— А ну, сверни щупальца в клубок и не тяни их даже к моей банке с тушенкой!
— Но, ма-ама! Я есть хочу. Одной маленькой баночки мало на обед.
— Это не баночки мало, а тебя слишком много. Щупальца, говорю, убери!
С печальным вздохом отдергиваю руку от банки.
— Дейзи, тебе и правда нужно сбросить вес, — с видом заправского диетолога вещает Гарри, уминая крекеры. — Мы и так тебя из прошлой найденной машины еле выколупали. А могли бы на ней поехать, нормальная тачка была, на ходу. Теперь придется до Содди-Дейзи переть, на трассе одно барахло. А там, может, фургончик какой отхватим.
— Ой, Дейзи, город называется в честь тебя, да? Или это тебя зовут в честь города?
— Нет, Люк, я назвала ее так в честь утки Дейзи, подружки Дональда. Знала бы, что из нее вырастет, назвала бы Balaenoptera musculus, то бишь синим китом.
— Ну мама! Причем тут утка…
— А что, «мама», твой папа так захотел. Очень он этот мультик любил.
— А еще было похоже на мультик про Винни-Пуха, когда Дейзи застряла в машине, а мы ее тянули!
— Угу… Надо было ее там и впрямь на недельку оставить, чтобы похудела. Ладно, завязываем с обедом, вон зомби уже подтягиваются, а то получат они фаршированный тушенкой ужин. До города еще пара миль.
И зачем я вообще на эту очередную мамину авантюру подписалась? Как будто я не знаю, чем она закончится… Мы не проедем, вероятно, и полпути, как мамуле наскучит Гарри, и она подцепит нового ухажера. И неважно, что мир вымер. Моя мама и на кладбище склеит мужика и, если живых не найдется, накопает и взбодрит даже дедушек, похороненных в конце девятнадцатого века. В конце концов, она двух мужей именно на кладбище словила, постреляв глазками из-под вдовьей вуальки.
А я сейчас ковыляю по дороге, на моей пятке волдырь размером с воздушный шар, и есть хочется так, что хоть ложись и помирай. Перед глазами встает сочная котлета и полная тарелка запеченной в мундире картошечки. Сглатываю слюну и плетусь дальше. На дорогу выходит совершенно такой же походкой, как у меня, мертвяк. Ой, как они воняют-то, оказывается! Я ведь от них отвыкла. Хотя мы так быстро оказались в городке, что я и привыкнуть-то не успела…
Пока я глазею на чудовище, Гарри прибивает его монтировкой.
— Дейзи, сзади! — вдруг взвизгивает Люк.
— А? — резко оборачиваюсь, и моя сумка сшибает с ног еще одного зомбака. — Маааамочки! Уберите его от меня!
— Он уже… того… — подойдя поближе, констатирует Марк. — Что у тебя в сумке?
— Ну, всякие нужные вещи, — уклончиво отвечаю я. Как хорошо, что я запихнула обратно выброшенную мамой сковородку! Говорила ж, что она еще пригодится! Чугун. Не хухры-мухры. Ерунда, что тащить тяжело. Я сильная.
***
Ну вот наконец-то и городок. На окраине встречаются лишь единичные мертвые аборигены, но и ни одной приличной машины не попадается. Во всяком случае, так заявляет Марк.
— Надо зачистить домик, оставить там женщин и ребенка и поискать фургон, — решает Гарри, и они выбирают какой-то коттедж в конце улицы. Особо усердствовать им не приходится: хозяин скучает во дворе, подпирая забор, а больше там никого и не оказывается. Когда мужичок с продырявленным черепом отправляется на окончательный покой, нас запускают во двор, а дом осматривают на предмет его родни, но этот зомби оказывается совсем одиноким.
Получив допуск в коттедж, первым делом я спешу отыскать кухню. Еда! Мне нужна еда! Торопливо распахиваю дверцы шкафчиков, выдвигаю ящики и грустнею. Такое чувство, что обитатели дома лекарствами завтракали, обедали и ужинали. Море всяких таблеток от давления, изжоги, головной боли и прочих хворей, а съестного кот
накакал наплакал. Печально сую в рот окаменелость, когда-то бывшую куском хлеба, и чуть не лишаюсь зуба. Нет, так не пойдет. Личного стоматолога я с собой не таскаю, чтобы зубами разбрасываться.
— Дейзи, а это съедобно? — Люк демонстрирует мне какую-то банку. Собачий корм? А что, у нас когда-то был пес.
Пока не помер от голода перед миской, неизменно пустеющей раньше, чем он успевал учуять аромат жратвы у меня был здоровый детский аппетит. Я пробовала его консервы, вполне ничего. На паштет похожи. Но Люку об этом знать ни к чему.
— Брось это, Люк! Мы не опустимся до того, чтобы есть собачий корм!
— Ладно, я посмотрю еще в кладовке!
Мальчишка убегает, а я алчно набрасываюсь на банку. Парвати заглядывает на кухню, когда я жадно обтираю внутренности банки пальцем.
— Ты что-то нашла, Дейзи?
— Ничего, Пати! — давлюсь я остатками дефицитной вкусняшки. — Только пустая банка!
— Пати! — кричит откуда-то из коридора Люк. — Тут кто-то есть!
Спешим на крик Люка. Вроде паники в нем не слышится. Но кто еще может быть в пустом доме? Ведь Марк и Гарри перед уходом все осмотрели. Пацан сидит на корточках перед приоткрытой дверью в подвал. Стоп! А Гарри и Марк точно проверяли подвал? А ну как там мертвечина копошится?
— Люк, отойди оттуда! Ты что-то услышал? — Парвати оттаскивает мальчика от двери. Моя мама, которая копается тут же рядом в кладовке и с приглушенными матами выкидывает с полок какие-то старые сломанные игрушки и заплесневевшие тюки с одеждой (и это вместо стройных рядов с банками консервов!), бурчит, что там, наверно, кошка или енот хозяйничают.
— Пати, посвети туда, там точно какой-то зверь, — дергает Парвати за рукав Люк.
— А если там мертвяк?
— Нет, Гарри спускался туда и сказал, внизу только всякий хлам!
Тут и я отчетливо слышу шебуршание по ту сторону двери.
— А вдруг это крысы? Они переносят кучу всяких болезней. Давайте не будем туда лазить, а? Подопрем чем-нибудь дверь, а Гарри потом проверит, — умоляюще спрашиваю я.
— Пати, Дейзи, это не крыса! Я рассмотрел, у него хвост пушистый! — восклицает Люк.
— Все равно не трогай, может, это больной или вообще бешеный зверь!
— Кис-кис-кис! — не унимается Люк. — Дейзи, а может, он будет собачий корм, который я нашел? Принеси, пожалуйста, банку!
— Ммм… я ее… потеряла… вернее, там внутри все оказалось испорчено! Нельзя давать такое бедному бешеному… то есть просто бедному животному!
— Вот он, он тут, Дейзи, поймай его! — дергает меня за руку Люк.
— Э-э, а почему я-то? По мне, пусть он и дальше сидит, где сидел! Это тебе его приспичило вытаскивать…
— А вдруг он меня укусит?
Вот добрый мальчуган…
— Ну я вообще-то тоже не желаю схлопотать укус какой-то неведомой бешеной твари из подвала!
— Тебя просто много, даже если и отхватит кусман, будет не так ощутимо, как для пацана, — доходчиво поясняет мама, раздраженно выкидывая из кладовки последний мешок. — Какая сволочь тут жила, тряпками она, что ли, питалась!
Не успеваю как следует возмутиться, как Люк без предупреждения распахивает дверь, и прямо мне в ноги бросается какой-то черно-белый метеор. От неожиданности я взвизгиваю, и в это мгновение мелкая тварь резко тормозит, и неимоверно вонючая струя орошает мои и без того изгвазданные джинсы. Все с криками отвращения зажимают носы, а Люк порывается схватить это химическое оружие, причитая:
— Ты его напугала! Бедненький!
Мерзавец забился под какое-то колченогое кресло. Иисусе, какая ужасная вонь! Поспешно сбрасываю джинсы, но я, похоже, вся пропиталась этим амбре. За что мне это?! И даже не помыться толком!
— Это скунс, — с видом знатока заявляет моя мама.
— О господи, мама, ты думаешь, по этой вони еще никто не догадался, кто это?!
— Я это к тому, что вонь не выветрится еще минимум несколько дней. У них очень стойкое оборонительное оружие. И как нам с тобой после этого в одной машине сосуществовать, ума ни приложу.
— Он не виноват, он просто испугался, а так он очень милое животное, — заступается за вонючку Люк.
— Это злой рок какой-то, а не животное!
— Мы можем назвать его Рокки! Его нужно покормить!
— Люк, ты офонарел? Его нужно загнать обратно в подвал или просто выставить во двор! Эту вонь невозможно терпеть!
— Ну тогда нам и тебя придется туда же выставить, — меланхолично замечает мама. — Смердишь ты похлеще стада зомби.
— Пааати! — Люк виснет на Парвати, лицо которой выражает что угодно, кроме восторга. — Можно, мы его оставим?
— Люк, это вообще-то дикое животное! И вонючее к тому же…
— Но я видел, что их продавали в зоомагазинах, значит, их можно держать дома! — возражает пацан.
— Ну, у тех, что продавали, удаляли эти вонючие железы… Нет, не смотри на меня так! Я никаким местом не ветеринар и никого резать не буду! И никаких скунсов нам точно не нужно! Его надо отпустить.
***
Потратив изрядную долю бесценной воды и найденного в ванной мыла, я понимаю, что мама, как всегда, права. Катастрофически права. Шлейф из этой ужасной вони и не думает меня покидать! Понуро спускаюсь обратно на первый этаж. Люк все еще выманивает это оружие массового поражения из-под кресла, а Парвати взывает к его разуму, совести и прочим атрофировавшимся, очевидно, качествам.
— Паати, — ноет он на одной нестерпимой ноте, —, но он такой хорошенький! И ест он совсем мало! Я буду делить с ним свою порцию! А если его не пугать, он не будет вонять!
— Люк, нет! Посмотри сам, он, наверно, дикий. С какой стати ему проникаться к нам нежными чувствами? Он просто забрался в дом в поисках еды… как и мы… и так же обломался. Открой дверь, и он убежит.
— Пааати! Но его сожрут зомби!
— Такой вони даже зомби не вынесут…
— Паати…
— Дейзи, я думала, ты уходила помыться? — Парвати оборачивается на звук моих шагов (или на обволакивающий меня смрадный ореол) и морщится.
— Оно не отмывается, — мрачно отвечаю я.
— Вот видишь, Люк! И так будет с каждым, кто невовремя сделает резкое движение или издаст слишком громкий звук! Нам что, привыкать к этому чудовищному аромату?
— Он больше не будет! Дейзи и правда очень страшно визжала!
Будь проклят тот день, когда я решила отправиться в это путешествие…
***
Когда возвращаются Марк и Гарри, мои надежды на мужской авторитет, сила которого сумеет разлучить Люка с вонючим злым роком, уже выманенным из-под кресла на свет божий, рассыпаются в прах: Марк с энтузиазмом принимает идею усыновления скунса.
— Марк! Ну вот, и ты туда же! Как будто нам проблем в дороге мало, куда еще и скунса? А кормить его чем?
— Они всеядные, совсем как наша Дейзи, — беспечно откликается Марк и на моих глазах распечатывает банку с тунцом и преспокойно вываливает ее содержимое перед черно-белым источником зловония.
— Но он же пострашнее слезоточивого газа будет! — жалобно восклицаю я.
— Ну, а не надо нервировать животное, — наставительно замечает Марк. — Учитесь жить в гармонии с природой. Кстати, о вони… Дейзи, вот ты на скунсика клевещешь, а сама-то когда в последний раз мылась? Я, конечно, понимаю, сложности роуд-муви, отсутствие горячей воды…, но все-таки элементарные правила личной гигиены надо бы соблюдать…
— Да мылась я! Это ваш скунсик меня окатил своими феромонами, блин!
— Правда? Ну надо хотя бы освежителей воздуха, что ли, в магазине каком прихватить. Мы с Гарри нашли неплохой фургончик, но нужен ремонт. Завтра пошаримся по автомастерским. А пока перекантуемся тут. Ах ты, миляга! Проголодался! — это уже подобравшейся к дефицитной еде скотине. Я чуть не плачу, наблюдая, как консервы исчезают в наглой пасти.
— Как мы его назовем? — спрашивает Марк у счастливого Люка, которому скунс уже позволил почесать себя за ухом.
— Рокки!
— Ну что, нормальное имя. Надо бы ему переноску раздобыть…
— Гарри! Ну, а ты-то что молчишь? — с отчаянием взываю я, оборачиваясь к очередному из плеяды своих временных отчимов. Тот рассеянно смотрит на скунса:
— А мне-то что… Пусть живет. Пацану вон радость. Эми, майн либе, а где тут ванная? Я сегодня не прочь побыть сантехником!
— Ты можешь починить водопровод? — недоверчиво смотрит на Гарри Парвати.
— О, майн гот, конечно, нет. Тем более, что вода в него давно не подается. Но от нас, немецких сантехников, обычно ждут совершенно иного спектра услуг!
— О, Гарри, меня так заводит, когда ты говоришь по-немецки!
Моя мама в обнимку с Гарри скрывается наверху. Скунс дожирает тунца. Люк с обожанием таращится на вонючку. А мы с Парвати молча и угрожающе глядим на Марка. Она — вероятно, из-за разрешения оставить скунса, а я — в большей степени из-за переводимых на ароматного иждивенца припасов. Консервы нынче на деревьях не растут, знаете ли.
***
В подвале Марк обнаруживает бак с застоявшейся и безбожно воняющей водой. Мыться под таким душем — все равно что нырять в канализацию, так что пользы нам от этой находки — ноль. Да и как-то зябко там. Зато во дворе соседнего дома, при котором целая фазенда, заросшая сорняками, царская находка — колодец! Это кто ж был такой предусмотрительный-то? Собираем все ведра и кастрюли, попавшиеся на глаза, и на пару с Марком тягаем воду из колодца как самые сильные, Гарри с мамой так к нам обратно и не спустились.
Стучу в дверь ванной:
— Мама! Гарри!
Сопение. После паузы недовольный мамин голос:
— Чего тебе, скунсова эссенция?
— Мы воды принесли. Вы когда ванную освободите?
— Гарри, милый, ты будешь мыться?
— Нет. Это затуманивает зеркало. Не отвлекайся, майн либе.
Видимо, мыться всем остальным придется все же в подвале…
Когда мама с Гарри наконец изволят вывалиться из ванной, все уже так или иначе вымылись и сели ужинать. Мне Парвати, морщась, предлагает поесть в гостиной или в спальне. Обиженно соплю носом. Вон Гарри потнючий явился, а его никто не отсылает из столовой.
— Мама, он же воняет! — возмущенно шиплю я, поймав довольную, как сытая кошка, маму за рукав.
— О да, — с готовностью соглашается она. — Он просто-таки смердит мужественностью! А вот тебе не мешало бы с хлоркой помыться.
***
— Дейзи, нет, это банка для Рокки! — Люк выхватывает консервы прямо у меня из-под носа и вываливает в миску перед черно-белой тварью, крутящейся тут же.
— То есть этого вонючку кормить будут, а меня нет? — угрюмо вопрошаю я.
— Ты уже съела свою порцию!
— Когда? — я потрясена до глубины
желудка души. — Я только что села за стол!
— А разве ты не съела уже одну банку? — удивляется Люк. — Вот же стоит пустая!
— Ты думаешь, я бы могла ее съесть и не знать об этом?
— Ну, ты могла не заметить.
— Я ее не ела!
— Что там, из-за чего спор? — Марк просовывает голову в дверь. - А, это я покормил Рокки!
— Я же говорила, что ничего не ела! Ну дайте же хоть что-нибудь!
— А больше ничего нет, — отвечает Парвати, обозревая наши припасы. — Только сухое молоко. Три пакета.
— И что, мне оставаться без завтрака? — горестно спрашиваю я. Интересно, а сухое молоко вкусное?
— Тебе не повредит немного лечебного голодания, — безапеляционно заявляет мама.
— Я нашла тут весы! Я и так уже похудела на два килограмма!
— При твоем весе похудеть на два килограмма — это все равно что получить скидку в два бакса при покупке "Майбаха"… Да, и иди помойся еще разок! А эти джинсы вообще на фиг выброси.
— Но они мои любимые!
— Они смердят, как сыр «Зловонный Епископ»! Полюби какие-нибудь другие.
— Но в другие я не влезаю!!!
— Боже милосердный, тогда на кой в твоей сумке их аж пять пар?! — мама чуть не давится кофе от возмущения.
— А вдруг я похудею!
— Ну вот тебе и стимул отказаться от завтрака в пользу вонючки.
