Слов «Боже храни Короля» недостаточно, чтобы сказать, что мы
хотим спасти короля от бессознательной ненависти, которую к
нему питаем. Мы можем сказать, что в бессознательной фантазии
мы действительно убиваем его, и хотим спасти его от нашей фантазии.
Дональд Вудс Винникотт, «Маниакальная защита»
До заката оставалось чуть меньше пары часов, насколько мог судить Лоран. Он бродил без цели по улице, пиная камешек и пытаясь одновременно не думать о плохихи вещах и, раз уж не получалось, составить какой-то пристойный план. Он мог бы домыкать свое время в Эльзиле, как Демиург на душу положит, утруждая себя только попытками не выглядеть подозрительно. Но Лоран чувствовал, будто он задолжал этому городу. Он собирался взволновать его, пусть не так уж сильно, но за то беспокойство, что причинит полиции, а может, и жандармам, он знал, что лучше расплатиться заранее — так, чтобы на небесном суде это ему зачлось. И потом, Лорану было до жути интересно. Он сам бы ни в жизни не признался себе так прямо, но ему нравилось расследовать. Едва ли удовольствие от раскрытия преступления он назвал бы искренне нравственным, но, по крайней мере, безвинным. Будь благословенна радость до доброго деяния, что бы ни двигало совершавшим его! Маркиз с удовольствием проехался бы — настроения гулять у него не было. Однако поблизости не нашлось ни одного свободного кеба. Пришлось идти пешком… Обычно Лоран любил гулять, в апимском лесу он часами бродил, чутко вслушиваясь в звуки природы. Большинство из них были приятны душе, но многие таили и опасность. Оттого в тех прогулках была особенная прелесть, с каждым годом увлекавшая Лорана все больше. Однако, плестись по трущобам, где осклизлая грязь меж нагнувшихся друг к другу стен домов перемежается с прокаленной солнцем пыльной брусчаткой, оказалось только утомительно, и корнет испытал одно лишь раздражение. По крайней мере, вонь пожарища унялась. Лоран ничего не чувствовал, пока не приблизился к черному обугленному остову. Ветер, свистевший в проулке, разогнал пепел, облепив им близлежащие дома, и обломки здания стали походить то ли на вспоротое брюхо огромной рыбы, то ли на осколки разбитого кувшина. Лоран несколько минут стоял, просто глядя на свидетельство печальных событий перед собой. Запах гари развеялся, но не исчез до конца. Ночью над столицей прошли грозовые тучи, излившись ровно на трущобы. Дождь прибил пыль и часть пепла к земле, превратив вонь паленой плоти и горелой ткани в призрачный аромат ночного костра… Лорана передернуло. Его мозг невольно вспомнил стойбище в апимском лесу, но маркиз не забыл, что на самом деле здесь произошло. Трагедия. Он опустил голову, собираясь с мыслями, и осознание почти ударило его под дых: глаза сразу увидели, что не так, но мозг только через несколько секунд сформулировал, на что Лорану нужно обратить внимание. От проезжей части до того места, где прежде был вход в «Лихого кузнеца», по черно-серой грязи тянулась отчетливая цепочка следов. Лоран подобрался, как гончая, готовый ринуться за дичью. В Пьидесских романах иногда использовалось такое выражение: собака всегда возвращается туда, где сблевала. Что означало: убийца или поджигатель придет взглянуть на дело рук своих. Лоран двинулся вперед, намереваясь проникнуть в здание — точнее, то, что от него осталось. Он осознавал риск провалиться в подпол или застрять ногой меж досок пола, а то и получить по голове балкой, которой надоест держаться ровно в минуту его появления под нею. Но в апимском лесу тоже было непросто ходить за пределами стойбища… А порой, и по самому лагерю тоже. Лоран пожалел, что у него нет с собой трости или хотя бы какой-нибудь палки, а рядом не валялось ничего, что можно было бы надежно использовать в этом качестве. Так он быстрее исследовал бы внутренности «Лихого кузнеца», простукивая пол перед собой. Шпага для этого, определенно, не годилась. Теперь же корнету пришлось сперва негромко топать, а после уж ставить ногу — это замедляло его продвижение, пачкало сапоги и брюки. А ведь Лоран был в штатском! Он забрал с собой в квартиру только жандармскую куртку, которую сейчас накинул на плечи — исключительно для того, чтобы его изыскания не вызывали вопросов. И никто не позвал бы полицию — Лоран понимал: Мейсону лучше не знать, что жандармерия ворошит пожарище. Тем более — не безрезультатно. Существовала, конечно, вероятность, что Лоран и без случайных соглядатаев в качестве связующего звена столкнется нос-к-носу с кем-нибудь из полиции, но корнет пораскинул мозгами и пришел к выводу, что вероятность того невелика. У полиции было полное право исследовать место преступления, а вот желания недоставало. Для Мейсона пожар составлял одно из сотни расследований, ведущихся одновременно. Наверняка у него в приемной толклись родственники погибших — зарезанных в драке честных граждан, задушенных при ограблении купцов, но не трущобных проституток. Сколько бы ни был уверен в воображаемой этой картине Лоран, тем не менее, он все же оглянулся, чтобы проверить, не наблюдают ли за ним. Лоран осторожно продвигался по цепочке следов. То тут, то там они пропадали, где слой пепла был слишком тонок, но корнет без труда находил новые отпечатки ступней. Руку он положил на эфес шпаги. Как жандарму, ему полагалось сдавать личное оружие с началом дежурства и получать положенное по должности, предоставленное жандармерией, но они с поручиком пока даже не обсуждали этот вопрос — и потому Лоран остался при своей шпаге. Тем более, что он не собирался пускать ее в ход, только если ему не придется защищать свою жизнь. В «Лихом кузнеце» было не так много помещений, но обвалился только третий этаж. Второй и первый, хоть серьезно пострадали, еще стояли, как великанские фишки домино, поставленные друг на друга: угловатые, черные, с белыми крапинами пепла. И следы ног вели вверх по лестнице. Лоран попробовал ступени — слишком усердно, обуглившееся дерево слабо скрипнуло. Лоран тревожно замер, вслушиваясь. Ему чудилось, что кто-то ходит над его головой. Но кто, и что ему тут нужно? Маркиз на несколько дюймов выдвинул шпагу из ножен, готовый к худшему развитию событий. И начал подниматься, ступая вдвое тише и аккуратней, чем прежде. Когда Лоран взошел наверх, его взору предстал длинный коридор, от которого во все стороны отходили ячейки комнат. Обшивка стен и двери полностью сгорели, но камень остался, и дом походил изнутри на причудливое жилище гигантского термита или крота. Гарью тут пахло куда отчетливей, ни ветер, ни дождь на второй этаж почти не проникали. У Лорана на мгновение встал в горле ком. В другом месте корнет вздохнул бы, чтобы унять тревогу перед возможной схваткой, но тут он опасался дышать слишком глубоко, чтобы не потерять скудный ланч. Тем временем, с каждым шагом Лорана по коридору, его уши все отчетливей различали звуки: кто-то ходил в подбитых сапогах, передвигал мебель, ругался себе под нос. Лоран достал шпагу, хоть пока и держал ее острием к полу. Но так ему стало спокойней. Корнет не был уверен, что поступает правомерно, этого ему никто еще не объяснил. Как он должен был встретить человека на месте преступления? Наставив на него оружие? Вряд ли. Но именно так он и поступил. Лоран прижался спиной к стене, наплевав на то, что пачкает мундир, и заглянул в дверной проем. Комната выглядела ужасающе. Мебель не вся прогорела, хотя и сильно пострадала: половина софы лишилась ножек и лежала, как мертвое животное, на боку. Стол и вовсе только закоптился. У книжного шкафа (возможно, там никогда не было ни одной книги, разве что пара журналов мод, да ряды склянок с духами и притираниями) лопнули стеклянные дверцы и полки, он походил на громадную коробку, нелепым образом поставленную на попа. В середине же комнаты, не боясь перепачкаться, возился человек. Он ползал на четвереньках, ища что-то на полу. Вряд ли то, что изначально там лежало, могло бы уцелеть при пожаре. Скорее, мужчина, а судя по одежде, это была не женщина — в Эльзиле с этим путаницы не случалось — выронил нечто, что только что нашел, а теперь искал под пеплом и мусором. Мужчина не выглядел угрожающе или зловеще, и все же Лоран решил не расслабляться так рано. Он чуть приподнял острие шпаги, готовый атаковать в любой момент, и вошел, дав знать о своем появлении окриком: — Что Вы тут делаете? Мужчина сдавленно кхекнул, мгновенно охрипнув от ужаса, развернулся и хлопнулся на пол. Неуклюже, словно жук. Несколько секунд он раскрывал и закрывал рот, не зная, что сказать. Мужчина мог бы спросить: а кто Вы? Но он видел, кто. И догадывался, почему: Лоран застегнул на груди жандармейский мундир. Поэтому вместо вопроса — или ответа — мужчина как мог, проворно вскочил на ноги и бросился бежать. У него было не так много вариантов — прорываться к двери мимо Лорана, рискуя напороться на его шпагу, или… Он выбрал «или». С решимостью приговторенного к смерти, мужчина выскочил в окно. Он совершил это так быстро и бесстрашно, что Лоран опешил. Мгновение он осознавал, что произошло — глаза видели, но мозг отказывался верить! А затем, спеша, как мог, бросился вниз. Корнет собрал все силы, бросаясь в погоню. Мужчина, весь перемазанный пеплом, бежал довольно резво, хоть одной ногой делал шаг поменьше, чем другой — видимо, повредил при лихом прыжке колено или лодыжку. Лоран видел перед собой удаляющуюся спину преступника (в вине его он уже не сомневался), но краем глаза заметил и подъехавший кэб. Корнет промчался мимо открывающихся дверей, так что он уже только по звуку голоса понял, кто прибыл на место преступления: — Держи его, маркизик, кто бы он ни был! Стил. Видимо, явился поразмять ноги — или заскочил по пути из «Камелии». Корнет бросил шпагу, она ничем ему не помогла бы теперь, напротив, только мешала, и прибавил скорости. Жизнь в апимском лесу пошла Лорану на пользу: в три прыжка он догнал преступника и свалил наземь, повиснув на нем, как на крупном звере. Повинуясь давней привычке, в первую секунду корнет схватил мужчину за голову, словно тот мог кусаться, подобно песчаному тигру, и только через мгновение сообразил, что разумнее держать руки. Лоран прижал локти преступника к земле, когда тот уже нащупал по ножу в каждом кармане. Однако достать так и не сумел ни один. — Ах ты тварь, — плевался в бессильной ярости мародер, — ну, только дай мне шанс!.. Лоран молчал. Позже, когда этот тяжелый день закончился, он размышлял в своей комнате под крышей, что когда воображал себе работу в жандармерии, то заранее придумал несколько бойких и ироничных фраз, которыми мог бы отвечать на угрозы противников — в его воображении они именно так и были распластаны под его весом на мостовой, только более чистой. Настоящая же ирония заключалась в том, что Лоран не мог из-за сбитого дыхания выдавить из себя ничего, кроме «не-а». Да и не хотел. В голове гудело, как в морской раковине. Лоран напряг все силы, чтобы не дать пойманному врагу вырваться из его хватки, на то, чтобы говорить что-то, особенно — многословное — у него просто не хватало сосредоточенности. Из-за спины корнета раздались шаги поручика. Стил явно не торопился. Он прибавил шагу, но не побежал, видимо, сочтя, что это будет ниже его достоинства. — Надо же, как ты его, — только и выдавил Марк, рассматривая захват помощника. Затем протянул Лорану наручники из-за своего пояса. Они отконвоировали мародера в жандармерию. Мужчина всю дорогу вел себя недружелюбно: угрюмо посматривал то на поручика, то на корнета, изредка плевал сквозь зубы. Когда же Лоран выволакивал его из кэба, попробовал боднуть корнета в челюсть — впрочем, безуспешно. — Идем. Можем поговорить с этим молодчиком в кабинете для допросов. — Марк на мгновение задумался. — Хотя у нас есть и камеры. Конечно, не такие просторные, как в полиции, но, если что… — Я не злодей, — пробормотал вдруг мародер через пыльные усы, — клянусь… Отпустите, уж ваше-то дело… Я не против короля, за что же… Ладонь Лорана дрогнула на локте задержанного. — В кабинет для допросов, — бросил Стил и первым, обогнув помощника с мародером, двинулся по коридору. Лоран подтолкнул задержанного вслед поручику. Кабинет для допросов больше всего был похож на чулан, из которого временно убрали швабры и ведра. Впрочем, кроме одного, самого уродливого, ютящегося в углу. Комната располагалась ниже уровня земли, с одним окном под самым потолком, но больше ничем не пыталась походить на камеры, которые можно было увидеть в полицейском участке. Тех, кто попадал сюда, не требовалось пугать. Те, кому не повезло прогневить жандармерию, обычно уже оказывались парализованы страхом, представляя, как неразнообразны и печальны их перспективы. Задержанного усадили на стул и обыскали. Марк без удивления, но с некоторой долей удовлетворения вынул из-за пазухи усача тонко сделанную посеребренную маску. Издевательски поднес к своему лицу. — Ну надо же! А говоришь, не против короля. Лоран бросил на начальника непонимающий взгляд. Стил не собирался пояснять, во всяком случае, прямо здесь и сейчас. — Что ты делал на пожарище? — Это не мое! — Мародер задрожал. Странно было видеть, что этакий детина боится сухощавого Марка и низкорослого Лорана. — Это… я просто нашел, продать хотел! Она ж серебряная. Марк поскреб маску пальцем. Искусная работа, не мог не отметить Лоран: морда животного, хотя трудно понять, какого именно. Чтобы удобно покрывать лицо человека, пришлось исказить пропорции, и маска при взгляде на нее внушало неприятное чувство беспокойства. — Забирайте, если хотите! Это не мое, не мое! — А чье же? Твоей зазнобушки? Или, может, в «Лихом кузнеце» твоя дочка работала? Мужчина вдруг плюнул Марку прямо в глаза. Лицо его, смятое гневом, потемнело. Мужчина раскрыл рот и издал вопль такой неподдельной муки… Лоран невольно вздрогнул. Он слышал, с какими криками умирают люди, и иной раз в них слышалось меньше боли и страха, чем в этом плаче взрослого, морщинистого, широкоплечего человека. Первым порывом Лорана было подойти к задержанному, похлопать по плечу и успокоить, но корнет сдержал себя. Кто знает, что у того на уме? Лоран нашел у него по ножу в каждом кармане. Он вспомнил свой собственный страх в тот момент, когда навалился на мародера и прижал к земле… Он давил коленом на руку задержанного сквозь ткань кармана, пока он не отпустил нож. Марк, тем временем, утер лицо — с выражением достоинства и превосходства. — Корнет, пойди и врежь ему. Лоран растерялся. Ему сперва показалось, что губы Марка не двинулись, а слова приказа почудились корнету в дроби дождя за окном. Прошла секунда без движения и звука, а затем поручик повернулся и выжидательно уставился на лицо корнета. — Но… Мы еще не выяснили, имеем ли мы право. Преступник ли перед нами вообще? — Лоран подошел к задержанному, но даже рук не поднял — топтался рядом. Ему казалось, что поручик сейчас передумает. Однако Марк только все суровее сдвигал брови и ждал. — Ну, чего медлишь? — Выкрикнул мародер. — Врежь, давай! Или ты только прыгать сверху умеешь, а бьешь, как девчонка? Лоран сделал шаг к задержанному, но даже кулаков не сжал. Обернулся на Марка, ожидая, что тот отзовет приказ. Но Стил только нетерпеливо кривился. — Я, может, для того и держу тебя при себе, чтобы ты мутузил всякую шваль своими молодыми кулаками. — Да, красотка, — хмыкнул мародер, — не будь кисейной барышней. Лоран ударил его кулаком — и гудение от удара отдалось до локтя. Теряю сноровку, отстраненно подумал корнет. Шевельнулась в голове и другая мысль, но ее он отложил на потом, к вороху других: о работе, о Неране, о саркастических фразах. Мародер на несколько секунд потерял возможность видеть и слышать. Он сидел неподвижно, а затем начал моргать. Припорошенные пеплом усы окрасились кровью, и Лоран заметил, что они не грязные на самом деле — они просто седые. Корнет и сам словно нырнул куда-то на мгновение. Когда наносил удар. — Добрый тычок, — мародер сплюнул кровь в угол камеры и посмотрел на Лорана одним глазом. Второй прищурил. — Подаришь мне еще один? Или лучше поцелуй? Лоран ударил снова, другой рукой — и намеренно слабее. В голове у корнета гудело так, будто он бил самого себя. — Ну, хватит, хватит, — Теперь Марк хотел, чтобы Лоран прекратил. Корнет чувствовал, что словно выплывает на поверхность из-под толщи страха, стыда и гнева. Он редко бил людей, и никогда — тех, кто не угрожал его жизни. Лорану хотелось сесть, а лучше — выставить мародера вон и никогда больше в жизни с ним не встречаться. Марк смотрел, потирая подбородок, на задержанного, ничуть не смущенный происходящим. Для него не было ничего нового в том, что он видел. Вдруг Марк оттолкнулся от стены, к которой прислонялся спиной, и зашел мародеру за спину. Присел на корточки, поднял что-то крохотное, тускло поблескивающее в полутемной каменной коробке камеры, и на раскрытой ладони показал Лорану, поднося к скудному свету из окна. — Отдайте, это мое! — Мародер попытался вскочить, но Стил резким мощным движением усадил его назад, на стул. Кто бы мог подумать, что в этом худощавом мужчине скрыто столько силы? Мародер еще щупал языком гудящие зубы после удара Лорана, еще удивлялся, что все они на месте, но потом… рука Марка обрушилась на него, как свинцовая плита. Мужчина оставил попытки бунта, только с тоской смотрел на безделушку на ладони поручика. Лоран тоже рассматривал находку начальника. Тусклый, наполовину закопченный медальон в виде сердечка… Корнет протянул руку, чтобы взять его, и тут мародер тяжело задышал, словно его мучила грудная болезнь, и расплакался. Жандармы разом отдернули руки, при том Марк сжал находку в кулаке. — Я расскажу, да, я скажу, да, да, все… — Грязное лицо мародера еще больше перепачкалось — слюна и слезы размыли осевшие на щеках пепел и пыль, мужчина принялся утираться плечом… Марк брезгливо отвернулся. — Это мое, клянусь, мое… моей доченьки. Да, да, что вы хотите услышать! Она работала в «Лихом кузнеце»! А я простой мясник, мясо тухнет быстрее, чем я его продаю! Объяснения мужчины превратились в невнятное бормотание. Лоран слушал в полной растерянности. Червь стыда прогрыз дыру в его сердце за те несколько секунд, в которые задержанный уложил свою судьбу. Марк щелкнул медальоном: раскрыл, заглянул внутрь, закрыл. Протянул его мяснику. — Берите и убирайтесь. Лоран по знаку расстегнул наручники мужчины. Тот забормотал «да сэр, да сэр» и ринулся к двери. Подергал за ручку, потоптался, нерешительно оглянулся на поручика. Марк недовольно крякнул и отпер замок. Мясник затопал по лестнице на первый этаж. Шаги одной ногой он делал уверенней, чем второй. Марк и Лоран поднялись в кабинет, который Стил успел было запереть. Поручик достал из-за пазухи крохотный пузырек, полный белой жидкости, и принялся рассматривать его на просвет, щурясь перед полным закатного солнца окном. — Мы не должны были спросить больше? — Лоран не выдержал и присел на край письменного стола, сгорбился. — Выяснить… — Он бесполезен для нас, — Марк спрятал бутылочку назад, в нагрудный карман за отворотом мундира. — Ты же уяснил, наконец, чем мы тут занимаемся? Не расследуем преступления. А стоим на страже короля. И сейчас ищем наследника. Не трать свои силы на то, что не входит в твои обязанности. Лоран уныло кивнул. — А мы… не должны как-нибудь возместить ему ущерб? Я задержал его, не имея оснований, дважды ударил… Марк рассмеялся. — Да нет, конечно же. Ты что, в Бралентии? На первом этаже Марк справился у дежурного, что оставил ему мясник, и до Лорана медленно стало доходить, что речь идет о взятке. Покидая жандармерию, недавний задержанный оставил деньги, чтобы гарантировать, что к нему не явятся рано утром, чтобы еще раз спросить, что он делал в «Лихом кузнеце». — Поработаешь у нас подольше, сам поймешь, что это необходимо. — Сказал Марк в ответ на неодобрительный взгляд корнета. — Это не то, что ты думаешь, хотя видит Демиург, меня не особенно заботят твои выводы. Пока. Ты поменяешь свое мнение, когда окунешься в систему поглубже. Если бы я сейчас не взял денег, мне пришлось бы отволочь беднягу в тюрьму. — И куда попадут деньги, что он Вам дал, Ваше благородие? — Часть — в карман королю. — А часть остается у Вас. — Ну, должен же я получить какое-то вознаграждение за хлопоты. Это не продажность, но это игра в нее. Лоран не ответил. Как по нему, все было куда как взаправду. Возможно, когда-то давно Марк действительно занимался этим не всерьез, имея благие намерения: принцип меньшего зла или что-то в этом духе. Но он притворялся так долго, что это въелось в его натуру по-настоящему. Набив карман, Стил отправился домой. Лоран же остался сидеть в темном кабинете, рисуя закорючки карандашом на листе бумаги, что помогало ему размышлять. Произошедшее за день оставило маркиза в смятении… Но что-то крутилось в его голове, какое-то озарение, которое он напрасно задвинул подальше. Узор на листе не складывался в осмысленный рисунок, и все же Лорану показалось, что он нащупал стоящую мысль… или хотя бы ее призрак. Корнет подошел к столу поручика и выдвинул ящик… в первом оказались только початая бутылка виски и потрепанный бульварный роман, а во втором — сегодняшние трофеи. Кулон и маска. Лоран выложил на стол обе серебряные вещицы. И потер между пальцев, а затем поскреб ногтем закопченный кулон. Гарь сходила тяжело… Наверное, маску, чтобы она так блистала, пришлось бы долго полировать тряпкой. Если бы, конечно, мясник действительно нашел ту на пожарище.