Гнездо кукушки сожжено напалмом.

С отъезда Снейка прошла уже неделя, и за это время я окончательно привык к своей жизни в этом странном месте. Проснувшись утром, я отправлялся на прогулку по парку, где неизменно встречал Глеба и Валеру. Мы гуляли вместе, наслаждаясь общением. Глеб тараторил без умолку, громко, активно жестикулируя. Я всегда улыбался, слушая этого доброго парня, по печальным обстоятельствам оказавшегося в таком неподходящем месте. Через пару дней я понял слова его брата о том, что парню непросто найти друзей. Люди слишком часто пользовались добротой и наивностью Глеба. Валера разительно отличался от своего друга. Он говорил негромко и медленно, не проявляя особых эмоций, вне зависимости от того, что он говорил. Его слова всегда были продуманы, мудры. Когда он что-то рассказывал, мы с Глебом затихали, ловя каждое слово. Как выяснилось, ребята уже долгое время находились здесь и успели крепко сдружиться. Глеб заменял Валере глаза, рассказывая обо всём, что хотел знать его друг. Так, например, он описывал погоду на улице, говорил, кто проходит мимо. Иногда он, забываясь, начинал озвучивать эмоции, отражающиеся на моём лице, каждый раз удивляя меня своей проницательностью. После прогулки я шатался по клинике, в конце концов всегда натыкаясь на Женю. Однажды я предложил ему гулять с нами, но парня перекосило, и он попросил меня не сообщать ему ничего о нашем общении с "этими". Я смирился, перестав упоминать ребят в разговорах. В остальном, общение с Женей было лёгким и приятным. Он напоминал мне ребёнка. Забитого, прошедшего что-то страшное, о чём ещё не решался мне рассказать, но ребёнка. Когда он улыбался, его ореховые глаза светились изнутри, и я старался делать всё, чтобы этот свет появлялся как можно чаще. Правда было одно НО. Уже через пару дней нашего общения, я стал замечать странное поведение парня по отношению ко мне. Сначала я принимал это за простую привязанность одинокого человека к новому другу. Но с каждым днём я убеждался, что взгляды, которые он бросал на меня, когда думал, что я не вижу, были не совсем дружескими. Точно такие взгляды получал от меня Яша, к которому я отправлялся потом. Парень по-прежнему отказывался выходить лишний раз из палаты. А у меня замирало сердце, каждый раз, когда он случайно, или не очень, касался меня. Если учесть, что парню не хватало тепла, и он чувствовал себя ужасно одиноким, а спасение искал в моих объятиях, происходило это довольно часто. Думаю, мои чувства могли бы быть взаимными, если бы не то, из-за чего Яша и находился здесь. Он всегда просил меня оставаться с ним, пока он не уснёт. Моё присутствие вызывало у него чувство защищённости. Я не спорил, покорно садясь или ложась рядом, обнимал его, гладил по волосам и болтал какие-то глупости. Ещё он обожал, когда я читал ему вслух, и я читал. Подолгу и с удовольствием, погружаясь в чтение. Когда он засыпал, было уже темно. Я гладил его по голове, мысленно желая сладких снов, и тихонько выходил из его палаты. Доходя до комнаты отдыха, видел на окне знакомый силуэт. Миша всегда очень радовался моему приходу. Мы разговаривали, я часто обращался к нему за советом. Любые мои проблемы он мог решить за считанные минуты, благодаря своей непосредственности. В разговоре с ним я подмечал, что у парня, видимо, провалы в памяти. Он не любил рассказывать о своей жизни, просто потому, что с трудом вспоминал её. Он предпочитал слушать меня, комментируя то, что я говорю и давая неожиданные в своей простоте и гениальности советы. Разговор наш всегда прерывал дежурный санитар. Миха санитаров не переносил и избегал любой встречи с ними. Наши ночные разговоры помогали мне разобраться в себе и в том, что происходит вокруг. Сегодняшний день никак не подходил под вышеописанный шаблон. Начался он с того, что как только я вышел из комнаты, я наткнулся на Женю, который, судя по направлению, ехал ко мне. Улыбнувшись, он попросил прийти к нему вечером, не ища его днём. Я согласился, и мы разошлись. Во время разговора парень старался не смотреть мне в глаза и запинался, но я решил не думать об этом, во всяком случае сейчас. Проходя через комнату отдыха, дабы спуститься вниз и отправиться на привычную прогулку, я увидел Валеру, сидящего там с книжкой и Глеба, который тут же радостно замахал мне, подзывая. Я подошёл. - Погода сегодня неподходящая,- улыбнулся Валера, протягивая руку, немного в сторону, как и всегда. Я привычным жестом дотянулся до неё. - Там ливень и ветер, ну просто ужас,- затараторил Глеб, в чьи привычки не входило здороваться и прощаться,- поэтому мы тут и сидим. Присоединяйся, Дим!- парень поднял на меня свои огромные глаза, радостно улыбаясь и кивая на второй подлокотник кресла, в котором расположился Валера. Я сел, осматриваясь по сторонам. В окна бил крупный дождь, по стеклу стучали ветки близь растущих деревьев. Комната, с её тёплым освещением, от этого казалась ещё уютнее. На ближайшем подоконнике я опять заметил того странного светловолосого парня, сидевшего всё в той же позе и раскачивавшегося, будто маятник. - Что с ним случилось?- поинтересовался я. Ребята были здесь уже давно и знали истории почти всех пациентов, о которых мне хотелось узнать. - С Сашей-то?- отозвался Глеб. Проведя с этой странной парочкой довольно много времени, я узнал некоторые их премудрости. Сейчас, например, Глебсон не нуждался в подтверждении того, о ком речь, а обозначал это для Валеры, который, понятно, не мог увидеть кивка на объект моего интереса. - Он тут давно,- начал повествование Валера,- то, что сделало его таким, случилось, когда он был ещё подростком. Они с родителями отправится в горы. Они попали под лавину. Саша оказался погребенным заживо под снегом на целые сутки. Когда его нашли, раскопали и привели в сознание, он узнал, что вся его семья, как и остальная группа, погибли. Шок, сутки проведённые под снегом, чувство вины, потеря близких раздавили Шурика. Когда он попал сюда, им занимались все врачи, включая нашего сурового главврача и твоего друга, который является талантливейшим специалистом. - И что же? Они ничего не смогли сделать?- удивился я, вспоминая рисунок в Жениной комнате. На нём Саша был совсем не таким, каким я видел его сейчас. - Смогли. Он пошёл на поправку, общался со всеми нами. Но потом здесь трагически погиб пациент, и это снова выбило его из колеи.- вздохнул Валера. - Он теперь совсем ни на что не реагирует, хотя и всё видит, слышит и даже понимает. Мне кажется, если его будут убивать, он не скажет ни слова. - Е-если меня будут убивать,- послышался тихий и хриплый от долгого молчания голос со стороны окна,- если меня будут убивать, я скажу спасибо этому человеку за то, что восстановил справедливость. Я должен был умереть, а не они все.- парень даже перестал раскачиваться, говоря это. - Почему ты так думаешь?- воскликнул я. Но парень ничего не ответил, снова начиная свои монотонные телодвижения. Валера только махнул рукой, намекая мне, что не стоит тратить время. Мы посидели ещё какое-то время, болтая ни о чём, затем я вспомнил об остальных планах на день и распрощался с ребятами. Первым делом я зашёл к Яше, который, увидев меня, просиял, как и всегда. Я немного помялся на пороге, формулируя цель свое визита. - Яш, я не приду сегодня вечером, извини,- выдал я, решившись. Парень сразу помрачнел, плечи опустились, он закусил нижнюю губу. - Почему?- его голос звучал обиженно. - У меня будет одно дело. Прости, малыш,- я ободряюще улыбнулся. Парень вздохнул и кивнул, соглашаясь. Я мигом преодолел расстояние между нами и обнял его, растрепав волосы,- не скучай,- шепнул я, уходя. Вечер уже наступил, и я решил, что пора наведаться к Жене. В его комнату я проскользнул без стука. Парень лежал в одежде на заправленной кровати и смотрел в потолок. Услышав мои шаги, он попытался приподняться, но у него ничего не вышло. Я тихонько поздоровался, и он перестал дёргаться. - Ну, зачем звал?- я старался говорить как можно веселее. - Помнишь, ты хотел узнать, почему я здесь?- проговорил он, теребя край футболки. - Помню,- я поморщился, вспоминая ощущение рубцов шрамов на нежной коже. - Ты не передумал?- парень заглянул мне в глаза, пока я садился рядом с ним на край кровати. - Нет, не передумал,- произнёс я максимально твёрдо и уверенно, чтобы успокоить его, а, может, чтобы прогнать свои сомнения. Женя кивнул, сдёргивая с рук напульсники, которые всегда там носил, стремясь прикрыть запястья. Я смог лицезреть розовые глубокие шрамы. Порезы наносились с огромной ненавистью и твёрдый решимостью распрощаться с жизнью. Женя потянулся ко мне, беря мою ладонь своей ледяной рукой и сжимая. Я не сопротивлялся, понимая, что парню сейчас нужна поддержка. Он глубоко вдохнул, будто перед прыжком в воду, и начал говорить. - Думаю, следует начать с того, что я профессиональный музыкант. Барабанщик. Я играл в группе, мы были не очень-то популярны, но поклонники имелись, а главное, имелась возможность заниматься тем, что нравится. А это немаловажно. А ещё у меня была любимая девушка, которая пела в той же группе. Не уверен, что она когда-либо меня любила, но я-то её любил, а она позволяла любить. Мы были вместе, и я был счастлив. Хотя временами и накатывала тоска, но у меня было не так много времени на печальные думы. А потом, на какой-то пьянке, я был уже достаточно пьян и не держался на ногах. Я подошёл к окну, сел на подоконник и облокотился спиной на стекло. Окно не было закрыто. Как сейчас помню звук, с которым оно распахнулось и короткое ощущение полёта. А потом боль. Было очень больно тогда, хотя и сейчас боль не хочет уходить. Я ей, наверное, нравлюсь. Я упал прямо на асфальт, спиной. Хотелось кричать, но дыхание перехватило, и я просто лежал вот так, а потом потерял сознание. Очнулся в больнице, где врачи старались не смотреть мне в глаза. Было больно, и я не мог пошевелиться. А потом зашёл такой низенький лысый человечек с очками в роговой оправе. Посмотрел на меня внимательно, и мне он тогда показался очень смешным. Только то, что он говорил, было не смешно. Он сказал, что через несколько месяцев я смогу сидеть, это он мне гарантировал. А вот возможность стоять и ходить у меня, конечно, могла появиться. Но этого он обещать не стал. Я был готов справиться с этим, я был готов бороться. Но шли дни, я лежал один в палате и смотрел на белые стены, и никто не приходил. Все мои друзья, ребята из группы. Они просто забыли о моём существовании. И я думал, что это плохо. Но потом пришла Она. Моя любимая, моя ненаглядная. Как я был рад её видеть. А она была не очень рада. Зашла, посмотрела на меня, поцокала языком и сказала, что я больше не являюсь участником нашей группы, потому что им нужен работоспособный барабанщик. Сказала забыть её номер, ещё раз посмотрела на меня сверху вниз и ушла. Тогда я и понял, что не хочу жить. Через несколько месяцев, когда я мог сидеть и мне разрешили передвигаться на коляске, я выломал из бритвы лезвие, и.... Ну, а потом я оказался здесь. Парень старался говорить спокойно и отрешённо, но голос срывался, и его била крупная дрожь. Я улёгся рядом, обнимая дрожащее тело. Какое-то время мы полежали так, потом Женя приподнялся на локтях, чуть морщась от боли, и внимательно посмотрел мне в глаза, затем немного опустил взгляд, разглядывая мои губы. Прежде, чем я смог что-то сообразить, он поцеловал меня. Быстро, отчаянно. Затем отстранился, прошептав "Я люблю тебя". Я слез с кровати, увидев в на лице страх. Парень, видимо, боялся, что я уйду. Вместо этого я опустился на колени перед кроватью. - Я рад, что ты выговорился. Увидимся завтра.- шепнул я ему на ухо. Затем хотел уже отстраниться, но решил, что никому не будет вреда, если я сейчас поцелую его в щёку, что и сделал. Подмигнув парню, я вышел из его палаты. Почти бегом добрался до пустой комнаты отдыха, сел на знакомый подоконник рядом с Мишей, который посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал. - Он меня поцеловал и сказал, что любит.- выдал я. Миха усмехнулся. - Женя-то? Ну так я тебе давно говорил, что паренёк к тебе не ровно дышит. Поздравляю, что тут ещё скажешь. - Я его не люблю,- выдохнул я. - А ты любишь того кудрявого ангелка, я знаю. Вот теперь тебе предстоит выбирать. Или ты посылаешь бедного самоубийцу, оставляя его с разбитым сердцем. Или ты осознаешь, что Яша ничего не узнает, если ты немного соврёшь. В первом случае ты делаешь несчастным его, а тебя до конца дней мучает совесть. Во втором тебя опять же мучает совесть, но все счастливы. Я молча сидел, пытаясь вникнуть в сказанное. - Мне надо подумать. Пойду погуляю по клинике. Спасибо за совет,- проговорил я, поднимаясь с подоконника. - Стой!- выкрикнул мой собеседник.- Не стоит ходить тут по ночам.- добавил он спокойнее. - Как скажешь. Тогда пойду к себе. Спокойной ночи. - Тебе спокойно ночи,- проговорил он, делая акцент на первое слово. Я махнул рукой, отправляясь к себе. Мне нужно было подумать.