Эра Богов

Она не позволяет ему уйти вслед за женой, зная, что та поймёт, почему Гуд задержался. Мужчина не хочет предаваться утехам в доме, где делит постель лишь с женой, которая может вернуться в любой момент. Но Регина знает, что это ложь. И сейчас сама до конца не понимает, что заставляет её так рисковать ими обоими. То ли желание сделать больно Эмме, знатной жене мужчины, которого никогда не сможет считать своим, то ли сама мысль о том, что ревность Эммы будет направлена совсем не на мужа. Гуд замечает мёртвую змею, но не спрашивает, и даже если бы хотел — не смог, потому что Регина вовремя увлекает его в поцелуй. Насыщенный и глубокий, и он впервые не чувствует в нём любви, лишь отчаянную ярость и жажду обладать тем, что ей недоступно. Но ему достаточно. Ему достаточно её тела и жажды, которая опоясывает их обоих, толкая в объятия сладостной измены. Триумфатор позволяет женщине то, за что мог бы убить любого другого. Холод каменной стены приятно контрастирует с кожей спины, мужские руки настойчиво сминают хрупкое тело, оставляя красные следы. Поцелуи и грубые проникновения становятся единственным абсолютом для него сейчас. Слишком много одежды, его раздражает лёгкая струящаяся ткань, и он не хочет помнить о хрупкости этой женщины, грубо подхватывая её под бёдра и двигаясь резче. Гуд глухо рычит сквозь зубы, пряча лицо в тёмных волосах, кусает у основания шеи. Его живот тесно прижимается к её, повторяя каждый вдох и выдох. Пальцы Регины обхватывают затылок мужчины, она запрокидывает голову, до боли кусая нижнюю губу. Эмма стоит спиной, опираясь одной рукой о колонну, другой — сжимая ткань своей туники. Она совершенно не хочет слышать, как сдавленно шипит Регина, когда Гуд с яростью прижимает её к стене, настойчиво насаживая женщину на пульсирующую плоть. И злость настигает её от мысли, что она не может уйти. Она не может разобрать, что для неё ужаснее, кто для неё важнее. Ненависть обвивается множеством чёрных змей вокруг сердца, сдавливая грудную клетку. Если бы она могла ворваться туда, разоблачая и проклиная. Женщина медленно делает вдох, глядя куда-то вперёд исподлобья, и резко подаётся вперёд, желая как можно скорее оскорбить обоих. _________________________________________________________________ Злость — это всё, что она помнит сейчас. Эмма быстро идёт мимо колонн, не обращая внимания на рабынь, боязливо отступающих в стороны, видя взвинченное состояние хозяйки. В висках пульсирует, множество мыслей роится в голове, жаля хуже любой смертоносной змеи. По нелепой иронии Богов женщина, чьё вражеское ложе манит её мужа, прельстила её саму. Эмма не боится разгневать небо подобными мыслями, обвиняя высшие силы в том, что эта женщина стала для неё источником грехопадения. Рождённые в её чреве чувства затуманивают разум, это больше похоже на голод, когда видишь того, кем обладать не в силах, когда знаешь, насколько близко связаны одним мужчиной. Эмма не могла подумать, что подобные чувства существуют, что она — гордая патрицианка — будет сходить с ума по шлюхе и ненавидеть собственного мужа, владеющего этой женщиной. Но Эмма возьмёт то, что может взять сейчас, чтобы на какое-то время забыть, что голодает не по той женщине, к которой собирается прикасаться. Она останавливается, сосредотачивая взгляд на женщине, вокруг которой восседают мужчины, а недовольные жёны перешёптываются, заедая своё недовольство чёрным виноградом и сладостями. Эмма смотрит на открытую шею женщины, когда та смеётся, закинув голову. Женщина, смеющаяся над забавными рассказами мужчин, окружающих её, замечает хозяйку дома, замершую у одной из колонн напротив. Её выражение лица меняется, а смеха внутри больше нет, он уступает место чувству горечи и чужой вспыхнувшей ненависти. Она знает, что должна сделать, её влечёт эта разоряющая беда, плещущаяся в серых глазах Эммы. Зелена медленно встаёт, беря кубок вина, осушая его, затем отдаёт пустой сосуд Сеяну и уходит, сославшись на желание посмотреть дом. Когда кто-то предлагает составить ей компанию, Эмма выходит вперёд, сообщая, что сама с удовольствием покажет гостье каждый уголок своей обители. Женщина протягивает раскрытую ладонь, и Зелена вкладывает руку, позволяя Эмме вести её, почти грубо таща за собой. На краткий миг рыжая чувствует укол страха, потому что женщина перед ней выглядит так, будто способна убивать, рвать плоть голыми руками и слизывать кровь, сочащуюся по рукам. И она чувствует её как никого другого, потому что поражена той же стрелой. Эмма гневно бросает рабыням приказ погасить все свечи и идти вон, девушки взволнованно выполняют поручение, стараясь не смотреть на госпожу, и быстро уходят. Зелена пристально смотрит в спину женщины, ожидая дальнейших действий. Эмма поворачивается, встречая взгляд голубых глаз, кажущимися тёмными в этом полумраке. Тишина наполняется тяжёлым дыханием, Эмма подходит ближе, протягивая руку и касаясь вздымающейся груди, ведёт ладонью по ложбинке, выше, её холодные пальцы обхватывают тонкую шею, и Зелена сдавленно выдыхает, когда женщина целует нежную кожу шеи между пальцами, почти сдавливающими. А после резко толкает рыжую на заправленную постель. Зелена чуть слышно смеётся, когда понимает, что они в спальне Гуда, на их с Эммой ложе. Она восхищается смелостью этой отчаянной женщины, рискующей не только своей жизнью. Рыжая слышит, как звенят её украшения, когда Эмма заводит ей руки за голову, крепко удерживая, а потом целует почти больно. Её язык врывается в рот женщины, тут же находя ответ. Всё, что она делает — грубо, больно и жадно. Прикосновения остаются отметинами на белой коже. — Я хочу, чтобы она увидела, как я беру то, что принадлежит ей, — почти рычит Эмма, кусая у основания шеи и чувствуя, как Зелена выгибается под ней, как она тянется в сторону, снова подставляя шею. Эмме кажется, что она готова разорвать эту женщину, раствориться в ней, забывая, из-за чего делает больно им обеим. Каждое движение, прикосновение отзывается внутри и звенит, создавая настолько мощный резонанс, что ей хочется зарыдать. Всё, что они делают — до слёз. Её пальцы всюду, её влажный рот целует и кусает, но этого мало. Эмма раздевает их неосторожно, и не думая, что может повредить одежду и придётся объяснять это. Остаются только украшения. Кожа пахнет розовым деревом, мускатным шалфеем, и Эмма проводит языком по животу, чувствуя, как этот горько-сладкий древесный аромат оседает в лёгких. Она опускается ниже, оставляя поцелуи, кусает у бедра, обводит языком выступающую косточку, слыша сдавленный стон, а после касается влажной плоти. Зелена почти шипит, выгибаясь и комкая руками шёлковые простыни. Язык Эммы яростно вырисовывает узоры, не оставляя возможности вдохнуть полной грудью. Именно здесь, на супружеском ложе, она топчет в грязи свой брак, зная, что сюда могут войти в любой момент и раскрыть каждое её желание. Их ждёт казнь, самая ужасная и унизительная, но ей плевать. Как и на то, что ни один Бог теперь не отзовётся на её мольбу. Зелена кончает быстро, крепко сжимая зубы, чтобы не закричать. Эмма нависает над ней, скользя взглядом по её лицу, а после опускается, ложась и накрывая своим телом всё ещё дрожащее тело рыжей. Она лижет за ухом, ведя языком к мочке уха, чтобы сомкнуть на ней зубы и почувствовать, как руки Зелены скользят по её спине. Слышится звон разбитого кувшина, и обе женщины вскакивают на постели, глядя на испуганную девчонку, застывшую на пороге комнаты. Эмма быстро встаёт, не утруждая себя тем, чтобы одеться, и следует к молодой рабыне, которая со страхом смотрит на свою хозяйку. Женщина медленно обходит девушку, осторожно минуя глиняные осколки и молоко, растёкшееся по мраморному полу. — Ты же понимаешь, что не можешь говорить о том, что видела, — тихо начинает Эмма, становясь позади девушки и кладя руки ей на плечи, — если тебе дорог твой язык? Рабыня мгновенно кивает, опускаясь на пол и собирая осколки. Зелена с восхищением смотрит на Эмму, которую нисколько не смущает нагота. Она возвращается к любовнице, опускаясь рядом. — Когда твой муж уедет, — Зелена кладёт руку на живот женщины, — ты придёшь в наш дом. Я предложу тебе столько, сколько ты сможешь взять. После она одевается и уходит из покоев триумфатора, оставляя Эмму наблюдать за тем, как молодая рабыня убирает растёкшееся молоко. Остаток вечера проходит будто в тумане. Улыбающийся муж, гости, не перестающие хвалить красавицу-жену и ядовитый взгляд карих глаз, жадно касающийся бледного лица Эммы. Перед утром она несколько раз позволяет мужу иметь себя, вспоминая о том, что до неё он был в Регине. И подчиняться каждому его действию, отдавать ему все свои чувства, не деля их на любовь и ненависть. Каждый из них теперь хранитель тайны, которая способна погубить обоих. ______________________________________________________________________ Гуда провожает почти весь Рим, выкрикивая его имя и прославления. И перед тем как покинуть город он наблюдает казнь молодой служанки, обвинённой в предательстве. Глашатай во всеуслышание объявляет, что в каморке рабыни были найдены документы государственной важности, которые она собиралась продать врагам Рима. После ликторам дают сигнал, и те накрывают осужденной голову. Замученная девушка молча смотрела на собравшихся горожан и своих хозяев, не смея обратиться с мольбой о помиловании. Регина отворачивает голову от несчастной, переводя взгляд на Эмму, гордо стоящую со своим мужем. Её величие настолько ощутимо, что, кажется, любой, кто встанет с ней, будет выглядеть точно так же, будь то раб или почётный житель города. Женщина смотрит неотрывно и бесстрашно на то, что происходит у ворот, чувствуя на себе прожигающий взгляд карих глаз. Зелена обвивает запястье сестры пальцами, опускаясь ниже и обхватывая её ладонь, чтобы крепко сжать. Регина поворачивается к рыжей, недолго глядя ей в глаза, и кладёт вторую ладонь на тёплую щёку. — Ты заключила альянс не с той женщиной, — тихо шепчет Регина, подавляя желание ударить сестру, она отчётливо видела каждую отметину на теле женщины, адресованную ей. Она слышала каждое слово Зелены о попранном супружеском ложе прошлой ночью. Регина чуть наклоняет голову сестры, чтобы поцеловать её в лоб, не замечая презрительных взглядов. Ей важен лишь тот, что горит её именем, когда она клеймит кожу рыжей губами. __________________________________________________________ Она растирает масло, и Эмма готова поклясться, что видит, как оно впитывается в тёплую кожу ладоней. Зелена касается плеч женщины, растирая их, и Эмма закрывает глаза от ощущений и кружащего голову запаха — сильный, свежий, пряно-сладкий, травянистый запах, с холодящими нотами базилика и горького апельсина. Руки Зелены массируют спину, опускаясь к лопаткам и вдоль позвоночника, наносят ароматические масла, от которых кожа блестит и становится ещё мягче. К ней хочется прикасаться. Обнажённая Эмма позволяет Зелене беззастенчиво исследовать её тело, умащивая кожу. В тусклом свете свечей рыжие волосы женщины кажутся почти красными, они ниспадают по белым плечам и, когда Зелена становится ближе, почти прилегая к спине Эммы, огненные пряди щекочут открытую шею Юноны, ещё не надевшей маску. — Она ведь не знает, что в комнате её буду ждать я? Зелена разворачивает Эмму, нанося масла на живот и грудь. Прикосновения дурманящие, заставляют хоть ненадолго, но забыться, подаваясь вперёд. Она замирает в нескольких миллиметрах от розовых губ. — О, нет, дорогая, ты здесь не ради меня, — шепчет рыжая, отстраняясь от женщины, — раз в месяц Регина позволяет прикасаться к себе тому, кому у входа в дом рабыни повяжут на руку алую ленту. Она показывает на ленточку, лежащую у маски, улыбаясь и снова проводя рукой по животу. — Почему ты делаешь это для меня? — охрипшим голосом спрашивает Эмма, откидывая голову и отдаваясь приятным ощущениям. Зелена скользит ладонями по бёдрам, добираясь до внутренней стороны. — Потому что ненавижу каждого, кто прикасается к ней, — она почти шипит, вдруг подаваясь вперёд и приникая к телу женщины. Её губы касаются уха, вызывая мелкую дрожь по коже, — а ты как я, тебе так же больно. Она проводит носом от плеча по шее вверх, втягивая аромат, и улыбается. Обильно умащенными пальцами рыжая проводит по губам Эммы, думающей, как совсем скоро она размажет это масло по телу Регины. Сердце трепещет от этой мысли, сладостью разливающейся в утробе. _________________________________________________________________ Эмма, чьё тело не скрыто даже набедренной повязкой, опускается на широкое ложе, откидываясь на подушках. Она не обращает внимания ни на искусную обстановку, ни на красоту занавеса, не скрывающего лунный свет. Всё её внимание обращено к двери. Реальность кажется ей расслоённой и тягучей, как если бы она оказалась во сне, где законы яви не действуют. Сердце колотится изо всех сил, предвкушая сладостное падение. Она слышит приближающиеся шаги и приподнимается на постели, выпрямляя спину. Эмма отсчитывает секунды до неизбежного. Всё вокруг замирает, растворяясь в звуке шагов. Запахи улетучиваются, оставляя единственный аромат — порок. Регина застывает на пороге, видя маску Юноны и алую ленту на руке.