Попал...

      Хирург, Горохов Вадим Сергеевич, оказался невысоким плотным мужчиной, уже седым и порядочно лысеющим, хоть на вид и не старше меня, и очень энергичным. При взгляде на него почему-то сразу вспоминался литой резиновый шарик — была в мои школьные годы такая нехитрая игрушка — весело отскакивающий от стен, пола и даже потолка, практически не теряя скорости. Время от времени потирая крупные, заросшие угольно-чёрным волосом руки, он довольно жмурился и с явным одобрением косился на стоящих у меня за спиной Ташу и Дашу. Им явно льстило его внимание, и они не упускали возможности повернуться к нему новым интересным ракурсом.       — Ну-с, что у вас случилось? — Спросил он, когда с представлениями было закончено.       Я достал телефон и продемонстрировал ему фотографию… И едва успел поймать за рукав, когда он собрался куда-то бежать, уже набрав воздуха, явно, чтобы крикнуть что-то вроде «немедленно готовьте операционную».       — Подождите! Никакой спешки нет! — Глядя на его возмущённое лицо, я повторил. — Поверьте, действительно нет! Я чуть позже объясню, а сейчас просто поверьте мне на слово. Суть вопроса: что вам нужно, чтобы прооперировать продемонстрированное ранение с максимальными шансами спасти пациента? — Внимательно посмотрев на всех по очереди, и убедившись, что, невзирая на довольно мрачный характер фотографий, никто действительно не торопится, он задумался.       — Ну, наша операционная полностью оборудована всем необходимым… Так что ничего особенного не нужно… Ну, разве что кровь для переливания, литров пять, и всё.       Мы с майором переглянулись. Кровь пиджи несколько отличалась от человеческой, и проверку на совместимость никто не делал. Даша и Таша пожертвуют, сколько смогут, но не пять литров — даже на два литра надеяться не приходится… Можно, конечно, отложить операцию на несколько дней и нужное количество набрать приемлемыми ежедневными дозами, но ни мне, ни майору тянуть не хотелось.       — А если крови мало? — Озвучил я узкое место плана. — Литр… Ну полтора. — Я покосился на девочек, и вслед за мной обернулся хирург. Под его явно оценивающим взглядом — и совсем не тем, что раньше — девочки поёжились.       — А… — Начал было хирург и задумался.       — Давайте я вам обрисую ситуацию, момент, кажется, самый подходящий. — Начал я. — Эти девушки — однояйцевые близнецы. Всего их трое, и одна из них ранена, это её фотографии я вам показывал. Существует… определённая технология… точнее сказать артефакт, ибо попытки воспроизвести успешными пока считать нельзя… так вот, этот артефакт позволяет на неограниченное время остановить все процессы в теле без вреда для здоровья. Есть масса несущественных сейчас деталей и ограничений, но можно считать, что когда бы мы не начали операцию, с момента ранения пройдёт всего несколько секунд. — Глядя на прямо-таки горящий в глазах доктора вопрос, я с сожалением покачал головой. — Нет, на людях не работает. И да, они — не люди. Не в биологическом смысле. Анатомически очень близки и даже могут иметь совместное потомство, но не люди. Что касается деталей и ограничений… Операцию лучше провести сегодня, в самом крайнем случае — завтра утром. — Сергиенко кивнул, подтверждая мои слова. Не знаю, какие соображения были у него, но этот срок мы озвучили одновременно и не сговариваясь, ещё когда он только собрался звонить Вадиму Сергеевичу.       — Полтора литра мало. Сыворотка, кровезаменители — что-нибудь из этого можно использовать? Хотя бы физраствор? А обезболивающие?! — С некоторым даже ужасом уточнил вдруг Горохов.       — У нас есть два добровольца, готовые помочь. — Поняв вопрос, сёстры энергично закивали. — Единственный нюанс — они должны быть в сознании, чтобы помочь при проведении операции.       Прежде, чем врач успел сказать хоть слово, майор поднял руку.       — Поверьте, они понадобятся. Сколько весит этот стол? — Кивнул он на массивную стальную конструкцию, похоже, ещё и к полу прикрученную, и продолжил, не дожидаясь ответа. — Девочки, приподнимите его чуть-чуть, кто-нибудь одна.       Даша подошла и ухватилась. На её лице появилось уважительное удивление, она перехватила столешницу двумя руками и потянула. Раздался мерзкий металлический скрежет.       — Понял-понял, убедили! — Замахал руками врач. — С такими пациентами действительно лучше иметь под боком родные лица… Но всё же… Полная остановка всех процессов…       — Всех физических процессов. — Выделил я голосом. — И поверьте доктор, цена высока.       — Физи.? — Кажется, до него дошло. — Пожалуй, я распоряжусь, чтобы операционную начали готовить, а милых дам прошу за мной, надо сделать небольшие аллергические тесты… А вы куда, простите?       — Как вы сами сказали, ей нужны родные лица. Так уж получилось, что это и я тоже… даже, скорее, в первую очередь. — Не дожидаясь возражений, я поднял руки. — Встану где скажете, надену, что скажете, даже дышать буду только по вашей команде, но маска должна быть прозрачной. И вот ещё, чуть не забыл! — Я взял со стола нетолстую папку и протянул скептически нахмурившемуся врачу. — Данные МРТ и рентгена пострадавшей, сделаны две недели назад. Профосмотр. Надеюсь, это поможет.              ***              Сама операция прошла как-то мимо моего сознания. Сначала, как и договорились — все в прозрачных масках — вытряхнули Глашу из покеболла прямо в руки сестёр и бережно переложили на операционный стол. Доктор, уже успевший несколько раз изучить снимки, наличию крыльев, хвоста и лишней пары конечностей удивляться не стал, а сразу стал колоть обезболивающее — благо, изорванная в драке одежда ничуть не мешала. Даша и Таша, видимо, скоординировав свои действия с Глашей, начисто перекусили лом в нескольких сантиметрах с обеих сторон от тела, заставив доктора дёрнуться. А дальше я просто стоял, вцепившись в глашину руку (сама она вцепилась в край столешницы, чтобы случайно меня не попортить), и, вслушиваясь в её ощущения, в ответ всеми силами старался передать ей, как она мне дорога и какая она молодец.       Помню своё искреннее удивление, когда неожиданно заговорил врач, оказывается, уже заканчивающий накладывать шов.       — Ну вот и всё, сантиметров пять выше — задело бы селезёнку, правее — желудок. А так — только кишечник. Тоже неприятно, но времени прошло мало, так что осложнения крайне маловероятны. Три дня побудете здесь под наблюдением, полное восстановление займёт недели четыре, до той поры — никаких физических нагрузок! Отдыхать и набираться сил.       — Doc, can I be tamed during that time(*)? — Неожиданно спросила Глаша почему-то по-английски.              * — Доктор, а приручать меня в это время можно?              — Что, простите? — Не знаю, что больше удивило Горохова, язык или сам вопрос.       — Можно ли в это время заниматься сексом? — Перевёл я. — Это важный вопрос. От этого зависит её психическая стабильность.       — Обычно я бы сказал «никакого секса»… — Ответил врач, задумчиво разглядывая что-то на поддоне возле операционного стола. А потом продемонстрировал мне явно погнутый зажим. — Но если вы ставите вопрос о психической стабильности существа, способного случайным спазмом сделать так — я ограничусь рекомендацией выбирать позы, при которых ей не придётся двигаться, а уж тем более — напрягать повреждённый участок… И после каждого… раза — немедленно на МРТ и УЗИ, только внутренних кровотечений нам не хватало!       Донёсшееся от Глаши облегчение, казалось, почувствовали даже посторонние.