Supersailor

*** Джимми был почти на одиннадцать лет старше Анджело, и потому привык воспринимать его как ребенка. Впрочем, Анджело в их семье все воспринимали как ребенка, даже Майте называла его малышом, видимо, подражая остальным. А что до Джимми, то ему даже Патриция иногда казалась «младшей». Можно сказать теперь, после ухода Джона и Кэти, у него появился шанс побыть самым старшим по-настоящему. На концертах он теперь представлял Патрицию как свою «младшую сестру», а Майте как «младшую-младшую сестру». Джоуи объявлялся им как «младший брат», Пэдди как «младший-младший брат», а Анджело как «самый младший-младший крошечный брат». Это была, конечно, шутка, особенно учитывая его все возрастающие габариты, и Джимми, конечно же, ОЧЕНЬ старался воспринимать Анджело серьезно, но и в самом деле иногда трудно относиться на равных к человеку, которого ты когда-то кормил из бутылочки. И, кажется, это было еще так недавно. У Джимми до сих пор частенько возникало желание потискать младшего братика как плюшевую игрушку, тем более и внешность его к этому весьма располагала. Правда, Анджело от таких проявлений чувств жутко бесился и в ответ на чрезмерные нежности мог и отлупить. Еще более настороженно он относился к попыткам Джимми приласкать его новорожденного сына, Габриэля. Каждый раз, когда Джимми брал малыша на руки, у Анджело на лице появлялось выражение мрачного предчувствия, а в глазах читалось: «Ну, если ты ему что-нибудь сломаешь…» Что было весьма обидно, особенно если учесть, что у Джимми опыт обращения с младенцами был уж точно побогаче, чем у Анджело. Да и вообще Анджело весьма ревниво относился к тому, когда кто-то кроме него или Киры прикасался к его первенцу, поэтому Джимми специально выбрал такой день, чтобы навесить племянника, когда Анджело не было дома. А Кира даже в момент наивысшего счастья не теряла своей обычной мягкости, рассудительности и сдержанности. Джимми странно было осознавать, что Анджело, его крошечный брат-малыш, уже сам отец. Джимми казалось, что семья и дети это, разумеется, дело обязательное, но это что-то такое, что появляется уже у совсем взрослых и зрелых людей. И вот получается, что его маленький брат уже совсем взрослый. Тогда он сам, получается, уже почти старик? И жизнь почти прожита, а него самого так и нет ни семьи, ни детишек... Впрочем, Джимми был, конечно, далек от того, чтобы завидовать младшему брату. Во всяком случае при виде своей невестки и племянника он не испытывал ничего, кроме радости. - Дети - это самое большое на свете чудо, - говорил он Кире. – Даже не верится. Вот берешь в первый раз на руки такую кроху и сразу понимаешь, что любишь ее всем сердцем. Откуда это? С Шоном было по-другому, Кэти была такая взрослая, что ее сын он был нам больше как брат. И с детьми Пола было так же. А вот Люк, Габриэль и тот малыш, который появится у Патриции... Они уж точно наши. Это может, и глупо, но я сам себя чувствую чуть-чуть отцом. - Это потому что ты сам с того времени повзрослел, - пояснила Кира с легкой улыбкой. - Повзрослел? Не думаю. Не сильно, во всяком случае. Вот то и странно, понимаешь? Я вроде прежний, и Анджело тоже, и Джоуи… Я не замечаю, чтобы они в чем-то изменились, но на самом деле они совсем другие теперь. Просто потому, что у них есть свои дети. Мне кажется, нельзя самому стать родителем и остаться прежним… Или я ошибаюсь? - Может, так оно и есть, - согласилась Кира. – Но для тебя родители всегда были чем-то особенным, правда? Тебе, наверно, кажется, что нужно быть идеальным, чтобы иметь право называться родителем, но, думаю, ты совершенно зря беспокоишься. Совсем не обязательно быть идеальным человеком, чтобы стать хорошим отцом... Джимми не ответил. В последнее время ему было все труднее говорить на эту тему. Но сейчас, хоть его мысли несколько омрачились, стоило ему взглянуть на Габриэля, и сердце снова радостно встрепенулось. В конце концов, ребенок это живая радость, и сейчас ему было искренне жаль всех, кто этого не понимает… Все остальное казалось таким незначительным в это мгновение, по сравнению с этим подлинным счастьем. Он даже почти забыл о том, как сильно завидует Анджело и его состоявшемуся семейному благополучию. - Он так серьезно смотрит, будто все понимает... – проговорил Джимми задумчиво. - А может, и в самом деле, понимает больше нашего? Почему у младенцев такие голубые и чистые глаза, пока они еще не научились говорить... И даже улыбаться? Может, они еще помнят то, о чем мы забываем, когда взрослеем – Небеса и то, как были ангелами? Они все еще немного ангелы, пока помнят об этом. Только рассказать не могут... - Благослови тебя Бог, Джимми, - сказала Кира с чувством. – Тебе непременно нужны свои дети, из тебя получится такой замечательный отец… - Кто его знает, - усмехнулся Джимми. – Может, и получился бы. Но теперь придется довольствоваться племянниками... - Зачем так говорить, - сказала Кира с легким укором. – У тебя еще все впереди. - Скорее уж, у меня слишком многое позади. Я уже с двумя женщинами пробовал, а семьи не получилось. - Мона не хотела детей? - Хотела вроде бы... Мы это как-то не обсуждали особо. Тогда казалось, что у нас впереди еще уйма времени. Надо сначала собственную жизнь устроить, со всем разобраться. Все было недосуг, какие-то дела, проекты, а наспех создавать семью не хотелось... - Может, если бы у вас были дети, вы бы не расстались. Джимми с сомнением хмыкнул. - А может, и расстались бы. Тогда даже хорошо, что не было. Развод родителей это не то, что я пожелаю своему ребенку. Да и семья, которая держится только из-за детей – не семья. Кира согласно кивнула. - А Мелани? - А Мелани, она уж точно не хотела, - откликнулся Джимми вполне беспечно. - То есть, у нее уже есть сын, больше ей не нужно. Знаешь, я в общем-то был не против. Мы с Роем неплохо ладили, и если бы с Мелани у нас все сложилось, я был бы рад и пасынку. Но вот делать перерыв в карьере, чтобы иметь детей от меня, она бы точно не стала... На несколько минут воцарилось молчание. - Кофе будешь? – предложила Кира, чтобы нарушить затянувшуюся паузу. - Кортадо, как обычно? А то я научилась делать гляссе… - Звучит заманчиво, - улыбнулся Джимми. - И кстати, если вдруг надумаешь меня чем-нибудь накормить, я тоже протестовать не буду... - Тогда тебе придется держать Габриэля. - С удовольствием, - согласился Джимми с энтузиазмом. - Только осторожно, ладно? – попросила Кира с некоторым беспокойством. Джимми окинул ее снисходительным взглядом. - Не беспокойся. Я еще самого Анджело нянчил, когда он был такого же размера. И не забудь, у меня уже есть крестник. - В следующий раз мы тоже позовем в крестные тебя, обещаю, - сказала Кира с едва заметной виноватостью. – Просто знаешь ведь, у Пэдди был такой период в жизни… Не самый лучший. Нужно было его как-то поддержать. - Да уж, когда тебе есть, о ком заботиться и за кого нести ответственность, это прочищает мозги получше любой терапии, - согласился Джимми и тут же нахмурился. – Слушай, думаешь, Джоуи меня ПОЭТОМУ позвал? Чтобы я не вернулся к прежней жизни и не снаркоманился окончательно? - Он позвал тебя, потому что ты его старший брат и если что-то случится, ты сможешь позаботиться о его сыне, - твердо сказал Кира, глядя на него честными глазами. – К тому же, насколько я знаю Джоуи, он бы не доверил своего сына человеку, который способен… вот как ты сказал… Раз уж он выбрал крестным тебя, значит доверяет и уважает. - Крестный - такое неуклюжее слово, - пробормотал Джимми, стараясь скрыть смущение. – Мне больше нравится – падринито. - Да как ни назови, у тебя это славно получится, я знаю. - Ага... Только вы уж постарайтесь в следующий раз родить девчонку. Крестник у меня уже есть. А племянников-пацанов уже не сосчитать сколько. Очередной на подходе. Это Патриция из вредности, я уверен. - Ты преувеличиваешь степень ее вредности, - хмыкнула Кира. - А почему бы тебе было не попробовать родить сразу двоих – парня и девочку? - Попробуй сам, узнаешь, как это весело. Нет уж, я лучше по отдельности. И вообще я вам поражаюсь! Энджи тоже канючит, что хочет дочку... Куда перевелись традиционные мужчины, которые жаждут обзавестись сыновьями и наследниками? - Понятия не имею… Кстати, ты не поверишь, но Джоуи тоже мечтает о дочке. - Вот-вот... - А что по этому поводу говорит психология? - Много чего. Хочешь дам почитать Фрейда? - Нет, благодарствую. Я пробовал однажды его читать, открыл наугад... На третьем же абзаце чуть не проблевался. Что-то про Электру... Жутко мерзкое. - Да уж, ты умеешь угадать со страницей... Но на самом деле прочитать несколько сомнительных фраз еще не означает понять и вникнуть в сам предмет… - Угу, - Джимми в данный момент был сосредоточен на том, что пытался соединить кончики пальцев с крошечными пальчиками Габриэля. - Вот отсюда и неприятие психологии у разных… - Кира запнулась. - Невежд, - подсказал Джимми добродушно. – Эх, что с меня взять? Я и в школе-то не учился. - Ой, ладно. У вас у всех, чуть что, одна отговорка. И потом, ты же учился кинематографии. - Только вот режиссером я что-то не стал. - Ты столько клипов снял. - Н-ну, для себя, по сути. Джон снял в общем-то не меньше, хотя никаких академий не заканчивал. И его клипы при этом совсем не хуже. - Твои у меня самые любимые, - сказала Кира искренне. – И кстати, я вовсе не уверена, что сама стану работать психологом. Разве что домашним... - Как и я домашний режиссер, - ухмыльнулся Джимми. – Но спасибо на добром слове, кстати. - Разве это так уж плохо в сущности? – сказала Кира мягко. – А мне и самой иногда не верится, что я все же успела получить степень... Правда, в последнее время за меня больше Анджело учился. Знаешь, как-то неприятно... Когда приходишь на зачет или собеседование глубоко беременная или с младенцем, на тебя смотрят, как будто я это сделала специально для того, чтобы по-легкому все сдать! И профессора, и другие студенты. Обидно. Хотя еще обиднее, когда и в самом деле... Какие-то сердобольные преподаватели ставят мне зачет просто так, только из-за того, что у меня ребенок, а ведь я подготовилась! Таких, по счастью немного... - Я бы только так и делал, - сказал Джимми. - Вот потому и хорошо, что ты не профессор. Но на самом деле неловко. Весь последний семестр за меня учились другие, в основном мои друзья по университету. Столько старались, как будто у них своих дел мало. - Ради плохого человека так бы стараться не стали. Если ты сумела найти таких друзей, то уж и диплом психолога заслуживаешь, я уверен. - Хотя многие приятели наоборот от меня отвернулись, - Кира слегка погрустнела. – Знаешь, на беременную женщину, которая к тому же еще и не замужем, косо смотрят. Но зато о тех, кто остался мне верен, я могу теперь твердо знать, что они настоящие друзья. Это того стоило, полагаю. Хотя по справедливости им, а не мне, нужно было дать степень. Майке всего год проучилась, а ей уже можно смело засчитать бакалавриат, столько она мне помогала. - Кому? – Джимми вздрогнул. - Майке Хёкст... Ты ее разве не знаешь? Майте упоминала, что вы вроде бы знакомы... - Да... Немного. – Джимми с большим трудом удавалось сохранять безразличный тон. - Она, что, бывает у тебя? - На самом деле нет, - Кира немного смутилась. – Знаешь, конечно, свинство. Мы с ней общались больше всего по учебе. Я даже ни разу ее не пригласила посмотреть на Габриэля. Хотя это вообще-то из-за Анджело. Он что-то нервничает из-за посторонних в доме. Наверно боится, как бы не сглазили, - пошутила она. Джимми бледно улыбнулся. - Она обо мне не спрашивала? - Майке? Да, кажется, нет... Но я же говорю – мы общались в основном по учебе. - Просто интересно, помнит ли она еще меня, - пробормотал Джимми. – И мы не так чтобы особо близкие знакомые... Встречались всего раза три… Да, именно три. После той их не самой удачной прогулки по парку под дождем, когда Майке простудилась и несколько дней провела в постели, Джимми чувствовал себя как-то неудобно и долго не решался снова ее куда-то пригласить. А потом у нее начались экзамены, а у него гастроли, запись нового альбома, которую они забросили, чтобы снова отправиться на гастроли, потом взялись снова за запись... Кроме того, у Джоуи родился сын, и Джимми позвали в крестные, а теперь вот и Анджело стал отцом, а Патриция готовилась со дня на день стать матерью. За всеми этими событиями он так и не нашел времени снова встретиться с Майке, а она особо на этом и не настаивала. И созванивались они не так уж часто. Последний раз, когда он говорил с ней по телефону, она рассказала, что сдала экзамены на абитур, кажется, успешно. И порвала все же со своим парнем. - Ты же собиралась постепенно свести все на нет? – удивился Джимми. - Да помню я... Но почему-то решила – к чему тянуть? Мы в тот день отмечали окончание школы, устроили пикник... А потом он провожал меня до автобусной остановки, и я сказала, что нам, наверно, больше не стоит видеться. - И как он это воспринял? - Нормально... наверное. Я не знаю. Как раз подошел мой автобус, и я уехала. - Сурово, - вздохнул Джимми. - Да ладно, он, наверное, обрадовался. С какой еще девушкой, ему удастся так легко порвать? И он мне после этого не звонил, значит, все в порядке. Как-то так вышло, что Джимми после этого ей тоже больше не звонил. Он на самом деле собирался. Но как-то закрутился с делами, а потом понял, что не звонил ей уже неделю. Все равно можно было позвонить - неделя это не такой большой срок. И две, и три. И даже месяц не такой большой срок. Через месяц еще вполне можно позвонить и напомнить о себе. И даже через три еще можно, но через четыре - это уже глупо. А через полгода - бессмысленно. Если они и столкнулись случайно в потоке жизни, то теперь этим же потоком их отнесло далеко друг от друга. Он так мало успел узнать о ней за время их короткого знакомства, что теперь пришлось бы начинать все с начала. К тому же он даже не был уверен, тот же ли до сих пор у нее номер телефона... Так вот и вышло, что они не виделись целый год. Нельзя сказать, что за этот год он совсем не думал о Майке. И даже нельзя сказать, что он думал о ней редко. Скорее наоборот, мысль о ней навязчиво засела где-то в дальнем уголке его сознания, хотя он упорно пытался от нее избавиться. Какие-то детали, крошечные воспоминания о ней, упорно цеплялись за его память и то и дело вспыхивали в сознании – то, как она вертит кольцо на пальце, отводит за ухо прядь волос, щурится от солнца... Но раз уж все равно не вышло это знакомство, то эти мысли были, по его мнению, совершенно лишние. Было и прошло. А в последнее время он больше всего боялся, что может ее случайно где-то встретить. И придется говорить с нею, что-то объяснять, оправдываться, почему больше не позвонил... Все это было бы очень утомительно и стыдно. Потому он старался даже не бывать в тех местах, где Майке теоретически могла появиться, поблизости от университета или отеля, где она тогда работала. Если ему и приходилось проходить мимо, он не мог избавиться от беспокойства, хотя и отдавал себе отчет, как это по-детски. Он старался думать о ней, как об обычной знакомой, умной и интересной, и не вспоминать о тех странных эмоциях, которые возникли в нем при их последней встрече. Ему было неловко вспоминать об этом, как будто он дал ей повод надеяться на что-то, чего между ними быть не могло. Хотя прекрасно понимал, что она вряд ли даже и заметила что-то странное, все это было полностью игрой его собственного воображения. И было еще кое-что, от чего мысль о Майке была ему неприятна. Нечто неуловимое, чего нельзя выразить словами. Какое-то непонятное чувство, которое цепко охватывало его при случайных воспоминаниях о ней и долго не отпускало. И долго потом оставался мутный, тяжкий осадок в душе. Нечто вроде сожаления. Смутной обиды на себя самого, как после какой-то потери или упущенной возможности. И теперь все эти мысли и сожаления снова всколыхнулись в нем, но он постарался поскорее отбросить. В них все равно не было никакого смысла. - Какого черта вы еще не поженились, кстати? – спросил он, с трудом подавляя внезапное раздражение и старательно направляя его в другое русло. - Помолвлены уже незнамо сколько времени, уже и ребенок есть, чего Анджело до сих пор телится? - Ну, тебе виднее, - усмехнулась Кира. - Вам же все недосуг. Все время какие-то дела, проекты. А наспех играть свадьбу тоже как-то не хочется... - Да уж. Но я вот с ним поговорю серьезно... - Поделишься с ним своим богатым опытом семейной жизни? - А хотя бы! Я, по крайней мере, знаю, чего точно лучше не делать в семейной жизни – жениться наспех, ну, это вам не грозит… Хуже этого может быть только... - Не жениться вообще? - Не всем же дается такая возможность... – замялся Джимми. Кира покачала головой. - Нет, Джимми, никогда не поверю, чтобы у ТЕБЯ и вообще никого не было! Что, даже не влюблен? Или... все еще не можешь забыть Мону? - Не могу, - кивнул Джимми. – Но не потому, что все еще люблю ее, а… Наоборот я ее вспоминаю и понимаю, что не стремлюсь к новым отношениям, не хочу, чтобы это повторялось. Влюбляться в кого-то только потому, что очень этого хочется… Или жить с кем-то просто потому что страшно оставаться одному, как с Мелани, нет, это больше не для меня. Большинство мужчин, конечно, именно так и живут – но я теперь не хочу. Слишком много можно успеть в этой жизни, и слишком мало мы успеваем просто потому, что тратим время на то, что на самом деле нам ни к чему! - Никогда не поверю, что любовь к тебе ни к чему! - Любовь… наверно к чему, но что я о ней знаю? Кира вздохнула слегка утомленно. - Все же ты врешь, кажется… Я хотела сказать – преувеличиваешь. - Знаешь... – Джимми, наконец, решился. – Вообще-то есть одна девушка... У меня к ней, похоже, особенное отношение... - Вот чудесно! – воскликнула Кира обрадовано. - Не совсем. Дело в том, что Пэдди она, похоже, тоже нравится. А я как старший брат обязан уступить младшему. К тому же, сама говоришь, у него был в жизни непростой период... - У тебя тоже непростой, - нахмурилась Кира. – Джимми, что за ерунда? В таком деле никто не обязан уступать. Выбирать должна девушка. И если она предпочтет тебя, так тому и быть. Джимми хотел сказать, что вряд ли, когда поблизости крутится Пэдди, какая-то девушка предпочтет его, но не сказал. Хотя почему бы и нет, в самом деле? Кто сказал, что у него нет шансов? Ему и в самом деле казалось, что это не просто увлечение. Отношение к этой девушке у него было действительно особенным и по-новому волнующим. Возможно ли, что это могло означать начало совершенно нового этапа в его жизни? По крайней мере, ему очень хотелось бы во что-то такое верить. - Расскажи мне о ней, - попросила Кира. - Ее зовут Чайна, - Джимми поколебался, но все же решился продолжить. - Она эмигрантка, вернее, беженка из Африки. - Темнокожая? – удивилась Кира. - Ну да, африканка. А что, если уж Патриция вышла за русского, то почему бы и мне не увлечься негритянкой? - Джимми, Джимми, - проговорил Кира с укоризной. – Что еще за некорректные высказывания? - По отношению к кому именно некорректные? – ухмыльнулся Джимми. - Ты говоришь, она беженка? – спросила Кира, решив дальше щекотливую тему не развивать. – Политическая или из зоны военных действий? - Она не просто беженка... – Джимми немного помедлил. – Она собственно не скрывает этого, но... Ей выпала трудная судьба. Когда она была ребенком, ее забрали у родителей и заставили воевать. Знаешь, в Африке это часто происходит, когда из детей, совсем маленьких, делают солдат и убийц. - Какой ужас... – прошептала Кира. - Да... – Джимми устало провел ладонью по лбу. – Об этом страшно даже думать. Особенно, когда смотришь на таких вот малюток, - он с нежностью взглянул на племянника. - Разве какая-нибудь мать захочет своему ребенку такой судьбы? А это все равно происходит. Каждый день. И даже сейчас. По чьей-то милости. И мы ничем не можем помочь. Чайне повезло, она вырвалась из этого ада... Но сколько таких, как она, там осталось, скольким еще суждено погибнуть? Да и ее жизнь, возможно, никогда не будет такой спокойной и безмятежной, как у нас, тех, кто не знал войны. И все-таки она удивительный человек, сумела пережить все это и сохранить при этом чистую душу и доброе сердце. Знаешь, ее судьба достойна того, чтобы написать о ней книгу... Но я сумел только сочинить об этом песню. Может быть, мою лучшую песню. Только я пока не уверен, стоит ли ее издавать… - вздохнул он. - Получается, она и в самом деле много для тебя значит. - Наверно. Но только общается она все равно больше с Пэдди, чем со мной. Он ближе к ней по возрасту, по характеру, да и вообще... - Это ведь еще ничего не решает, - сказала Кира мягко. - Не решает... – Джимми снова вздохнул. - Но все равно мне почему-то кажется, что Майте опять придется причитать по этому поводу - «почему как хорошая девушка, так сразу просто друг?» Кира засмеялась. - А что она уже говорила тебе такое? - Да... по поводу Майке как раз. Он специально заставил себя произнести ее имя, чтобы убедить себя, что для него это больше ничего особенного не значит. Просто воспоминание. - Майке в самом деле очень милая, - быстро сказала Кира. – С этим я не буду спорить. - Ты и про Мону это говорила только что, - заметил Джимми. - Она тоже... Хотя лично я ее не знала, но... - А Мелани знала? - Да, она тоже очень ми... Джимми, ты издеваешься? Джимми расхохотался. - Просто поразительно, как тебе хочется меня сосватать! Хоть за кого угодно! - Я просто очень хочу, чтобы ты был счастлив! - Я счастлив, - ответил Джимми серьезно. – Мне кажется, я еще никогда не был так счастлив... На самом деле. Я столько всего хочу сделать, столько идей, планов, столько работы. Это придает мне уверенности. Раньше я все суетился, нервничал из-за чего-то. А теперь я просто делаю, что могу, и поэтому счастлив. И потому что чувствую себя по-настоящему свободным в последнее время. И потому что вокруг меня люди, которых я люблю, это самое главное. И потому, что они любят меня... возможно. Есть ли большее счастье, чем все это? И многие ли могут этим похвастаться? Душевный покой, свобода, творчество, любовь близких. Даже как-то стыдно требовать большего. Если, конечно, это когда-нибудь придет, я буду благодарен. Но если и не придет, буду благодарен тоже. На все Божья воля. - Всему свое время и время всякой вещи под солнцем? – улыбнулась Кира. Джимми кивнул, но не ответил на улыбку. - Просто знаешь? – проговорил он задумчиво. - Как-то обидно. Я верю в любовь, я вижу ее вокруг себя. Ты и Анджело, Джоуи и Таня, Джонни и Майте. Мои родители. Это так прекрасно. С одной стороны. Но с другой, даже если точно знаешь, что любовь может быть абсолютной и вечной, все равно не понимаешь, почему она не является такой всегда. Почему у меня все ушло куда-то, в никуда? И с Моной, и с Мелани. А ведь я был так уверен, что это то самое, настоящее. А мой отец… Он ведь тоже с первой женой развелся. И сколько таких случаев… Почему это происходит? Ты ведь… семейный психолог, нет? Можешь это объяснить? - Тебе не понравится мое объяснение, - покачала головой Кира. - Все равно. Расскажи. Мне важно знать официальное мнение человечества на этот счет, - Джимми криво усмехнулся. – Может, меня это в чем-то убедит? - Сомневаюсь. Официально человечества, видишь ли, придерживается того мнения, что человек произошел от... В общем, что он часть животного мира. И у нас, как и у животных, инстинкт разм… притяжения. Человек видит идеальную для себя в биологическом плане пару. То есть такую, с которой можно произвести на свет идеальное потомство… Даже не видит, а подсознательно определяет – по подходящему запаху, температуре тела, телесной симметрии и другим, эээ... параметрам. И его влечет к своей паре. И они производят на свет потомство. Как большинство животных, родители должны оставаться рядом с ним, до тех пор пока это потомство не способно жить самостоятельно… В животном мире подобный человеку вид способен выживать с возраста в три-четыре года. Вот почему биологическое притяжение людей друг к другу не может длиться больше этого времени... В природе людские союзы распадались бы по истечении трех лет, да и в цивилизации абсолютно подавляющее число разводов происходит в течение первых пяти лет. Это факт. Но поскольку человек все же животное социальное и облеченное некой формой интеллекта, то вот тут и начинается то, чего нет у животных – психология. И вот тут на сцену выступаем мы. Мы должны помочь людям найти причину, по которой их браки не должны распадаться на третьем году совместной жизни. Найти что-то другое, что должно придти на смену природному притяжению, которое, к сожалению, невозможно вернуть. Это и любовь к детям, если они есть, и общность интересов, и совместная работа, и взаимное уважение... И преимущества комфорта совместной жизни, и просто привычка... - Ты так и не сказала ни слова о любви, - не выдержал Джимми. - С точками зрения науки и психологии, это все и есть любовь, - пояснила Кира. – Стремление произвести на свет идеальное потомство. - Я о той любви, что от Бога. О той, которая отличает человека от всех прочих… Биологических видов. - Разве не интеллект? - Нет. Слоны тоже умные. И пчелы… Но на любовь они не способны. Кто угодно и как угодно может доказывать мне, что человек стал человеком в тот момент, когда привязал какой-то там камень к какой-то там палке... Да сколько угодно, но для меня человек начал считаться человеком только в тот момент, когда вместо того, чтобы толкнуть понравившуюся женщину на землю и овладеть ею, ему просто захотелось прижать ее к груди… - А женщины, выходит, не люди? - спросила Кира лукаво. - Ну как бы... несколько... не совсем… Да я бы не против, но так Бог сотворил. Женщина была задумана как помощница мужчины... - Тобой, что ли, задумана? – фыркнула Кира. – Раз ты так категорически это утверждаешь. - Так написано в Катехизисе, между прочим. - И все ты врешь, Джимми. Мужчина и женщина должны дополнять друг друга и «с равным достоинством сотворены по образу Божию». Не один ты читал Катехизис. - Эту фразу я как-то упустил, - сознался Джимми. - Но с точки зрения науки, как ты знаешь… - Угу, Бога нет. Значит, и любви нет. Одно только природное влечение, привычки и психология. Как это? «Стремление произвести на свет идеальное потомство». - Ну, в общем да. - Интересно, Ромео и Джульетта тоже думали об идеальном потомстве? А Тристан и Изольда? Потому что я-то, когда в первый раз был влюблен и женился, точно не думал... - А я думала, - сказала Кира. - Я сразу, с первого взгляда поняла, что у нас с Анджело будут очень красивые дети. И знаю, что будут. - Но ты ведь в это «природное притяжение» не веришь? – взмолился Джимми. - Почему, верю, - сказала Кира спокойно. – И в природное притяжение, и во все прочее. И в то, что психологи нужны, чтобы помогать спасать те браки, которым иначе никак. Но в Бога я тоже верю. И в любовь, которая от Бога, верю. У нас именно так и было. Это не мешает одно другому. И в то, что таким семьям, которые благословил Бог, психология не нужна и психологи тоже. Любовь сама проведет через все препятствия, убережет и всему научит. Способность любить это самый великий дар человеку от Бога, а научиться этому нельзя. Но это еще и редкий дар. И его нужно быть достойным. - А я, выходит… - Ты достоин Джимми! Все придет и в свое время, ты сам знаешь. Просто не торопи жизнь и… будь счастлив, пока как можешь. - Постараюсь, - сказал Джимми серьезно. – Спасибо. - Пойдешь с нами в воскресенье на мессу? – спросила Кира немного смущенная своею чересчур эмоциональной речью. - Для Габриэля она будет первая… - Постараюсь, - быстро сказал Джимми. – Да, наверное. - На мессу хорошо ходить всей семьей, - добавила Кира. – Неправильно чувствовать себя одиноким в такие минуты. - Разве рядом с Богом можно чувствовать себя одиноким? - Прекрасно ведь понимаешь, о чем я, - сказала Кира с намеком на сердитость. - Ладно-ладно, пойду. - Значит, в воскресенье встречаемся в церкви? - На самом деле я пойду туда уже сегодня, - сказал Джимми. – Я сто лет не был на исповеди, так что мне, пожалуй, и к причастию нельзя. К тому же хоть посмотрю, что здесь поблизости за церковь…