***
Люси выскочила на задний двор и на несколько минут застыла, спешно застёгивая тёплую курточку и накидывая капюшон на голову. Морозный воздух холодил лицо и лёгкие, но девушка, чуть прикрыв глаза, с упоением вдыхала его: застоялый запах помещения, пусть даже оно каждый день и проветривалось ни шёл ни в какое сравнение с этой зимней свежестью. Создавалось ощущение, что Люси впервые и по-настоящему задышала. Медленно двинувшись по тропинке усыпанной хрустящим снегом, Люси любовалась нарядными в инеевую колкую одежду деревьями и кустами. Миновало уже несколько месяцев с её пребывания здесь, и девушка постепенно привыкала к новой обстановке, к новым порядкам, к новой жизни. Именно жизни, так как её тут никто не бил, голодом не морил, и страх стал постепенно отступать, отпуская её сердце из своих когтистых лапок держащих его с того самого момента, как она попала в клетки. А господин Такео вообще внимания на неё не обращал, что не могло не радовать девушку. Меньше всего ей хотелось общаться со своим хозяином. Даже не смотря на то, что тот не проявлял ни агрессии и не показывал своего превосходства, причём не только над ней, но и над остальными своими рабами. Она заметила это ещё в прошлые разы, когда он пытался завести с ней диалог, но сейчас всё же предпочла бы быть подальше от него. Рабыня вздрогнула, когда над головой громко каркнув и осыпав иней на снежное тонкое покрывало, с ветки слетела огромная чёрная ворона. Проводив её взглядом, Люси осмотрела большие постройки, к которым как раз и направлялась в поисках Эльфмана. Чем ближе Люси подходила к конюшне, тем явственней чувствовался запах отходов, прелой соломы и пота лошадей. Короткое ржание какой-то лошади на мгновенье огласило утреннюю тишину, разрезая её на мелкие кусочки и разбивая ту идиллию, которой девушка так восхищалась. — Эльфмаан! — крикнула Люси, завидев парня, который вывозил навоз в тачке из конюшни. При крике из её рта вырвался большой клубочек густого пара, неспешно растворявшегося в морозном солнечном утре. Девушка бегом заспешила к беловолосому молодому человеку, что остановился и теперь ожидал её. В рабочей серо-синей одежде он напоминал ей большого неповоротливого медведя, который по странной причине не ушел в спячку и теперь шатается среди людей в поисках еды и тепла. — Тебе Полюшка просила передать, чтобы ты в главной зале переставил кое-какую мебель. Сегодня у господина будут гости. — Я мужик, а мужики не гнушаются тяжёлой работы. Девушка слабо улыбнулась. На его выкрик «Мужик!» вставляемого где ни попадя, она научилась не реагировать и не заострять внимания. Возможно, он стал таким в заточении или же это было с рождения. Правда на эти вопросы Эльфман не отвечал, только пожимал плечами.***
Пока Штраус под суровым взглядом Полюшки переставлял диван и располагал кресла, Люси ходила и смахивала пыль — которой, кстати, не было — с интерьера. Убрав первый этаж, девушка поднялась на второй, где было что-то вроде картинной галереи. Тут были как портреты предков её хозяина, так и простые картины на разную тематику. Пусть Люси и находилась здесь уже не первый раз, но каждый раз рассматривала портреты людей владевших этим поместьем, как бывших, так и нынешних, с особым интересом и внимательностью. Она практически сразу заметила отсутствие маленького Такео на полотнах, где была изображена его семья, в отличие от его сестры. Маленькая рыжеволосая и золотоглазая девочка, превратилась в красивую леди: стройную и утончённую. Госпожа Тейра была похожа на мать, только вот покойная госпожа Сора на портретах почему-то выглядела уставшей, словно на её плечах лежала непосильная ноша, а в глазах, так же почившего господина Шена, сквозило скрытое раскаяние. Интересно, что за горе таилось в их груди, раз они имели такой несчастный вид — кроме госпожи Тейра. Девушка на портретах выглядела вполне довольной и счастливой. Передвигаясь дальше, Люси застыла у портрета господина Такео, без стеснения рассматривая фиолетоволосового мужчину. Раньше бы она стыдливо отвела взгляд и поскорей умчалась на кухню, но за то время, проводившее среди картин, девушка как-то привыкла и перестала вздрагивать от каждого шороха или быть пойманной за неприличным разглядыванием родового семейства господина Ши и его самого. Полюшка многое рассказала о мёртвых родителях господина Такео, а вот о нём самом старая рабыня знала совсем мало. Он просто однажды появился и, приняв наследство своего батюшки, принялся поднимать своё родовое гнездо. Сестра же от него не то, что отказалась, но восприняла агрессивно и, хлопнув дверью, уехала в поместье своего мужа. Вот как можно отказаться от собственного, и судя по информации, единственного брата? Пусть Люси и потеряла память и не помнила ничего о своих родителях, и были или имеются у неё братья и сестры, но прекрасно понимала, какие должен был испытывать эмоции господин Такео. Хотя, кто знает, может он тоже не горел желанием с ней видеться. — Не люблю позировать на бумагу, — прозвучал сзади мягкий баритон, резко вырывая девушку из лабиринта дум и размышлений. Девушка задумалась настолько, что не обратила внимания на то, что в коридоре она уже была не одна. Вздрогнув, она застыла на месте, не смея не то что повернуться, шелохнуться. Кровь отхлынула от лица, а взгляд карих глаз хоть и был направлен на картину, но не видел её, только настороженность и страх сквозили там. Внутренне сжавшись и стиснув черенок от щётки до побеления костяшек, рабыня застыла скульптурным изваянием, боясь даже вдохнуть лишний раз. Как она могла упустить момент его прихода?! Господин не должен быть здесь! Неужели она ошиблась во времени? — Ридус весь извёлся, когда рисовал меня, — Такео тихо хмыкнул, внимательно наблюдая за спиной рабыни напоминавшей натянутую струну: тронь и сломается. Девушка продолжала молчать, да и Такео не ожидал на поддержание в беседе, просто завидев то, как она рассматривала картины, вдруг захотел просто с ней поговорить, — Но вот — это самая любимая картина, — Мужчина сделал несколько шагов в сторону и остановился напротив нарисованного шедевра: маленький деревянный домик у озера посреди густого зелёного леса, — Я люблю там отдыхать, когда предоставляется такая возможность. Он скрыт от глаз и об этом месте никто не знает. Такео краем глаза видел, как девушка чуть повернув голову, наблюдает за ним настороженным, внимательным взглядом, а также с интересом пытается рассмотреть указанную картину. Сдержав улыбку, он вновь вернул всё свое внимание холсту с природой. Полюбовавшись в молчаливой тишине некоторое время искусством Тамбрена, Ши развернулся и не спеша направился к лестнице, ведущей на третий этаж. Как только рабыня осталась одна, первым её порывом было бежать на кухню и переваривать кратковременный странный разговор, но вспомнив, что работу ещё тут свою не выполнила, тяжело вздохнула. Нужно для начала прибраться до конца, а потом уже бежать к Полюшке под её защитное крыло. Впрочем, девушке тут ничто не угрожало, и она прекрасно это понимала, только вот не могла никак справиться со своими собственными страхами. Закончив все свои дела и вернувшись на кухню, юная рабыня сразу принялась помогать Полюшке с готовкой. За то время, что Люси у них находилась, старая ворчливая рабыня научила её многому, и девушка теперь могла похвастаться своим кулинарным мастерством. Полюшка, видя рвение своей подопечной, тайно радовалась успехам девушки. — Скажите, Полюшка, — обратилась девушка к женщине, взбивающей в миске яйца венчиком, — вы не говорили с господином Такео о моей подруге? О своей умирающей подруге купленной господином Ши, Люси не забывала ни на мгновенье, а так как она сама боялась и стеснялась поинтересоваться у хозяина на её счёт, то попросила об этом Полюшку. — Господин Такео сказал, как только у него появятся новости, сразу сообщит тебе. Девушка машинально кивнула, продолжая мелко шинковать зелень. Дальше остаток времени Полюшка с Люси не покидали недр кухни, готовя закуски для гостей, и девушке не оставалось даже и минуты на различные размышления. Все её мысли заняла работа. Как только дела были завершены, хрустальная посуда подготовлена, серебряные подносы заставлены снедью, Полюшка, сполоснув руки и обтерев их полотенцем, посмотрела на подопечную: — Будешь помогать мне разносить напитки и подавать блюда. Эльфман будет встречать гостей. — Я-я… буду… — залепетала нервно Люси, округлившимися глазами смотря на пожилую женщину. — Хороший способ потренироваться в обслуживании господ. Ты рабыня деточка и никто тебе поблажек делать здесь не будет, — Строго отчеканила Полюшка, сердито посмотрев на девушку. Конечно, внутри она переживала за девочку, но господин Такео не обидит малышку ни за что, и другим в обиду не даст, а значит, повода волноваться нет. — Хорошо, — тихо согласилась девушка, теребя края фартука. — А теперь иди и приведи себя в достойный вид. Гости прибудут с минуты на минуту, — Полюшка, указав кивком головы на дверь, сняла с себя фартук и занялась последними приготовлениями. Привести голову и платье в порядок не составило у юной рабыни долгого времени. Взволнованная она вошла на кухню и, вытерпев оценивающий взгляд Полюшки, приняла разнос с напитками. — Первые гости уже прибыли, — Женщина поправила свои волосы и, приняв горделивую осанку — если бы Полюшка не была рабыней, то Люси приняла бы её за аристократку — стала просвещать подопечную. — Иди в гостиную и предложи каждому напиток. И про хозяина не забудь. Люси кивнула, чувствуя, как внутри дрожит каждая клеточка в теле, звенит каждый нерв от напряжения. Страшно. Ужасно страшно. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, чудом удерживая поднос в своих руках, Люси выйдя из кухни, направилась в гостиную, откуда слышались тихие голоса, в основном мужские, но к ним изредка примешивался звонкий женский смех. Помявшись несколько секунд в дверях, который раз глубоко вдохнув, рабыня толкнула створки дверей — хорошо открывались вовнутрь — и вошла в жарко натопленную комнату.