***
Он принял поражение утром следующего дня, когда когтистая рука голода сдавила его так сильно, что он не мог ощущать ничего, кроме тошноты, головокружения и тупой боли. Он спустился в столовую, чувствуя горький привкус поражения на кончике языка. Видел самодовольную улыбку отца и глаза мамы, в которых невозможно разглядеть ничего, кроме голубизны. Нарцисса Малфой скрывала свои эмоции как никто другой. Завтрак, похоже, как раз подходил к концу. Отец, попивая свой кофе, дочитывал новый выпуск газеты. Мама давала Гвендолин последние распоряжения. — Доброе утро, — сказал Драко, зная, что с этим нужно закончить побыстрее. Он занял свое место за столом. На столе находилась его тарелка с изумительно пахнущей яичницей и полным стаканом тыквенного сока. Они ждали его, и Драко ненавидел эту минуту со всей яростью, на которую был способен его изголодавшийся организм. — О, ты все еще здесь? — Люциус отвлекся от «Ежедневного пророка» и взглянул на него с деланным интересом. — Мы так давно не видели тебя и подумали, что ты уже сбежал из дому. «Или надеялись на это», — подумал Драко, беря в руки вилку. Еда была божественна. Он никогда еще не ел столь лакомую яичницу, никогда сок не имел такой насыщенный вкус. — Это было чрезвычайно глупо, — заговорила Нарцисса, когда Гвендолин покинула их. — Я не знаю, что ты возомнил о себе, Драко, но хочу предупредить тебя, что никакие друзья, никакие факультеты, никакие глупые сплетни и происшествия вне этого дома не должны повлиять на твое поведение. Ты должен проявлять к своим родителям хоть каплю уважения. Разве я многого прошу? Она говорила спокойно и тихо, оттого ее слова ранили еще больнее. Слушать нравоучения отца Драко уже привык давно и не мог представить их общение по-другому. Все его речи сводились к одному — Драко забыл о том, что он наследник великого рода, Драко — предатель, Драко — разочарование семьи. Но маму он разочаровывать не хотел. Только не ее. Люциус хотел что-то добавить, но Нарцисса, властно подняв руку, продолжила: — Драко, я не хочу, чтобы после каждой ссоры ты морил себя голодом. Я вообще не желаю видеть ссоры в этом доме. — Тогда зачем было приказывать домовикам не слушаться меня? — не вытерпел Драко. Нарцисса гордо поднялась. — Обвиняя меня, ты не оправдываешь себя, — промолвила она. — Хорошо быть обиженным на весь мир подростком, Драко. Приятного аппетита. После этих слов еда в его рту потеряла весь вкус.***
Драко помнил, что дисциплинарное слушание Гарри запланировано на двенадцатое августа. Он так и не сумел написать письмо, а когда этот день пришел, не смог справиться с волнением. Ни книги, ни Эридан, с которым он пытался играть, не могли отвлечь его от мысли, что где-то там, под землей, на одном из этажей Министерства сидит Поттер и ждет свой вердикт. Отец отправился в Министерство сразу же после завтрака, а мама читала в саду, следя за тем, как домовики ухаживают за ее любимыми цветами. Драко не знал, что ему делать. Он просто ходил из комнаты в комнату, бродил по коридорам поместья, напоминая угрюмое молчаливое привидение. Вчера вечером он едва не попросил отца взять его в Министерство, но удержался. Может, Люциус бы и взял его, что маловероятно, но тогда бы пришлось терпеть в два раза больше нравоучений до конца года, а Драко этого не хотелось. После обеда, за которым Драко съел всего пару кусочков говядины, к ним заглянула миссис Гринграсс с Асторией. — Здравствуй, — мама приветливо сжала руку подруги и, после короткой церемонии приветствия, они скрылись в гостиной. Драко остался наедине с Асторией, которую не видел уже пару недель, с того момента, когда вернулся домой из Франции. Может, именно благодаря ей это лето не было таким ужасным, как он представлял, — они часто гуляли по улочкам Парижа, обсуждая все, что только можно было обсудить. Гринграсс была одной из немногих, кто правда верил в возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть. То, что они встречались непродолжительное время, никак не влияло на их дружбу; Драко за эти каникулы ни разу не почувствовал неловкости. — У меня есть новости, — загадочно сказала она. — Давай только не в доме, ладно? — Хорошо, — Драко пожал плечами. Он быстро предупредил маму, что они с Асторией хотят прогуляться по Косой аллее. Благодаря каминной сети, они попали туда через пару секунд. Улица заполнилась волшебниками и волшебницами, жара немилосердно сдавливала со всех сторон, дышать, казалось, было невозможно. Дома и магазинчики нависали над головой, и ребята прятались в их спасительной тени. Астория наслаждалась теплом, ее легкая летняя мантия зеленого цвета колыхалась от ветра. Драко был рад выбраться из Малфой-мэнора. Они заходили в каждый попавшийся магазинчик, разглядывали глупые ненужные вещицы и постоянно смеялись. Никто, кажется, и не подозревал, что близится война, что она вот-вот постучится им в дверь. Беспечные и счастливые, люди наслаждались очередным летним днем. В книжном магазине Астория наконец заговорила о том, ради чего они вообще вышли на прогулку. — Так вот, о новостях, — она держала в руках небольшой справочник бытовых заклинаний, — Поттера оправдали. — В смысле? Драко ожидал услышать все, кроме этого. Астория закатила глаза и взяла в руки другую книгу, такую же бесполезную для нее, как и предыдущая. — Мерлин, ты такой глупый иногда, будто у тебя в предках тролль затесался. Я думала, тебя волнует этот вопрос: Поттер, как-никак, вроде твой друг, да? — Но тебе-то откуда это известно? — Подруга моей мамы журналистка одной газетенки. Общественность узнает обо всем, скорее всего, завтра или сегодня вечером, — она хитро посмотрела на него. — Ты ведь хотел узнать об этом раньше, не так ли? — Что ты еще знаешь? — без благодарностей нетерпеливо спросил Драко. — Там был Дамблдор, — Астория пошла к выходу. — Говорят, что вся эта история связана с дементорами, представляешь? Драко представлял. По спине прошел холодок, стоило ему вспомнить этих тварей. Они столкнулись с ними еще на третьем курсе, и это было знакомство, о котором он желал забыть. На секунду в жаркий летний день ворвалась стужа, но это прошло столь же быстро, как и началось. Слух Драко снова уловил уличный гул. Он вернулся домой ближе к ужину, чтобы застать злого отца, читавшего "Ежедневный пророк". Мама сидела на соседнем кресле, держа на руках Эридана, который спокойно возился с игрушечным ниффлером. — А, Драко. Уже знаешь, не так ли? — отец, без сомнений, имел в виду Поттера, которого оправдали по всем пунктам. Лицо его выражало какую-то неприкрытую брезгливость, будто они разговаривали о скользких червяках. — Ты счастлив? Драко остановился у арки, что ввела из гостиной в коридор. Дом напоминал ему другую вселенную, потому что за окнами все еще светило солнце, а внутри уже потемнело. Отец, кажется, искренне интересовался его мнением, будто лишь недавно понял, что Драко — личность, а не набор качеств, которые он пытался в него вложить посредством строгого воспитания. — Я уже говорил, что исключение Поттера ничем тебе не поможет. Люциус улыбнулся краешком тонких губ. — К счастью, с памятью у меня все отлично, Драко. Я спросил у тебя, счастлив ли ты, а не принесет ли мне это пользу. Драко решил оставаться честным до конца. — Я счастлив, — сказал он. Отец изучающе смотрел на него, а потом вдруг достал из кармана своей мантии конверт и протянул его Драко; послание было не распечатано — видимо, Люциус Малфой не считал опасной школьную почту. В общем-то, Драко не слишком интересовало письмо. Вряд ли он найдет в нем что-то, кроме как списка новых учебников и нужных предметов. Но он все-таки открыл конверт, используя каждую возможность отвлечься от унылого разговора. — Что случилось? — мама, которая до этого молчаливо пила чай, обеспокоенно взглянула на него. — Драко? Он застыл, держа в одной руке письмо, а в другой яркий значок. Ему уже приходилось видеть такие и не раз — подобные значки имели все старосты в Хогвартсе. Драко еще раз перечитал последние строчки на пергаменте — аккуратные буквы, написанные зелеными чернилами, никак не складывались в слова в его голове. «Сообщаем вам, что в этом году вы назначены старостой…» Он и забыл о том, что в этом году должны были выбрать новых старост. Точнее, его это совсем не волновало — за этот год произошло столько нового, что это как-то стерлось с памяти, освободило место для более насущных проблем. Драко протянул значок Эридану, который тянулся к нему всем своим телом. Брат схватил его своими пальчиками, точно желая проверить на прочность. Мама смотрела на это с каким-то недоверием, зато папа как будто наслаждался — на лице его расцвела улыбка. — Староста? — догадался он. Драко кивнул и хотел отдать ему письмо, но отец отмахнулся от него. — Я тоже был старостой в школе, — сказал Люциус, хотя Драко знал об этом с детства. Благодаря таким рассказам он и сам мечтал занять пост старосты, только в мечтах на нем вместо красного галстука красовался зеленый. Почему-то ему казалось, что отец доволен. Может, он на секунду даже забыл о том, на каком факультете учится его сын — какая, в принципе, разница. Значок старосты не вручают кому попало. Он даровал обладателю новые возможности, ставил его на уровень выше. Конечно, это значило и новые обязанности, но кто о них думает? — Поздравляю, — Люциус снова взялся за свою газету. Голос звучал лениво и привычно холодно. — Надеюсь, ты не разочаруешь надежды Макгонагалл, ты ведь в этом мастер. В повисшей тишине, словно взрыв, прозвучал резкий стук — это Эридан бросил на пол наскучивший ему значок.***
Последующие недели прошли чередой долгих часов, которые Драко с радостью стер бы со своей памяти. Осень подобралась вплотную спустя целую вечность, когда он и мечтать уже не мог об окончании лета. Но вот вещи были собраны в чемодан кропотливыми руками эльфов; мама снова заставила его купить новые мантии и подстричь волосы; отец в последний вечер, будто следуя традиции, провел воспитательскую беседу, которая сводилась к одному — не смей поддаваться влиянию Поттера. Драко выслушал все как послушный мальчик, поглядывая на наручные часы и мысленно считая секунды. Утро первого сентября было теплым. Купаясь в лучах солнца, Драко и Нарцисса молчаливо стояли у поезда. Эридан прощально сжал палец старшего брата, что-то пробормотал на своем детском языке. Вряд ли он понимал, что Драко уезжает — его больше интересовала платформа, волшебники и десятки детей с вещами наперевес. Нарцисса же скорее подбирала нужные слова. В последнее время она была так холодна с Драко, что он уже и не понимал, как вести себя с ней. Ему казалось, что виноват во всем отец: что он наговаривал на него матери, убеждая ее в испорченности старшего сына, в его невежественности и глупости. Втроем они будто попали в какую-то сферу — вокруг поток людей огибал их, как вода, которая омывает большой камень, не в силах его поглотить. Время в этой сфере тоже остановилось, Драко был уверен в этом. Каждая минута — вечность. — Мне кажется, тебе пора, — тихо и холодно сказала ему Нарцисса наконец. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Драко безропотно подставил лицо, но губы мамы приблизились к его уху, ее волосы скрыли их от толпы. Она зашептала так быстро, что он едва успел разобрать ее слова. — Драко, я прошу тебя, будь осторожен. Все серьезнее, чем тебе кажется, гораздо серьезнее. Не доверяй никому. Я бы хотела, чтобы это была ложь, но это правда — твои друзья гораздо лучшая компания для тебя, чем твои родители. Но не забывай, Драко, семья — вот что важно. Нарцисса отстранилась неожиданно, точно только что не произносила этого странного монолога. Лицо — та же маска, глаза — непроницаемые голубые озера. — Пожалуйста, не разочаровывай меня, Драко. После чего она сразу ушла, скрывшись за спинами других родителей. Драко, ничего не понимая, затащил свои вещи в поезд. Что мама имела в виду? Складывалось впечатление, что взрослые специально стараются говорить как можно загадочнее, будто пытаясь скинуть со своих плеч вину за сказанное. «Лучше бы ты молчала», — раздраженно подумал Малфой, сжимая ручку чемодана. В душном коридоре поезда Драко встретил Лонгботтома. Совершенно случайно, потому что слушать рассказ о его удивительно-омерзительной Мимбулус мимблетонии желания у Малфоя не было, а Невилл, к сожалению, ни о чем другом разговаривать не хотел и не умел. Поэтому, кивая головой, точно он понимал, о чем тот толкует, Драко быстро скрылся в первом же попавшемся купе. «День будет долгим, — обреченно подумал он. — Может, пора выброситься в окно поезда?». Хогвартский экспресс как раз начал набирать скорость, и платформа девять и три четверти быстро уплывала мимо них. Купе, в которое он зашел, было уже занято. Девчонка — лица, скрытого за журналом столь ядовитого цвета, что глазам стало больно, он не видел, но руки явно были девчоночьими, — сидела у окна, откинувшись на твердую спинку сидения; ноги она переплела, на ее коленях лежали самые странные и, очевидно, самые бесполезные очки в мире. Но, хуже всего, она что-то пела. Едва слышно, себе под нос, но так раздражающе! Драко печально взглянул на дверь. Возможно, Невилл все еще идет по коридору, и сбежать от него второй раз будет не так просто. Что хуже? В конце концов, игнорировать незнакомую девчонку будет гораздо проще, чем Лонгботтома, который в пылу любви к растениям не замечал даже самых откровенных издевательств. Драко, все еще сомневаясь, правильно ли он поступает, закинул свой чемодан на верхнюю полку. Сидение, когда он наконец уселся, жалобно заскрипело под ним, но девчонка — он был искренне рад этому — будто и вовсе его не замечала. Ему нужно подумать. Голова взрывалась от мыслей. Но молчаливая соседка выбивала его из колеи. А может, это было вероятней всего, ему хотелось с кем-то поссориться, выплеснуть всю накопившуюся злобу. Драко уже начал подумывать о том, чтобы пойти поискать кого-то из друзей, когда девчонка наконец дала о себе знать. Зашелестел журнал — она положила его на сидение рядом с собой. И уставилась на него своими серебристо-серыми глазами. Беззастенчиво прямо, будто они были знакомы минимум тысячу лет. За ее левым ухом торчала волшебная палочка, на шее висело самое нелепое ожерелье. Длинные волосы рассыпались по плечам и спине. — Драко Малфой, я полагаю? — спросила она мечтательно. Драко был уверен, что видит ее первый раз. Он согласно кивнул, хотя ее вопрос имел скорее риторический характер. Она не спрашивала, она утверждала. — Полумна Лавгуд, — она протянула ему свою маленькую ладонь с длинными пальцами. Ее ногти были коротко подстрижены. На запястье поблескивал браслет из камушков. Драко не протянул свою руку в ответ, но вспомнил, что и правда слышал кое-что о Лавгудах. Ксенофилиус Лавгуд был, кажется, чистокровным волшебником, но абсолютно ненормальным. Он содержал небольшой журнал, о котором отец Драко всегда говорил как о «измаранной бумаге». Полумна опустила ладонь на колени. То, что приветствие осталось без ответа, ничуть ее не взволновало. Отнюдь, она продолжала смотреть на него. Ее чертов взгляд был почти ощутим. — Я думала, ты более разговорчив. — Я о тебе вообще не думал, — выпалил Драко, а потом до него дошло. Она знает его? Ну конечно, придурок, ей ведь известно твое имя. Но имя — это одно, а то, что она думала о нем, совсем другое. — Я знаю Джинни Уизли, — точно читая его мысли, продолжила она. — Джинни милая и с ней приятно поболтать время от времени, как считаешь? Драко на самом деле считал, что лучше бы сейчас терпел Невилла с его нежной любовью к флоре и фауне. Полумна теребила свой браслет и вовсе не замечала неловкости между ними. От продолжения разговора их спасла Гермиона. Она ворвалась в купе как вихрь, ее незастегнутая мантия колыхалась за спиной, волосы растрепались больше обычного. На груди Драко заметил значок старосты, но это не было сюрпризом ни для кого, кто ее знал. Грейнджер была взбудоражена, будто выпила не менее двух литров кофе. На секунду она остановилась, заметив Полумну, и Драко понимал ее. Но, к счастью, Гермиона была достаточно воспитанной, чтобы не выказывать своего удивления. — Драко! — она улыбнулась столь тепло, что и губы Драко начали невольно расплываться в улыбке. — Мы тебя искали, Гарри и Рон сидят в соседнем купе, мы даже не подозревали, что ты тут… — она невольно посмотрела на невозмутимую Полумну, — а мне нужно в купе для старост. И она замолчала, явно ожидая поздравлений от него. В отличие от нее, Драко свой значок даже не вытаскивал. Он закинул его в чемодан еще в тот вечер, когда получил, чтобы тот не мозолил глаза ни ему, ни отцу. На самом деле Драко до сих пор не понимал, как относиться к этому, а сама ситуация до смешного напоминала распределение — все произошло неожиданно и нелепо. Под испытывающим взглядом Полумны Лавгуд Драко забрал свои вещи и с нескрываемой радостью пошел вслед за Гермионой. — Кто это? — только в коридоре Гермиона смогла позволить себе такой вопрос. Драко порадовался, что на ее месте сейчас не стоит Уизли. — Полумна Лавгуд, — Драко на ходу рылся в своем чемодане, рискуя вывалить все вещи на грязный пол. — Первый раз ее вижу. Как лето прошло? Ему показалось, что Гермиона замялась на пару секунд; возможно, в этом были виноваты его подозрительность и воображение, потому что она на самом деле ответила почти сразу: — Прекрасно, не считая некоторых моментов. Ты ведь слышал о… — О том, что Поттер теперь малолетний преступник? Гермиона нахмурилась, но Драко отмахнулся. — Не беспокойся, мои родители порицали людей и за меньшее. Он наконец сумел выудить злополучный значок, который запутался среди носков. Пообещав себе отругать эльфа, который собирал ему вещи, за неаккуратность, Драко нацепил его на грудь, предвкушая удивление Гермионы. На самом деле, она начинала злиться. — Драко, мы и так опаздываем! — вскрикнула она, явно нервничая. — Куда? — опешил Драко. — В купе для старост, конечно же. Что с тобой, я ведь об этом говорила уже. — Откуда ты знаешь, что я староста? — только сейчас он заметил, что они прошли мимо того купе, где предположительно сидели Поттер и Уизли. Если честно, Драко расстроился. По-видимому, никакого сюрприза и не получится, но как Грейнджер узнала? Он никому об этом не рассказывал, даже Астории. — Гарри не староста, Рон тоже, а кандидатуры других я сразу откинула, — ее щеки слегка покраснели. — В нашем классе не так много ответственных людей, ты ведь понимаешь, да? С этим Драко сразу согласился, вспомнив то бесчисленное количество вещей, которые за эти годы спалил Симус или испортил Дин. В общем-то, об этом ему следовало подумать раньше — такие задачи для Гермионы были детской забавой. В это время они уже успели дойти до нужного места. Купе уже было забито. Здесь собрались старосты всех факультетов: хаффлпафцы смущались и улыбались, держась рядом друг с другом, рейвенкловцы взирали на всех со скукой. Драко знал их всех только благодаря совмещенным урокам, но имен совершенно не помнил, не имея привычки запоминать ненужную информацию. Но на месте слизеринцев, к сожалению, сидели знакомые: Теодор Нотт, с которым Драко познакомился во время квиддича в прошлом году и к которому у него не было претензий, и самодовольно усмехающаяся Пенси Паркинсон, непонятно чему обрадовавшаяся, завидев его. Гермиона приветливо помахала рукой, продолжая нервничать так явно, что Драко стало неловко за нее. Они едва втиснулись на свободные места у дверей. Весь великий замысел, по причине которого их тут собрали, заключался в том, чтобы отдать старостам пароли от общежитий. Но ни одной обоснованной причины Драко так и не нашел, чтобы пояснить, зачем они полдня сидели тут вместе; знакомиться, после четырех лет учебы было как-то даже смешно. Они неловко пересматривались, и Драко всеми силами пытался не встречаться взглядом с Паркинсон, которая добивалась совершенно противоположного. Из всех присутствующих именно она наслаждалась всей неловкостью происходящего, точно хищник, который игрался с очередной жертвой. Спустя некоторое время, когда солнце спряталось за лесом, а за окнами хорошенько потемнело, они все смогли разойтись, чтобы забрать вещи перед приездом в Хогсмид. По дороге к купе, Гермиона делилась впечатлениями по поводу каждого старосты, голос ее звучал выше обычного. Заслушавшись, Драко едва не столкнулся с вышедшей Полумной, но вовремя отскочил в сторону. Она же всего лишь улыбнулась, склонив голову. Волосы ее достигали пояса, а сама она была ему по плечо. Но Гермиона, кажется, ничего и не заметила, а Драко не стал акцентировать на этом внимания, сделав вид, что никого не заметил. Он чувствовал усталость, голод и совершенно не желал думать о новой знакомой.