Ближе к телу

Внеплановая проверка контролирующими органами нагрянула в середине июня, но, к счастью, никаких серьезных проблем не возникло… Хорошо, почти не возникло, не считая одной — инспектора. Проверяющий был мужчиной очень высоким, на удивление крепко сбитым и невероятно придирчивым. При осмотре документов или условий труда он умудрялся находить то, что ему не нравилось, хотя на деле это оказывалось сущим пустяком. Пустяковость претензий доказывалась Пламенным при личной встрече. Каждый раз Святослав — инспектор — неизменно вежливо просачивался в кабинет к директору и заводил разговор. Раскладывал на столе кипу бумаг, тыкая некрасивым тупым кончиком пальца в ГОСТы и другие стандарты, при этом липким взглядом осматривая Виталия. Такой недвусмысленный интерес к своей персоне не нравился директору, но возможности сказать об этом вслух не представлялось. Его «плохое» поведение в отношении долговязого могло сильно подпортить репутацию, потому приходилось терпеть. В очередной раз с отчаяньем в глазах он стоял за плечом инспектора, и вместе с ним наблюдал за тренировкой своих богатырей. Конечно, он старался делать вид, что видит всех и каждого, но взгляд его неизменно возвращался к Возину. После того случая с больницей они сблизились. Пламенный продолжал таскать шоколадки возлюбленному под разными благовидными предлогами, а Анатолий, якобы в благодарность, по необходимости помогал ему с котом. Домашний питомец был уже староват, и часто его хозяину приходилось надолго задерживаться на работе, а тут Толик сам предложил следить за пушистым Сенькой. Он на самом деле любил животных, но перед самим собой не лукавил — ему хотелось чаще оставаться наедине со своим начальником. Поначалу были попытки отрицать этот факт, даже применены следующие стратегические ходы: игнорирование, отказ от шоколада, попытка завести роман с девицей, а также показная холодность и избегание личных встреч с Пламенным. Ни одна стратегия не сработала, и Возин сдался на милость обжигающе-чёрных очей. И теперь он был зол, потому что долговязое недоразумение вилось вокруг его директора как натуральная змеюка. Анатолий с удовольствием представил на месте боксерской груши узкое лицо инспектора, и от души принялся молотить ни в чем неповинный инвентарь. Виталий завороженно следил за ним, и не удержался от влюбленного, глупого вздоха, которым привлек внимание Святослава. Тот резко повернул к нему голову, неприятно усмехнулся и сделал шаг назад, поравнявшись со спутником. — Господин директор, я уже окончил осмотр. Благодаря нашим общим усилиям всё приведено в порядок, претензий у меня не осталось. Но остался один нерешенный вопрос, который мне бы хотелось с вами обсудить, — он прищурил светлые, водянистые глаза, и через мгновение продолжил. — Мне нужно согласовать с вами форму отчета, а для этого нужно поднять ваши архивы, и там отыскать данные о предыдущих проверках. Вы сможете сейчас это устроить? Если так, то сегодня же я полностью завершу свою работу. — Конечно, это не будет проблемой. Прошу, идите за мной. В течение десяти минут необходимые документы были доставлены в кабинет директора. Уже через полчаса отчёт был готов, и ждал подписи Виталия вместе с мокрой печатью. Святослав медленно тянул чай, наблюдая, как на каждом листе уверенная рука ставит длинный росчерк над подписью. А вот на печати закончились чернила, и Пламенный с извиняющейся улыбкой повернулся вполоборота к шкафу, стоящему позади. Проверяющий зацепился взглядом за оголившуюся полоску кожи на подтянутом животе, и самонадеянно принял это как сигнал к действию. Он бесшумно встал, осторожно обогнул стол и остановился прямо возле кресла. Дождался, пока немного запыхавшийся от поисков Виталий повернется, и наклонился так, чтобы оказаться лицом к лицу к неготовому к такому повороту мужчиной. Он упёрся руками в тот самый шкаф, и заключил в ловушку дезориентированного такой наглостью Пламенного. Прежде чем директору удалось что-то предпринять, инспектор на секунду впился неприятно мокрыми губами в губы Виталия. Пользуясь замешательством, прочертил дорожку кончиком языка до открытой шеи и прикусил нежную кожу, после грубо всосал небольшой участок, причинив боль. От этого застывший как изваяние мужчина пришёл в себя, и со всей силы оттолкнул Святослава, при этом оставив смачный отпечаток чернильного картриджа в области его правой щеки и губ. — Ты что, совсем обнаглел, уважаемый, — ехидно прошипело с пола, — проблем захотел от налоговой? Так я тебе устрою сказку… — А ну-ка стоп, — выбросил руку вперед Пламенный, — не стоит мне угрожать, уважаемый! Если не хочешь, чтобы запись с камеры наблюдения отправилась к твоему начальству — убирайся! Зло вытерев рукавом губы, Виталий вскочил с кресла, борясь с желанием хорошенько отпинать по почкам за приятные впечатления уже поднявшегося инспектора. Тот понял, что совершил ошибку, забыв о камерах наблюдения. «Надо было заманить его в кладовую», — мрачно подумал проверяющий. Он развернулся к двери, взялся за ручку и резко дёрнул на себя. Дерево не поддалось, и последующие рывки не дали ожидаемого результата. — От себя, — рыкнул Пламенный. Дверь ударилась о стену так, что задребезжали окна, а говнюка-инспектора и след простыл. Совершенно круглые глаза Анны проводили взъерошенного и злющего гостя до самой лестницы, а Виталий сразу же дал указание распрямить листы, скомканной пачкой грохнувшиеся ей на стол, проставить печати и отослать напрямую в инспекцию. Дверь кабинета директора ещё раз грохнула, и в офисе, наконец, наступила тишина. Пламенный чувствовал острую необходимость в принятии душа. Он ходил из угла в угол, обняв себя за плечи и тихо матерясь сквозь зубы. На коже до сих пор ощущалась липкая пленка от ужасающе неприятных прикосновений, потому, не отказывая себе в своём желании, он выудил чистое полотенце из шкафчика и через служебный вход унесся в душевую. Виталий надеялся, что тренировка уже окончена, и в подвале не будет никого, кроме него самого. Он быстро снял с себя одежду в предбаннике, побросал кое-как на лавку и поспешил встать под горячие струи воды — благо, кто-то забыл закрутить кран. Закрыв глаза, запрокинул голову назад, совсем не заметив геля для душа и мочалки на полке в стене. Возин, который ходил за новой резинкой для волос — во время тренировки порвалась — так и застыл перед своей кабинкой, впервые видя идеальное нагое тело Пламенного. Тот стоял боком к нему, и кажется, не подозревал о том, что уже не один. Директор наклонил голову вправо, больше подставляясь под упругие струи, открыв прекрасный обзор на свежий засос на крепкой, белоснежной шее…