Еван завис на месте, в космосе, в нескольких километрах от Аксиомы. Он мог лишь в потрясении наблюдать за стремительно рассеивавшимся в небытие взрывом. Лишенные кислорода языки пламени и раскаленные добела обломки растворялись в окружении мерцавших звезд и звездочек Млечного пути.
Секунды текли вокруг него тягучей вечностью. До ушей доходили лишь его прерывистые, дрожавшие выдохи. Вены пробрал лед, сковывая ноги и руки. Даже ни с чем не сравнимая загадочная красота туманности, облаченная в темный, но на вид легкий шелковый шарфик, усеянный узорами далеких галактик, не могла вывести его из кататонии. Прямо на его глазах, спасательную капсулу и ее единственного пассажира в мгновение ока разнесло на кусочки. Он чувствовал растущую слабость, тошноту, будто его только что пнули прямо в желудок.
Валли погибла. Как бы его мозг не старался твердить ему свое отрицание, другого объяснения у него и не могло быть. Прямо перед его носом, она распрощалась со своей жизнью.
— Нет… Нет!.. — он мотал головой во все стороны, вглядываясь в разлетавшиеся осколки, будто бы они могли сказать ему, что нет, он ошибся в том, что увидел, что это был лишь обман. Будто бы могли даровать ему утешение. Но это были лишь пустые мечтания. Мусор продолжал себе бездумно плыть прочь от него во все стороны, оставляя его наедине со свалившимся на него горем, неожиданным, и таким вязким, черным, всепоглощающим, как сама вселенная. С каждой секундой в его сердце застывало свинца чуть больше, чем раньше, медленно, но верно усиливая свою тягу вниз. Парень схватился руками за грудь, зажал ткань меж свернувшимися в кулаки пальцами так сильно, что в какой-то момент можно было искренне поверить, что даже такую спецодежду, созданную специально для противостояния самым различным видам природной недоброжелательности, можно было разодрать по швам. Злость колола глаза. Реальность потихоньку переходила в твердое, ощутимое состояние, грубое как камень.
Он опоздал. Не успел нагнать ее и спасти. И что самое при этом ужасное, это было полностью поправимо. Но нет, ему надо было повести себя как последний козел. Надо было во всем своем великолепном дуремарстве выгнать ее пинком под зад в этой гребаной железке, причем по ложным обвинениям. И конечно же, просто обязан был нечаянно преподнести мичману все в рабочем состоянии, как на серебряном подносе, тем самым вручив ей билет в один конец. И вот результат. Доволен?
…Да какое там.
Психологическая выпротошенность свела конечности нерешительностью. Тем не менее, его будто продолжало тянуть за веревочку в сторону крупных ошметков. Бесформенная, бесплотная надежда, что когда-нибудь он догонит ее.
Где-то на периферийном краю поля зрения он примечает нечто, летевшее в его сторону из-под груды дрейфовавших кусков металла. Оно стремительно приближалось, оставляя за собой след из мелких как порошок белых кристаллов. Если бы кое-кто соизволил повернуть голову чуть раньше, то приметил бы, что размеры неведомого объекта чем-то даже походили на человеческие. Но юноше было плевать, что там летело в его сторону. Ему сейчас вообще на все было. А зря.
Сие нечто пролетело аккурат мимо него, совсем близко, ну вот прям за ухо зацепить можно было. От такой абсурдной близости он чуть из кожи вон не выпрыгнул — ишь какой наглый, совсем совести нет. Да еще и имя его орет как—
Стоп. Имя?
Разворот — и в угадайку, кто бы это мог быть, играть даже не было нужды. Этого человечка в желтом комбинезоне, даже слегка обугленном, с таким рвением махавшего ему рукой с самодельного джетпака на огнетушительной тяге, он бы узнал даже за семь футов под килем.
— ВАЛЛИ!
На выдохе непомерное облегчение смешалось с кричавшей радостью в теплый освежающий коктейль. Не просто камень, не просто гора — карликовая планета рассыпалась в щебень на его плечах. Вон она, живая и здоровая!
— Ее-ваааааан! — в полном восторге прокричала Валли, пролетая мимо него, но не забывая при всем при этом махать ему.
Ей казалось, что он звал ее, но за шипением огнетушителя и собственным дыханием она ничего не расслышала. Да и не могла расслышать в принципе — откуда в космическом вакууме взяться воздуху для передачи звуковых волн? Увы, космос — немое место. Печально, но факт. Но давайте согласимся, после такого, даже одной его моськи ей было достаточно для внутреннего умиротворения. Уж очень она была рада его видеть.
В целом, я могу с уверенностью сказать, что выбралась девчуля из огня целой и невредимой. Ну, может, с легкой контузией и потрепанная по краям, но зато ей удалось в самый последний момент заставить люк открыться. После побега от взрыва гипервентиляция сразила ее такая, что она едва могла слышать собственный голос за висевшей в ушах стеной из ее собственного тяжелого дыхания, но ведь вы и сами знаете такое чувство, когда видите кого-то, милого вашему сердцу. Или что-то. И сразу кожа вся чистая, весь урожай полит, домашка вся сделана и все финансы в порядке. Ну вы поняли.
Правда, она как пролетела мимо него в сторону звездолета, так и летала до сих пор. Непорядок. Надо исправлять. Тогда она отпустила клапан, думая, что остановится, как это бы и произошло в обычном случае. Ан нет, вместо этого ее просто продолжило дрейфить на небольшой скорости. Плюс ко всему этому, на ее пути стояла просто кристальная пустота, в том плане, что не от чего было оттолкнуться, а значит и развернуться. Мда, обидно. Но девчушку это не расстроило. Она просто направила шланг за спину и зажала рычаг. Понести-то ее обратно понесло, и еще как, вот только Евана она опять промазала.
Тяжеловато рулить такой штукой. Пора менять тактику. Новоиспеченная наездница огнетушителя вновь отпустила клапан, но на этот раз перевернула жестянку в противоположную сторону, и это позволило ей замедлиться, а вскоре и более-менее остановиться. Удивительно, как с его помощью можно столько выкрутасов в космосе сделать. Ну, или можно будет, когда она с ним окончательно разберется, ибо ее третья попытка долететь до парня снова улетела в трубу. Из нового было только, что скорость ее была поменьше, и заметить ее сморщившийся нос было проще.
Со стороны Евана ситуация была практически такая же — тоже хотел ее нагнать, и тоже дело закончилось перелетом. Развернувшись на торможении, он увидел Валли где-то в паре сот метров от себя.
Девушке такая зазеркальная игра в догонялочки немного поднадоела, и она, махнув ему, чтобы тот оставался на месте, решила пустить замеренную на практике эффективность контролируемых коротких вспышек в ход. За несколько несильных зажатий, медленный и неуклюжий, но тем не менее полет начал сокращать между ними дистанцию. Вроде бы, такая простая штуковина, а для нее восторг неописуемый. По дороге она даже в каком-то смысле поигралась с ним. Причем настолько, что когда до нее было уже буквально рукой подать, она нечаянно распылила парня кристаллами белого порошка, пытаясь затормозить.
Евана не могло не пробить на легкий смех. Только ее могло так обрадовать нечто настолько по натуре приземленное, как огнетушитель.
Даже сейчас она продолжала с ним возится, поворачивая его то так, то этак, и давая нулевой гравитации вертеть ее во все стороны. Вывод Валли: этот был гораздо лучше, чем который она выбросила на Земле.
Благо, парниша несколько вывел ее из забвения, взяв двумя руками за плечи и заодно воспользовавшись возможностью провести беглый осмотр. Одежда и правда обгорела, однако не так сильно, как он предполагал изначально. Комбинезон все еще был наполовину расстегнут и завязан на поясе, а ожоги виднелись скорее тут и там, в основном в виде прожженных пятен на рукавах полосатки. Но совесть требовала абсолютной уверенности, что с ней все было хорошо. Приподняв ей подбородок, он проверил на наличие травм посерьезнее. Если не учитывать, что ее пока все еще шатало, ничего жизнеугрожающего с ней не случилось, в основном благодаря свойствам защитного поля перчаток. Наконец, он мог вздохнуть с облегчением. Такая гора с плеч. Она сильно не пострадала, и это главное.
По крайней мере, от взрыва.
Тогда он заметил блеклую кровь на носу, след от удара дулом по голове, отпечатки от удушающей хватки на шее и слегка опухшую щеку.
Какое-то мгновение, Еван не мог понять, откуда у нее все эти раны и почему Валли ничего ему не сказала. Его мозг никак не мог вникнуть, в чем тут дело, до тех пор, пока значительная часть адреналина в крови от всего произошедшего не испарилась. Вот тогда воспоминания и навалились на него медленной, но дружной гурьбой. Вначале встал образ отсека аварийной эвакуации и чувство дикой вины. А потом пришло и все остальное, начиная с капитанского мостика, затем медотсека, внештатного побега, тупика перед охранниками, и заканчивая турболифтом и их ссорой в том самом отсеке считанные минуты назад.
Он, наконец, вспомнил, что сам же нанес Валли эти увечья.
Вспомнил, что все это время она говорила ему правду. Худшее, что она сделала, и то с гаргантюанской натяжкой, какое же это хуже — бегала за ним везде подобно брошенному щенку. Как он мог вообще подумать, что она бы посмела даже тронуть это растение, тем более украсть? И несмотря на все это, он срывал на ней свою злость, как в физическом плане, так и в психологическом. И это еще не самое страшное. В том отсеке, в тени спасательных капсул, он чуть не лишил ее жизни, чуть было не прикончил ее за то, что она нашла в себе смелость постоять за себя и свое законное право высказать ему то, что считала нужным.
Горло стало сжимать тисками изнутри, вновь внутри все стал заполонять железобетон. Он и не думал, даже не предполагал, что мог пасть так низко, чтобы навредить и даже посчитать нужным ни за что ни про что убить невинного человека.
— Еван? — Валли дотронулась до его руки. Чего-то парень ничего не делал, и она уставилась на него с недоумением, почему он начал искать на ней раны, а потом вдруг странным образом уставился на нее. Он просто висел перед ней в прострации, смотрел куда-то в одну точку стеклянными глазами, затерявшись в своих мыслях.
Реакция на прикосновение оказалась неожиданной. Еван притянул Валли к себе, обняв ее худое тельце и практически зарывшись лицом ей в плечо. Слишком стыдно было ему смотреть ей в глаза после всего, что натворил. На удивление, от нее веяло не удушливой горечью, как он считал ранее, а чем-то более нейтральным, скорее мускусным, с примесью остроты.
— Вау, — девушка пришла в ступор от такого проявления… симпатии? Честно говоря, она не очень была уверена, какое слово сюда можно было бы подобрать. Признанием в любви или особой демонстрацией чувств это особо не назовешь. От него исходила скорее… меланхолия, но с неким таким легким привкусом сладости.
И в отличие от всех предыдущих случаев физического контакта с ним, этот был мягким, нежным, и даже безболезненным. Его нанокостюм по гладкости стоял выше даже самого податливого природного материала. Что еще удивительно, он даже старался избегать прикосновений к чувствительным следам на ее шее. Если бы мне пришлось выбрать всего одно слово, наиболее близко описывавшее бы еще ощущения в тот момент, я бы сказала «уютно». Ей было уютно. В окружении отстраненной холодности космоса, тепло его тела было таким приятным. Однако напряжение в его мышцах не спало. Печаль продолжала туманить его разум.
— Валли… — заговорил он тихо, почти шепотом, пряча лицо и стараясь не дышать ей в шею лишний раз. — …Я… Мне…
Слова звучали приглушенно, оно и понятно, парень ей в плечо говорил, но даже так в них различался подтекст горести, обеспокоенности. Впервые Валли услышала его таким.
— …Очень… очень жаль… П-прости.
Девушка совсем сбилась с толку. Разве он не был рад ее видеть?
— Простить? За что?
Стыд только усугубился. Может, наивности в ней и было хоть отбавляй, но у нее все равно была своя какая-то особая способность с легкостью переносить все, что ей от него попадало. Встала, отряхнулась и пошла дальше. Он бы даже описать не смог, сколько же надо иметь великодушия, чтобы такое терпеть.
— За то, что был таким… — он пытался подобрать правильные слова, пытался как-то описать свое поведение. Какое-то одно-единственное всеобъемлющее слово здесь мало подойдет, нет, нужно что-то такое, что могло бы четко и ясно выразить, насколько же отвратительно он к ней относился. — Таким…
Подлым? Ужасным? Страшным? Слишком просто. Бессердечным? Чудовищным? Чересчур эмоциональным? Не, звучит как-то сложно. Было бы здорово связать все это в одно предложение, но такая мешанина вряд ли смогла бы передать простое и искреннее намерение извиниться за опрометчивую жестокость.
«Опрометчивую… жестокость…»
Ну, одним словом мы бы все равно не обошлись, так сойдет.
— …Таким… опрометчивым… таким мерзким, таким… глупым. Я был придурком, Валли, навредив тебе столько раз… и… Мне очень стыдно, что я… почти— почти что… у-убил тебя.
Он буквально выговорил их через силу.
— Валли… Прости меня.
Беззвучная мольба. Еван прижал ее ближе. Почти как благородный принц, защищающий свою принцессу. Ему лишь хотелось, чтобы она знала, что больше никогда не причинит ей вреда.
Валли же просто пыталась прогнать через себя этот поток тоски и подавленности, плавный, вроде бы спокойный, капающий по капле, но бьющий с силой водопада. Получается, он был так расстроен, что навредил ей, потому что не знал, что она говорила правду? Что не крала растение? Похоже на то. Но все равно, ей это казалось немного… странным. Неправильным. Излишним, то, как он просил у нее прощения, как будто умолял. В каком-то смысле, ей тоже стало стыдно, но скорее за то, что он довел себя до такого. Да и зачем? Они узнали, кто на самом деле был виноват, разве теперь это важно? Да и к тому же, ее чуть на кусочки там не разорвало, так что стоит лучше порадоваться, что они здесь вместе, живы и здоровы.
«Не нужно извинений,» — подумала она, обняв его в ответ и погладив по голове — как Хала, когда он в очередной раз пугался раскатов грома. Не надо плакать, все будет хорошо. Еван ведь тоже мальчик, как Хал, значит, должно сработать примерно так же.
Бедный Еван, его приравняли к собаке. Господь храни ее наивное доброе сердечко.
Юноша почувствовал на спине ее небольшие грубоватые ручки, где-то в отдаленном углу разума лишь подмечая отсутствие ее обыденных перчаток. Она обняла его и даже по голове погладила, с такой нежностью, которую он раньше и представить не мог. Он считал себя совершенно недостойным такой доброты, но все равно какая-то часть гложущих его изнутри кошек разбежалась прочь под воздействием ласкового жеста. Из горла вырвался какой-то звук, наверное, он хотел сказать что-то еще, но Валли дала безмолвию немного его убаюкать.
Вот так вот, в мирной тишине далеких звезд, они нашли взаимное признание и понимание. Все сомнения развеяны, всем все стало понятно. Но девчушке не давала покоя мысль, что с тех самых пор, как Еван очнулся, его день только и делал, что переходил от плохого к худшему. Это недопонимание совсем его с ума свело. Врать не стану, она восхищалась, каким он был сильным, во всех смыслах. Увидеть его с другой стороны, такой незащищенной, ранимой, даже можно сказать человечной, было очень непривычно, но удивительно приятно. Его чувства, да и ее тоже, будто обретали некую глубину, которой раньше не замечали. И вот перед ней настоящий, живой человек, а не вырезка из картона. Однако чем больше глубина, тем сильнее давление. Его подавленное, разбитое состояние крошило на фарфоровые осколочки ее собственное сердце.
Ей было жалко паренька. Надо бы чем-то скрасить его несчастную жизнь, хотя бы на минуточку, а то вон как скис. Но увы, кроме как прижаться поближе капельку, никаких идей особо не приходило. Вот было бы у нее хоть что-нибудь, что могло бы его обрадовать…
Хотя, стоп… Если пораскинуть мозгами… Может, это «что-то» у нее-таки было. Очень ценное что-то, о котором она почти что забыла и которое ну просто идеально подходило для этого случая. Главное, проверить. Хмм, а если руку убрать достаточно быстро, а потом отпихнуть локтем? А вдруг получится? Ну, была не была. Поехали.
Круговое движение плечом, и вот рука-протез соскользнула со спины Евана в сторону. Надо было еще успеть продеть ее так, чтобы его не задело. С этим проблем, к счастью, не возникло, но, по ходу, он что-то заподозрил, раз он притянул ее обратно, пробубнив что-то невнятное себе под нос. Или нет, потому что когда Валли удалось отвести локоть назад и ударить, а потом будто бы вернуть ее в изначальное положение, больше он ничего особо не сделал. Либо не заметил, либо, как мне кажется чуть более вероятным, ему было все равно, что она вдруг отвлеклась и начала ерзать. И это сыграло ей на руку (каламбур ненамеренный), ибо за лямкой пришлось потянуться, но все равно достать ее оказалось даже проще, чем ожидалось. Теперь, когда самое страшное позади, дело за малым. Одно движение клапана вниз по шнуркам — хозсумка раскрыла пасть. Вон оно! Значит, не забыла в суматохе припрятать его. Ее лицо расцвело. Пора сдать судьбе обратно этот хмурый день. Вытащила, отпустила на пару мгновений, за столько же застегнула сумку и взяла обратно.
Долбанный макгаффин, одни неприятности от тебя. Чтоб сработал.
— Еван, глянь, — теперь явным образом дав обнимашке закончиться, она продемонстрировала свою находку.
Парень оторвал голову от ее плеча, взглянул на штуковину, проморгался. Сначала не понял, что это перед ним. Но и до жирафа рано или поздно доходит, и его глаза в мгновение ока округлились до совиных.
Растение! Он совсем и позабыл о нем, выбросил из головы, посчитав, что оно сгорело вместе с Валли. Но вопреки всему, они были прямо перед ним, оба и в прекрасном состоянии.
— Валли! — без промедления кучерявый, отпустив ее, схватил ботинок с ростком двумя руками и засунул от греха и смерти подальше в биоконтейнер. Все прошло без сучка без задоринки: даже малюсенький намек на страдания растаял как шоколадное мороженое под палящим солнцем, уступив место невиданному доселе восторгу. —
СПАСИБО!
Не успела девчушка даже приготовиться отпрянуть от столь бурного проявления радости, как он в порыве триумфального ликования медвежьей хваткой обхватил ее худенькое тельце, закружив подобно юле. Благодарности сыпались из его уст вперемешку с громким, заливистым смехом, будто он не мог поверить собственному счастью.
Да и сама девчуля, судя по ее довольному визгу, радовалась пируэтам. Она прижалась ближе в ответ, положив голову ему на плечо. В глазах начинало кружиться, облака туманностей и звездный свет сливались в единую черно-фиолетовую ленту в мелкую крапинку, но это ничуть не умаляло ее приподнятого настроения, даже наоборот. И закрыла она их, копируя самую блаженную кошачью моську во всей Великой Вселенной, потому что такую могут только коты, как раз поэтому, а не из-за того, что ее зрение устало и стало ей кричать в ухо, что спать пора. В этаком круговороте для ее органов чувств не существовало ничего, кроме лучистого тепла ее любимого.
Вскоре верчение стихло, но объятия никто не разбивал. Валли с улыбкой до ушей подняла голову, и тут мягкий ореховый взгляд столкнулся прямой наводкой с пронзительным синим. Даже призраков недавнего горя подметить нельзя. Хотя подметить кое-что удалось — яркий блеск, будто сглаживавший угловатые черты лица. В сравнении в ним теряла в насыщенности сама астрономическая панорама отливавших 50 оттенками лилового облаков звездной пыли, которые сплелись полупрозрачными витками с мерцавшими сдержанными красками рукавов Млечного пути. Все, как она и хотела. Он доволен — она довольна.
Сам Еван порядком выдохся, смеясь столько много и одаряя ее столькими благодарностями, но ему этого казалось мало. Последние крупицы штукатурки, той самой, что была замешана на добротной концентрации вины, были сметены под коврик и незамедлительно забыты. Теперь, когда растение найдено и ему ничего не угрожает, ничто не сможет помешать ему наконец выполнить свою директиву. Но кое о чем стоило подумать. За такой подарок признательность стоило выказать сполна.
А как именно — времени с запасом хватило придумать и даже вроде как продумать, когда брюнетка все-таки отвлеклась на маячившую в углу ее зрения лямку от холщевки, которую она обратно на спину так и не одела, что и поспешила исправлять. Простого поворота головы ему хватило, чтобы понять, насколько же мало сантиметров разделяли в данный момент их лица. Уголки губ расплылись в довольной кошачьей моське. Этого хватит с избытком.
Он осторожно приподнял кончиками пальцев ее подбородок…
«Хм?» — Валли с любопытством взглянула на него. —
«Что он де—»
…
…
…
Нет, ребят, это у вас на лицах самые довольные кошачьи моськи в истории всех Великих Мастеров Вселенных. На меня не смотрите, я не улыбаюсь. Мне нельзя. Чего это вы? Что значит, у меня ухмылка до ушей? Чего мне ухмыляться? Ничего я не ухмыляюсь! Чего мне ухмыляться? Так все, хватить приставать, брыськнулись все отсюда, бегом, шевелите булками!
Брысь, я сказала!
*глухое хлопание двери*
Кхем, на чем я остановилась? Ах да.
Да, вам не показалось.
Он поцеловал ее.
Все, сенсорная перегрузка, все внутренние органы встали на паузу, Валли.ехе перестал работать. Ушел на перерыв на неопределенный срок. Сердцебиение ускорилось раза, наверное, в четыре за ту долю секунды между присутствием и уходом сознания, когда последним поступившим сигналом стало ощущение слегка потрескавшихся губ на ее собственных. Затем — нечто очень-очень тонкое, в волос толщиной тонкое, чудесатое такое ощущение в прострации между самым откровенным обмороком и осознанием, что ты ступил буквально на берега райских краев.
Да, повторяю еще раз, для тех, кто вышел на двадцать минут обветрить руками лицо от наплыва эмоций, проораться в пустоту, либо внутри проораться, ибо семья и соседи вредные, не дай бог психушку вызовят, все в таком духе. Для тех, кто только что пришел.
Он поцеловал ее.
Длилась эта полномасштабная эпопея комнатных размеров где-то с пары секунд, потом Еван отпустил ее (Стоп, мне не послышалось? Это что сейчас за звук был? Причмокивание? Ах ты ж козел! Можно я его пну?). Носы все также с гулькин нос друг от друга, длинные худые пальцы придерживают снизу моську. Вот и хорошо, а то вдруг у нее челюсть отвиснет, а потом вправляй. Бесстыжая кошачья ухмылка расползлась еще шире при виде раскрасневшихся до вишневого оттенка ушей и уставившихся куда-то в параллельном измерении в одну точку глаз.
Чисто ради эксперимента, он отпустил девчушечку совсем. И без тени сомнения, ее понесло в открытое плавание. Застенчиво поднятые руки как могли прятали распластавшееся на все ее веснушчатое лицо смущение и не давали завизжать во весь голос. Возможно, некоторым из вас покажется, что вы видели подобную реакцию у некоторых миленьких аниме-скромняшек. Мне так все время кажется, хотя я из аниме смотрела только Покемонов, и то только когда еще в школе училась.
Парню показалось, что он мог расслышать чей-то сдавливаемый смех, только непонятно, ее это или его, а также визжание кардиостимулятора, бешено пытавшегося угнаться за неравномерным сердцебиением и привести его в порядок. Ей хотелось то ли застыть на месте на веки вечные, то ли запищать от восторга. Явно первый поцелуй. Хотя что там говорить, с ее-то биографией сей факт был очевиднее, чем визуальное отличие яблок от апельсинов. Да и в принципе он сам в этом плане ничем не отличается. Но зато он успел порадоваться, что сохранил сей знаменательный жест для человека, который этого заслужил. И ничего, что в виде благодарственной чмошки.
Ладно, хватит с нее страданий, пусть и блаженных. Подлетев к Валли, он положил руку ей на плечо и воззвал к ней, пытаясь легонько вытряхнуть ее из коматозного состояния.
Вроде бы помогло. Пробудившись от захватившего ее в плен ступора, она смущенно подняла глаза. На лице играла приятная улыбка, руки сцепились за спиной в замочек. Его самого пробило на радость при виде столь сиявшей мордочки.
Затем Еван обернулся и окинул взглядом Аксиому. Теперь, когда растение у него в руках, он вернется и лично докажет капитану, что в его словах не было лжи.
— Ладно, нам пора, — он повернулся к Валли и протянул ей руку. — Я тебя отведу.
Притворившись, что впала в многочасовую задумчивость, девушка в итоге демонстративно отнекалась и притянула за шланг огнетушитель.
Каким Макаром его не унесло, объясните мне?
— Я сама.
Ткнув соплом в сторону, она зажала клапан на полную и, прокружившись на месте штопором, понеслась в сторону звездолета. Теперь она могла летать как Еван.
А он, в свою очередь, не отрывал взгляда от того, как она с радостными криками наслаждалась новоявленным джетпаком. Полет вел ее туда, куда ей вздумается, и в своей неуемности она походила на ребенка в новогоднее утро. С не менее открытым и искренним смехом, он погнался за ней, то есть куда угодно, только не к кораблю. Уж больно манящий шанс, чтобы упустить так просто. Тем более, что это в разы лучше одиночных гонялок в атмосфере Земли.
Намерение вернуться к капитану без лишней суеты ускользнуло куда-то в дальний уголок разума и закрыло за собой дверь. Кому оно сейчас нужно? У них вся вселенная впереди. Ушли на второй план заботы, остались позади мысли о побегах, арестах и директивах. Врубив сапоги на полную мощность, он понесся вперед, давая шлейфу белых кристалликов указать путь.
«Погнали!»
