(сборник) twenty ways to go

- Ёнджэ-а, задание! - машет рукой Кайе, заглядывая в дверной проём. Ёнджэ улыбается вечно-энергичному и полному жизненной силы (и как только удаётся? наверняка, мотается каждую неделю куда-нибудь в пятый век и расслабляется в шикарном аборигенском обществе; а Ёнджэ пока без полномочий и по горло в делах... завидно) парню и берёт из его рук небольшую интерактивную доску, читая порученное ему дело. - Вот это ж вау, - через пару секунд поражённо выдыхает он, падая в кресло. Кресло прогибается, принимая идеальную для задницы Ёнджэ форму и медленно двигается к столу, пока тот вчитывается в детали. - Конпи... Конпимук,... мамочки, ну и имя, - бормочет он себе под нос, - Югём, представляешь? Я работаю только два месяца, а мне поручают забрать из двадцатого паренька, доставить сюда и «ввести в курс дела»! - Ого, - искренне удивлённо отзывается тот. - В первый раз слышу, чтобы учеников брали временники с двухмесячным стажем. - Просто я особенный, - самодовольно хмыкает Ёнджэ, откидываясь на спинку кресла. - Скоро и тебя догоню, вот увидишь! - тут же теряя весь крутой налёт, улыбается он, показывая виктори правой рукой. Югём смеётся и желает ему удачи. Нет, хвастаться - дело, конечно приятное. И довольно простое. А вот брать и делать уже гораздо сложнее,... и страшнее. Ёнджэ нервно встряхивает потными ладошками и подходит к терминалу. Небольшой робот кружит под ногами и монотонно повторяет и так заученные наизусть правила безопасности и схему правильного использования терминала, пока Кайе на пару с Югёмом пытаются его поймать и выключить. Чжебом как обычно на всех орёт, а Чжинён стоит рядом и говорит что-то вроде: «ты только его не напугай, объясни ему всё и покажи, что такое терминал, он может не согласиться, тогда просто возвращайся обратно». - А почему именно я это делаю? - наконец, Ёнджэ задаёт самый животрепещущий вопрос. Чжинён улыбается: - Нам дали выбрать одного из команды, чтобы он это сделал. Мы с Чжебомом подумали, и решили, что из всех нас ты самый уютный. Ёнджэ смущённо хмыкает, чешет затылок и, наконец, нажимает на кнопку загрузки временного тоннеля. Чжебом орёт всем отойти, на этот раз совершенно серьёзно, и все его слушают, а Ёнджэ оборачивается, одними губами шепчет: «Ма-амочки» и исчезает. Пару секунд стоит тишина. Её обрывает Чжинён, разводя руки: - В любом случае, мы за ними следим. - Я за него боюсь, - хмурясь, говорит Иен, и это абсолютно точно первая его фраза за весь сегодняшний день. Ёнджэ и сам за себя боится. Между прочим. И очень сильно. Южная Корея в двадцатом веке, ха, вообще-то, это и правда очень страшно. Непонятно только, что тайский пятнадцатилетний мальчик там вообще делает. Терминал оказывается в середине какого-то старого потрёпанного сарая. Влажно, темно, и пахнет как-то затхло. Ёнджэ морщит свой нежный непривыкший к неприятным запахам носик и оглядывается вокруг. Мальчонка каким-то образом умудрился включить терминал и даже исполнить кое-какие команды, чем и привлёк внимание наверху. Логично думать, что он находится где-то рядом. И Ёнджэ действительно находит его. Этот самый Конпимук сидит около кучи с гнилыми досками, сжимает в руке какой-то небольшой пакетик и смотрит на Ёнджэ с неприкрытым ахером. Тот улыбается как может дружелюбно: - Бувакуль, верно? Меня послали за тобой из две тысячи двести восьмого. Не хочешь к нам присоединиться? Конпимук улыбается на это криво, смотрит на него слишком взросло для пятнадцатилетнего пацана, и приподнимает штанину, демонстрируя кровоточащую рану: - Я искал тряпку или что-то вроде того в тех ящиках, чтобы перевязать рану, и совсем не ожидал увидеть там эти ваши футуристические штучки. Я присоединюсь куда и к кому угодно, если буду в безопасности, - говорит он, и у Ёнджэ почему-то щемит в груди. Он протягивает парню руку, помогая подняться, и ведёт его обратно к терминалу; снаружи что-то гремит, и вообще всё довольно жутко, поэтому он старается поторопиться. По дороге он бегло объясняет пареньку все необходимые подробности работы, и, наконец, придерживая его за плечи, спрашивает: - Ты точно уверен, что хочешь пойти со мной? Тебя тут ничего не держит? Конпимук отрывает взгляд от мерцающей голограммы терминала и смотрит на Ёнджэ взглядом человека, давно разучившегося чему-то удивляться: - Нет, - отвечает он через пару секунд, - ничего. - Ва-а-ау! - орёт Кайе, распахнув глаза как блюдца и нарезая вокруг Конпимука круг за кругом. - Ты такой худой! Но умный! И глаза у тебя необычные! А откуда у тебя эта шинель, она же взрослая? Конпимук смотрит на него равнодушным, но с прогдядывающими тёплыми искорками взглядом, и покачивает перевязанной (лично Ёнджэ перевязанной, а то мало ли, эти медсёстры там ещё напортачат, а это всё-таки теперь его ученик) ногой. - Снял с мёртвого солдата, - говорит он, и всё-таки улыбается, глядя на вытянувшееся лицо Кайе. - Ладно, пора показать и рассказать всё поподробнее, - говорит Ёнджэ, подходя к ним, и помогает Конпимуку встать с высокого стула. Он испытывает какое-то странное чувство, отдалённо напоминающее ревность,... короче, ему просто не хочется, чтобы Кайе вот так продолжал вертеться около него. Чей ученик, в конце концов? - Ой, ну и подумаешь, у меня, между прочим, тоже дофига очень интересных и важных дел! - обиженно вякает парень и через две секунды подбегает к Иену и начинает что-то ему втирать, напрочь забыв про этих двоих. Конпимук поворачивается к Ёнджэ и смотрит на него, с ума сойти, ребячески, да ещё и улыбается хитро: - Ты будешь моим любимым хёном. Ёнджэ вспыхивает, как последний дурак и пучит глаза. - Я обязан им быть, - выдавливает он, наконец, - вообще, я теперь твой учитель и главный помощник, так. Конпимук кивает и легонько прикасается к его пальцам.