***
- Ужасно выглядишь, - бросил Лионель, положив бумаги на стол. - И не нужно говорить, что все это из-за работы и навалившейся ответственности. Рокэ пожал плечами, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. С недавних пор по утрам его стала мучить мигрень, что вместе с недосыпанием составляло жуткую смесь. - Разберись со своими личными проблемами, Росио, - бросил кансилльер, стоя у двери. - Стране нужен здоровый регент, а не напоминающий выходца. «Легко сказать», - подумал Рокэ. Он знал, что поможет ему от кошмаров, но не мог решиться. В прежней жизни он никогда не опустился бы до насилия, но сейчас, чувствуя боль и беспомощность... Будь проклят тот день, когда он решил взять оруженосца.***
Письмо, доставленное молодым кэналлийцем, стало неожиданностью. Алва приглашал на бокал вина в свой особняк. Тот самый Алва, что при встрече считал своим долгом уколоть и напомнить о его позоре. В этом явно крылся какой-то подвох, но все равно Ричард решил пойти. Регентам не отказывают. Сона была очень рада возвращению в особняк на улице Мимоз, чего нельзя было сказать о ее хозяине. Ричард был напряжен, как струна. Он понимал, что Рокэ вряд ли считает его другом, но полагал, что в его доме опасность быть убитым ему не грозит. Ворон ждал его в кабинете, держа в руках любимую гитару. Какое-то время Дикон мялся на пороге, словно все еще был его оруженосцем, но затем, вспомнив, что это именно его пригласили, подошел и устроился в кресле напротив. - Угощайтесь, юноша, - Алва кивнул на графин, уже заботливо наполненный Кровью. Хоть Ричард и предпочитал Слезы, отказываться он не стал. Рокэ наблюдал за ним сквозь полуопущенные веки. Он был, несомненно, пьян. - В последнее время Вы так старательно избегаете меня, будто я зверь какой и собираюсь вас покусать. - Порой слова хуже укусов, - Дик ощутил легкое головокружение и поразился, что захмелел с одного бокала. - Каждый наш разговор — словесная дуэль, в которой я всегда проигравший. Алва хмыкнул. Повисло молчание. Дикон вновь наполнил свой бокал и, пристально посмотрев на бывшего эра, спросил: - Так зачем Вы пригласили меня? Мгновение Рокэ медлил, чего-то выжидая. Дик почувствовал непонятную слабость, разливающуюся по телу. Поймав его растерянный взгляд, Ворон усмехнулся. - Хотел задать вопрос. Каково было отдаваться тому белоштанному ничтожеству? - Да как вы смеете! - возмутился Ричард. Теперь все становилось ясно. Ворону просто хотелось повеселиться, поиздеваться над таким забавным бывшим оруженосцем. - Я вам уже неоднократно повторял — я смею все! Комната покачнулась. Дикон потерял равновесие и начал падать, пока его не подхватили на руки. - Вы... Отравили меня, - язык отказывал наравне с телом. - О нет, - он рассмеялся. - Отравитель среди нас вы, а я лишь добавил немного сакотты. Это поможет вам расслабиться. Рокэ не договорил, но Дик и так все прекрасно понял. Сил вырываться и сражаться за свою честь не было. Хотя после Альдо сколько той чести осталось. Одним разом больше, одним меньше. Алва перенес его в спальню и, положив на кровать, стал раздевать, как ребенок подаренную куклу. Потом он сбросил одежду сам и навалился всем телом, вдавливая Ричарда в матрас. Его прикосновения были холодными, будто не человек то был, а выходец. Ласки оставляли после себя горечь, а взгляд синих глаз прожигал насквозь. В момент проникновения у Дика помутилось перед глазами, и он увидел того, кого считал мертвым. Альдо имел его жестко, как всегда, не заботясь о его удовольствии. Ричард снова начал считать. Один, два, три... Когда боль стала нестерпимой, Дикон назвал его по имени и лишился чувств.***
Стаскивая с лежащего пластом тела одежду, Рокэ ощущал волнение. Затуманенный взгляд Окделла следил за каждым его действием - лишь в этом заключалось все его участие. Это должно было быть отвратительно, настолько, чтобы искоренить всякое влечение к этому юнцу. Почему же тогда его кожа настолько горяча, что от нее невозможно оторваться, а у волос одурманивающий запах травяного мыла? Пальцы неожиданно становятся неловкими, как в ранней юности. Сняв с Ричарда рубашку, Рокэ оторопел. На груди Дикона, чуть правее сердца, горело клеймо. Всю спину от шеи до ягодиц избороздили шрамы, оставленные жесткой плеткой. На животе виднелись ожоги от горячего воска. От ненависти и боли хотелось закричать. Ублюдок Ракан! Почему же он умер так легко?! То, что планировалось как акт насилия, переросло в что-то иное, непонятное. Все должно было быть грязно, коротко, обезличено, словно Рокэ посетил бордель и купил чужую покорность за пару таллов. Но для него все переменилось. Не человек лежал рядом под ним, а фантазия, искус. Рокэ старался быть нежным, ласкал со всем умением и опытом, но Ричард был как скала — холодным и безответным. От запаха его волос и кожи Алва пьянел, как от касеры. Это было лучше, чем во снах. Горячее, сильнее, ярче. Весь мир сузился до них двоих. Находясь на пике наслаждения, Рокэ услышал тихий шепот: - Альдо. Рухнув на кровать и более-менее придя в себя, Рокэ отстранено изумился — как можно желать того, кто причинил столько боли? Но развить мысль не успел. Впервые за долгое время он погрузился в крепкий здоровый сон.***
Копошение под боком заставило разлепить веки и осуждающе посмотреть на источник шума. Источником оказался Ричард, который с большим трудом встал и принялся собирать разбросанные у кровати вещи. Взгляд он старательно прятал. - Я завтра же уезжаю в Торку. Думаю, там от меня будет больше пользы, чем здесь, - последнее слово он бросил таким тоном, что становилось непонятно, имеет ли он в виду столицу или постель регента. - Не смею вас задерживать, - сказал Алва безразличным тоном, хотя многое отдал бы за то, чтобы Ричард остался. - Теперь мы квиты за отравление, - бросил Дик на прощание. - А на ваш вопрос я, так и быть, отвечу. Паршиво, потому что он называл меня вашим именем, эр Рокэ. За ним давно уже захлопнулась дверь, а Рокэ все сидел, глядя в пустоту и понимая, что потерял его навсегда.