Королевская шлюха

      Лежа в кровати, Дикон всеми силами боролся с дурнотой. После касеры тело казалось чужим, но так даже лучше. Если бы не она, он давно потерял бы сознание от боли.       Когда Альдо достал тяжелые цепи, Ричард уже заподозрил неладное. Они никак не походили на тонкие гайифские игрушки, которые, если слишком резко дернуть, можно разорвать. Нет. Те массивные оковы могли бы удержать быка. Сомкнув темные браслеты на запястьях любовника и удостоверившись, что при всем желании он не вырвется, Альдо направился к камину, попутно вещая что-то о том, что Ричард должен принадлежать только ему. Когда он взял в руки то, что на первый взгляд казалось кочергой, Дикон не смог сдержать рвущегося наружу крика. Это было клеймо в форме герба Раканов.       От раскаленного докрасна металла шел жар. Ричард дергался, стирая запястья в кровь, всеми силами пытаясь вырваться, а Альдо шептал ему что-то утешительное. Что-то о том, как хорошо им будет вместе. Когда клеймо опалило кожу, прожигая ее до мяса, Дикон закричал. Чтобы не сойти с ума он принялся считать.       Один, два, три, ч-етыре...       Он всегда считал. Когда Альдо входил в него, когда начинал резкие движения, не заботясь о любовнике, и когда Дик через боль и отвращение начинал подмахивать, слыша пошлые шлепки и издавая притворные стоны. Нет, когда член Альдо задевал по особой точке внутри, становилось приятно, но от осознания этого на душе скребли кошки. Закрывая глаза, Ричард начинал ласкать себя, представляя прелести прекрасной Марианны. Один раз она неожиданно обрела синие глаза. В ту ночь удовольствие было особенно сильным, но дальнейшие самокопания чуть не лишили его рассудка.       Пять, шесть, семь, восемь...       Он все-таки потерял сознание. Когда очнулся, Альдо в покоях уже не было. Надо отдать ему должное — кандалы он расстегнуть не забыл, а то с него бы сталось оставить Ричарда пристегнутым. На негнущихся ногах он дошел до стола, открыл верхний ящик и схватил лежащую там печать. Пора было начинать действовать.       Как добрался до дома Дикон помнил плохо. Завалившись в свою комнату, он привел себя в относительный порядок и, положив печать в маленькую коробочку, кликнул слугу. - Пойдешь в заведение госпожи Нинон, найдешь хозяйку и передашь ей это со словами: «Без вас, моя морская наяда, я умираю». Смотри, ничего не перепутай. - Само собой, тан, - слуга понимающе улыбнулся в усы, мол, все мы мужики, все мы понимаем.       Теперь дело за Валентином, а Ричарду остается только ждать.

***

      Штанцлер отложил письмо анакса и задумчиво посмотрел в окно. Серость осенних сумерек не улучшала настроение, от влажности побаливали суставы, да еще и мальчишка Окделл умудрился ни с того ни с сего умереть. Когда кансилльер уже договорился с Альдо о наемниках, эта подстилка умудрилась все испортить! Теперь анакс в своих страданиях позабудет о всех делах, а Эпинэ все сделает по своему. Нужно будет прислать этому блондинистому павлину какого-нибудь мальчишку, чтобы утешить его.       И зачем ему понадобилось вызывать кансилльера во дворец? Опять очередная блажь? Вместо того, чтобы сидеть в кресле у камина Августу приходится садиться в экипаж и трястись по промозглым улицам, вздрагивая на каждом повороте.       Слуга вел его обходными путями в старую часть дворца, видевшую еще Эрнани Святого. Не часто Штанцлеру приходилось ходить по узким коридорам с низкими потолками, что готовы того и гляди упасть на голову. Ходили слухи, что здесь видели призраков. Ерунда, конечно, просто старое строение, которое, по-хорошему, давно пора бы разобрать по камешку.       Когда кансилльер вошел в зал, все взоры тотчас обратились на него. Штанцлер сразу же заметил Кракла и Айнсмеллера. Чуть дальше виднелась огненная шевелюра Леопольда Манрика. Совсем странно в этой компании выглядел герцог Придд. - А, кансилльер, - к нему подошел Берхайм Карлион. - И вас сюда вызвали. Интересно, зачем нас здесь собрали. - Ясное дело, ради покойного герцога Окделла, - подал голос Валентин. - Место как в Надоре, так и в постели анакса сейчас пустует. - А почему же здесь нет герцога Эпинэ? - удивился Айнсмеллер. - Первый маршал в последнее время очень многое себе позволяет, - ответил герцог Придд. - Вы правы, - согласился Манрик. - Уже вовсю перечит повелителю.       «Как все кстати, - подумал Штанцлер. - Уж не отравили ли бедного Окделла?».       Вошел слуга, что-то тихо сказал Придду и на лице Спрута - о Создатель! - мелькнуло удивление. - Прошу меня простить, я скоро вернусь, - двери за ним закрылись, а дискуссия о судьбе Надора становилась все жарче.       Особенно упорствовали Манрик и Карлион. Они оба имели виды на Надор и после смерти герцога Окделла, понятное дело, хотели урвать кусок пожирнее. Когда же придет Альдо?       Неожиданно в нос ударил запах гари. Откуда-то из-за двери послышался треск и повалил черный удушливый дым. - Пожар! - вскричал кто-то, и все бросились к двери, но она оказалась заперта. Мореный дуб не поддавался, а от дыма начинали слезиться глаза.       Штацлер кое-как отполз к окну. Прыгать было самоубийством, зал находился на высоте четырех этажей, но можно глотнуть воздуха и попытаться позвать на помощь. На площади около дворца, под самыми окнами, застыла одинокая фигура. Штанцлер закричал, замахал руками, но осекся и отпрянул. Он узнал его. Ричард Окделл стоял внизу и смотрел на охваченных паникой людей. Ветер трепал его волосы. В отблесках огня они казались особенно светлыми. - Ричард! Ну что ты стоишь! Помоги мне, - взывал к нему кансилльер, но герцог словно не слышал его, продолжая наблюдать с ленивым любопытством. Так мальчишки, поджигающие муравейники, смотрят на бегающих насекомых. Без ненависти, жалости, злобной радости. С интересом. - Будь ты проклят, королевская подстилка! - отчаянно кричит Штанцлер, уже чувствуя, как плавятся волосы на голове.       На это Ричард только улыбнулся, резко развернулся и ушел в темноту.