***
Когда Блейз пришел в себя, Мать развлекла их игрой на сямисэне. Гарвесте, который вырос, слушая его, после первых пяти нот любезно заткнул уши друзей воском. Теперь они готовились ко сну. Уэнсдей приставили к Виктору, чтобы помочь расчесать Кузена Что, и результат был весьма ощутимым. Гарри инстинктивно распределил свой вес, оставаясь в устойчивом положении, когда второй взрыв сотряс подземелья. Драко не повезло, и он громко вскрикнул, свалившись на сундук. – Они собираются продолжать так всю ночь? – спросил Блейз, пока блондин пытался встать, только чтобы упасть снова. Он был удивлен, что ни один из профессоров еще не вышел, но, с другой стороны, они видели, что произошло с Каркаровым. – Скорее всего. Драко сдался и решил добраться в ванную ползком. Гарри, хихикая, наблюдал за ним, потом с любопытством обернулся к Блейзу, который коснулся его руки. – Дорогой? – спросил он, поднимая бровь, когда уши его друга покраснели. – Ээ… а, ничего. – Мямля, – фыркнул Драко, решивший и обратно тоже ползти, не заботясь о том, что его пижама из египетского хлопка выполняет роль половой тряпки. – Он хочет знать, какое уменьшительное имя ты придумал для него. Ему бы не стоило вообще заикаться о... Оу-у, черт подери, ты садистский су... Гарри забрался в кровать и устроился под одеялом, снисходительно глядя, как новая ссора вспыхивает перед ним, и каждый их ход был таким же грязным, как носки дяди Фестера, а это о чем-то да говорило. Казалось, распря продолжалась. Какое изысканное развлечение. Пора было задаться вопросом, за что же они все-таки борются.***
Он был отчасти рад, что стер память Дафне Гринграсс. Она, таким образом, представляла немалый интерес. Пока она все так же задирается и бродит вокруг, у Гермионы был шанс реализовать свое понимание справедливости. – Я вырву ее легкие. – Как же, как же, дорогая, – хихикал Гарри, его веер оставил темно-красный полумесяц на бледной коже. – Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. Руки Гермионы время от времени сжимались на великодушно врученном ей Дафной экземпляре «Ведьмина досуга», и она жалела, что это не шея, а всего лишь глянцевый журнал. Он был открыт на странице, гордо заявляющей о Тайной Любви Гарвесте Аддамса. Это была не столько статья, сколько фотогалерея, начинающаяся большой колдографией его с Гермионой на руках во время первого тура, потом шла Гермиона, болтающая с Виктором Крамом, Гермиона, смеющаяся с Седриком Диггори над учебником гербологии, и – лучшая из всех, Гермиона, зажатая между Драко и Блейзом на трибуне во время второго тура. Драко бросил один взгляд на это и покраснел так сильно, что, возможно, пылал бы и в темноте. Блейз просто фыркнул. Три абзаца статьи рассказывали о его чемпионских качествах, отметках и внешнем виде, зато две страницы посвящались Гермионе Грейнджер, девушке без комплексов, завлекшей в свои сети всех доступных мужчин Хогвартса. Были процитированы слова Дафны Гринграсс о том, что ее невзрачная одноклассница или весьма сведуща в любовных зельях, или же суккуб. У Гермионы в глазах на миг покраснело, и она истолкла в пыль двенадцать пауков, хотя ей был нужен всего один. – Успокойся, Гермиона, – сказал Блейз, глядя на ее сжатые кулаки, пока она расправлялась с тринадцатым пауком. – По крайней мере, это писала не Рита Скитер. Гарри улыбался про себя и продолжал помешивать. Позже он покроет рабочие места слизеринцев этим особым зельем, а потом просто отойдет в сторону и позволит диарее сделать свое дело.***
На следующий день Гермиона начала получать вопиллеры и письма с угрозами. Гарри определил в одном гной буботюбера и теперь, довольный, пил его вместо тыквенного сока. Уэнсдей вчера злыми глазами провожала его подругу, и сейчас, затенив зонтиком лицо от отвратительного солнечного света, который начинал нагревать территорию, она сделала свой ход. Гранатой. Гарри с улыбкой отступил, оттянув Драко и Блейза с линии огня. Гермиона уклонилась так, словно родилась в Семье Аддамс. Ее любимое оружие, заточенный с двух сторон длинный шест, оставалось в спальне, но он научил ее, где прятать кинжалы, и она использовала их толково, бросая по почти неразличимой дуге, которая блокировала шрапнель. Не всю, конечно, но немного практики устранит этот недостаток. Уэнсдей стояла среди оседающей пыли с бледным невыразительным лицом. – Уэнсдей… – Ты тискалась с Седриком? Гермиона недоуменно моргнула, не потрудившись стереть кровь, которая стекала по ее шее, и посмотрела на Гарри. Он пожал плечами. – Какого… Ты говоришь о той статье? – Ответь мне, – произнесла его сестра все тем же тоном, играя петелькой на другой гранате. – Ты действительно ревнуешь? – спросила Гермиона недоверчиво, подобрав отвалившуюся челюсть. Драко вздрогнул. – Ooo, неправильный ответ. – Ой, ладно, – проговорил Гарри сквозь визг Гермионы и очередь взрывов, которые преследовали ее. – Она устанет через некоторое время. Блейз выгнул бровь, когда Уэнсдей рванула к Гермионе, прищурившись и оскалившись. – О ком из них ты говоришь? – Гермиона – умница. Она сумеет справиться с этим. Гарри был прав. Его подруге удалось убедить Уэнсдей, что она не имеет никаких отношений с Седриком, хотя то, как ей удалось объясниться, уклоняясь от верной смерти, осталось тайной. У хаффлпаффца не было шанса на помощь, как и в случае с близнецами Уизли, у которых сорвало тормоза от ревнивого понимания, что его сестра может просто предпочесть мальчика постарше. В последний раз, когда Гарри видел его, он был абсолютно голым, с большим пушистым хвостом на попе, и бежал, словно лиса от охотничьих собак. Уизли держали в руках ружья, и не нашлось ни одного храбреца, чтобы спросить, настоящие они или нет.***
Драко хохотал, пока Блейз не сунул ему в рот в точности такой же леденец. Яростные попытки удушения и волосы повсюду. Гермиона хихикала в его плечо, когда они принялись за старое. – Отдай мою палочку, ты, слащавый урод! – Попробуй отобрать ее, хорьковые мозги. – Лан, эт, вы двое, хватит, ужо, – дружелюбно сказал Хагрид, надвигаясь на них с большим деревянным ящиком в руках. – Мы сёння с нюхлером знакомицца будем. Гарри поднял бровь, когда Гермиона совсем не изысканно завизжала. В ящике оказались не соплохвосты, на что он надеялся. Вместо этого там были весьма аппетитные существа, похожие на барсуков, черные и пушистые, совсем как мягкие игрушки с огромными глазами в комнате Пуберта, за исключением того, что они не были зубастыми, ядовитыми и запредельно грязными. Если бы он поместил их в одну коробку, наверняка послушный нюхлер съел бы любого, кто попытается удрать. – ...находят их в шахтах и все такое. Они любят блестящее, вот видите... Девочка взвизгнула, когда нюхлер тронул лапой кольцо на ее руке. Гарри смотрел на пушистика прагматически, задаваясь вопросом, как он будет лучше на вкус – жареным или запеченным. Он не заметил, как Блейз с дьявольским огоньком в голубых глазах сунулся в коробку. Однако он все же услышал вопль Драко. О, эта юная любовь. Круче, чем удар по яйцам.***
В тот же вечер близнецы были найдены в Большом зале голыми, как в день своего появления на свет, раскрашенными в цвета Хаффлпаффа и с морковками во рту. – Знаете, если вы хотели привлечь внимание моей сестры, вы, пожалуй, добились бы большего успеха, если бы поместили эту морковь кое-куда в другое место. Седрику была назначена отработка за его небольшую шутку, хотя Макгонагалл, казалось, не очень рассердилась. Гарри шел рядом с ним – Снейп был на грани срыва после знакомства с крабами и назначил своему улыбающемуся студенту отработку за слишком громкое дыхание. Они направлялись к хижине Хагрида, чтобы помочь с чисткой и потрошением. Гарри не возражал, у него было достаточно практики на кухне Бабули. – Я думал, это будет немного чересчур. – Ничего подобного. – Гм... – Седрик выглядел немного смущенным, он застенчиво потер щеку. – Это и есть наставления Старшего Брата? Следует ли мне позаботиться о защите от огня? Гарри мило улыбнулся. – Уэнсдей более чем способна к тому, чтобы позаботиться о себе. Ты должен был это понять. Седрик хмыкнул, напряженность ушла из его позы, когда он потер шрам на шее, где хлебный нож подошел слишком близко. Уэнсдей не говорила ни да ни нет, ограничиваясь дружбой с ним, но он чувствовал, что ожидание того стоит. Просто было в ней что-то этакое – и в Гарри тоже, но только в ней привкус был более смертоносным. Это было неким тревожным образом приятно. И кроме того… – Ну а как вы с Гермионой? – Что ты имеешь в виду? – Ну, твои приятели... я имею в виду, у тебя не так уж много свободного времени с Драко и Блейзом на хвосте... Что-то зашуршало в подлеске, и Гарри повернулся туда. Седрик готов был поклясться, что его глаза будто осветились, хотя отражать им было нечего. Потом мысли об этом исчезли, потому что между деревьями показалась фигура в плаще. Человек едва держался на ногах, и Седрик привычно бросился на помощь, не думая о том, кто это, однако Гарри неожиданно ухватил его руку, сжимая словно в тисках. Голос его, тем не менее, был как всегда вежлив, и он по-прежнему улыбался. – Почему бы тебе не сходить за профессором Дамблдором и мадам Помфри, м? Скажи им, что здесь мистер Крауч из Министерства. А я останусь и позабочусь о нем. – А ты сможешь... Гарри наморщил нос и снова улыбнулся. Седрик поморгал, затем медленно кивнул. Брюнет посмотрел, как он удаляется, услышал скрип открывающихся тяжелых деревянных дверей. Ему понадобится минут пятнадцать, чтобы дойти до больничного крыла, и еще не меньше десяти на поиски директора. В целом, без использования аппарации, потребуется, по крайней мере, полчаса, чтобы все добрались сюда. Вдоволь времени, чтобы сделать то, что он хотел, к чему стремился. – Скажите мне, мистер Крауч, – произнес он, становясь на колени рядом с вялым, дрожащим телом, – вы помните Сириуса Блэка?***
Половина дела была сделана за него. Мужчина был на грани смерти и знал это. Бартемиус Крауч-старший смотрел на него невидящими глазами и пел как канарейка, выворачивая все пятна своей души перед открытым небом и своим единственным слушателем. Гарри даже не пришлось использовать свои тиски, что немного разочаровывало. Но он знал теперь, знал все о сыне, который не умер, и матери, которая умерла, всю длинную темную историю, сплетенную любовью и долгом. Она, каким-то странным, извращенным способом, трогала, а Гарри знал все об извращенности. Исходя из нее, он смог соединить все события целого года и обоснованно предположить, кто же на самом деле Шизоглаз Муди. Не требовалось особого ума, чтобы понять, чем может закончиться этот год. Дорогой Том все время выпрыгивал как чертик из табакерки, начиная с его первого курса. И что, он должен остановить его? Волшебный мир навязал ему задачку. Дамблдор пришел на помощь слишком поздно. Глаза мистера Крауча уже закатились, и он закрыл их, на мгновение задержав пальцы на медленно холодеющей плоти. – Мистер Аддамс, что здесь произошло? – Мистер Крауч скончался, сэр. Я думал, это должно быть очевидно, – вежливо ответил Гарри и встал, отряхивая подол юбки. Седрик поймал его за локоть, поддерживая, и он благодарно улыбнулся. Юноша действительно был джентльменом. Какое разительное отличие от обычных тружеников топора и буйных психопатов, включая близнецов Уизли, с какими Уэнсдей обычно предпочитала водиться. Он обернулся на директора, который смотрел на тело без привычного мерцания в глазах. – Барти Крауч! – задохнулась от изумления наконец дошедшая мадам Помфри. Она схватила директора за мантию. – Альбус… – Он говорил что-нибудь, мистер Аддамс? – Что-то о правилах, сэр, – сказал Гарри, жмурясь и улыбаясь. – А потом он попытался убить меня. – Что? – Тебе не стоит говорить об этом так радостно, – пробормотал Седрик из-за спины. – Мистер Аддамс, – прогрохотал Дамблдор, теряя выдержку и внезапно рассердившись. Впервые Гарри имел основания полагать, что этот человек и вправду победил Гриндевальда. Его Сила взметнулась, словно крылья феникса, горячим ветром, бьющим в лицо, и отвратительным запахом корицы. – Мистер Аддамс, вы убили Барти Крауча? Мадам Помфри задохнулась снова, а Седрик крепче сжал его локоть. Гарри все так же улыбался. – Конечно, нет, профессор. Я не настолько тупой, чтобы оставить тело на виду. Это вовлекло бы меня, и это было бы просто… глупо.***
Несмотря на то, что вечером ожидался третий тур, день шел как обычно. Было объявлено о смерти Барти Крауча на территории школы, и то, что Гарвесте Аддамс был единственным свидетелем, привело к смешным слухам и байкам. Последняя была о том, что он убил Барти Крауча при помощи фестралов, горшочка джема, двух гладильных досок и чайника. – Идиоты, – пробормотал Блейз, мрачно озираясь. – А никто не упоминал, из чего был джем, а? – спросил Гарри, улыбаясь, когда еще одна стайка девочек прошла мимо. – Крыжовник, – задумчиво предположила Гермиона. – Или, возможно, ревень. Они достаточно кислые на вкус, чтобы убить кого-нибудь. – Земляника, – сказал Драко, заставляя свою сумку качнуться в лицо когтевранки, когда она рассмеялась слишком громко. – Ненавижу землянику. – А мне это по душе! – сказал бодрый голос позади них. Гарри бросил кинжал в ту сторону и развернулся. – Хорошо сработано, змейка! – Отец?***
– Леди Аддамс, вы выглядите как никогда прекрасно. Гарри и его друзья вошли в небольшой класс как раз в тот момент, когда Дамблдор склонился к руке Мортиши с красными коготками. Виктор стоял в углу с Кузеном Что и темноволосой парой, беседуя на смеси экспрессивного болгарского и бзз. Очевидно, все семейство вполне могло понимать неразборчивое жужжание, поскольку отец Виктора кивнул и рассмеялся чему-то сказанному Кузеном Что. Седрик также был со своей семьей, как и Флер – в окружении красивых среброволосых людей, что побудило Уэнсдей заулыбаться и пошарить в карманах. – Вы слишком добры, – говорила Мортиша. – Тем более что вы ограничили меня в движении и оставили под водой. – Не было никакой опасности, мадам, уверяю вас. – Неужели. Какое разочарование. – Директор недоуменно поморгал, а она отошла, не объяснив ему, что имела в виду. – Моя змейка, как приятно видеть тебя снова. – Привет, Ма. Гарри поцеловал мраморную щеку, потом потянулся вниз, чтобы подхватить своего маленького братика. Что-то начало барабанить по его виску. – Э, Гарри, он вроде как раздобыл кое-что... Гарри выпрямился и вырвал стрелу из пухлых пальцев. – Пуберт, полагается бить заостренным концом, не тупым. Посмотри, наконечник острый, верно? Вот эта часть проникает в людей. – Хай, миссис Аддамс, – сказала Гермиона, оторвав глаза от странно возбуждающего зрелища ее лучшего друга, показывающего младшему брату, как положено заряжать арбалет. Она нерешительно улыбнулась Мортише и вежливо приложилась к ее щеке. Абсолютно замораживающе, все равно что лизнуть холодную металлическую пластину. Но все же она понемногу привыкала к этому, и боль была не столь уж сильна. – Как ваша поездка? – Божественно тошнотворная. Гомеса рвало кровью. – О. – К этому она тоже привыкла. – Недурно.***
На отца напали одиннадцатые по счету зачарованные доспехи. Рассыпались на кусочки, как и остальные, но, по крайней мере, продержались на десять секунд дольше, чем прежние. Они совершенствовались. У Гермионы, Драко и Блейза были экзамены, так что они вежливо попрощались и ушли под бдительным присмотром профессора Макгонагалл. Это дало Гарри время погулять с семьей. Они столкнулись с Пагсли на восьмом этаже. Тот был в восторге. – Гарри, ты только глянь! Уран! Еще и еще! И мышьяк! Кажется, я попал в Ад! Он всмотрелся в дверной проем. Никогда раньше он не слышал о комнате с ядами. Снейп давно зацапал бы ее, а он знал, что суровый профессор не гнушался добавлять маленькие сюрпризы в еду своим самым нелюбимым студентам. Ничего летального, все же он был учителем, но достаточно, чтобы вызвать небольшую изжогу или пульсирующую головную боль. Гарри и сам несколько раз получал порцию болиголова, но это не его вина, что Снейп не знал, как он любит яд акромантула. Кто-то пользовался этой комнатой. Кто-то принес сюда все это и просто оставил. Мерцающие факелы проливали теплый свет на потертый металл и кожу, на запачканное кровью дерево. В изобилии было оружие, несколько топоров и мечей вдоль одной стены, флаконы и бутыли вдоль другой. Они были наполнены каким-то мерцающим веществом, которое только Пагсли и мог распознать, раз уж он единственный, кто восторгался ими. – Пыточная стойка! С настоящими железными наручниками! – Уэнсдей ликующе захлопала в ладоши, выглядя так, словно вышла в центр Лондона и нашла все свои игрушки выложенными перед ней, разрешенными к использованию на ни о чем не подозревающих прохожих. – Гарри, ты не рассказывал мне об этом! – Я не знал об этом месте. – Ага, конечно. Спорю, ты просто хотел придержать все это для себя. Посмотрите, ими недавно пользовались. – Гомес, – сказала Мортиша чуть похотливым тоном, дразнящая улыбка коснулась уголков ее губ. – Прутья. – И кожаные ремни! – Глаза Отца загорелись от воспоминаний. – Тиш... Гарри захихикал и сгреб брата и сестру в охапку. – Идемте. Нам стоит оставить их на некоторое время. Они провели целых два часа без поцелуев, а вы понимаете, что это значит. – Ааргх. – Уэнсдей начала хлопать себя по ушам, как только дверь захлопнулась за ними, резко обрывая стоны экстаза. – Зачем тебе надо было говорить это? Теперь мне нужно пойти и проветрить мозги. – Я могу помочь? – Прочисти мозги себе, Пагсли. Гарри продолжал тянуть их дальше по коридору. Пагсли, более высокому, чем он, и мускулистому, весьма понравилось ощущение камня, скребущего по коже. Он допускал, что в Салеме помещения были отделаны деревом, хорошо отшлифованным и начищенным, и поэтому не столь занимательны. – Как насчет второго завтрака? У меня есть немного мяса дракона, оставшегося после первого задания. Пагсли прекратил грызть свой радиоактивный камешек и посмотрел с любопытством. – Разве это было не в ноябре? Разве мясо не должно уже сгнить и зачервиветь? – Ммм. – Круто.