Хоббит: Магия и меч

˜»*°•. இ.•°*»˜

      Порой Мике снились странные сны. Не сказать, чтобы часто, но и не редко. Кого-то из приснившихся девушка знала, кого-то никогда в жизни не видела, кого-то встречала спустя какое-то время. Ей снились события порой странные и загадочные, туманные и непонятные. Не все из этих снов сбывались, но многие когда-нибудь еще могли бы сбыться.       Чаще всего она видела того гнома, что однажды встретился им в трактире «Гарцующий пони». Всегда одна и та же картинка: гном что-то кому-то говорил, к чему-то призывал и что-то доказывал. Менялись места и его слушатели, но каждый раз он терпел неизменное поражение, а голубые глаза его все больше преисполнялись упрямством и отчаянным рвением сделать то, что он задумал. Мике было сердечно жаль его, но она никак не могла выразить сочувствия непоколебимой картинке в своем сне. Просто искренне желала ему удачи в следующей попытке.       Гораздо реже она видела во сне своего отца, что пребывал в отчаянии и пытался забыться в алкоголе, а также семью Эли, которая не оставляла попыток найти дочь. Они оплакивали их как мертвых и ждали как живых. Видеть это было невыносимо больно, но в тоже время Мика каждую ночь надеялась, что ее посетит именно такой сон. Она была уверена, что они не просто плод ее ночных фантазий и очень переживала за отца.       После подобных сновидений по утрам ее голова сильно болела, а глаза бывали налиты кровью, поэтому даже закрывая свое сознание от Эли, она не могла скрыть от подруги того факта, что что-то происходит. Да и Эли тоже ведь переживала о своей семье, поэтому, заметив покрасневшие глаза Мики, просто молча садилась рядом и терпеливо ждала, пока та отварит себе зверобоя и будет готова рассказать об увиденном.       В этот раз Мике приснились не их семьи и даже не гном, но увиденное встревожило девушек гораздо больше, чем иные сны.       — И почему это мои милые леди грустят? Не дело вешать нос в такой пригожий денек, — раздался раскатистый голос. Из низенького оконца на них добродушно улыбаясь, с улицы смотрел Ричард, положивший широкие ладони на оконную раму. — В деревне поговаривают, что в Бри приезжает осенняя ярмарка, думаю, что вам там может понравится.       — Ричард, зайди к нам, пожалуйста. Нам нужно с тобой поговорить, — обеспокоенно переглядываясь с Эли, сказала Мика.       Улыбка сползла с лица рыцаря. Он пережил в своей жизни достаточно, чтобы знать, что такие взгляды не предвещают ничего хорошего. Он быстро обошел дом, зашел в кухоньку, в привычном приветственном жесте провел рукой по беловолосой макушке Эли, ободряюще сжал лежавшую на столе ладонь Мики и сел с ними за один стол, скрестив свои мощные руки на груди, напряженно ожидая плохих вестей.       — Что-то случилось с бабушкой Вольхой? Где она? — глухо спросил он.       — Нет, нет, не волнуйся о ней. Она принимает роды у жены мясника, у него скоро родится прелестнейшая дочка.       — Откуда знаешь, что именно дочка? — спросил Ричард, он все никак не мог привыкнуть, что порой эта девушка с бледным узором на скуле и золотистыми искрами в зеленых глазах знала и понимала гораздо больше, чем многие люди вокруг.       — Приснилось, — отчего-то печально вздохнула пророчица. И тут мужчина все-таки тоже кое-что понял, заметив лопнувшие капилляры в глазах заклинательницы и темные тени под ними. Он жил с девушками достаточно долго, чтобы знать об этих неприятных последствиях дара провидицы, да и вообще обо всех последствиях магии для Мики. Хотя даже он замечал, что сейчас девушка владеет своей силой гораздо лучше, чем тремя месяцами ранее, а на головную боль жалобы случались лишь по утрам, но и то изредка.       — И приснилось не только это, верно? Ты выпила свое варево?       Мика приподняла кружку в своей руке и показала ее Ричарду, затем сделала большой глоток. Эли сидела рядом, пытаясь отскрести несуществующее пятнышко от скатерти. В глаза ему никто из них не смотрел.       — Сон был по поводу меня? — снова сделал правильный вывод рыцарь и вздохнул. — Я готов слушать, говорите.       — Ричард… О звезды, я даже не знаю с чего начать, — выдохнула Моника, прижимая руку ко лбу и наклоняясь так, чтобы темная завеса волос скрыла ее лицо.       — Вы боитесь за меня, — Ричард почти нежно смотрел на обеих девушек, к которым привязался всем своим благородным сердцем. — Но если бы судьба не хотела дать мне шанс, то не стала бы посылать вам это видение. Расскажите мне. Мне это нужно. Мне нужно знать, что я могу наконец-то сделать, спустя столько месяцев бессилия и неизвестности.       Мика убрала руку от лица и посмотрела на него, встретившись с его как обычно спокойным взглядом. Это были глаза человека, который всегда был готов открыто встретить свою судьбу и принять любой ее исход.       — «Да, он прав. Это будущее все равно настигнет его, и мы ничего не можем поделать с этим. Потому что таков уж Ричард, таков его характер, а значит такова и его судьба, просто потому что он не может по-другому. Просто потому что по-другому это был бы уже не он».       — «Расскажи ему. Даже Гендальф говорил, что судьбу нельзя обмануть, но можно постараться перехитрить. Наш рыцарь хитрить особо не умеет, но хотя бы будет предупрежден, а значит почти вооружен».       — «Эх, не рыцарь, а горе наше…»       — «Говори ему уже», — оборвала ее Эли.       — Этой ночью приснившееся мне видение было необычайно ярким по сравнению с другими… И более продолжительным, — Мика взяла небольшую паузу, чтобы сделать глоток отвара. Ричард внимательно слушал. — Мне приснилось, что на землю упал первый снег. Я откуда-то знала, что он первый, самый первый снег зимы. Он все валил и валил, пока не замел широкие улицы города, деревья и крыши домов не укрылись снежными шапками, а маленькое озерко не покрылось льдом. Возле этого озерца высилась старая мельница. Из нее выбежала босая девушка… Самая красивая девушка, которую я когда-либо видела, ее с легкостью можно было бы принять за эльфийку: кожа белая, как снег, волосы черные как смоль, почти как в сказке про Белоснежку…       — Нита… — прошептал Ричард с такой тоской, что у Мики сдавило сердце.       — Она бежала от кого-то, пыталась спастись. С ее губ срывалось твое имя, но ее мольба оставалась без ответа. Затем картинки завихрились одна за другой: я видела тебя в кандалах, на твоем теле было множество ушибов, ран и рубцов, видела, как тебя пинают и бьют, видела, как ты сражаешься, видела… — у Мики перехватило дыхание, на глазах выступили слезы. Эли резко встала из-за стола и почти выбежала из дома.       Ричард понял.       — И как я погибну? В том сражении? Или в кандалах?       Мика покачала головой и шепотом закончила:       — Твой же кинжал пронзит тебе спину.       — В спину. Вот же бесчестный убийца меня поджидает, — покачал головой рыцарь. — Скажи, не видела ли ты что-то, что могло бы мне помочь точнее определить местонахождение этой вот мельницы?       — Я знаю только, что тебе нужно идти на Север. Туда, где земли коснется самый первый зимний снег.       — Мой оруженосец был северянином. Попробую поискать следы в его родном поселении, — задумчиво сказал мужчина, вставая из-за стола. — Мика… Спасибо тебе.       Ричард поднял со стула и крепко обнял все еще плачущую девушку.       — Пусть звезды берегут тебя, сэр Ричард Томас Рейли, — улыбнулась сквозь слезы Моника, отстраняясь после долгих объятий.       — Пусть и твой путь будет светел, мисс Моника Вуд, — ответил он улыбкой на улыбку.       Затем вышел на крыльцо. Там на одной из ступенек сидела Эли, крепко обняв свои колени. Ее серо-голубые глаза смотрели вдаль с легким прищуром. Ричард присел рядом.       — Я уеду, как только вернется бабушка Вольха, — мягко начал он. — Я за многое ей благодарен… Всем вам. Вы спасли меня, дали кров и еду, одарили своей дружбой и любовью. Я никогда не забуду вас и вашу доброту.       — А теперь ты уезжаешь, чтобы после всех наших стараний вот так вот просто дать погубить себя? Пф, вздор, — фыркнула Эли и отвернулась, стараясь смотреть куда угодно, только не на него.       — Ну, кто же сказал, что я дам погубить себя просто? Тем более, что теперь я знаю, чего ждать.       — Собственного кинжала под лопаткой. Действительно, есть чего ждать.       Воцарилось недолгое молчание, затем Эли все-таки повернулась к Ричарду и пронзила его проникновенным взглядом влажных глаз.       — Не уезжай, пожалуйста.       — Ты же знаешь, что я не могу остаться. Никогда не мог, а теперь и подавно.       — Ты же погибнешь… — прошептала она, снова отведя глаза.       — Может да, а может быть и нет. В любом случае, уже точно погибну не от собственного кинжала, — Эли почувствовала, как что-то ткнулось ей в плечо. — Держи. Я дарю тебе своих Стрижиков.       Эли вопросительно приподняла бровь, увидев протянутые ей два кинжала. Они были красиво украшены и, как девушка прекрасно знала, идеально сбалансированы.       — При условии, конечно, что это не ты вонзишь мне их в спину, когда я попытаюсь уехать, — усмехнулся рыцарь.       — Права все-таки Мика: горе ты наше луковое, — прыснула со смеху Эли и приняла подарок. Ей всегда нравились эти кинжалы, она почти благоговейно провела кончиками пальцев по выгравированным на их рукоятках изображениям пикирующих стрижей. Затем посерьезнела. — Не умирай, Ричард, слышишь? Обещай, что не умрешь.       Ричард отеческим жестом провел рукой по ее волосам. Эли знала, что это последний раз, когда он так делает и закрыла глаза, чтобы ничем не выдать своих эмоций. Она не будет плакать.       — Может и горе, может и луковое, но я совершенно точно буду очень стараться не умереть. Только это и могу пообещать моим леди.       Вскоре вернулась бабушка Вольха, принося счастливые вести из дома мясника и огромный кусок свинины. Едва увидев решительное выражение лица Ричарда и двух разом опечаленных девушек, старушка все поняла.       — Не уезжай, пока я не соберу тебе харчей в дорогу, — только и сказала она, быстро заходя в дом. Девушки бросились ей помогать, все что угодно, лишь бы отвлечься от предстоящей разлуки.       — «Ты главного ему так и не сказала», — послала Эли осуждающую мысль.       — «Если бы он узнал, то потерял бы голову и наделал глупостей. А нам главное, что он знает об опасности и будет осторожен», — пояснила свою позицию Мика.       — «Это нам главное, а ему…»       — «А ему главное остаться в живых, иначе он точно уже никому помочь не сможет. Думаешь, мне не больно скрывать от него такое?!» — возмутилась девушка, отрезая огромный ломоть сыра и заворачивая его в платок.       Эли знала, что больно. Как знала и то, что подруга поступила так, как сочла наиболее мудрым. Может это действительно таковым и окажется.       Собрали все они быстро. Ричард был уже давно готов, даже успел выкупить какую-то старую клячу у местного кузнеца.       — Может тебе нужны деньги? Мы с Микой откладывали еще с Ривенделла и…       Мужчина покачал головой.       — Я тоже успел немного поднакопить за эти три месяца. Если что смогу подработать и где-нибудь на пути, так что не волнуйтесь обо мне. Не пропаду.       — Мы и не волнуемся, — проворчала бабушка Вольха. — Взрослый детина уже, прокормишься.       Мужчина подошел к старушке и взял ее ладони в свои. Она в ответ легонько сжала его руки. Они молчали, но сколько всего ими было сказано этим молчаливым жестом… Сын прощался с матерью, мать с сыном.       Затем, еще раз напоследок обняв девушек, Ричард взобрался на свою клячу.       — Береги себя, — помахала ему Мика напоследок.       — И вы берегите себя. Мои леди, — попрощался он, затем пришпорил лошадь и отправился в долгий путь.       — И что теперь? — угрюмо спросила Эли, когда рыцарь скрылся из виду.       — Ничего. Будем жить, как раньше, — ответила бабушка.       Все продолжали стоять и смотреть вдаль. Все знали, что как раньше, уже не будет.