разные имена, но адрес проживания в комнате был идентичным.       — Если мне пришло письмо, то и Гарри оно должно было прийти непременно. Хотелось бы вместе сходить за всем необходимым, а не порознь. — сухие губы расплылись в довольную улыбку, он прикрыл глаза.       — Мистер Дурсль, у вас умный сын, — Вернон, услышав похвалу, важно сложил руки на груди, сопя в пышные усы: «А как же иначе!». — А теперь о главном. Я понимаю ваше нежелание отправлять младшего сына в школу. Будь он обычным волшебником, наш Попечительский совет пошёл бы вам навстречу и через год обучения, во время которого мы обучили бы контролировать силу ребёнка, отправили бы обратно в магловский мир. Но…       — Профессор Макгонагалл, — Петуния будто споткнулась на должности женщины. Будучи посвящённой в некоторые особенности мира, куда сбежала её младшая сестра, она не могла оставаться спокойной. — Что это значит?       — Петти?       — Миссис Дурсль, ваш сын является Стихийным магом. Под его контролем довольно опасная сила, и, если тот будет не в состоянии контролировать её, может произойти катастрофа.       — Сестра когда-то упоминала о различиях магов… Наш Аш контролирует природу? — кашель со стороны темы разговора вынудил обернуться на беловолосого. Минерва недовольно нахмурилась, но ничего не сказала.       — В некотором роде. Не будь я случайным свидетелем, статус вашего сына оставался бы неизвестным для нас до последнего. Эта магия довольно опасна, но с ней можно жить среди маглов, нужно лишь чуть больше времени.       — И через какое же время он сможет вернуться домой из этой вашей школы?! — Вернон хлопнул ладонью по спинке кресла.       — Как только закончит учебу. Невозможно разорвать контракт со школой, мистер Дурсль.       — Да плевать я хотел! Забирайте Поттера, но Аш не переступит порог вашего гадюшника, он никакой не маг!       — Отец, — леденящий, пробирающий насквозь низкий голос мальчика, стоящего прямо перед родителями, — Мама, — ни Минерва, ни Гарри не видели взгляда юного волшебника, но могли наблюдать, как замерли взрослые, боясь лишний раз вздохнуть. — Я всегда, ещё до того дня, — короткое касание кончиками пальцев к левой части лица подтолкнуло Гарри к воспоминанию, где маленький Аш, сидя перед ним, держался ладонью за рану, из которой не прекращаясь хлестала кровь, окрашивая все вокруг в красный. В сознании всплыли испуганные яркие, зелёные глаза, полные неверия и непонимания, — я всегда мог управлять магией. Мне жаль машину мистера Берна, я разозлился и вызвал тот сильный ветер; когда прорвало трубы в школе, это тоже была моя вина; у меня не было желания перемещать собаку тётушки на дерево, но так уж вышло. Гарри всегда мог контролировать свою силу, мне жаль, что доставил вам неудобства. Именно поэтому я поеду в Хогвартс. Я больше не хочу подвергать семью опасности.       Поттер медленно встал, глубоко вздохнул. Ему как никогда захотелось подойти и обнять брата, поддержать, но он не сделал ни одного шага по направлению к тому. Решимость, твёрдость и умение брать ответственность за свои поступки — всё это читалось в позе Аша, а в глазах сверкала уверенность, поразившая всех членов семьи. Макгонагалл опустила голову, скрывая довольный блеск глаз. Кажется, её факультет пополнится одной очень яркой личностью.       — Хорошо, — поколебавшись с минуту, Вернон дал согласие, отворачиваясь от младшего сына.       Петуния, вытянув руку, подозвала Аша к себе, обнимая того трепетно, словно тот исчезнет уже сегодня. Аш всегда походил на Лили больше, чем на неё саму. Словно он знал, что им придётся отпустить его, дать возможность вырваться из дома.       — Характером ты пошёл в свою бабушку. У тебя её взгляд.       Аш лёгким касанием стёр набежавшие слёзы матери, ласково гладя ту по волосам. Гарри отвернулся от брата и помог встать женщине, провожая ту в коридор.       — Ваш сопровождающий прибудет тридцать первого июля, он проводит вас и вашего кузена в место, где вы сможете купить всё необходимо. Мистер Поттер, у вас замечательный брат.       — Спасибо, профессор, я передам Ашу.       — Всего доброго.       Тихий щелчок остался незамеченным семьёй Дурслей, а Аш облегчённо прикрыл глаза, расслабляясь в руках матери. Такого не ожидал даже он.