Шепот проклятой тьмы

      Плотная стена возвышающихся деревьев стойко стоит, будто граница, отделяющая один мир от другого, а ведь так оно и есть. Один мир переполнен викингами, постоянным шумом, сражениями, а другой — полная противоположность. Тишина, которую пронзают лишь крики птиц и шелест травы. Остановившись возле этой границы, немного задумался. А что, если моя добыча ускользнула? Или ее уже кто-то нашел? Хотя кто мог найти, если большинство викингов уплыло искать гнездо выродков? Прочь сомнения и вперед за головой и сердцем Фурии. Один шаг, затем еще один и еще. Пройдя глубже в лес, за мощные стволы многовековых деревьев, так, что дома с окраины деревни скрылись из виду, а мое тело не было бы видно случайным зевакам, вдруг решившим прогуляться по окраине, остановился. Чистый и свежий прохладный воздух с примесью запаха хвои разрезал легкие, очищая их от пыли, что вчера поднялась во время сражений. Легкий ветерок нагонял все больше влажного аромата утреннего леса.       Запах свободы.       А сегодня тут тихо. Обычно Жуткие Жути или птицы щебечут на ветках, иногда маленький зверек пробежит совсем недалеко. Слегка шелохнется куст, или хрустнет ветка под ногой. Пара опавших листьев прилипнет к сапогам, утяжеляя прохождение по многочисленным препятствиям на пути. Трухлявые пни, поросшие грибами, а от скрипа веток по спине начинают бегать мурашки. Между стволами деревьев еще стоит белесый туман. Трава мокра от росы, а деревья стряхивают на путника целый дождь из холодных капель, что так и норовят пробраться под одежду, оставляя за собой охлаждающие дорожки. В гуще леса темно. Но вот солнце пробивается сквозь огромные еловые лапы и озаряет лесной мир, который еще только просыпается.       Неспешно пробираюсь вглубь чащи, попутно сверяясь с картой в блокноте. Толстые и не очень штрихи, оставленные угольком на бумаге, пара крестиков, где, по моему представлению, должен находиться дракон. Совсем засмотревшись на рисунок, не заметил впереди стоящее дерево. Блокнот вылетает из рук при резком столкновении, а моя голова, да и тело, приветливо впечатываются в могучий ствол многовековой сосны. Раздается хруст карандаша, из-за которого отпрыгиваю назад, но, благополучно запутавшись в собственных же ногах, падаю на покрытую опавшими листьями землю, больно ударяясь руками о какую-то толстую ветку, покрытую множеством мелких сучков, что моментально впились в кожу кистей. Зашипев от острой и саднящей боли, резко отдергиваю пострадавшие конечности. Даже не осмотрев их, поднимаюсь, хватая блокнот и две половинки карандаша, попутно открывая карту. И что я вижу… так это слегка размытые надписи, что получились вследствие падения на мокрую землю. Чертыхнувшись, пытаюсь разобрать нарисованное, но, плюнув на это дело, убираю во внутренний карман жилетки, продолжая путь.       Природа в этой части леса почти не отличалась от той, которая была при входе в лес, разве только тем, что были слышны отдаленные крики чаек. Это означало одно: где-то недалеко находится утес. Повернувшись на пол-оборота, продолжаю уходить в глубь чащи. И вот, чайки уже не слышны, но и следов ночного зверя тоже не видно. Кроны деревьев приятно шелестят от ветерка, который прогуливается между листьев. Легкий скрежет веток, ударяющихся друг об друга. Солнечные лучи пробиваются сквозь паутину веток. Такая тихая идиллия. Резкий хруст раздается где-то недалеко, заставляя вздрогнуть от неожиданности и развернуться в сторону источника шума. Кроме стволов деревьев, небольших кустарников, травы и сучков ничего нет. Становится не по себе. Медленно начинаю осматриваться, вглядываясь в чащу леса.       Тишина       Просто маленький зверек. И тут краем глаза улавливаю невысокую темную тень, быстро промелькнувшую за пределы взгляда. Резко оборачиваюсь в сторону источника тени. Но опять ничего нет. Волны страха разливаются по организму, заставляя кровь стынуть в жилах. Липкое оцепенение сковывает все тело, не давая пошевелиться. Что за неведомое существо скрывается неподалеку от меня. Страшась увидеть что-то совсем жуткое, из ряда вон выходящее, осматриваюсь еще раз. Лес как лес. Коричневые стволы с зелеными прожилками. Листья, маленькие кустарники, невысокая трава. Ничего необычного. Тихий, едва слышимый рык, а затем стон раздается где-то. Но вот где? Все звуки в лесу смешиваются, и никогда невозможно понять, откуда что доносится. Новая волна страха захлестнет любого. Но почему-то всегда тянет туда, где страшно. Будто невидимое существо тянет к тебе свои руки, которыми они не являются. Тонкие, длинные щупальца, покрытые рубцами, источающие сладковатый аромат. Будто в гипнотическом танце всё приближаются, не оставляя путей для отхода. Один касается твоей одежды, второй уже обвивает руку. Нежные, едва ощутимые прикосновения отдают лёгким холодком. Тело наливается свинцом, что не позволит и шагу ступить. И вот ты уже не человек, а бездушная марионетка, которой управляют те самые щупальца. Они всё плотнее охватывают жертву, не желая больше отпускать. Сладковатый аромат сменяется трупным зловонием, что через нос проникает во все участки тела. Почти незаметные белесые рубцы окрашиваются красным, кожа вокруг них набухает и разрывается, выпуская наружу кровь и омерзительный вид прогнившей плоти. Черные разлагающиеся кости местами и вовсе отсутствуют. И вот вдали появляется силуэт. Он медленно приближается, неровно покачиваясь. Уже виднеется изуродованная улыбка на серо-белом лице. Порванная одежда, кровавые следы, босые ноги, не касающиеся земли. Черные спутанные от грязи волосы. Красная радужка глаз и белые зрачки, что смотрят будто в самую душу. Слегка приоткрытый рот с кровожадной улыбкой. Склоненная набок голова, и из-за такого положения тонкая струйка бордовой жидкости стекает из уст, капая на и без того грязную одежду. И вот ты настолько увлекся рассматриванием существа, что совершенно не заметил, что оно уже в паре шагов. Запах гнилого мяса все ощутимее, и от этого пища поднимается по стенкам пищевода, не в силах оставаться в желудке.       Существо рычит, заставляя зажмуриться от страха, и в мгновение ока все исчезает. Это лишь плод богатого воображения. Лес принимает знакомые очертания, все наливается красками. Нет уже той ужасающей и леденящей кровь картины. Лишь бешеный ритм сердца и частое дыхание остаются напоминанием произошедшего. Словно в бреду продолжаю путь. Минуя бесчисленное количество стволов, представляю, что найду свою добычу.       Выхожу на поляну. Зрелище ужасающее. Невероятных размеров черное пятно красовалось предо мной. Небольшой, но самый тёмный круг в центре, а от него словно волнами расходились оттенки от черного до серого. Присев у центра, провожу пальцами по обугленным остаткам. Хмм… очень похоже на место огненного залпа, но с похожим пятном я ранее не встречался. — Ночная Фурия, — вырвалось тихое имя монстра и эхом отразилось в голове. Неужели это действительно он сделал? Вот это мощь. — Я должен его найти!       Пробираюсь между пней и раскоряченных остатков стволов. Выжженная трава и листва деревьев. Обугленные сосны и витающий пепел, поднимающийся от моих же шагов. Осматривая масштабы погрома, едва заметил огромную сосну. Я пошел бы дальше, да вот взгляд зацепился за огромную вмятину. Сомнений не было. Это он. Тот, кто нещадно уничтожает наше оружие, жилье, викингов. Сегодня свершится правосудие. Перехожу на бег. Почти не касаясь земли, уже подбегаю к огромной черной, изуродованной туше, что неподвижно лежит на боку. Тело смутно напоминает громадного человека. Чёрные волосы, чешуя, покрывающая все тело и немного лицо. Чёрная изодранная амуниция. Порванные крылья, каждое из которых раз в десять превышает размеры самого выродка. Сломанный хвост. Небольшая лужа крови вокруг. Лязг металла клинка, доставаемого из ножен. Фурия рвано дышит, но глаз не открывает, чувствуя скорую погибель. — Сегодня великий день. Сегодня вершится история. Падет ночной ужасный монстр, что беспощаден ко всему, — острие клинка вознеслось над грудиной Фурии. — Так пусть умрет тот, кто долго так не виден был врагам. Да пусть прольется кровь из тела, обреченного на смерть.       И с громким криком «УМРИ!» вонзаю лезвие в тело, из которого вырывается душераздирающий рев. Распахиваются налитые кровью и злостью красные глаза с тонкой полосой зрачка. Бордовая жидкость хлынула из раны, где пару секунд назад было судьбоносное острие. Кровавый кашель, вырвавшийся из Фурии, которой осталось видеть этот мир лишь пару мгновений, забрызгал низ штанин. Не в силах что-либо сделать, опускает голову на землю с едва слышимым глухим ударом. Грудная клетка рвано вздымается, отсчитывая последние мгновения жизни. — Теперь моя жизнь наладится. Теперь я перестану быть посмешищем и изгоем! — после произнесения этих слов на душе разлилось какое-то странное тепло. Не разжимая кулака с запачканным в крови клинком, обхожу выродка. Опускаюсь на колени недалеко от его головы. Черные, словно смоль, пряди, все в грязи и мелких сучках, в полном беспорядке. А несколько из них закрывают лицо. Распахиваются глаза, наполненные злостью, ненавистью, они будто взглядом прожигают дыру. Но тебе плевать. Лишь неприязнь и желание жестокой расправы овладело телом. И в следующую секунду клинок разрезает шею, высвобождая небольшие фонтаны крови, что моментально попадают на мою одежду, и слегка желтоватые прослойки раздробленных костей. Глухой удар, а затем и откатившаяся голова оставляет кровавый след на земле. Из обмякшего тела все еще сочится бордовая жидкость, но уже не так сильно. Раздается хруст ребер, под которыми находится то, что мне нужно. Огромное сердце, остановившее своё биение. Резким движение руки вырываю орган, только сильнее испачкав руки. Клинок отправляется обратно в ножны, который еще долго будет хранить металлический запах крови. И вот с головой и сердцем в руках отправляюсь назад. Проходя по той же дороге, по коей я и вышел к месту жестокой расправы. В лесу совсем тихо. Даже птиц не слышно. И эту тишину нарушают лишь мои шаги, что тихим эхом разлетаются повсюду. Уже окраина леса. Задумавшись, остановился возле той границы. Куда нести мне мой трофей? В большой зал? Или к холму у дома вождя? Завтрак уже окончен, так что жители деревни будут убирать вчерашний погром. А значит, я пойду на площадь в середине деревни. Быстрым и уверенным шагом выхожу к главной тропе, которая и ведет к месту, куда было решено идти. Иду между домов, ощущая на себе изумленные взгляды. Со всех сторон слышен шепот: — Это Иккинг?.. — Что это у него в руках?.. — Почему он в крови?.. — Это СЕРДЦЕ?!.. — Нет, это определенно сердце и голова…       На губах играет ухмылка, а по телу разливается гордость. Я сделал это, теперь никто не посмеет издеваться надо мной. Прохожу мимо людей, что при виде меня отступают, освобождая проход. — Да это же голова Ночной Фурии! — послышался вскрик. Толпа оживилась, шепотом обсуждая то, как хилый доходяга смог убить ночного зверя.       Выхожу в центр площади. Толпа образует круг, все ещё обсуждая мое появление. Вижу, как кто-то расталкивает толпу, этот кто-то входит в круг. Плевака. За ним и Астрид, что с нескрываемым удивлением смотрит на меня, близнецы, Сморкала и Рыбьеног. — Как он смог? Это же Ночная Фурия! Откуда в мальце могут быть хоть какие-то силы? — вновь доносится до моего слуха. Из-за чего медленно начинаю закипать. Я прикончил монстра, а они все еще называют меня доходягой и рыбьей костью?! — А может, все заткнетесь?! — прокричал я, остановив говор викингов, обращая на себя внимание. — Я убил зверя, а вы продолжаете называть меня рыбьей костью. А знаете что, раз я сумел прикончить Фурию, выродка, которого никто не видел, который неуловим даже для самого зоркого взгляда, значит, могу на корню остановить и эти прозвища, — бросаю голову, что откатывается недалеко, и достаю окровавленный кинжал. — Ну, кто еще хочет меня обозвать? Никто? Какая жалость. Тогда я продолжу, — метнул орудие в землю, вогнав его по рукоять. — Видите голову и сердце. Это расплата за причиненный вред нашему острову. Сегодня Снорри получили по заслугам, потеряв самого лучшего война. И кто это сделал? Я!       Викинги стояли в полном оцепенении, не смея и слова сказать. Было приятно, что они наконец замолчали, но это почему-то раздражало. Утробное рычание затихающей волной разлилось неподалеку. Но викинги будто и не заметили его. Окружение начало плыть перед глазами. Цвета смешивались, а люди продолжали стоять. Все больше пробивался зеленый цвет.       Но тут вновь послышался рев, и я, мотнув головой, обнаружил, что стою возле той сосны с огромной вмятиной. Пепел, поднятый от ходьбы, все ещё медленно оседает на обугленную землю. Всё та же тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом листьев.       Снова рев, но в этот раз переходит в гортанный стон, срывающийся на хрип. Рука уже у жилетки, отодвигает меховые края. Ножны из крыльев Ужасного Чудовища с двумя печатями, что были выжжены клеймом, раскаленным в печи. Едва слышимый лязг лезвия металла несмелым эхом прокатился по лесной глуши, скользя между кронами деревьев. Поднимаюсь на ноги, что внезапно стали подкашиваться от осознания…       Он рядом.       Продолжая путь сквозь поваленные деревья и бугры обугленной земли, держу клинок одной рукой, готовясь применить его при необходимости. Высокое дерево будто разорвано. Но на самом деле огромный сук, который оторвали вниз, словно тряпку, частично лежал на жалких клочках травы и огромных комках земли. Сердце ускоряет сокращения, когда хриплое дыхание все яснее доносится до слуха. Огромный валун, ставший преградой, не дает увидеть источник шума. Выглядываю из-за камня, но, заметив огромную тушу, скрываюсь. Учащенное дыхание, сердце, что бьется неимоверно быстро, готово вырваться из груди, пульсирующие виски не дают сосредоточиться на главном.       Я должен убить зверя       Глубокий вдох, из-за которого хочется разойтись кашлем, пронзает легкие. Мысли с молниеносной скоростью роятся в голове, сталкиваются, смешиваются, превращаясь в огромный клубок, что невозможно распутать. Ноги отказываются слушаться, отказываются двигаться с места, будто стали частью почвы. Руки непроизвольно вжимаются в холодную поверхность камня, когда до слуха доносится утробный рык. Страх, который и до этого сковывал тело, разлился новыми волнами, все больше погружая в оцепенение. Так. Я же викинг! Викинг, несмотря на опасность, не должен бояться выродка. Он связан, значит, абсолютно безвреден. Выдох, после которого выхожу из своего укрытия…       Огромные черные крылья опутаны сетью. Хвост загнут под немыслимым углом, а элероны запутаны в веревках. Чуть больше половины левого элерона оторвано и теперь безвольным куском свисает вниз. Открытый перелом такого рода доставляет немало боли и слишком долго заживает, да и в скором времени вообще не нужен будет его обладателю. Разорванная в некоторых местах амуниция открывает обзор на покрытое черной чешуёй с редкими отливами темно-синего тело. Лапы с когтями размером и остротой с хорошо заточенный клинок. Такие же черные волосы закрывают большую часть лица, но сквозь них все равно пробивается пронзительный взгляд зеленых глаз. Хищный оскал мгновенно искажает лицо, обнажая острые клыки. По виду это парень примерно моего возраста. Плавный рельеф довольно крепкой мускулатуры, до Сморкалы ему не так далеко, не лишен изящества и плавности. Но оставляет ощущение сильного бойца, который мог наносить такие разрушительные погромы нашему острову.       Делаю шаг, раздается хруст. Новая трещина на расколотой черной маске с темно-синими полосками. Поднимаю ее и отбрасываю куда-то в кусты. Подхожу вплотную к выродку, наблюдая за его реакцией. Но натыкаюсь на такой же оценивающий взгляд. Подхожу еще ближе. Рука осторожно касается мощного крыла. Гладкая чешуя не похожа ни на один доселе известный вид. Шипение и резкий рывок Фурии в мою сторону заставляют отойти на пару шагов. Стон, полный нестерпимой боли, пронзает пространство. Видимо, из-за его выпада натянулись веревки, задевая и так разорванный хвост. Пора бы и прикончить зверя. Руки поднимаются над головой, крепко сжимая рукоять оружия. Выдох. — Сегодня великий день, — начал я, закрыв глаза, мысленно настраиваясь. — Сегодня вершится история. Падет ночной ужасный монстр, что беспощаден ко всему, — распахиваю глаза, устремляя взор на предположительное место удара. — Так пусть умрет тот, кто долго так не виден был врагам. Да пусть прольется кровь из тела, обреченного на смерть… — уже было хотел резким ударом вонзить острие в грудную клетку, как наткнулся на испуганный взгляд Снорри. Руки застыли в воздухе, не в силах оборвать жизнь парня. Страх, печаль, неверие мелькали в глазах, так похожих на мои. Нет, нет, нет! Что за чертовщина?! Он же выродок! Тварь, недостойная жизни. Вот же Хель! — Я убью тебя! — резкий выкрик из моего горла пронзает тишину, будто уверяя и меня, и его в неизбежности того, что вот-вот произойдет. — Я прикончу тебя! Оборву твою никчемную жизнь! Я викинг, — последнее было произнесено шепотом. — Я викинг…       И вновь безмолвная тишина окутывает все вокруг. Да как же так? Вот я здесь, враг повержен предо мной, в ожидании жестокой расправы. Но почему, о превеликий Один, я не могу опустить этот злосчастный клинок? Ну почему? — Ну почему?       Казалось, даже природа замерла вокруг. Не слышно щебетания птиц, даже ветер, пару мгновений назад разгуливающий по листве, остановил своё движение. Лишь я и монстр, лежащий без движений перед моими ногами. Такие глубокие, может, даже понимающие глаза. Тонкая полоска зрачка все наблюдает за моими движениями, а мой взгляд направлен на него. — Ну почему? — всё тот же вопрос остается без ответа. — Ты не убийца, — низкий, с легкой хрипотцой, но приятный голос парня разливается в замершей обстановке. — Я это чувствую… — Да что ты знаешь обо мне?! — мой голос срывается на крик, а руки крепче сжимают рукоять клинка. — Я убью тебя и всем докажу, что я — великий воин! Я всем докажу, что стою уважения. Я докажу отцу, что его сын не будет влачить жалкое существование — лезвие чуть выше взметнулось над моей головой. А Фурия, бросив последний взгляд, опустил голову. — Хорошо, — было единственное, что он произнес перед тем, как затихнуть в ожидании.       Сейчас я опущу клинок, и все наконец-то будет хорошо. Сейчас я опущу клинок, и все мои проблемы улетучатся в одночасье, будто их и не было вообще. Сейчас я опущу клинок, обрывая жизнь Снорри. Сейчас я… Сейчас я…       Ты не убийца…       Я это чувствую…       Я не убийца…       Руки опускаются вниз, а оружие и вовсе выпадает из рук. Глухой удар о землю орудия, а в голове лишь одно:       Я… не… убийца…       Выдох, а за ним глубокий вдох. И снова выдох. Нужно уходить отсюда, он и сам подохнет, а я приду за головой. Развернувшись, начинаю уходить, но в голове опять всплывает…       Я не убийца…       Нет, но должен идти. Должен убраться от этого чертового места. Должен убраться от этого чертового парня. Должен убраться от этих чертовых зеленых глаз, что так похожи на мои. Должен… Должен…       Ты не убийца…       Сам не давая себе отчета, быстрым шагом возвращаюсь обратно. Беру оставленный клинок. И начинаю разрезать веревки.       Разрезана первая       Как в глаза потом отцу буду смотреть…       Разрезана вторая       Как же я жалок…       Разрезана третья       Я никто…       Разрезана четвертая       Вот же Хель! Я ничего не способен сделать…       Разрезана пятая       Ненавижу себя…       Оставшиеся веревки падают на землю, поднимая пыль. Отхожу на пару шагов назад, не веря в то, что только что сделал. Фурия поднимается, не сводя с меня изумленного взгляда. — Я же говорил, ты не убийца, — и после этих слов он резко подлетает, и я наблюдаю за криво летящим силуэтом зверя, что скрывается меж стволов. Разворачиваюсь и направляюсь по тропе, которая меня сюда и привела. Где-то за спиной раздается оглушительный рев, а затем треск дерева. Но мне на это все плевать. Ведь в голове одно.

Я не смог убить выродка племени Снорри…