Supersailor

*** Джимми был почти точно уверен, что обернется за два часа. Или даже быстрее. Но он все-таки опоздал. Почти на полчаса. И если честно – гораздо больше, чем на полчаса. Майке сказала, что подождет его самое большее двадцать минут. А она была похожа на девушку, которая всегда делает то, что говорит и не меняет принятых решений. Кроме того, она видела его с Мелани и по их поведению могла заподозрить, что в отеле у него была отнюдь не деловая встреча. Так что у нее и вовсе не было повода особо его дожидаться, и хорошо бы, чтобы ей не пришлось этого делать... Со стороны, начерно, было похоже, что он цепляет всех женщин подряд. Джимми всю дорогу думал об этом и все больше злился на Мелани. Он готов был уже поспорить, что она специально тянула время, чтобы задержать его, хотя это, конечно, не было на нее похоже, но кто его знает, на что способна брошенная женщина! Самое досадное, он боялся, что она поймет, как он спешит, и изо всех сил старался не подать виду. А из-за этого все получалось еще медленнее. В итоге Джимми, направляясь к отелю, был совершенно уверен, что там его уже никто не ждет, но все равно спешил... Майке ждала его. Она стояла у входа в отель, опустив голову, словно рассматривая носки своих туфель. Руки ее были скрещены на груди, жакет и сумочка висели на локте, и во всей ее позе даже на расстоянии ощущалось недовольство. Когда Джимми подошел к ней, она даже не подняла на него взгляд и продолжала смотреть себе под ноги. - Я себя чувствую очень-очень глупо, - задумчиво протянула она, ковыряя носком туфли мостовую. - Почему? – спросил Джимми, переводя дух. - Потому что мне полагалось бы уже давно уйти… А я жду. Воображаю, что ты теперь про меня подумаешь. Джимми в этот момент был просто жутко рад, что она его все же дождалась, и никаких других мыслей у него пока не было. Майке подняла на него глаза, щурясь от солнца. При дневном свете, без жакета, в одном только белом топике на бретелях она выглядела еще более худой и похожей на подростка. Тонкие косточки проступали сквозь кожу рельефно, как на анатомическом пособии. - Извини, так получилось, - быстро сказал Джимми. – С этими юристами никогда не угадаешь, сколько они тебя промурыжат... - Да, конечно, - сказала Майке сухо. Непонятно, поверила она ему или нет. - Так мы... идем? – спросил Джимми не очень уверенно. - Да, - сказала Майке и, не размыкая плотно скрещенных на груди рук, двинулась по улице. Джимми пошел рядом. - Я на самом деле уже решила, что ты не придешь, - проговорила Майке – на ходу она снова стала смотреть себе под ноги. - И ужасно расстроилась. Зато теперь ужасно зла. - На меня? - На тебя, это само собой. На себя, за то, что расстроилась. Что слишком серьезно к этому отнеслась и приняла так близко к сердцу. Мне следовало хотя бы отойти куда-нибудь... Да хоть за ближайшее дерево и оттуда следить – явишься ты или нет. И понаблюдать твою реакцию, если бы ты меня не застал... Возможно, это меня утешило бы. Джимми улыбнулся, хотя совсем не был уверен, что это шутка, и на всякий случай тяжело вздохнул, давая понять, как ему жаль. - Хотя ты, возможно, и не расстроился бы... – продолжала Майке, как бы рассуждая сама с собой. – Зато теперь ты знаешь, что я все равно продолжала тебя глупо ждать и надеяться, хотя и сказала, что не буду этого делать... Как-то это унизительно. Даже при том, что я понимаю, что у тебя были объективные причины задержаться... - Тебе не кажется, что ты слишком все усложняешь? – спросил Джимми. Майке передернула плечами и замолчала на несколько минут. - Я понимаю мозгом, что мне сейчас необходимо быть ужасно милой с тобой… - проговорила она, наконец. - И это будет правильно, и я вообще-то это могу... но правда в том, что в данный момент мне больше всего хочется кого-нибудь придушить, а не быть милой. - Так. И что же мне делать? - Помолчать, наверное. И, авось, пока мы дойдем, я отозлюсь. Джимми еще раз покаянно вздохнул. Он старался не смотреть на Майке, пока они шли, но все же бросал на нее взгляды время от времени, чувствуя, что и она в свою очередь поглядывает на него. Наконец, они встретились глазами, и Джимми улыбнулся. Майке хоть и не ответила на улыбку, но прежнего недовольства на ее лице больше не было. - Тебя не раздражает, что я иду вот так? – спросила она вдруг. - Как «вот так»? - Со скрещенными руками. Мой бывший парень, например, считал, что это не очень красиво. Считал, что женщина должна идти свободной раскованной походкой, с расправленными плечами и руками вдоль тела... - Как-то я даже не задумывался об этом, - удивился Джимми. – Мне нравится, как ты идешь... В самом деле, возможно, когда женщина идет легко и раскованно, это и красиво, но походка Майке ему нравилась такой, какая она была – это была ее собственная особая походка. - К тому же, - добавила Майке, - он говорил, что эта походка высвобождает какую-то там энергию... Помогает ее излучать. Что-то в этом роде. А когда я скрещиваю руки, то замыкаю энергию в себе. А я обычно отвечала, что моя энергия мне самой нужна. Так я чувствую себя более защищенной. - Тебе вообще-то не нужно от меня защищаться, - усмехнулся Джимми. – И я не претендую на твою энергию – только на твое общество. Хотя, по-моему, все это чушь, насчет энергии... - Я тоже так думаю, - согласилась Майке. - А еще в такой позе Наполеон ходил, - припомнил Джимми. – Так что это, наоборот, очень здорово. - Наверно, он так ходил только в очень плохом настроении, - хмыкнула Майке. - Ничего подобного. В плохом настроении он закладывал руки за спину. - Просто, видишь ли, - добавила Майке, помолчав, - я не очень люблю, когда меня поправляют и указывают на мои недостатки, От моих родителей я это, пожалуй, еще согласна терпеть, и от моего начальства, но больше – ни от кого. - Здесь мы с тобой совпадаем, - согласился Джимми. – Только я и от родителей... и других родственников не люблю слушать о своих недостатках. А другого начальства у меня и не было никогда. Так и живу с недостатками. Майке не улыбнулась, только кивнула, как будто отнеслась к его словам совершенно серьезно. - Кстати, куда мы идем? – спросил он. - В одно кафе. Я часто туда захожу после работы. - Так далеко? – удивился Джимми. По его прикидкам они шли уже не меньше четверти часа. - Я решила сделать круг, чтобы успокоиться, - пояснила Майке. - Но теперь я, кажется, уже в порядке. Только учти, это самая обычная забегаловка, ничего особенного. Куриные крылышки и пицца. - В самый раз, - усмехнулся Джимми. – Я не особо привередлив. Хотя на самом деле «куриные крылышки» звучало не особо вдохновляюще. Майке сказала, что это ее любимая еда, и Джимми подумал: неудивительно, что она такая худая. Ее плечи сами по себе напоминали куриные крылышки, косточки так и выпирали. Они шли рядом, почти соприкасаясь плечами, и Джимми с некоторой досадой отметил, что его плечи находятся на более низком уровне, хотя туфли у Майке были на совсем невысоком каблуке. Он попробовал немного приподняться на цыпочки, и тогда их плечи сравнялись. Но походка при этом сделалось какой-то странной. Майке взглянула на него удивленно. - Обычно на свидания я надеваю балетки, - сказала она. – Но на работу нужно надевать строгие туфли. Я знаю, парням не очень нравятся девушки... моих размеров. - Да нет, я так, - Джимми смутился. – Это же прекрасно, что ты такая высокая. На самом деле он, конечно, не видел ничего особо прекрасного в том, что девушка выше его ростом. Это было, по меньшей мере, непривычно. Но сейчас вся прелесть была именно в том, что все было непривычно. В конце концов, именно супер-модели с их высоким ростом и худобой считаются признанными эталонами красоты... Хотя кроме высокого роста и худобы в Майке не было абсолютно ничего от эталонной супер-модели. Ни походки, ни ухоженности, ни пренебрежения к пище. В кафе Майке заказала куриный бульон, хрустящие куриные крылышки, чесночный хлеб, моцареллу и бокал мартини со льдом. Джимми, поколебавшись, заказал то же самое, только вместо куриного бульона взял овощной суп с мясом. И пиво, хотя не был полностью уверен, что оно хорошо сочетается с мартини. После того как у них приняли заказ, Джимми понял, что не знает, о чем говорить. На ходу было гораздо легче. Проще молчать, когда идешь с кем-то рядом, чем когда сидишь напротив. Ему казалось, что Майке смотрит на него выжидательно, хотя она как будто и вовсе не на него смотрела, а за окно. - Значит, ты в этом году заканчиваешь школу? – спросил Джимми, не найдя ничего более подходящего. – Никогда бы сам не подумал, что тебе еще так мало лет... Ты действительно выглядишь гораздо старше и солиднее. - Пусть это останется на твоей совести, - вздохнула Майке. – То, что ты сказал, нельзя считать комплиментом. - А на комплименты я вообще не мастак, - охотно согласился Джимми. Признаться в этом было легче, чем смущаться или оправдываться, что хотел сказать не то. - Мне в голову никогда не приходит ничего, кроме чего-то такого чисто испанского, приторно-сентиментального, вроде «ты сводишь меня с ума» и других пошлостей. Мою бывшую жену они ужасно бесили. - Это ту, на которую я похожа? - Что? – Джимми уже успел позабыть, что когда-то говорил такое. - А, нет, нет. Та, на которую ты немного похожа, не жена, а просто бывшая. И ей я ничего такого никогда не говорил – она бы умерла от смеха. - Мы что, правда похожи? – уточнила Майке с сомнением. - Только на первый взгляд, - как ни слабо Джимми разбирался в женской психологии, но все же догадался вспомнить, что сравнение с бывшей подружкой сама Майке сочла недавно малолестным. Он подумал, не сказать ли ей о том, что она уже имела счастье сегодня видеть его экс-подружку, но потом решил, что не стоит. Чем меньше Майке будет связана с его прошлым, тем лучше. Поэтому он поспешил перевести разговор на другое. - А чем ты дальше хочешь заниматься? После гимназии. Есть какие-нибудь планы? - Думаю изучать психологию. - Вот как, - Джимми был несколько разочарован. – Ну что ж, это... Интересно. - Ничего подобного, - вздохнула Майке. – Готова спорить, тебе это кажется пустой тратой время. - Скорее... Мне почему-то кажется, что этим занимаются те, кто больше ничего не смог придумать для себя в жизни. Психолог эта такая... нейтральная профессия. Попроще, чем врач или юрист, но посолиднее чем простой менеджер, учитель или аудитор... - Ты в общем-то прав, - согласилась Майке. – Но я на самом деле не думала, что там солиднее или проще. Просто мне надо получить образование и профессию. Чтобы как-то обеспечивать свое существование в будущем. И это мне показалось оптимальным вариантом. Врачом я работать не смогу, я слишком брезгливая... Аудитором тоже, цифры это совершенно не моя страсть. Юристом... Не знаю. Мой отец мечтал, чтобы я стала юристом. Но это слишком... Не знаю. Не для меня. Я не настолько пробивная. Да и относятся к ним... Сам знаешь как, - ее глаза насмешливо блеснули за стеклами очков. - Так что мне остается только психология. - А почему ты не хочешь стать учителем? - Нет, только не учителем! - Ты не любишь детей? - Люблю, - сказала Майке серьезно. – Вот потому и не хочу. Если бы ты хоть иногда учился в школе, понял бы. Если человек не идет в учителя по призванию, если у него нет для этого дара, он становится садистом. Даже если себя таковым не считает. - А для психолога такого дара не нужно? - К психологам по большей части все же добровольно идут. Так что сами виноваты. А в школы детей загоняют насильно. Джимми о школах имел самые общие представления, и беседа снова зашла в тупик. К счастью принесли часть их заказа – напитки, крылышки, чесночный хлеб и моцареллу, которая у Джимми доверия не вызвала. С виду это больше напоминало кусочки мыла, разложенные на листьях салата. Куриные крылышки, покрытые жареным сыром, выглядели более аппетитно, но Джимми обнаружил, что понятия не имеет, как к ним подступиться, чтобы съесть. Они были слишком твердые, чтобы разделить их вилкой, но и недостаточно маленькие, чтобы положить в рот целиком. Джимми украдкой наблюдал за Майке, но она к своему любимому блюду пока не приступала. Зато из бокала сразу отпила почти половину и теперь неспешно жевала сыр. Джимми охватило непреодолимое желание брать куски курицы прямо руками и разгрызть, но это, очевидно, было не слишком красиво. Он мысленно чертыхнулся и попытался передавить крылышко вилкой более решительно. И ему это удалось, но половина кусочка при этом пулей вылетела из тарелки и чуть не сбила бокал Майке. - Извини, - смутился Джимми. - Живучая мне попалась курица. - Может, попробуем есть руками? – предложила Майке неуверенно. – У меня с собой влажные салфетки есть, если что. - Ты как знала, что пойдешь со мной обедать. - Но это на самом деле сложно. Все равно, что пытаться есть куропатку или голубя ножом и вилкой. Нужна акробатическая ловкость. И я обычно ем руками, но я обычно здесь ужинаю одна. Майке брала свои крылышки двумя пальчиками и надкусывала – у нее это получалось вполне изящно. Джимми с досадой понял, что ни за что так не сможет. - Я вообще не знаю, зачем их заказал, - сознался он. – Я никогда не был большим любителем курицы. Особенно крылышек. Мы как-то к более солидному мясу привыкли: свинина, баранина, говядина... - Тогда закажи себе бекон с голубым сыром, - посоветовала Майке. – Это почти так же вкусно. А я могу съесть твою порцию крылышек. Зато тебе достанется большая часть пиццы – я все равно редко съедаю больше двух кусков. - Лады. Кстати можешь взять и мою моцареллу заодно. - А еще я, пожалуй, закажу второй мартини, этот у меня слишком быстро кончился. Джимми, привыкший, что окружающие его женщины либо совсем не пьют, либо пьют лишь в особо торжественных случаях, машинально про себя отметил, что она слишком легкомысленно относится к алкоголю. Патриция, например, вообще не пила, и очень этим гордилась. Мелани пила только вино и только за обедом. Ну, разве что, позволяла себе иногда шампанское на официальных мероприятиях. Майке же явно получала удовольствие от коктейлей и совершенно этого не стеснялась. Джимми решил, что не удивится, если к концу ужина она закажет и третий. - А у меня что-то не сложилось, - вздохнул Джимми, наблюдая, как она медленно смакует напиток. – Ни с мартини, ни с моцареллой. Мне вообще не везет на букву М… Первую жену у меня звали Мона, вторую... почти жену - Мелани… - А я – Майке, - закончила она за него. – Правда, я за тебя замуж вроде не собираюсь… Но и в психологи тебе меня лучше не звать. - Слушай, я… - Не имел в виду меня, конечно, я поняла, - сказала Майке мягко. – Да и я немного предвосхищаю события. Я ведь, может, еще и не поступлю в университет. Если плохо сдам абитур, меня не примут. - Примут, я не сомневаюсь, - вздохнул Джимми. - Спасибо, утешил. Я в любом случае буду пробовать еще раз сдать к летнему семестру. Но это значит, что всю лето и осень я просижу за учебниками. - А если сдашь хорошо, чем займешься? - Ну... – Майке с мечтательной улыбкой потянулась. – Сначала отмечу окончание гимназии и начало взрослой жизни с одноклассниками, потом... Не знаю. Навещу родителей и поеду куда-нибудь отдохнуть до начала занятий... - Одна? – он спросил об этом без всякой задней мысли. - Не знаю, - ответила Майке как-то слишком бесстрастно. И Джимми снова почувствовал себя неловко, как если бы опрокинул тарелку. - Знаешь, - сказал он, - может, психолог это не так плохо на самом деле... Вот девушка Анджело тоже учится на психолога. - Правда? – встрепенулась Майке. – Давно? - Да уже пару лет... Наверно. И вот у нее, скорее всего, это получится. Хотя... По мне, она и так уже хороший психолог, и ей вообще ни к чему учиться. Это все чистая формальность. Она и так умеет понять любого человека и помочь ему, и в этом отношении никто ее ничему новому не научит. - А это всегда так, - согласилась Майке. - Если у человека дар и призвание к чему-то, то формальное образование... Оно только формальное. Вы с братьями тоже консерватории не кончали. Вот только дар... Он редко попадается. А зарабатывать нужно всем, для того и придумали образование. - Как классно, что кто-то может зарабатывать тем, что играется с людскими судьбами… - заметил он с сарказмом. - Принято считать, что психологи людям помогают, - возразила Майке. - Хотя бы тем, что слушают. - И берут за это деньги. Хороша помощь! Если не с кем поговорить, и нужно чтобы выслушали, можно просто пойти в церковь и исповедоваться. Там и выслушают, и ободрят, и в мозгах копаться не будут. Причем, заметь, бесплатно. - Врачи тоже работают небесплатно. - Вот не сравнивай. Врач имеет дело с конкретными болезнями и ранами, они у всех одинаковые, да и организм людской он все больше на один лад. Но все-таки даже врачи признают, что человек физически имеет право на некоторую индивидуальность. А вот мыслить и чувствовать все должны почему-то одинаково. - Это опять комплемент психологам, я так понимаю, - сказала Майке холодно. - Нет, но серьезно? Разве я не прав? Психологи готовы тебе помочь, только если ты согласен играть по их правилам. В церковь даже неверующий может прийти и получить поддержку и помощь. И никто его там насильно обращать не будет. Со священниками можно хотя бы на философские темы поговорить и подискутировать… А попробуй подискутировать с психологами. Они все долбят одно и то же... Но это не помогает. Чтобы помогло, нужно сначала в это поверить. Психологи не терпят скептиков. Таких, кто расспрашивает, почему их ворожба работает именно так, а не иначе, и кем это доказано... Они сразу начинают приторно улыбаться в ответ на такие вопросы. А те, кто параллельно работает в психушках, машинально пытаются нащупать кнопку вызова санитаров. Вот ты зря смеешься. Я специально наблюдал за ними. Знаешь, если пристально смотреть на их руки, некоторые начинают очень сильно нервничать... и непонятно кому там сильнее нужна помощь, мне или им. Кстати, тех, кто смеется, они не выносят сильнее всего. Если улыбаться, шутить во время сеансов, просто быть в приподнятом настроении, это убивает всю магию, понимаешь? Сразу начинаются разговоры о том, что я не отношусь достаточно серьезно к своей проблеме, а значит, не хочу сам себе помочь... Знаешь, что я тогда вспоминаю? Цыган, с которыми мы общались, когда я был маленьким. И то, как они морочили людей и обирали их. Несложный гипноз, а человек отдает что угодно. Поэтому нам рассказали об одном способе от этого избавиться - улыбаться. Когда ты смеешься или улыбаешься, гипноз не действует. Вот так же и у психолога: сначала нужно избавить своей мозг от всего, в том числе от радости и других лишних мыслей. Просто нужно сидеть и верить в то, что они могут тебе помочь, тогда сработает. Вся эта так называемая наука, основана, прежде всего, на слепой вере. Так уж лучше я буду верить своим родным, друзьям... или Богу. В этом, по меньшей мере, больше смысла. В итоге мне это помогло, а не психология. Он распалился и говорил гораздо горячее, чем следовало бы в беседе с малознакомым человеком, тем более, девушкой. И вообще это была совсем неподходящая тема для дружеского ужина. Он подумал, что многие из тех психологов, о которых он вспоминал, были бы рады подобному всплеску эмоций с его стороны. Один из них так и сказал ему однажды: «Я бы предпочел, чтобы на меня вы сейчас накричали, а свои улыбки приберегли для близких людей. Но, боюсь, вы поступите как раз наоборот». Так что, как ни неприятно было это осознавать, в чем-то и психологи могли оказаться правы. Майке ждала, когда он выговориться, и, кажется, хотела что-то ответить. Но в этот момент им принесли супы и пиццу. Джимми, сам смутившись собственного приступа красноречия, углубился в еду. Майке тоже склонилась над своей тарелкой, и Джимми решил, что она сочла его речь слишком бестолковой, чтобы отвечать ему. А потом она вдруг сказала, как если бы они не прерывали беседы: - Чтобы верить родным... Друзьям, Богу... Настолько сильно, чтобы они смогли тебе помочь, нужно чтобы они у тебя были. Семья, друзья, вера. А для этого нужно сначала приложить массу усилий. Потратить бездну собственных сил, веры и любви. Отдать больше, чем получаешь в итоге. Знаешь, большинству людей гораздо проще... – она вздохнула. - Дать психологу немножко денег. Джимми, уже остывший, и начинавший злиться на себя за эту совершенно лишнюю вспышку эмоций, не поднимая головы, буркнул: - Просто я не доверяю психологам. - Да, я уже поняла, - невесело усмехнулась Майке и уточнила: - Не доверяешь или не веришь в психологию вообще? - Не доверяю... И не верю вообще. Все это выдумки для дурачков. Я в свое время находился по психологам, а толку? После развода, например, и когда лечился от нарокозависимости и алкоголизма. Психологов я навидался, можешь не сомневаться. Хотя вот Пэдди говорит, что ему в свое время очень помогли психологи, но подозреваю, что это он так просто, из вредности. Джимми вдруг спохватился, что говорит с ней так, будто она действительно его старая знакомая и в курсе про все его проблемы и семейные дела. – Слушай... – он неуверенно поежился, - ты ведь понимаешь, что это все... это между нами. Ладно? - Конечно. - Просто ты состоишь в фан-клубе, а там... Наверно, эта информация... Весьма востребована. - Можешь не сомневаться, - кивнула Майке. - Если бы я захотела поднять там свой статус, поделившись этими сведениями – он взлетел бы до небес. Но я никому ничего не скажу, я же не совсем еще... Как ты, может быть, думаешь. - Нет, серьезно, - Джимми все-таки не мог отделаться от беспокойства. - И потом не говори никому. - И потом не скажу. Так что тебе совсем необязательно убивать меня, как ты, наверно, собираешься... – неловко пошутила она. Майке и в самом деле не выглядела, как человек, который безумно рад полученной информации. По крайней мере, услышав все это, она нимало не оживилась, наоборот, сидела нахохлившись и старалась на него не смотреть. Как будто ей стало неловко за его случайную откровенность. - Ты вот даже не спросила, зачем Пэдди понадобилось обращаться к психологам, хотя по идее тебя это должно безумно интересовать... – заметил Джимми. - Меня это почему-то совсем не интересует... Что, тоже проблемы с наркотиками? - У Пэдди? Нет, что ты. У него скажем так... Депрессия из-за несчастной любви, суицидальные мысли. Не удивляйся. - Я и не удивляюсь. У таких вот живчиков суицидальные мысли бывают чаще всего. Это меланхолики заранее знают, что жизнь отстой и не стоит строить никаких иллюзий. Да и вообще у подростков такое часто бывает. - Он не то что бы уже подросток… - А по нему не скажешь. Вот ты в его возрасте уже выглядел, как зрелый мужчина... Анджело гораздо моложе его, но тоже кажется вполне взрослым. А Пэдди, подозреваю, и через десять лет будет выглядеть, как мальчишка. Хотя это не так уж и плохо, если подумать. Чем лучше, если я, например, в двадцать выгляжу, как старуха. - Вот ничуть не бывало. Ты действительно выглядишь немного старше своих лет и как бы… Взрослее. Ты и ведешь себя иногда совсем, как взрослая… - «Иногда»… - усмехнулась Майке. – «Совсем как»… Ну что ж, спасибо и на этом. Но на самом деле… - она улыбнулась уже гораздо светлее, и Джимми, внезапно смутившийся от этой улыбки, опустил глаза. - Из тех, кто знает, сколько мне лет, ты вот первый со мной так говоришь... Как будто я совсем взрослая. Так со мной только один человек говорил до сих пор. Обычно люди, которые мне интересны, рассуждают примерно так – а, девятнадцатилетняя, о чем с ней вообще разговаривать? А в клубе... Я себя просто чувствую иногда старушкой, хоть там по большому счету мои ровесники или чуть младше. Поэтому мне и нет никакого смысла что-то там рассказывать и повышать свой рейтинг. Даже если я там стану первой, то все равно – вокруг будут только глупые дети. Скандальные и завистливые. Мне вообще некому рассказать о тебе. Так, чтобы поняли… и за меня порадовались. Джимми криво улыбнулся в ответ, но так и не решился поднять глаза на ее лицо, продолжал смотреть на руки. На безымянном пальце правой руки у нее было необычное кольцо, по виду старинное. Из желтого металла, усыпанное темно-красными камнями, один из которых был довольно крупным. - Красивое кольцо, - сказал Джимми, отчаявшись найти другую тему для разговора. - Правда? – Майке помахала рукой в воздухе. – Это у меня от бабушки. А той досталось от ее бабушки. А той от прабабушки... - Такое старинное? – удивился Джимми. - Не удивлюсь, если оно из клада Нибелунгов. Выглядит ужасно неуклюже и старомодно, правда? Зато солидно. Я надеваю его только на работу. Что ты улыбаешься? – она чуть прищурилась, как если бы опять ей солнце било в глаза. – Тебе это кажется смешным, что на работе я должна выглядеть иначе, чем мне нравится в обычной жизни? Но разве вы, когда выступаете на сцене, не надеваете костюмы, которые не стали носить бы на улице? - Больше не надеваем, - ответил Джимми, помрачнев. - Но все равно. Ты понимаешь, что я имею в виду. Любая профессия имеет свои правила. Даже ваша. - Я и не спорю. Я только хотел спросить – ты действительно не думала о том, что можно заниматься в жизни тем, что тебе в самом деле нравится? Ведь что-то такое должно быть? Что ты действительно любишь? - Музыку, - сказала Майке все еще немного недовольным тоном. – На самом деле. Но знаешь? Быть средним психологом это нормально. Но посредственным музыкантом, вроде Вальфриде – это стыдно. А у меня нет к этому большого таланта. Лучшее, что меня ожидает, это стать бэк-вокалисткой в какой-нибудь третьесортной женской группе. - Совсем необязательно. - Ох, да брось, Джимми. Я не отрицаю, что у некоторых это получается, вот как у вас. И у многих других. Но не у всех. Таланта и упорства мало, нужно еще и везение. А у меня и таланта-то... - она обреченно махнула рукой, но не казалась при этом грустной. – Так что для меня музыка - это просто хобби. Я еще подростком играла в группе. Фолк и каверы. Это было весело. На самом деле. Может, потому, что мы никогда не стремились... Ну, не знаю... К чему-то такому сверх-особенному. Просто получали от этого удовольствие. - Это самое главное, - тихо сказал Джимми. - Я знаю. Я и не хочу ничего другого. Если у меня будет возможность немного заниматься музыкой, просто играть и петь для себя, я буду счастлива. Вот и все. Хотя мне все равно нужно на что-то жить и чем-то зарабатывать. И не важно, что мне это будет не очень по душе. - Можно ведь найти и другой способ. - Удачно выйти замуж, например? – усмехнулась Майке. - За человека, который будет меня обеспечивать и терпеть притом все мои увлечения? - Ну или разделять их. - Вот здорово было бы. Но пока мой прекрасный принц на белом коне и с бриллиантовым обручальным кольцом не появился на горизонте, мне придется посвятить себя учебе. Возможно, и о группе на время придется забыть... - А ты не слишком ли серьезно это воспринимаешь? – покачал головой Джимми. - Возможно, и так. Но я считаю, если уж браться за что-то, то относиться к этому ответственно. К тому же о своей нынешней группе я уж точно не пожалею. Это совсем не то, что у меня было раньше. Одна Вальфриде чего стоит. - Так ты, правда, с ней в одной группе? - Угу. Только не спрашивай, как меня к ним занесло. Я вообще-то туда пришла из-за другой девушки... Она нормальная... И не фанатка Келли... - Одно другому, конечно, прямо противоречит... А как ваша группа называется, кстати? - Loch. Я, правда, не могу это правильно произнести... Но и никто из нас не может, даже Ильзе, хотя она единственная, кто на самом деле знает ирландский. А это на шотландском, означает «озеро». - Почему именно «озеро»? - А почему бы и нет? Нормальное слово. Не «курица» же. - Но ведь глупо называть группу просто «озеро». Что это должно значить? Я понимаю, там, «Озеро слез» или «Озеро страха». Ну или хотя бы «Лесное озеро». - Чтобы так назвать, нужно хотя бы немножко знать язык, а не просто заглянуть в словарь. Ну и потом придумывать какое-то оригинальное название со смыслом - это так утомительно. А тут красивое слово, на кельтском, никто толком не знает, что оно означает. Звучит интригующе. Шикарное название. Джимми с сомнением покачал головой. - А что конкретно ты там делаешь, тоже поешь? - Подпеваю. Играю на гитаре и укулеле. Хотя вообще-то я могу играть и на мандолине, и на аккордеоне... И на перкуссии. Но там это не особо нужно. - Ты и в самом деле могла бы найти себе что-то получше, я не сомневаюсь, - сказал Джимми. – Если бы захотела. - Может быть. Но меня и это устраивает. - Может, пригласишь меня на какое-нибудь выступление? - Ни за что, - сказала Майке твердо. – Я понимаю, что ты просто шутишь, но все равно. - Что, настолько все плохо? - Да, как ты же и сам сказал - унылый безликий клон Cherish the Ladies. - Я такого не говорил. - Но это в принципе так и есть. Нет, мы, правда, умеем петь. Особенно наша солистка. Хотя ты ее слышал… Но не в лучшей форме, серьезно. А наша арфистка хорошо играет на арфе, а наша флейтистка на флейте... Но умение играть и петь еще не делает группу группой. Мы просто перепеваем... Ну знаешь, вся эта классика с женским вокалом. Энья, Celtic Woman, Clannad, Мойя Бреннан, Лорина МакКеннит, Шан Джеймс... - Тебе это как будто не очень нравится... - Ой, нет, почему? Очень нравится. Но это все как-то слишком… Академично, что ли. Как-то слишком правильно. Это на самом деле не сложно подобрать, разучить и воспроизвести... Вот только... Не знаю, как объяснить. Так волшебно как у них это звучать не будет. Там есть какой-то свой особый секрет... Как у вас. Как и у всех гениев. Их музыка должна звучать именно так, как она звучит у них. По-другому получается не очень. А мне лично больше нравится немного другая музыка. Подобное, но что-то... Более сырое, что ли. Типа Кэрис Мэттьюз, или Айфе Клэнси, или Муриэнн ни Овли... Что-то такое, что можно разучить и повторить по своему... и будет звучать не хуже. Не намного хуже. Понимаешь, о чем я? - Думаю, да, - сказал Джимми хрипловато. Майке так легко и между делом, словно отмечая самый общеизвестный факт, назвала его гением, что это не могло показаться ни лестью, ни даже комплиментом. Она как будто и сама не обратила особого внимания на то, что произнесла это. - Мне больше всего в этом плане нравится Capercaillie, - продолжала Майке увлеченно, - я бы у них все спела... а еще мне нравится аутентичная музыка, такая как Omnia, Faun... Это уже совершенно в другом стиле... - Тоже с женским вокалом? Нет, ты не подумай вдруг, что я женщин недостаточно уважаю. Те же Cherish the Ladies потрясающие, классика фолка и те, кого я знаю... Из тех, что ты уже перечислила, тоже. Да вот, к примеру, Джуди Дибл – она многим мужчинам-вокалистам даст фору. - Я ее не помню, - сказала Майке смущенно. - Где она поет? - В основном сольно... Она не суперпопулярна, конечно, однако послушать стоит. И она пела на самых ранних альбомах Fairport Convention, если ты слышала о таких. - Конечно, слышала... Это как-никак классика. Вот только я не знала, что у них была вокалистка. - Очень давно, еще до твоего рождения, - усмехнулся Джимми. – Да, вот настолько я древний старик, люблю такие допотопные группы. Fairport Convention, Levellers, The Chieftains... - Этих-то все знают. Даже если не слушают. Вы же с ними, кажется, играли вместе? И с Джонни Логаном? Из классического фолка он мне больше всех нравится. - А Gaelic Storm ты не слушаешь? - Э... Нет. - Они мои фавориты из молодых. На самом деле совсем новая группа, но играют классно. У них большое будущее, можешь мне поверить. - Они ирландцы? - Американцы вообще-то. Но играют исключительно ирландский фолк, ну знаешь, всю эту классику: Tell Me Ma, Bonnie Ship the Diamond, Rocky Road... - Drink the Night Away, Nancy Whiskey... - Ну да, я же говорю – все самое ирландское. В Америке вообще полно потрясающих групп. Tempest, например, очень рекомендую. - Обязательно послушаю, - пообещала Майке. – Я о них, тем более, слышала уже. Они ведь тоже традиционный фолк играют? Или что-то более специфическое? - И традиционный, и собственные песни. - А фолк-панк ты не слушаешь? - Пока не пробовал. Вообще-то даже не знал, что такое бывает. - Ну, это, может, и не совсем точное определение… - Майке немного смутилась. – Но вообще такое направление существует и мне очень по душе, хотя большинство моих знакомых считают такую музыку слишком эпатажной и малосодержательной… - Знаешь, - сказал Джимми серьезно. – Мне не очень нравится эпитет «содержательная» применительно к музыке. По-моему уж лучше «эпатажная». - Правда?.. Тогда тебе и фолк-панк понравиться должен. Я надеюсь. Across the Border, например. Это вообще моя самая любимая группа… - А я думал – The Kelly Family. Майке рассмеялась. - Хорошо, пусть будет моя любимая немецкая группа. И вообще я сейчас говорю чисто о музыке, а не о чем-то другом. А в случае с The Kelly Family, я еще и фанатка. Это совсем другое… Трудно быть объективной. Джимми мысленно обругал себя за то, что снова невзначай вернулся к этой скользкой теме. Было так легко болтать с ней о музыке, как со старой знакомой, и не хотелось снова вспоминать о тех условностях, которые до сих пор незримо их разделяли. Интересная у них вообще складывалась беседа – Майке то и дело словно продавливала невидимый силовой барьер деликатности и конфиденциальности, который окружал его. Не разрывала, как бестактные журналисты или бестолковые фанаты, но натягивала иногда до предела. Причем не по незнанию или недальновидности, а словно проверяла неосознанно, как далеко она может зайти. И всегда останавливалась в самый последний момент. Если бы на ее месте была Мелани, Джимми непременно решил бы, что она просто тонко насмехается над ним, оттачивая свое остроумие. Мелани умела время от времени дать понять, что она умнее его. Даже в ее уважении и одобрении всегда было что-то снисходительное. Но Майке наоборот, как будто стеснялась своей смелости и проницательности. И после каждой не в меру острой фразы глядела на него виновато и как-то вопросительно, словно уточняя, не перегнула ли она палку. И это ему льстило и полностью успокаивало в те редкие моменты, когда он был уже почти готов на нее разозлиться... Хотя обычно, чтобы потерять терпение, ему хватало гораздо меньших поводов. Майке вдруг, совсем неожиданно расхохоталась так заливисто, что даже поперхнулась остатками своего мартини. Джимми кисло улыбнулся, на нее глядя. - Это так смешно? Быть нашей фанаткой? - Я просто вспомнила... - Майке закашлялась, - про твою классификацию поклонниц. - Да ладно, это было глупо, признаю. - Это было совсем не глупо. Я бы даже сказала... психологично. - Лучше уж глупо... - Нет, правда, Джимми. Я думаю, ты абсолютно прав, и это очень тонкое наблюдение. Фанаток действительно можно так классифицировать и исключений не будет. Те, кто думают, что есть исключения, просто дуры... то есть «талисманы». Так что я, скорее, предпочту простую и честную первую категорию. Звание рядовой фанатки... - Ты и есть исключение, Майке. - Абсолютно точно нет. Вот теперь, когда мы с тобой вот так сидим и болтаем, я это очень хорошо понимаю. Я на самом деле просто обычная фанатка... Когда я фанатка. Но сейчас ты со мной общаешься не как с фанаткой, а как с нормальным человеком... поэтому я для тебя другая. А как фанатка я была бы совершенно заурядной. С тобой то же самое, понимаешь? Я вот сейчас говорю совершенно с другим человеком, не с тем, кого я привыкала видеть на сцене и по телевизору... - Такой сильный контраст? – грустно улыбнулся Джимми. - И в чью же пользу – мою или... Того, другого? - Ни в чью, - Майке не ответила на его улыбку. - Я вас не сравниваю. И я не могу толком объяснить... Если бы была сейчас фанаткой, то как раз непременно начала бы сравнивать, насколько ты, настоящий, отличаешься от себя того, каким ты был на сцене... Хотя «тот, другой» мне по-прежнему важен. Я хорошо помню, как в самый первый раз тебя увидела... Я имею в виду – вживую, на сцене... Мне было... ну... ПОЧТИ тринадцать, а тебе, не знаю, во всяком случае, больше двадцати. Я помню этот концерт до мелочей до сих пор. На тебе была та вишневая шелковая блуза с бантом, которые вы все тогда носили... И светлые брюки. Барби была одета точно так же, только в юбке. Волосы у тебя были заплетены в косу, но быстро растрепались. И у тебя была белая бас-гитара. - И еще я, наверное, пел, - заметил Джимми. - Да, точно, - Майке улыбнулась задумчиво, глаза у нее приобрели мечтательное выражение. - Мне кажется, я была в тебя немного влюблена тогда. Не в тебя – в того парня со сцены с длинными волосами. Наверно, в него я до сих пор немножко влюблена. А ты... О тебе я совсем ничего не знаю. И как к тебе относиться пока не знаю тоже. - Это хорошо, - тихо сказал Джимми. - Что именно хорошо? - Что ты нас разделяешь. Знаешь, как это напрягает, когда ты знакомишься с кем-то, а в тебе видят не тебя самого, а уже готовый образ? Иногда так важно быть для кого-то... чистым листом. Или поговорить с кем-то... У кого нет этакого понимания в глазах... Кто не думает, что заранее знает, что я скажу и даже что я подумаю. И бывает, иногда не слышат... Самого нужного. Просто пропускают мимо ушей то, что в их знание обо мне не укладывается. Понимаешь, о чем я? - Думаю, да. Мы с тобой как бы... на равных. - Вот именно. Несправедливо, что тот, с кем ты знакомишься, все о тебе знает, а ты о нем ничего... - Думает, что знает, - поправила его Майке. - На самом деле, пока не знаком с человеком, нельзя о нем хоть что-то знать... - Ох, если бы все это понимали! - Я вот только немного побаиваться начала, что если пообщаюсь с тобой подольше, этот образ померкнет или вовсе исчезнет, - произнесла Майке задумчиво. – Надеюсь, это не так, и он мне останется по-прежнему дорог. Но уж точно он не имеет к тебе отношения. Но справедливости ради надо сказать, что тогда ты и в самом деле был другим. То есть, может, и не был, но мне ты казался другим, чем сейчас. - И каким же я тебе... казался? - Не знаю. Другим. Наверно, так всегда бывает, когда наблюдаешь человека издалека, а потом узнаешь в реальной жизни. На расстоянии кажется, ты много о нем знаешь, а на деле оказывается совсем ничего. И даже не можешь вспомнить, а что я тогда о тебе думала? Тогда действительно было похоже, что я много о тебе знаю, а теперь кажется ты был просто абстрактно молодым, красивым и длинноволосым... Джимми рассмеялся. - Я, право, сочувствую, что тебе так не повезло. Ты слишком поздно со мной познакомилась. Правда, уродливым я был всегда, а теперь к тому же я стар и лыс... Майке тоже засмеялась. - Тебе на самом деле идет эта смешная шапочка, которую ты теперь все время носишь. И короткая стрижка тоже. - Сейчас у меня даже не стрижка. - Все равно. Сейчас лучше. Раньше все смотрели на твои волосы, - объяснила Майке. - А теперь на лицо. И тебе на самом деле не очень шли длинные волосы. Это не твой стиль. Хотя две косички смотрелись очень пикантно, не спорю. - Думаю, оттого, что люди смотрят на мое лицо, они не особо выигрывают... «Теперь зато я разглядела, какие у тебя красивые глаза», - хотела сказать Майке, но не сказала. Она только сейчас подумала об этом. Может, дело было не только в прическе. Может в том, как сильно Джимми похудел за последний год, и теперь его синие, печальные глаза на осунувшемся лице казались просто огромными. Откуда у человека из клана Келли такие неулыбающиеся глаза? - Почему вдруг ты и считаешь, что для музыканта так уж важна внешность? – спросила она. - Возможно, потому, что все девушки влюблены в Джона. - Я думала – все девушки влюблены в Пэдди. - В Пэдди влюблены все фанаточки, - уточнил Джимми. - А всем умным, порядочным девушкам с хорошим вкусом нравится Джон. Потому что он самый красивый… и самый талантливый. – Он действительно самый красивый, - произнесла Майке задумчиво. – И, наверно, самый талантливый. У него чудесные песни. - И самый лучший голос, - добавил Джимми, окончательно растравляя себя. - И самый лучший голос, - согласилась Майке. - Но почему он должен из-за этого мне больше всех нравиться? И тем более, почему я должна быть в него влюблена? Он мне нравится, потому что у него удивительная улыбка. Но только он очень редко улыбается. Почему, интересно? - Это вопрос? Потому что вот теперь самое время для особо интимных вопросов... - Нет, - ответила Майке после паузы. – Я все-таки недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы решится задавать вопросы. И недостаточно уверена, что поверю в ответы. Пока не уверена. Но я знаю, о чем бы я хотела спросить... Может быть. В следующий раз. Она тут же мысленно обругала себя за то, что произнесла этот «следующий раз». Прозвучало до крайности самоуверенно. Но Джимми, кажется, не обратил внимания. - По-моему, я и так тебе рассказал... больше, чем следовало. - Угу, вот именно. Какой смысл задавать интимные вопросы человеку, о котором ты НИЧЕГО не знаешь? Кроме той ерунды, которую пишут в журналах, а это почти наверняка все неправда. Ты можешь ответить любую ложь, вроде того, что болен раком, или что тебе нравятся фанатские подражания, а я должна верить в это... Хотя это почти наверняка опять же неправда. Замкнутый круг. Но вот теперь... Теперь я могла бы спросить, и тебе уже труднее будет мне солгать, потому что ты сам начал говорить... - У тебя определенно талант к психологии, - Джимми поежился. – Ты меня просто насквозь видишь. Не самое приятное ощущение... но все же лучше, чем когда тебя держат за легковерного идиота, которому можно впарить что угодно. А тебе от разговоров со мной просто прямая выгода – попрактикуешься на мне. Психологом тебе и не такую ерунду придется выслушивать. - Думаешь? Ой, то есть я хотела сказать... С удовольствием. Извини. Но ты, и правда, думаешь, что психологи это только те, кто возится с наркоманами, алкоголиками и несостоявшимися самоубийцами? - Не в бровь, а в глаз. Так мне и надо. - Психология постоянно развивается. Интересно изучать новые направления... Бывает, например, еще производственная психология... - Это когда людям внушают, что если им поменьше платить, надо побольше работать? А, вот сейчас ты очень похожа на мою сестру. Она тоже, когда разговаривает со мной, часто делает вот так, - Джимми коснулся кончиками пальцев виска и устало прикрыл глаза. - И говорит при этом что-то вроде: ты невозможен... - На самом деле я подумала нечто гораздо более выразительное. Рассказать? - Да, можешь смело со мной поделиться. Только, слушай, давай я закажу тебе еще один коктейль? И себе заодно... - Давай. Только теперь пусть это будет маргарита...