Supersailor

*** - Вы не думали найти няню для Габриэля? – спросил Джимми у Киры, когда в следующий раз зашел навестить племянника. Она посмотрела на него так, будто он заговорил с нею по-китайски. - А что в этом такого? – Джимми смотрел на нее в ответ честными голубыми глазами. - У Джоуи и Тани есть няня, Патриция тоже об этом подумывает. Трудно ведь одной. Если у тебя теперь есть ребенок, это ведь не означает, что ты должна запереться дома и не отходить от него! Да и Анджело будет непросто без тебя обходиться. Он этого пока не понимает, но если ты не будешь проводить с ним столько же времени, как прежде, он это очень скоро почувствует. - Вообще, наверное, нужно... – протянула Кира неуверенно. – Хотя я пока и сама справляюсь, но все же... Иногда трудновато. Вот только... - Не хочешь, чтобы к нему прикасался кто-то посторонний, - понимающе сказал Джимми. Кира вздохнула. - Я ведь понимаю, что совсем без помощи не обойтись. К тому же если мы собираемся завести еще одного ребенка... - Как – уже? – изумился Джимми. - Вы же с Анджело хотели девочку! - Ну вот... – Джимми подавил удивление, стараясь не сбиться с мысли. - Я подумал, ты могла бы позвать на первое время кого-нибудь из знакомых. Может, из тех, с кем ты вместе училась? Студенты часто ищут подработку на неполный день. Ну, или просто посидеть с детьми, когда например... Может, вам с Анджело понадобится время на себя. - В чем дело, Джимми? – не выдержала Кира. – С чего вдруг ты такой заботливый? Кто-то из твоих знакомых ищет работу? - Вроде того... – замялся Джимми. Кира смотрела на него выжидательно, но с некоторым недоверием. - Это Майке, - решился Джимми. - Мы с ней случайно встретились на днях... – это была чистая правда. – И она сказала, что ищет подработку. Это была уже не совсем правда. Майке во время их разговора лишь вскользь обмолвилась о том, что ей бы хотелось найти еще работу, чтобы совсем не зависеть от родителей, но вряд ли получится. Почти везде, где можно совмещать работу с учебой, платят гроши. К тому же у нее не такой уж большой опыт. Все что ей приходилось делать, помимо работы с копировальной техникой, это выгуливать собак в детстве, а потом присматривать за детьми. Тогда у него лишь шевельнулась смутная мысль о чем-то таком... Неопределенном. Но за два-три дня эта мысль оформилась в идею с далеко идущими последствиями. Джимми, разумеется, знал, что все психологи считают себя очень умными. И знал, что в большинстве случаев это не так. Однако Кира и в самом деле была очень умной, и кривить душой с ней было небезопасно. Потому он решился идти напрямик. - По-моему неплохо было бы, если бы она у тебя работала, - сказал он совершенно искренно. – И мне бы хотелось ей помочь. - Майке, конечно, очень милая, - произнесла Кира не совсем уверенно. – Но я даже не знаю... - Почему бы тебе не пригласить ее в гости? – быстро сказал Джимми, стараясь с максимальной выгодой использовать удобный момент. - Ты сама сказала, что давно бы должна была это сделать. Присмотритесь друг к другу хотя бы. А там уже видно будет. Ты только не говори ей, что это я тебя надоумил. А то это как-то... Похоже, будто я делаю ей одолжение... Мне бы не хотелось... Кира удивленно пожала плечами. - Ты ведь просто помог ей. Тем более она сама тебе рассказала, что ищет работу... - Все-таки будет лучше, если ты представишь это так, будто сама это придумала. К тому же вдруг ей это и не подойдет. Или тебе. А в гости ты все равно можешь ее пригласить. - Может, ты и прав, - согласилась Кира. - Тогда завтра? – Джимми понимал, что слишком торопит события, но уже не мог остановиться. – Анджело будет с нами в студии. По-моему, лучше, если первый раз вы встретитесь без него. - А по-моему, пусть лучше он с самого начал знает, кого я собираюсь взять в няни… - Но ты ведь еще не собралась, верно? Или ты уже и подругу пригласить не можешь без его ведома? - На такую грубую подначку я не поведусь, не рассчитывай, - твердо заявила Кира. - Просчитала, - вздохнул Джимми с нарочито покаянным видом. Кира не смогла сдержать улыбки. - Я, конечно, ничего не обещаю, но позвать ее, думаю, стоит... - Да нет, я ведь не настаиваю, - сказал Джимми, решив сменить тактику. - Тебе решать, если ты категорически против именно Майке, то не нужно это делать, знаешь? Просто ради одолжения. Это все же дело серьезное, и если не доверяешь… - Ей-то я, пожалуй, доверяю, - произнесла Кира задумчиво. – Насколько я вообще способна в этом случае доверять. Но уж больше ей, чем какому-то совсем постороннему человеку из агентства по найму. - Вот и я о чем, - поддержал ее Джимми с энтузиазмом. - Никогда не мог понять, как родители решаются на такое: звать к ребенку совершенно чужих людей, не важно, какая там квалификация. Это же не машину чинить… Кира покивала, но думала уже о чем-то своем. - Я, может, тоже зайду, - быстро сказал Джимми. - Ну, то есть, я не уверен, не знаю. Если будет возможность. Ты предупреди, когда точно пригласишь ее, ладно? Или я вам помешаю? - А ты-то разве не должен быть на записи? – подозрительно спросила Кира. – Вместе с Анджело? - Нет такой уж необходимости нам торчать всем вместе в студии, - сказал Джимми небрежно. – Тем более, знаешь? Патриция уж слишком нервная стала в последнее время, и чем меньше людей будет вокруг нее толкаться, тем лучше. Неохота лишний раз ее злить. Здесь он правильно рассчитал, о Патриции Кира готова была поговорить в любую минуту. - Ты должен бы отнестись с пониманием к ее состоянию, - сказала она строго. - Я с пониманием… - вздохнул Джимми. И подумал, что хотя все вокруг и щебетали наперебой, что беременность сделала Патрицию мягче и приятнее, он лично этого чудесного преображения что-то не замечал. Или на него конкретно благость Патриции не распространялась. И ему иногда было боязно вообще с ней заговаривать. Потому что, даже если все понимаешь, все равно всегда есть риск сорваться и сказать что-то лишнее. За что потом будешь корить себя всю жизнь. У него и так накопилось в жизни слишком много ошибок, которые поздно исправлять. И безумно хотелось найти способ не совершать новых… *** День не задался с самого утра. Запись протекала вяло, Пэдди витал в облаках, Джоуи язвил больше обычного, даже Анджело начал заедаться. В другое время Джимми давно бы уже рвал и метал, но сегодня его отвлекали более приятные мысли. Зато у него был стоящий предлог уйти раньше, сделав вид, что с него достаточно, и он не желает напрасно терять время. Патриция, похоже, взялась ему в этом помочь: словно в отместку за то, что Джимми без ее ведома прикрывается ее интересным положением, она ныла и зудела с удвоенной силой. К тому же она утром разбила случайно зеркало и теперь переживала еще и по этому поводу. - Ты же верующий человек, как ты можешь обращать внимания на приметы? – не выдержал, наконец, Джимми. – К тому же это было всего лишь карманное зеркальце, от этого не должно быть семи лет несчастий… Семь недель – это максимум! - Мне скоро рожать, а ты мне такое говоришь! – воскликнула Патриция с уже подступающими слезами. – Пень бесчувственный. Неудивительно, что даже Мелани от тебя ушла! - Если ты так переживаешь из-за того, что не уверена, будет у тебя семь лет несчастий или не будет, пройди на всякий случай под лестницей! – посоветовал Джимми. – Чтобы уж наверняка! После этой реплики оставаться ему в одном помещении с Патрицией не представлялось более возможным, потому Джимми с чистой совестью смылся из студии и поспешил к дому Анджело. Он даже не успел позвонить, столкнувшись с Кирой в дверях и чуть не опрокинув детскую коляску, которую она выкатывала на крыльцо. - Привет, Джимми, - Кира посмотрела на него как-то смущенно. – А мы собирались гулять. Поможешь мне? - А Майке уже ушла? – спросил Джимми, стаскивая коляску с крыльца. - Или она не приходила? - Она еще здесь, вот только… Но в этот момент ее слова прервала раздавшаяся из-за двери задорная песенка: Dark and rainy is the night, There's no a star in a' the carry; Lightnings gleam athwart the lift, And the cauld winds drive wi' winter's fury. Джимми никогда раньше не слышал, как поет Майке, но сразу понял, что это она, еще до того, как она сама появилась на крыльце, держа на руках Габриэля. На секунду Джимми увидел ее такой, какой она бывала, возможно, только наедине с собой или рядом с самыми близкими людьми. Улыбающаяся, беспечная, она выглядела почти девочкой, и в то же время была в ней какая-то скрытая уверенность и надежность. Она слегка подкидывала на руках ребенка и напевала: O! are ye sleepin', Maggie? O! are ye sleepin', Maggie? Let me in, for loud the linn Is roarin' o'er the warlock craigie! Габриэль в промежутках между строчками, кажется, пытался запищать, но так и не собрался, однако поглядывал на Майке как-то удивленно. - Не совсем удачная мелодия для колыбельной, но ему, вроде, нравится, - сказала Майке весело и, подняв глаза, увидела Джимми. Ее лицо сразу же переменилось. Взгляд стал неприятным и жестким. - Здравствуй, - сказал Джимми, но Майке лишь коротко кивнула в ответ. Она подошла к Кире и начала устраивать Габриэля в коляске. - Ты, разумеется, случайно здесь? – спросила она сухо, не глядя не него. – И понятия не имел, что я здесь буду? - Нет, я… - Джимми растерялся и забыл, что именно он собирался сказать, увидев ее. - Кира мне об этом рассказала. Что ты придешь. И я решил, что это такое удачное совпадение, и мне стоит тоже зайти. Разве нет? Он еще не окончил говорить, как уже отчетливо понял, что происходит нечто фатально неправильное. Судя по тому, как Майке на него посмотрела, что-то было ужасно не так. - Значит, Кира сама решила меня позвать, а ты чисто случайно узнал об этом? – уточнила Майке совсем уж ледяным тоном. Джимми чуть было не ответил, что да, но понял, что не может точно вспомнить, о чем они с Кирой договаривались на этот счет. Если вообще о чем-то договаривались. Он вопросительно посмотрел на нее. - Извини, Джимми, - вздохнула Кира. – Но я уж Майке все рассказала, как было. Я не думала, что для тебя это так принципиально, чтобы твое участие в этом деле оставалось тайной… Но вижу теперь, что ошиблась, - произнесла она совсем тихо, и непонятно было, о чем она больше сожалеет, что сразу не распознала подвох со стороны Джимми или что не сумела ему подыграть. - Если ты уже знаешь, что это моя идея, зачем спрашиваешь? – хмуро огрызнулся Джимми, стараясь в свою очередь не глядеть на Майке. - Хотелось услышать, что ты ответишь. Джимми вдруг овладело мощное желание развернуться, хлопнуть калиткой и уйти. Какой смысл дальше напрягаться, если у него все равно все всегда выходит не так? Ладно, допустим, это была не самая удачная выдумка, самому подстроить случайную встречу, и он чувствовал себя теперь ужасно глупо. Но что такого криминального он совершил? В конце концов, он виноват только в том, что не продумал все как следует и глупо попался. Кому от этого стало плохо, кроме него самого? Это он себя сейчас чувствует идиотом, а Майке торжествует над ним свое превосходство. А могла бы, между прочим, сделать тактично вид, что поверила в его случайное появление. Если бы он был ей хоть сколько-нибудь дорог, то она непременно так и поступила бы. Он вообще-то ради нее старался, но если она даже не способна это оценить, что тогда можно поделать? Он бы, наверное, и ушел, если бы не вспомнил вдруг об одном своем приятеле, который расстался с любимой девушкой именно по этой причине, что она не поддержала его в одной проблемной для него ситуации. И гораздо более серьезной, чем сейчас. И Джимми всегда считал его дураком и слабаком. А теперь, выходит, сам готов поступить так. И еще он вспомнил Мону, которая долгие годы старательно делала вид, что ей нравятся его выдумки, а потом просто развелась с ним. И Мелани, которая пресекала подобные проявления чувств на корню, пока он не понял, что задыхается от невозможности сделать хоть какую-то глупость. Но Майке, кажется, не делала пока ни того, ни другого. Просто ждала, что будет дальше. - Не думал, что тебе может это нравится, - буркнул он, не найдя ничего более подходящего. – Видеть, как глупо я себя сейчас чувствую… - Знаешь, не глупее, наверно, чем мы с Кирой себя чувствовали, когда обнаружили, что ты нас обеих вот так подставил! – воскликнула Майке. Да об этом он как-то не подумал. Наверно стоило извиниться, сказать что-нибудь простое и бесхитростное, это почти всегда работало в его случае. Но что-то на него нашло, словно расплавленным свинцом горло залили. Он стоял, глядя куда-то в сторону, и только расстроено сопел. Майке замолчала и тоже стояла теперь, глядя в сторону, привычно ссутулившись и скрестив руки на груди. - Знаете что? – сказала вдруг Кира. – Вы тут поговорите, а мы пока погуляем. И она решительно начала двигать коляску в сторону калитки. - Я с вами, - сказала Майке. - Нет уж, пожалуйста. Будет лучше, если вы зайдете в дом, поговорите… Спокойно, а я вернусь и застану вас уже помирившимися. Не послушаться Киру, когда она говорила таким тоном, было сложно, потому Майке, поколебавшись, развернулась и медленно пошла в дом, Джимми поплелся за ней. Майке, войдя в дом, подошла к столу и тяжело облокотилась на него, стоя спиной к Джимми. Потом развернулась и посмотрела прямо на него. Джимми ждал от нее каких-то очень резких слов, но голос Майке прозвучал до странности жалобно. - Думаешь, приятно оправдываться в чем-то… когда даже не знаешь толком в чем? - Ну, извини-извини, - сказал Джимми поспешно, и ему вдруг снова стало очень легко говорить и даже дышать. – Ну, пошутил, дурака свалял, честно. Почему-то показалось, так будет проще… - Проще! – пфыкнула Майке. – На что ты, вообще говоря, рассчитывал? - Сам не знаю, - ответил Джимми вполне искренне. – Не сердись. - Да ладно, хорошо еще, что ты не сразу пришел, - смягчилась Майке. – А вот первые десять минут, как все открылось, я просто кипела. Хорошо еще… - она запнулась. - Хорошо что? - Да нет, так… - она смотрела в сторону, медленно краснея, и Джимми решил не настаивать. - Что это ты пела? – спросил он, чтобы завязать беседу. - Ты разве никогда не слышал этой песни? – сразу оживилась Майке, словно обрадовавшись возможности поговорить на нейтральную тему. - А еще ирландец! Джимми скрестил руки на груди и окинул Майке снисходительным взглядом. - Ты, кажется, смутно представляешь себе объем ирландского фольклора. Никто не слышал ВСЕХ наших песен, даже я. И уж тем более ты. Майке смутилась, но только на мгновение. - Я имела в виду, что такую исполнительницу, как Айфе Клэнси ты должен был бы знать, - вывернулась она. – Это же из ее репертуара песня. В смысле и из ее тоже, ее многие из известных исполняли. Неужели не слышал? - Не приходилось. Но как ты поешь, мне очень понравилось. Майке криво улыбнулась. - Ты пытаешься меня отвлечь или просто усыпить мою бдительность лестью? - Я вообще-то считаюсь честным человеком… - Угу. Я заметила. - Я никогда не лицемерю в отношении музыки, - поправился Джимми. - В чем-то другом... не знаю. Может, и могу чуть-чуть слукавить, но плохую музыку и пение никогда не назову хорошим... - Что ты мог там услышать, за две секунды, чтобы успеть оценить, - пожала плечами Майке. - А в этом ты права, спорить не буду, - подтвердил Джимми с энтузиазмом. – Так что, может, споешь еще раз? Здесь и гитара найдется, если поискать... - Ой, нет! - Ой, да, - Джимми решил не выпускать инициативу из своих рук. Он уже заметил стоящую у дивана гитару, взял ее и вручил Майке. - Я на гитаре плохо играю, - тут же сказала она, попятившись. - Так все говорят. И почти все кокетничают. Те, кто на самом деле плохо играют, обычно сами первые рвутся продемонстрировать свое искусство. - Как будто если в шестнадцать лет начать играть, можно хорошо научиться! - А я сам-то вообще в пятнадцать начал! Знаю, что поздно… И я не то что бы так уж хорошо научился, но не жалуюсь... Гм. Окружающие, как будто, тоже пока не жаловались. А на первых порах моя сверхзадача в группе, помнится, состояла в том, чтобы все время бить в бубен... Майке засмеялась, но вид у нее все же был неуверенный. - Может, все же не стоит? - Слу-у-ушай, не заставляй меня в тебе разочаровываться! Я думал, ты не умеешь ломаться. - Ладно! – Майке взяла гитару и села, но медлила. – Хотя на самом деле ты и не заслужил, чтобы я тебе пела, - сказала она наставительно. – После твоего вранья и всех этих дурацких фокусов... - Вот слово «ладно» мне понравилось. А все остальное, по-моему уже совершенно лишнее. - Ладно, я спою, - Майке глубоко вздохнула. – Спою… - она на секунду задумалась. – Но другую песню. Это будет баллада, кавер на Лорину МакКеннит. The Highwayman. Я эту песню еще никогда со сцены не пела, потому что моей самой первой группе она не очень подходила, а у «озерных дев» мне бы ее спеть и не дали. Но мне она нравится. О Лорине МакКеннит Джимми, конечно, имел представление, и в его понимании это было что-то очень красивое, но холодное, почти классическое. Ему казалось, что Майке предпочитает совсем другую музыку. Самые первые гитарные переборы под ее пальцами оказались на удивление бодрыми, хотя в то же время мягкими – Джимми ожидал чего-то более убаюкивающего. Полминуты он честно пытался сконцентрироваться на песне, хотя бы вникнуть, о чем там поется, но потом все же поддался течению своих мыслей. Им овладела странная расслабленность, веки отяжелели, захотелось просто растянуться на диване и прикрыть глаза. Вообще-то музыку, которая на самом деле нравится, часто слушают с закрытыми глазами, так она лучше доходит до сердца, но именно сейчас по идиотским правилам хорошего тона сделать это было невежливо. Джимми, из последних усилий борясь с истомой, наблюдал за пятнами света на ковре, падающими сквозь ветки дерева, качающиеся на ветру за окном. Голос Майке то приближался, то отдалялся, в зависимости от того пела она тише или громче, иногда она переходила почти на шепот, словно и не пела, а рассказывала доверительно какую-то историю. Джимми машинально отметил про себя, что на шепот она, скорее всего, переходит там, где в оригинале должны звучать высокие ноты, на которые Майке не рисковала замахиваться. Однако голос ее ему на самом деле нравился, он был, может, и не красивым в традиционном понимании, но сильным и выразительным. Это было настоящее осмысленное пение, где каждая интонация, каждый полутон на своем месте. Она ударяла по струнам ритмично и упруго, и Джимми даже начал слегка притопывать ногой в такт, хотя песня все же не была веселой. Скорее тревожной, и с каждой строчкой пение Майке становилось все более нервным. Даже сонливость Джимми почти развеялась, хотя в содержание он так и не вник. Но это определенно было что-то драматическое, а ему не хотелось сейчас думать ни о чем тяжелом. Наконец Майке окончила петь и отложила гитару. - И как? – спросила она настороженно. Джимми неопределенно пожал плечами. - Ты не безнадежна. - Спасибо большое! - Нет, серьезно! Мне нравится, как ты гитару держишь, как сидишь… Многие девушки сидят с гитарой, как курицы… - То есть, по крайней мере, СИДЕТЬ с гитарой я умею, - саркастично усмехнулась Майке. - Класс. Теперь дело за малым, осталось научиться играть. - Ты в этой песне больше подыгрываешь, чем играешь - Джимми постарался выразиться максимально объективно. – Совсем простые аккорды. Но сама по себе песня очень красивая. И мелодия выразительная, и поешь ты… Это на самом деле очень красиво, Майке. И очень профессионально. - У меня на самом деле не очень сильный голос, - быстро сказала Майке. – Посредственный. Диапазона не хватает, особенно на верхних нотах. - А мне нравится, - ответил Джимми упрямо. – Я не поклонник знаешь, оперного вокала, когда голос звучит отлажено и чисто, как музыкальный инструмент, но в пении нет души. А ты совсем другое дело. В твоем пении есть настоящее чувство… - Это просто потому, что мне нравится сама история, - потупилась Майке. – И я очень сопереживаю тому, о чем пою. Тебе понравилась? - М... А о чем там было? - Ты не слушал! – возмутилась Майке. - Я слушал твой голос. Смысл слов от меня как-то ускользнул… - Ты бы так сказал в любом случае, - Майке нахмурилась. – Можно подумать, что у меня такой акцент, что по-английски ты ничего не понял. - Да причем здесь акцент? По сравнению с моим ирландским говором, у тебя вообще идеальное произношение! Ты очень интересно интонируешь. - Это Лорина МакКеннит интересно интонирует. А я просто копирую. - Так о чем в песне говорится? – спросил Джимми, чтобы она не дулась, не так уж интересно ему было это знать. - О мятежнике, который скрывался от английских солдат в горах, но по ночам спускается в долину, чтобы повстречаться со своей возлюбленной, дочерью лендлорда... – Майке начала говорить неохотно, но постепенно увлеклась. - Но однажды целый отряд солдат устроил засаду в ее доме, на первом этаже. А девушку, чтобы она не смогла его предупредить, связали и заперли в ее комнате наверху. А чтобы она не пыталась освободиться от пут, к ее груди приставили заряженный пистолет. Ночью, когда она услышала стук копыт на дороге и поняла что ее возлюбленный близко, она попыталась разорвать веревки, но не сумела. И закричать не могла, потому что во рту был кляп. И все, что ей оставалось, это рвануться и прострелить себе грудь, но выстрел предупредил его об опасности. - Гм... То есть она спасла своего возлюбленного ценой жизни? – уточнил Джимми. - Ммм... Вообще-то нет. Вообще-то когда он понял, что произошло, он бросился на солдат и его застрелили. - Тебе нравятся такие истории? – кисло осведомился Джимми. - Мне нравится песня. Она красивая. - Да, вот только история дурацкая. - А ты бы предпочел, чтобы как было? – спросила Майке воинственно. - Чтобы он ее героически спас? - Я бы предпочел, чтобы вообще до такого не дошло бы. Что это за мужик, который подставляет свою женщину, зная, что ей может грозить опасность, и уматывает в горы? Тоже мне герой... - Он же был мятежник! – возмутилась его черствостью Майке. - Он боролся за свободу своей родины... Наверно. Там об этом, конечно, прямо не указывается… - Вообще-то «highwayman» переводится как «разбойник». - Ну да... Но если его искали солдаты, значит, он был не просто разбойником, пусть его так называли. Джимми, ты же ирландец! Где твой патриотизм? Разве вы не хвалитесь тем, что все готовы отдать за свободу родины и все такое? - Из меня, наверно, хреновый ирландец, но я этого не понимаю, – Джимми уже начал немного злиться. - А если бы солдаты ее изнасиловали всем отрядом, того бы парня свобода родины утешила? Если жизнь любимых ставить на кон, то на фига нужна такая свобода и такая родина? - Песня совсем не про это! – воскликнула Майке. - А что, в жизни такого не бывало? - Значит, за свободу не стоит отдавать жизнь, по-твоему? – не сдавалась Майке. - За свою личную свободу – да. За свободу своих близких. За их счастье. За свою мать я бы пожертвовал жизнью не задумываясь. За свою жену. Сестру. Возлюбленную... Но за страну – я этого не понимаю. - А если в твоей стране хозяйничают оккупанты, захватчики, чужие люди... Тебя это бы неужели не взволновало? - Вот извини меня, но ни капли. И потом что значит «чужие люди»? Я людей не по гражданству оцениваю, а по личным качествам... Как будто «свои» не могут паскудно нахозяйничать… А страна, что страна? Мне главное, чтобы мои близкие были со мной и счастливы. Дом? Дом там, где сердце. Дом можно построить в любом другом месте, в любой другой стране... То есть... – Джимми немного смутился. – То есть для меня это так, мы же, Келли, цыганские души, всю жизнь на колесах... Нам вместе в любой стране было хорошо. И мне и сейчас везде комфортно: В Ирландии, в Германии, в Испании, во Франции... И вот потому я этого не понимаю – своя страна... Для меня чужих стран никогда и не было… - Ты настоящий космополит, - улыбнулась Майке. - Скорее, бродяга, - Джимми улыбнулся в ответ. - Так значит, ты считаешь, что мужчина не должен позволять женщине жертвовать ради него жизнью? – настаивала Майке. - Да что он за мужчина после этого? - А если женщина сама этого хочет? - Настоящая женщина... Любящая женщина должна хотеть того же, что ее муж, - твердо сказал Джимми. - А не делать из него ничтожество. - А если бы твоей женщине грозило бы как раз это, о чем ты упомянул? Если бы после твоей смерти ее изнасиловали и замучили? - Тогда бы я лучше сам ее убил, - сказал Джимми помрачнев. – Ты бы сама как предпочла умереть, от рук любимого человека или... - Не «или»... – лицо Майке тоже на мгновение омрачилось. - Но все равно. Я бы на ее месте, кстати, поступила бы точно так же. - Ты не можешь быть в этом уверена. - Могу, - сказала Майке вполне серьезно. – Я пыталась представлять себя на ее месте. Я знаю. Я боюсь смерти, но… Я бы не вынесла, жить без… того, кого люблю. Я бы все равно умерла бы от горя, так лучше уж так… Хоть какая-то надежда, что он спасется… - И потом тоже умрет от горя, - невесело усмехнулся Джимми. – Или думаешь – одни только женщины по-настоящему любить умеют? Это какой-то шовинизм… - Это у тебя шовинизм. Самый натуральный. По-твоему любящая женщина может только подчиняться тому, кого любит? - Не подчиняться, а... ну разве что... - Джимми немного подумал. - Если бы уж совсем... Не оставалось никого выхода... Если бы меня повели на расстрел, она могла бы пойти со мной... Если бы действительно меня любила. - Ты же только что говорил, что женщина не должна собой жертвовать. - Вместе умереть, это не жертва. Это просто... когда не хочешь, чтобы тебя разлучали с любимым. Майке кивнула и отвернулась, чувствуя, что на глаза, непонятно почему, наворачиваются слезы. - Хорошо знать, что вы увидитесь в другой жизни... – продолжал Джимми. – Вот так сразу, и не нужно будет этого ждать. - А если... там, в другой жизни они не смогут быть вместе? Если кто-то попадет в рай, а кто-то нет? - Так быть не может, - ответил Джимми с абсолютной уверенностью в голосе. – Если люди любят друг друга, Господь их не разлучит. Потому что Он сам любовь. Вот почему, как ты думаешь, мы, ирландцы, так переживаем за честь и добродетель своих жен? Потому что сами по себе в Царство Божие мы вряд ли проскочим, а ради наших святых женщин Бог, глядишь, и нас простит... Это была, конечно, шутка, но только отчасти. Джимми подумал, что на самом деле во что-то такое верит. Потому и прозвучало это серьезно, и Майке не засмеялась, только улыбнулась в ответ на его улыбку. За время их разговора она переместилась на диван и теперь сидела рядом с Джимми, который уже полулежал, оперевшись на локоть. - Вот жаль, ты не слушаешь Tempest... – сказал он. - У них много по-настоящему хороших песен. И вот у тебя бы здорово получилось именно из них что-нибудь спеть... - Я их уже слушаю, - откликнулась Майке с живостью. - И кое-что могу спеть. Например, The Hangman или Cruel Brother... - Ой, нет... – Джимми даже зажмурился. – Хватит с меня на сегодня позитива... - Я еще Capitan Kidd могу... Там, вроде, весело... - А, это про то, как его в конце два раза повесили, потому что с первого раза не получилось? Веревка оборвалась? Очень весело. Майке рассмеялась. - Тебе не угодишь. А вот, Eppy Moray, там вроде и конец веселый? - Что ж там веселого – девушка так и не вышла замуж... - Девушка не дала себя обвенчать со своим похитителем, а потом не позволила ему себя изнасиловать... - И осталась старой девой, - докончил Джимми. - Уж лучше старой девой, чем за кого попало замуж, - парировала Майке. - А вот Cat in the Corner ты слышала? – спросил Джимми, решив сменить тему. - Нет, кажется, не дошла еще... - Хочешь спою? - Давай, - встрепенулась Майке. – В конце концов, это ты у нас звезда… Она метнулась за гитарой быстрее, чем он успел выпрямиться и сесть, и Джимми подумал, что она все-таки еще очень молоденькая. Он постоянно забывал об этом, потому что привык как-то, что женщины рядом с ним всегда непременно мудрые, опытные, зрелые и ответственные. Которые в случае чего смогут сами о себе позаботиться – да и о нем заодно. Его всегда это раздражало, он считал, что все в состоянии решать сам. И вот теперь, кажется, пришло время действительно все решать самому… Ладно, пришло, так пришло. Он вовсе не собирался сбегать от ответственности и принятия решений… Но только не сегодня. Сегодня еще можно ни о чем сложном не думать. Просто петь. Майке слушала, подперев рукой подбородок, смотрела вроде бы прямо на него, и в то же время куда-то вдаль, улыбалась задумчиво и нежно. Может, думала о том, что теперь-то уж ей точно есть чем похвастаться перед знакомыми – сам Джимми Келли пел персонально для нее. Впрочем, вряд ли сейчас это кого-то особо поразит, времена их былой звездности прошли, похоже, безвозвратно. Так что, может, для Майке он сейчас просто обычный парень, который весьма посредственно играет на гитаре и поет банальную любовную песню, чтобы произвести впечатление на девушку. А может ей тоже, как ему недавно, просто хочется прилечь и прикрыть глаза… Он бы, кстати, не возражал. То, что происходило сейчас, было так обыденно для него, совсем не то, что их прошлые встречи, совместные прогулки, посиделки в кафе и баре, танец… Все то было по своему прекрасно, но все же, это было какой-то условностью, ритуалом, репетицией. Игрой, в которую необходимо сыграть, прежде чем перейти к настоящей жизни. Ему уже хотелось побыстрее это сделать. Наверное, именно на это он и рассчитывал, когда заманивал ее к Кире, хотел почувствовать себя в совершенно привычной обстановке рядом с ней, чтобы держаться уверенней. Но все равно он чувствовал себя непривычно. И не так уж уверенно. Рядом с Майке даже самые обыкновенные вещи переживались как-то по-новому. Не было больше никаких привычных сценариев, правил, готовых решений. Все нужно было продумывать и решать заново. Майке слушала его пение по-прежнему внимательно, но выражение лица ее изменилось, став из задумчивого лукавым, в глазах загорелись озорные искорки. А потом она внезапно фыркнула и расхохоталась, прикрыв рот ладонью. - Что тебя так развеселило? – спросил Джимми с плохо скрываемой досадой, прекратив играть. Он вдруг вспомнил, как рассказывал ей про гипноз и психологов. И ему показалось – Майке рассмеялась нарочно. Чтобы разбить те едва уловимые чары, которые начали возникать между ними и вокруг них… - Я просто подумала, что эти слова - Darling, darling, let me in - в контексте песни звучат несколько двусмысленно. Извини, это так глупо… - Да нет, почему... – Джимми пожал плечами, решив сделать вид, что нисколько не раздосадован, и что все так, как и должно быть. - Действительно двусмысленно... Да половина фолковых текстов вообще откровенно пошлые, это уж их для записей и концертов приглаживают… Он потянулся, чтобы поставить гитару на пол рядом с диваном, где она находилась изначально, и для этого ему пришлось перегнуться через Майке. Разогнувшись, он безотчетно положил руку ей на плечо, как будто обнимая. Майке не отодвинулась и не отвела взгляда, продолжая мягко ему улыбаться. Она оказалась так близко и была такой милой… И совершенно естественным было с его стороны наклониться и поцеловать ее. Поцелуй оказался необыкновенно приятным и сладким, даже если учесть, что он уже очень давно ни с кем не целовался в губы – даже с Мелани. Майке почти ответила ему, он был даже уверен, что хотела ответить… Почти приоткрыла губы, но тут же плотно сжала их. Джимми переместил ей руку на талию, продолжая удерживать, другой рукой нежно коснулся ее щеки, провел кончиками пальцев по шее и, положив ладонь на затылок, снова прильнул к губам. Но Майке вдруг оттолкнула его и вскочила, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Вид у нее был ошеломленный. - Я, я... – залепетала она. – Мне нужно идти, я, кажется, уже опаздываю... Нет, я, правда, уже опаздываю. Серьезно, увид… то есть – до свиданья. С этими словами она выбежала из комнаты, как будто боялась, что он попробует удержать ее силой. Джимми некоторое время сидел, уставившись в одну точку, пока не осознал, что его трясет от смеха. Все это было так глупо, так странно… и в то же время так мило. Правда, он понятия не имел, что скажет Кире, когда она вернется и застанет его одного. На самом деле ему не хотелось ни с кем об этом говорить, даже с ней. В конце концов, он решил просто уйти в надежде, что скоро вернется Анджело, и оставленный без присмотра дом за это время никто не обворует и не подожжет…