Гарвесте Аддамс и кубок огня

Не бечено. Заранее благодарна все, кто заметит ошибки и воспользуется ПБ. __________ Гарри оставил позади притихших студентов. Как только за ним и Дамблдором закрылась дверь, по всему залу вспыхнули шепотки. – Да просто чтобы заполучить еще немного славы, ха! Копна волос Кузена Что была единственным, что удержало Уэнсдей от праведного гнева и кары всем окружающим, когда она услышала слова «Гарри Поттер», и золотые пряди тут же обвили ее запястья, едва она с рычанием обрушилась на несчастного Рональда Уизли. – Что ты сказал о моем брате? Близнецы отбуксировали своего брата подальше назад, маниакально улыбаясь. – Ничего, он – не говорил ничего – вообще, ведь так, Рон, – чокнутый, глупый, – безмозглый моллюск? – Бззз-бззз-бзбз, – сказал Кузен Что примирительно. Уэнсдей с ворчанием опустилась на место. Гермиона в панике ухватилась сразу за руки Драко и Блейза, когда после длительного молчания Гарри встал, с закрытыми глазами и бесстрастным выражением лица. Теперь она сжимала их до синяков, а они даже не дергались. Им и думать не надо было, они знали, что Гарвесте не стал бы бросать свое имя в Кубок тайком от них. Кто-то подстроил это. Кто-то вынудил его участвовать. Кто-то пытался убить его. Гребаныйнедоумок… Гермиона думала о выражении лица Пэнси, когда они нашли ее, и о том, как Гарри вошел в Тайную комнату, чтобы встать перед Лордом Волдемортом, и об осознании, что он способен убить за них. …отродьетухлойспермылопатутебевзадницу… Блейз думал о той ночи в больничном крыле, ощущении палочки Винсента Крэбба в руке, о руке, которая потрепала его за щеку, и о понимании, что Гарвесте сделает что угодно, чтобы защитить их. …чертовзадоголовыйублюдок… Драко думал о своем отце, о том, что Гарри разыскал его первым, и о том, что он говорил и обещал, что они четверо больше, чем друзья, и он поддержит их всегда и во всем. …когда он попадет в мои руки, я сверну ему шею… …и станцую на его могиле… Все трое неотрывно смотрели на закрытую дверь. *** – Это нелепо! – Я требую, чтобы мне разрешили повторно представить имена моих студентов! Гарри проигнорировал спорящих взрослых, приняв решение вместо этого встать рядом с Виктором и Седриком. Флер стояла чуть поодаль, держась в тени своего директора. Она злилась, словно избалованная маленькая девочка, лишенная развлечения, и быстро говорила что-то по-французски. – Ты бросил свое имя, Гарвесте? – спросил Седрик с любопытством. – Не слишком ли ты юн? Виктор расхохотался. – Ничего подобного, когда дело касается Аддамса. Гарри смотрел на него оценивающе. – Ты, кажется, много знаешь о нас. Полагаю, что ты знаком с Кузеном Это и его женой? – Действительно, – Дурмштранговец посмотрел на него искоса. – Они предупредили меня об американской части их семьи. Они говорят, что вы большие собственники. Гарри улыбнулся ему. Его пальцы переместились, и Седрику показалось, что он обнял Виктора за талию. Невидимое лезвие прошло плотную ткань и шелк с крошечной задержкой, и теперь его холодный край касался теплой кожи. – Я бы сказал… защитники. Все свое мы принимаем близко к сердцу. – Я знаю. – Высокий мальчик смотрел на него сверху вниз с беззаботным видом. Его глаза были теплыми и ясными. – Что очень важен для меня. – Хорошо. – Нож скрылся в складках мантии Гарри. – Вальравн. Виктор чуть покраснел. – Он – просто маленький мальчик! – воскликнула Флер. Гарри перенес внимание на остальных. Все взгляды скрестились на нем. Он улыбнулся. – Прошу прощения? – Моя студентка права, – сказала мадам Максим. Она была пугающей фигурой, с мощными руками и огромной грудью, выше любого мужчины в этой комнате. Он понимал, почему Уэнсдей приняла решение остаться в Бобатоне. Это была такая добыча, мимо которой не пройдешь в добрую ночь. Он мог только восхититься вкусом своей сестры. – Вы слишком молоды, чтобы участвовать в состязании. Вы умрете! – Ну, если так… – У вас нет выбора. Ваше имя названо, – сказал Бартемиус Крауч. Он выглядел самоуверенным, но усталым. Гарри помнил, что дядя Ливерворт сказал о нем. Он тоже был бы хорошей целью. – Таковы правила. Определенно – это цель, и когда свет в его глазах угаснет навсегда, он наклонится и скажет, что Сириус Блэк передает ему привет. – Меня зовут Гарвесте Аддамс, сэр. – Гарри вздохнул. Только не снова. Следующий человек, который назовет его этим именем, получит по полной программе. – Не имеет значения, как вас называют теперь. То имя было в вашем свидетельстве о рождении и, таким образом, официально зафиксировано. Решение Кубка создает магический контракт между всей волшебной Британией и вами. Вам придется участвовать в Турнире, если не хотите провести остаток жизни в качестве сквиба. И что? Он мог назвать сотню, тысячу вещей много худших, чем жизнь без волшебства, а он еще и Уэнсдей даже не спросил. Гарвесте почувствовал, как его лоб наморщился, и усилием воли разгладил его. Он не позволит этим людям увидеть его теряющим контроль. Для этого достаточно времени самих состязаний. Ему нужна свобода, чтобы руки были развязаны, и чтобы не вспугнуть человека, который бросил его имя. У него было чувство, что это Муди с его обороткой. Тем лучше. Он надеялся поучить этого мужчину кой-каким хорошим манерам. *** Они сидели на берегу Большого Озера, ощущая, как ветер играет их волосами. Тьма накроет Луну на следующие три ночи, и казалось странным быть в окружении трех Аддамсов. Гарри переплетал косы Уэнсдей, заботливо используя ярды тонкой проволоки, которой она их перевила. Рядом пристроились кузен и его бойфренд. Гладкие золотые волосы скрывали каждый дюйм тела Кузена Что, даже когда он сидел. Виктор уселся подле него, запустив одну руку в шелковистые локоны. – Ты нашел того, кто бросил твое имя в Кубок, Гарри? – спросила Уэнсдей. Серебро просверкнуло через ее пальцы, произведя негромкий треск. Он знал, что она стремилась отыскать его, кто бы это ни был, и навечно поселить в нем страх перед Аддамсами. – Нет, моя валькирия, но у меня ощущение, что мы узнаем это довольно скоро. – Оставь и на мою долю немножко. Гарри улыбнулся. – Как пожелаешь. – Где вы, ребята, собираетесь спать? – с любопытством спросила Гермиона. Она прислонилась к спине Блейза, Драко растянулся около нее. Глаза его были закрыты, и казалось, что он глубоко задумался. – Это вопрос – где мы будем спать, – пробормотал Блейз. – Я не склонен позволять этим ублюдкам убить нас в наших собственных постелях. – Почему? – Уэнсдей посмотрела на него, потом обернулась на Гарри. – Кто-то что-то сделал? – Ничего, о чем стоило бы волноваться, дорогая. – Гарри коснулся поцелуем ее лба. – Я позабочусь об этом. – Ты не можешь убить их всех, Гарвесте, – сказал Драко, наконец открыв глаза. В них был особый блеск, которых Гарри узнал, и он улыбнулся с гордостью. – Черт побери, он не может. – Есть худшие вещи, чем смерть, Драко. – Он улыбнулся в волосы Уэнсдей, но его глаза в темноте походили на изумруды. – И я намереваюсь показать им всем, что это такое. *** Вдвоем варить зелье было легче. Конечно, Уэнсдей не прекращала попытки отравить его руки, так что это тоже было довольно интересно. – Счастливого Хэллоуина, Мать, Отец. – Уэнсдей? Что… Ты в Хогвартсе? Они оба улыбнулись, потом Кузен Что втиснулся между ними. – Бз-бзз. – Кузен Что? Зелье замерцало, затем разгладилось и показало лицо Пагсли. – Хай, все. Хай, Кузен Что! – Это Турнир трех волшебников, Отец. Его проводят в этом году, и Гарри – один из участников. – Замечательно! И что это за игра? Метлы и все такое? – Их отец предвкушающе потирал руки. – Нет, Отец, больше похоже на смертельно опасные трюки и сражения со злобными тварями. – Еще лучше! Когда нам приезжать? *** Уэнсдей схватила ближайшего соплохвоста и прижала к груди. Блейз закатил глаза. Конечно, этого стоило ожидать. – Гарри, я хочу одного! Драко подумал, что Хагрид умрет от счастья. *** Слизеринцы сделали свой ход во время сдвоенных Зелий. Драко был просто счастлив, что Уэнсдей там не было. Иначе вместо просто полного провала была бы резня. На котлах оказалось какое-то горючее зелье. Когда их охватил огонь, Драко и Блейз тотчас отпрыгнули подальше. Ингредиенты Гермионы все время пропадали. Кто-то без конца бросал в них четверых мелкие досаждающие заклятия. Они блокировали их, как могли. Снейп закрывал глаза на происходящее, ухмыляясь втихомолку. И среди всего этого Гарри стойко продолжал работать, череда заклятий, казалось, кружила вокруг него, но одно в него все же попало. Он чистил корень, руки четко нарезали его на ровные аккуратные ломтики и бросали их в котел. Гермиона подняла щит, чтобы отклонить Ватноножное проклятие. Кто-то поджег мантию Драко. Блейз бросил на него водные чары. Еще несколько раздавленных глаз, растертый в порошок жук, тухлое яйцо и, когда никто не смотрел, три ложки коричневого сахара и лавровый лист. Гарри помешал три раза по часовой стрелке, отступил, уклоняясь от Липкой Лианы, и помешал еще двенадцать раз против часовой стрелки. Потом он поцеловал их всех троих в губы, сначала Гермиону, затем Блейза, затем Драко. Все замерли. Они трое уставились друг на друга. Онетнетнет. Гарри с улыбкой отстранился и скрылся в густом фиолетовом дыме. Дым заполнил комнату быстро, плотно и вызвал хоровой кашель и хрипы. Профессор Снейп махнул палочкой, чтобы очистить комнату. Дым рассеялся, и все переглядывались. Ничего не случилось. Они покинули комнату, остальные слизеринцы все так же бросали свирепые взгляды и бормотали себе под нос что-то злобное. И по-прежнему ничего не происходило. Два часа спустя, после занятий, Гермиона раздала пузырьки с голубой микстурой всем гриффиндорцам, кто был в классе. Она могла сказать только то, что сказали ей самой: выпейте это. На вкус зелье напоминало зефир. Полчаса спустя каждый слизеринец из их класса, за исключением Гарри, Драко и Блейза, представлял собой тяжелый случай гонореи. Даже профессор Снейп. *** И несколько дней спустя Драко все еще смеялся над этим. – Гонорея… Ты… ты… гений! Гарри солнечно улыбнулся. – Не понимаю, о чем ты, дорогой. Меня совершенно не касается, насколько они неблагоразумны в их сексуальной жизни. – Гребаный супергений. Сегодня они снова сидели за столом Гриффиндора, и их встретили с распростертыми объятиями. Фред и Джордж услышали о происшествии и рассказали всему факультету. Профессор Снейп выглядел убийственно. – Эм… Гарвесте? Гарри оглянулся. За его спиной стоял Седрик Диггори, его красивое лицо было хмурым и напряженным. – Да? – Могу я… могу я говорить с тобой? Конфиденциально? Блейз приподнялся, но Гарри махнул, чтобы он сел обратно. Уэнсдей впилась взглядом в незваного гостя, и даже волосы Кузена Что проявили себя, полуобвившись вокруг руки Гарри. – Бзз-бзбзбз-бззз. – С удовольствием, Седрик. Un moment, s’il vous plait.* Все смотрели, как они выходят через двойные двери, стройная фигура Гарри казалась еще более хрупкой рядом с мускулистым хаффлпаффским спортсменом. Наконец, Блейз проговорил: – Я и не знал, что он умеет говорить по-французски. – Мы все умеем, – сказала Уэнсдей, впиваясь взглядом в свою кашу, а потом добавила в нее щедрую порцию огневиски и высыпала полную перечницу. – Нам просто не разрешают говорить на нем дома. Мать не знала бы ни минуты покоя, если бы мы это делали. – Это драконы, – сказал Седрик, как только они вышли за пределы слышимости. – Первое задание, Гарвесте. Это драконы. – О? – Гарри пристально посмотрел на юношу, затем кивнул. – Спасибо, что рассказал. Не говори только об этом моей сестре. Она сразу захочет занять мое место. – Эм... Она… Ей нравятся драконы? Гарри отметил слабый румянец и поднял бровь. Это был год сюрпризов. *** Войдя в небольшой класс, Гарри сразу заметил Виктора и подошел к нему. Мадам Максим и профессор Каркаров разговаривали с фотографом. Флер говорила с Седриком, откидывая назад серебристые волосы. Гарри задался вопросом, делала ли она также в Бобатоне и как при этом поступала его сестра. – Ты знал, что на первом туре будут драконы? – спросил Гарри высокого темного юношу. Виктор покачал головой. – Профессор Каркаров сказал мне только сегодня утром. Я с нетерпением жду того, что ты сделаешь. Гарри улыбнулся мрачно. – Могу ли я поговорить с юным Гарри перед фотосъемкой? – спросила неудачно выглядящая женщина. Она смотрелась даже хуже, чем Пэнси, с зубами, которые запросто могли перемалывать камни, и маленькими глазками на лице, обрамленном залакированными завитками. Лучше всего она смотрелась бы водруженной на стену. – Гарвесте, пожалуйста, – с улыбкой сказал Гарри, подступая ближе к ней. Виктор хихикнул за его спиной. Он услышал раздражение, скрытое за вежливой маской. Женщина открыла дверцу чуланчика и жестом предложила войти. Дверь захлопнулась за ними. Тишина. Виктор встретился глазами с Седриком, хаффлпаффец вежливо извинился перед девушкой-вейлой и двинулся к нему. Тихий звук щелчка. Гарри открыл дверь и неспешно вышел, выглядя удовлетворенным. Не меньше пяти минут спустя за ним последовала Рита Скитер, с пустыми глазами и, казалось, слегка не в себе. Тем, кто не знал или не любил Аддамса, могло показаться, что имели место «шашни». Виктор понимающе улыбнулся. – Гм… – Людо Бэгман перевел взгляд с ухмыляющегося Гарри на встрепанную Риту. – Теперь, гм – тестирование палочек. Начинайте, мистер Олливандер. – Да. Мисс Делакур? Француженка прошла вперед с торжествующей сияющей улыбкой. Производитель палочек рассмотрел ее палочку и помахал ею, испытывая. – Девять с половиной дюймов, негибкая, сделана из розового дерева и волоса вейлы. – Волос моей бабушки, – сказала она гордо. – Очень хорошо. Мистер Диггори? Седрик застенчиво улыбнулся Виктору и Гарри и подошел к мужчине. Уэнсдей выбила бы эту застенчивость из него в первый же день, с нежностью подумал Гарри. – Двенадцать с четвертью дюймов, хлесткая, ясень и волос единорога. Мистер Крам? Виктор вышел вперед. Он выглядел очень неловким на земле со своей странной походкой вразвалку, но был прекрасен в воздухе. На метле он двигался с изяществом сокола. – Грегорович, если я не ошибаюсь. Десять с четвертью дюймов, жесткая, сделана из граба и сердечной жилы дракона. Мистер… Аддамс? Гарри протянул свою палочку. Ее красноватая древесина странно блестела на свету, словно нефтяное пятно или пролитая кровь, загустевшая на мраморе. Олливандер бросил на нее всего один взгляд и тут же покачал головой: – Никто не прикоснется к палочке Аддамса. Она подчиняется вам? – Да. – Тогда это – все, что мне нужно знать. Гарри улыбнулся. Мудрый человек. Позже фотограф, который развил бурную деятельность, был озадачен результатами. Каждая фотография с юным Аддамсом была странно деформирована, или искажена, или… имела лица там, где лицам быть не предполагалось. Ему стоило попросить совета у Колина Криви. Колин был единственным человеком в мире, который мог сделать снимок Аддамса и не умереть в течение трех дней ужасно болезненной смертью. *** Гермиона, наклонив голову, наблюдала за Кузеном Что и Виктором Крамом, которые сидели чуть дальше по столу, с шестым курсом. Виктор угощал их историями из богатой квиддичной практики, но близнецы устроили свое собственное развлечение. Они пытались поместить разные предметы в волосы Кузена Что, всякие мелочи и то, что, она знала по своему опыту, могло вымазать в джеме, покрыть перьями или вызвать кровотечение. Кузен Что сопротивлялся, но весьма снисходительно, если за это могли сойти медленные незаметные движения. Волосы слегка колебались, словно штора, обертываясь вокруг запястий и пальцев, но каждый раз, когда одному из близнецов удавалось прицепить что-то, волосы переливались, а предмет появлялся с другой стороны и выстреливал в воздух. Гермиона снова повернула голову. Такое впечатление, будто Кузен Что состоял только из волос, потому что предметы, казалось, проходили прямо насквозь, и она ни разу не увидела руку или ногу или хотя бы дюйм кожи за все это время. – Как, вы думаете, они занимаются сексом? Драко выплюнул свой тыквенный сок. Гарри перехватил облитую соком руку сестры, прежде чем она могла нанести удар его другу. Он незаметно махнул рукой, и ее платье тут же стало чистым и свежепоглаженным. Уэнсдей села, успокоенная. *** Седрику предстояло выйти к дракону первым, затем шла Флер. Виктор поглаживал большим пальцем плетеный браслет, разглядывая входной клапан палатки. Его лицо не выражало ничего, но Гарри мог сказать, что он напряжен. Это чувствовалось по его ссутуленным плечам и застывшей спине. Он видел такое много раз. А порой сам был причиной этого. Браслет был мягкого золотистого цвета. И очень похож на прядь волос Кузена Что. Его Кузен, очевидно, достаточно влюблен, чтобы пожертвовать своими драгоценными локонами. Возможно, скоро им предстоит услышать погребальный звон и, возможно, писклявый звук голоса нового Кузена. Назвали имя Виктора. – Разделай его, – с улыбкой сказал Гарри, ободряюще кивая. – Это может оказаться единственным случаем, когда ты сможешь произвести впечатление на Уэнсдей. Ловец кивнул, потом еще раз. Уэнсдей алкала больше, чем кто-либо в семье, и они оба знали это, и потребуются баррели крови, прежде чем она соизволит хотя бы улыбнуться другу их кузена. Гарри откинулся назад на походную койку, положив руки под голову. Он был почти уверен, что это Муди подкинул его имя для участия в Турнире. Этот мужчина сильно пах тревогой, когда наступал на него и пытался указывать ему, как обращаться с Драко. Но с другой стороны, все сейчас были вздрючены из-за первого задания, и даже Людо Бэгмена распирало от советов. Его мысли обратились к друзьям. Они сейчас должны сидеть с Кузеном Что и Уэнсдей на трибунах, и, надо надеяться, это удержит слизеринцев от того, чтобы сделать еще какую-нибудь глупость. Гермиона, казалось, едва не упала в обморок, когда он сказал ей о драконах. Драко уронил себе на ногу том «Зелий презлейших». Блейз ничего не сказал, только сжал до белых суставов кулаки. Гарри тепло улыбнулся. Это было так мило, что они по-прежнему волновались за него, столько времени спустя. – Гарвесте Аддамс! Время сыграть. Он вышел в тень от навеса. Стадион был огромен, и все вокруг вразнобой приветствовали и освистывали его. На одной стороне, красно-золотой, в основном молчали, за исключением близнецов, у которых был баннер с надписью «ГИП-ГИП-УРА!» Гарри прикрыл рукой улыбку. Ему не позволили взять ничего, кроме палочки, но это было глупым правилом, и его легко обойти. Но все же сначала самое важное. Он вытянул руку на свет и щелкнул пальцами. Воздух начал уплотняться в черный туман, приобретая знакомую форму. Блейз несколько раз стукнул себя по лбу кулаком. – Он настолько чувствителен к солнечному свету? Уэнсдей посмотрела на него из-под своего собственного зонтика и закатила глаза. Гарри сделал несколько шагов вперед, игнорируя насмешки и колкости, рассматривая дракона. Это было большое, самое неуязвимое – насколько он слышал, – массивное чудовище с матовой чешуей, острыми шипами и ядовитыми клыками. Огромные желтые глаза горели злобой, и он чуть отклонил свой зонтик, чтобы заглянуть в них. Драконья магия не имела отношения ни к Тьме, ни к Свету, ни к Крови. Они сами по себе были магией, силой природы, частью земли и неба и воды, и попытка убить их будет сродни взрыву мира. Эта была матерью, и он видел сизый цвет ее яиц между чешуйчатыми бедрами и каменистым ложем. Среди них мерцало и золотое, но заполучить его будет нелегко. Она была сердита, оттого что лишена свободы ее родных гор, ошеломлена и накачана успокоительным, разъярена тем, что ее поместили посреди уймы еды, которая не убегала, и зла на закуску, которая стояла перед ней и воняла Магией Крови. Она взревела в небеса, словно рычащий лев, но громче в миллион раз, – долгий, душераздирающий вой, полный дикого стремления убивать. Гарри улыбнулся. Хорошая. Он откатился вправо, когда из ее рта извергся первый поток пламени, затем прыгнул вперед, с палочкой в одной руке и неведомо откуда взявшимся топором в другой. Она набросилась на него, и он поднырнул, ощущая свист ветра, когда опасно острые когти пронеслись над его головой. Он двигался зигзагами, избегая огня, когтей и крыльев, глядя не на яйца, а на нее, улыбаясь дьявольской улыбкой. Он сделал обратное сальто, снова избегнув сгустка пламени, но дракониха извлекла урок из происходящего. Она повела головой из стороны в сторону, и в какой-то момент, заставивший сердце замереть, Гарри оказался охвачен драконьим пламенем. Гермиона закричала в ужасе, и только крепкая хватка Блейза воспрепятствовала тому, чтобы Драко спрыгнул с трибуны на землю. Прищуренные глаза Уэнсдей обвели поле стадиона. Локон золотых волос обхватил ее руку. – Бзз-бзззз-бзбз. – Ч-что это? – вскричала Гермиона. Уэнсдей видела дикий, безумный взгляд в ее глазах, как и в глазах Драко и Блейза. Забавные друзья у ее брата. Она махнула рукой вниз, и они повернулись, чтобы снова посмотреть на арену. Черная фигурка непринужденно карабкалась на спину драконихи, хотя та топала и встряхивалась, будто собака, пытающаяся избавиться от особо надоедливой блохи. Дракониха заревела снова, и ее тон стал еще более зловещим. Гарри почувствовал, как Сила рвет и сдирает его одежду, и рассмеялся, продолжая свой путь. – Милашка, – прошептал он, и ветер унес его слова. Вот он уселся на шее, и когда ее голова повернулась, чтобы цапнуть его, одним быстрым движением он протолкнул руку глубоко в ее рот и спрыгнул. Он был уже на полпути к финишу, с золотым яйцом в руках, когда дракониха рухнула с оглушительным грохотом, застыв с вытаращенными глазами. – Гарри! Он бросил яйцо своей сестре за мгновение до того, как Гермиона вбежала в его объятия. – Ты в порядке? – Ты еще спрашиваешь – это ты был в огне! Я видела! Гарри продолжал улыбаться, потом толкнул Гермиону вниз, когда в воздухе просвистел металл. Лезвие топора ослепительно блеснуло, возвращаясь по той же траектории. – Ты не убил его, – Уэнсдей ухватила топор и надвинулась с мнимо угрожающей ухмылкой. – Ты становишься мягким. Совсем рядом рвануло, потом еще и еще, с каждым разом звук был все более громким и хлюпающим. Крохотные клочки плоти пролились дождем на его открытый зонтик. Драко и Блейз, к сожалению, промокли насквозь, и когда они выступили вперед, мрачные и покрытые слизью, у них даже в ботинках хлюпало. – Ты так думаешь? *** Уэнсдей с ее топором смогла произвести определенное впечатление. Впрочем, дело могло быть и в том, что он уменьшил полновесного дракона до объема горшка с мясным рагу. А возможно, причиной было то, что мадам Помфри все еще не нашла действенного способа для лечения особой разновидности гонореи, которую он использовал. Улыбка Гарри разом очистила общую комнату Слизерина, когда они с друзьями вошли. Кузен Что сопровождал их. Виктор вернулся на корабль Дурмштранга, но его зачарованная фигурка дракона довольно курлыкала в гнезде из светлых волос. Уэнсдей предпринимала бесчисленные попытки извлечь ее, но в конце концов оказалась в озере, сначала покувыркавшись в воздухе и зависнув вверх тормашками. Независимо от того, был это он, она или оно, Кузен Что все же оставался Аддамсом. Гарри чопорно сел на диван, сжимая в руках золотое яйцо. В его руке появился нож, и как только друзья и семья расселись вокруг, он его вскрыл. Тонкий, высокий визг разнесся по гостиной. Это было почти неописуемо – тысяча вопящих кошек, тысяча гвоздей по стеклу, тысяча скрипок в руках любителей, тысяча голодных эльфийских подменышей, тысяча необузданных баньши, всё одновременно и так долго – вопль, который просверливал барабанные перепонки и заставлял зубы мучительно вибрировать. Гарри что-то жужжал одновременно с ним. Кузен Что начал подпрыгивать, качаясь из стороны в сторону. – Гарвесте, – пробурчал Блейз сквозь сжатые зубы, – закрой его. Яйцо захлопнулось, снова становясь цельным, и звук рассеялся. Драко сунул палец в ухо и покрутил его, разевая рот. – Что это за вопящая хрень? Гарри и Уэнсдей переглянулись. Глаза его сестры переполнял восторг, когда они оба прошипели это слово. У них целую вечность не было такого деликатеса. – Русалки. *** Гарри с улыбкой наблюдал, как его однокашники-слизеринцы ели, игнорируя собственный завтрак. Подле него Гермиона, Блейз и Уэнсдей боролись за последнюю яичницу-глазунью. Он убедительно попросил сестру не использовать самую смертоносную часть ее арсенала, так что им не грозила непосредственная опасность. Однако звон оружия был довольно громким, и они были так сосредоточены друг на друге, что не заметили, как Драко утащил тарелку у них из-под носа. Его зеленые глаза проследили за движениями Дафны Гринграсс, добавившей немного сахара в свою овсянку. Он похихикал про себя и встал, чтобы отправиться на урок по Уходу за магическими существами. Теперь оставалась всего дюжина соплохвостов, каждый достаточно велик, чтобы добраться до его колена. Они радостно защелкали клешнями, когда он появился, и Гарвесте нежно похлопал того, что ужалил его руку. – Э… Пластырь дать, мистер Аддамс? Гарри поднял глаза, прижимая заднюю часть ладони к губам. Яд приятно пощипывал, но пока и близко не был смертельным. Ему следует дать им еще немного крови. – Нет, спасибо, профессор. Полувеликан задумчиво кивнул, затем обратился к остальной части класса. – Мы будем спать их укладывать сёдня, на случай, что им нравится по зиме спать. Трое на соплохвоста, пожалте… У соплохвоста не было глаз, но Гарри просто ощущал, что тот смотрит на него умоляюще. Он положил перед ним большую окровавленную губку. Дракон был полезен и после смерти. Губка исчезла, и соплохвост довольно загудел. Мимо пробежал Драко, вопя про чертова убийцу, раздраженно клацающий соплохвост плевался голубым пламенем каждые несколько шагов, упорно преследуя его. Блейз смеялся до слез. Как бы он ни пытался это отрицать, у Блейза была склонность к садизму, и он этим упивался. Через полчаса после начала урока Маркус Флинт попросился выйти. Спустя еще пятнадцать минут его примеру последовали Бодро Деррик и Уильям Харпер. Гарри улыбнулся и погладил твердые черные чешуйки соплохвоста. Тот начал гудеть громче. Он задумался, какое имя ему можно дать. Пять минут спустя Дафну Гринграсс начало трясти, а Миллисент Балстроуд скрутило от боли. Мадам Помфри разрывалась от хлопот остаток дня, имея дело с самыми разнообразными случаями пищевого отравления, с какими когда-либо сталкивалась. И она все еще не справилась с гонореей. *** – Дорогая леди Аддамс, не будете ли вы – столь любезны снизойти до нас недостойных – никчемных, неблагодарных, безмерно низких – презренных, нас, подлинных кретинов – грязь пред вашими ногами, – и одарить нас вашим ужасно очаровательным присутствием – и быть нашей спутницей на Рождественском балу? Вилки летели со смертельной точностью, но близнецы Уизли не напрасно были гриффиндорскими загонщиками. – У них железные яйца, не находишь? – сказал Драко Блейзу, наблюдая, как Уэнсдей гоняется за двумя рыжими с готовностью убить в глазах. – Чертовски точно. *** В конце концов, Уэнсдей не сумела поймать, подвергнуть пыткам или убить ни одного из близнецов и была так впечатлена, что согласилась. Седрик повздыхал о своей утрате и пригласил Гермиону, которая покраснела сильнее, чем адское пламя. Но сначала, конечно, спросила разрешения у Гарри. Драко и Блейз впадали в отчаяние и становились весьма раздраженными. – О, гадский хрустальный шар, покажи мне моего партнера, или я запихну тебя в задницу кентавру. Гарри захихикал. – Это не совсем правильный способ, дорогой. Блейз впился взглядом в круглый камень. Это ведь был Гарвесте, так что можно быть вполне уверенным, что смеются над ним. – Вы двое можете пойти друг с другом, знаете ли. Нет никаких правил на этот счет. Драко выглядел ошеломленным. – Пойти? С ним? – Эй, я ведь здесь, ты не заметил? – Блейз стрельнул иглой в блондина, который поймал ее и показал ему язык. Тогда он обратил подозрительный взгляд на своего друга. – А с кем идешь ты, Гарвесте? Драко встрепенулся, заинтересованный, серебристые глаза заблестели, хоть серебра сейчас и оставалась только узкая кромка. – Да, Гарвесте. С кем ты идешь? Гарри просто улыбнулся и поцеловал их обоих в щеку, перед тем как уйти. Мгновение спустя Драко вздохнул. – Он настоящий мерзавец, правда? – Чертов приколист – вот он кто. _______________________________ * Пожалуйста, одну секунду (фр.).