Королевская шлюха

      Оллария с нетерпением ожидала празднования в честь предстоящей королевской помолвки — еще бы, когда еще на улицах накроют столы и будут бесплатно разливать вино. Разве что на свадьбу или рождение наследника, но до них еще дожить надо. Двор отнесся к предстоящему событию более настороженно, но дальше тихих кулуарных разговоров дело, естественно, не зашло — раз Алва одобрил, значит нужно восхищаться его дальновидностью, выказывая свою лояльность.       Повелитель Скал наблюдал за происходящим, стоя за королевским креслом. Все было так, как он предполагал. Послы соревновались в красноречии, придворные с демонстративным вниманием за этим наблюдали, изо всех сил сдерживая зевки. Решение давно было принято, и обеим сторонам это хорошо известно, но завершить переговоры так быстро было бы слишком просто, вот господа дипломаты и продолжали упражняться в словоблудии. Слушая их медовые речи и не слишком вдумываясь в двойной, а порой и тройной смысл изящных фраз, Ричард позволял себе расслабиться. Все случится не здесь и не сейчас, а лишь этим вечером, на торжественном приеме. То было лишь его предположение, а не факт. Торжественное событие, во время которого вместе соберутся представители наиболее значимых родов Талига - если уж затевать что-то, то именно тогда. Также Ричард полагал, что Катарине удалось перетянуть на свою сторону кансилльера. Граф Савиньяк — человек тщеславный, на чем можно очень умело сыграть. Он достаточно влиятелен, чтобы обеспечить королеве нужную поддержку и своим авторитетом усмирить вассалов. Только вот он сам наверняка может метить в регенты, а то и в короли — с него станется. Опасный союзник, но хоть какой-то.       Если верить осведомителям из Двора Висельников, наплыва подозрительных личностей, отчаянно маскирующихся под купцов, бродячих актеров или просто путешественников, не наблюдалось. Значит, гайифских наемников королеве не видать. В этом он просчитался. Силовую поддержку обеспечит кто-то другой.       Дик нашел глазами Пьера Ревера, своего заместителя, и с досадой отметил долгие взгляды, которые он бросал на королеву. Разрубленный змей!       Ричард стал капитаном гвардии совсем недавно и не успел добиться у своих подчиненных ни уважения, ни почтительного страха. Ревер же служил в королевском полку более трех лет. Именно его прочили на место ушедшего Валентина, но регент распорядился по своему. Де факто он был капитаном, а не герцог Окделл, слишком занятый предстоящим переворотом, чтобы уделять должное внимание своим прямым обязанностям, поэтому не удивительно, если гвардия выступит на стороне его врагов. Сделав на память зарубку, что не мешало бы послать людей в гвардейские казармы, Ричард с невозмутимым видом продолжил наблюдать на послами.       Вернувшись домой он сразу же направился в детскую. Через два часа нужно снова возвращаться во дворец, и герцогу очень хотелось провести это время со своими детьми. Эгмонт сидел рядом с кроваткой брата и рассказывал сказку, которую в свое время поведал ему сам Ричард. Малышка Октавия сидела рядом на мягком ковре и внимательно слушала, то и дело мечтательно улыбаясь. Эта идилличная сцена настолько потрясла герцога, что он долго простоял на пороге, не решаясь войти. Он вспомнил о собственном детстве, о сестрах, от которых он отдалился, об отце... Дикону было двенадцать, когда он погиб. Эгмонту же нет и шести. Вспомнились ночи, когда он утыкался в подушку, изо всех сил стараясь сдержать слезы. «Герцоги не плачут, - отчаянно повторял он, будто молитву,- не плачут!».       Заметив его, Эгмонт замолчал и радостно улыбнулся. При виде этого искреннего детского счастья, стало горько и больно. Ричард порывисто подошел к сыну и, присев на ковер, обнял его, зарывшись носом в пушистые русые кудряшки. Отстранившись, он посмотрел в глаза, так напоминающие его собственные. - Папа, с тобой все хорошо? - мальчик выглядел обеспокоенным.       Кто знает, может они видятся в последний раз. - Да, родной, все просто замечательно, - солгал Дикон. Склонившись над его ухом, он лихорадочно зашептал. - Когда меня не будет, тебе многое расскажут обо мне. Помни одно — я больше жизни люблю тебя.       Поцеловав его в макушку, Дикон повернулся к дочери. - Октавия, какая же ты у меня красавица! - Папа, - малышка подползла к нему, и отец погладил ее по необычно темным для Окделлов волосам.       Поднявшись, Ричард подошел к кроватке, где спал его третий ребенок. Рокэ. Убийца матери, названный в честь убийцы деда. Герцог криво улыбнулся. «Ну что ж, Рокэ, не стану нарушать твой сон. Надеюсь, это имя принесет тебе удачу». Только у себя в кабинете после второго бокала «Слез» Ричард смог заставить свое сердце биться ровно.       Еще в особняке Повелитель Скал шепнул своему оруженосцу: - Будь готов к неожиданностям.       Конечно, будь его воля, Сантино остался бы под охраной Брендона и его людей, но отсутствие оруженосца выглядело бы слишком подозрительно. Санни старался держаться рядом, игнорируя особо настойчивых дам. Он и раньше пользовался успехом у прекрасного пола. Когда же Рокэ Алва признал его своим сыном и наследником Кэналлоа, соискательницы на титул маркизы Алвасете стали осаждать его, как неприступную крепость. Впрочем, ни решительные штурмы, ни обманные маневры, ни долгое взятие измором не приносило плоды. Ричард мысленно улыбнулся. На брак оруженосца у него свои планы.       Сновали слуги, разнося бокалы. Старались музыканты, наигрывая очередной мотив. Мужчины спорили насчет лошадей, обсуждали своих родственников и поместья. Женщины щебетали о нарядах, либо перемывали косточки знакомым. Как все это привычно и... Безмятежно.       Ричард не смог отказать себе в удовольствии перекинуться парой слов с кансилльером. С самым невинным выражением лица герцог расспрашивал графа о младших братьях. Особенно его интересовало будущее Арно, когда он вернется из Торки. Играть с огнем, дразня Савиньяка, было безумно приятно. Краем глаза Окделл оглядел зал и отметил, что гвардейцев как-то чересчур много. Лионель увидел его отстраненность и напрягся. Ричард пристально посмотрел в ониксовые глаза графа, ожидая нападения, но бывший гвардейский капитан бездействовал.       Музыка резко смолкла. Королева тяжело поднялась с трона. В руках она держала свернутый лист бумаги. - У меня для вас страшное известие! - она картинно заламывала руки. - Регент мертв.       Чего-то подобного Ричард и ожидал. - Не соблаговолите ли объяснить, откуда у вас подобные сведения? Кто принес их вам, откуда? Являются ли они вообще достоверными? - его слова, произнесенные скептичным тоном, остановили зарождающуюся волну шепотков. - Как вы можете так разговаривать с королевой?! - возмущенно прокричал Ривер. - Могу, так как знаю, что наша королева - лгунья, - от подобной наглости весь зал перестал дышать. - Так у тебя есть доказательства, Катари, или в очередной раз предложишь поверить тебе на слово?       В тот миг Ричард ощущал себя по-настоящему живым. Он снова ходил по лезвию. Один неверный шаг, и все — конец, фиаско, смерть. Но страха сорваться не было, лишь предвкушение. Теперь он как никогда понимал Рокэ. - Вам не стоило этого говорить, герцог, - Катарина наконец сбросила маску.       По ее знаку гвардейцы выхватили пистолеты и направили их на своего капитана. - Тебе не стоило уезжать из Надора, Дикон.       На него смотрело множество глаз и десяток дул, но Ричард не мог стереть ухмылку со своего лица. Мимоходом он отметил недоумение Лионеля. Значит, на его счет он тоже ошибся. - А тебе, Катари, следовало оставаться в трактире со своим отцом-простолюдином.       Сказав последнюю фразу, герцог упал на пол, потянув за собой и Савиньяка. Раздались выстрелы, крики перепуганных женщин предсмертные хрипы. Еще начиная оскорблять королеву, Ричард отметил, как подобрались лакеи. Привлекая к себе всеобщее внимание, он давал им время подобраться к гвардейцам и приготовиться. И почему благородные дворяне никогда не обращают внимания на слуг? И если бы сейчас хоть один из них был чуть внимательнее, то наверняка догадался бы, что под ливреями у них надеты кирасы.       Сквозь дым Ричард заметил, как Пьер под прикрытием нескольких гвардейцев уводит Катарину через боковой выход. - Не думал, что скажу это, но рад, что вы не предатель, - перекрывая общий шум, прокричал Дик на ухо кансилльеру. - Вспомните армейское прошлое и возьмите пока командование на себя, а я не дам голубкам улететь.       Он поднялся и, обнажив шпагу, приказал: - Трое за мной, остальные остаются здесь.       Замахнувшегося на него теньета, он без затей пронзил в живот. С остальными, преграждающими дверь, справились его люди. Галереи были пусты. Шаги разносились по ним долгим эхом. Ричард вложил шпагу в ножны и принял от одного из своих людей пистолет. Он прекрасно знал, куда побежит королева. Все входы и выходы перекрыла городская стража, верная герцогу — об этом Катарина сразу должна была догадаться, так что воспользуется она знаменитой Дорогой королев. Эта тайна стоила ему троих верных людей и около пяти тысяч таллов, зато теперь Ричард знал, куда ему идти.       У дверей в часовню ему встретился Пьер, с отчаянной решимостью сжимающий в руке шпагу. Решил умереть с поединке с именем любимой на устах? Ричард без лишних церемоний выстрелил. На лице предателя застыло удивление. А он что, надеялся на благородство соперника и честную дуэль? Дурак.       Не оборачиваясь, герцог бросил: - Идите к ближайшему выходу. Пусть пошлют гонца к Брендону. Мне нужно знать, что происходит в городе.       Когда он остался один, герцог переступил тело помощника и вошел в часовню. Катарина смотрела на него с отчаяньем и страхом. Она молчала, зная, что слова его не остановят. Пути к отступлению у нее не было — Дик об этом позаботился, заранее повредив механизм открытия тайного хода. Он не оставил ей ни малейшего шанса.       Рука сомкнулась на рукояти кинжала. Что, Катари, даже не заплачете и не станете молить о милосердии? Не напомните о Чести? Даже не проклянете, назвав чудовищем?       В ее руке, заведенной за спину, оказался пистолет. Это заставило Ричарда усмехнуться. И крыса, зажатая в угол, отчаянно царапается и кусается. Один рывок — и вот он рядом. Одно движение — и нож по рукоять у нее в груди. Королева закричала и стала оседать на пол, но Ричард придержал ее за плечи и стал поворачивать сталь, расширяя рану. Выдернув кинжал, он вновь ударил, на этот раз в живот. Быть может, она сейчас беременна и носит очередного бастарда. Кто знает, вдруг он от Рокэ.       Когда светлые глаза Катарины остекленели, герцог выпустил ее тело. Сделав шаг к выходу, он сам еле устоял на ногах. Слабость накатила неожиданно, сметая возбуждение от погони и удовлетворение от свершившейся мести. Его колет пропитался кровью, и не вся она принадлежала королеве. Мелькнула мысль: «Эта тварь успела выстрелить!», - и тут же погасла, сметенная навалившейся на плечи усталостью. Герцог Ричард Окделл осел рядом с телом своей жертвы и, закрыв глаза, провалился в темноту.