***
- Хм… а вот за открытое окошко мерси, цыпа! – шепнул про себя человек, до этого озабоченно разглядывавший фасад губернаторского дома, гадая, которое же из многочисленных окон нужное. Теперь, когда цель была ясна, мужчина отбросил за спину длинные волосы, с кошачьей лёгкостью перемахнул через высокую ограду и, стараясь передвигаться в тени деревьев и кустов, подобрался вплотную к дому. Подняв загорелое лицо к открытому окну на втором этаже, прищурив тёмные глаза, пират пару минут оценивающе разглядывал многочисленные лепные украшения на фасаде, а затем, используя их поочерёдно как ступеньки и как опору для рук, довольно споро добрался до подоконника и, чуть сдвинув в сторону портьеру, осторожно заглянул внутрь. Уголок рта пополз вверх в довольной усмешке, чёрные глаза хищно и возбуждённо блеснули. «Добрый вечер, мисс Суонн!» - прошептал Джек Воробей, с улыбкой разглядывая спящую девушку.***
Элизабет часто снилось море. Море, любимое ею до самозабвения. Каждый день она любовалась им из окна, гуляла по пляжу, вдыхая сладкий морской воздух, иногда поднималась на корабли, в сопровождении отца или Джеймса Норрингтона, разумеется. Но морю словно было мало: то прозрачной светло – бирюзовой волной, то устрашающим штормом, то мерцающим под солнцем неподвижным огромным зеркалом, чью поверхность не искажает даже малейшая рябь, оно вторгалось и в её сны. Любовь явно была взаимной. Вот и в ту ночь ей тоже приснилось море. В своём сне она мчалась по бескрайней свинцово-синей глади, сидя на спине огромного чёрного скакуна. Без седла и уздечки и совсем обнажённая. Конь мчал её вдаль к горизонту, с лёгкостью преодолевая огромные волны, и, взлетая на очередной высокий гребень, крепко держась за гриву великолепного животного, она почему - то чувствовала странное приятное тепло, разливающееся по всему телу, горячими лучами скользящее по волосам, рукам, груди, губам… Волн становилось всё больше, они были всё выше, и с каждой новой волной Элизабет всё сильнее охватывало возбуждение. Потоки наслаждения омывали всё её тело, словно горячим мёдом, окатывая с головы до ног. Почувствовав один из них на своих губах, она застонала во сне и потянулась вслед за ним, не давая ускользнуть, продлевая эти ни с чем не сравнимые и неведомые ей прежде ощущения… «Цыпа, так и знал, что ты меня заждалась!» - сквозь волшебный сон, как беспощадный солнечный луч, прорезался знакомый чуть хрипловатый голос. Элизабет в ужасе распахнула глаза – над ней, нагло улыбаясь, склонился… Джек Воробей. «Сплю, точно сплю и вижу кошмар!» – успела подумать девушка, но в тот же миг пират снова прижался к её губам, грубо пытаясь раздвинуть их, почти причиняя ей боль и заставляя чуть не терять сознание от омерзения и ужаса. От него сильно пахло спиртным. Элизабет задохнулась, извиваясь под ним, пытаясь спихнуть с себя, но он крепко прижимал её к кровати и совсем не собирался отпускать. Его поцелуй становился всё более настойчивым, более властным, он лишал воли, заставлял её беспомощной куклой обмякнуть в его руках. Не очень понимая, что делает, повинуясь могучему инстинкту - вырваться, сбежать от опасности, она, что было силы, укусила его за губу. - А, зараза! - Джек дёрнулся, отпрянул от неё, однако на смену горячим, пахнущим ромом губам мгновенно пришла сильная ладонь. Пират зажал ей рот, не давая издать ни звука, и теперь внимательно разглядывал её прищуренными тёмными глазами. Из уголка его рта стекала кровь. - Какая ты храбрая, цыпа, – протянул он, наконец, зловещим, больше похожим на шипение голосом, - умеешь защищаться. Только больше ты так не сделаешь, а попытаешься – пеняй на себя! В его голосе определённо звучала угроза и нешуточная, Элизабет испуганно зажмурилась. - Итак, ты, похоже, не особо мне рада, – пират чуть склонил голову на бок, по его губам скользнула презрительная усмешка, – но это твои проблемы. А я вот сразу решил, что непременно заскочу к тебе в гости – очень уж ты ладненькая! Свободной рукой он медленно провёл по её телу, чуть сжал грудь, заставляя её вздрогнуть от неожиданности. - А теперь спокойно. Сейчас я уберу руку, и ты не будешь кричать и звать на помощь. Знаешь, почему? Он дождался, пока Элизабет отрицательно покачала головой, и продолжил тихим, лишённым всякого выражения голосом: - Потому, что никак не сможешь объяснить моего присутствия в твоей девичьей спаленке. Меня, возможно, и схватят, но перед тем как понести заслуженную кару, я под присягой подтвержу, что ты сама меня впустила. Добровольно и с охотой. Нет, лучше даже так! – пират поднял глаза к потолку, как бы в раздумье, и мечтательно улыбнулся. - Я оповещу весь местный гарнизон о нашей с тобой давней любовной связи. И сообщу им, что сегодняшней ночью мы как раз собирались обчистить дом твоего дорогого батюшки, а если получится - и парочку соседних, и вместе сбежать, реквизировав один из кораблей с местной пристани. Ну, как тебе? Светло - карие глаза Элизабет наполнились ужасом и возмущением, Джек с большим удовлетворением наблюдал за этим. - Мне, конечно, могут и не поверить, - продолжил он, - но слухи поползут обязательно, в таком маленьком сонном городишке они распространяются, как лесной пожар. Вашей репутации конец, мисс Суонн! Никакой Норрингтон на вас не женится – вряд ли он захочет взять в жёны пиратскую шлюшку. Твоё имя, красавица, отныне будет связано с моим, не важно, правда это или нет. И даже если меня повесят, тебе не отмыться никогда. Ну так что? – Джек довольно ухмыльнулся, закончив эту кошмарную для Элизабет речь, – не будешь кричать? Она обречённо опустила глаза и слегка покачала головой. – Умница! – шепнул он, осторожно убирая ладонь от её губ. Как только Элизабет почувствовала, что пират ослабил хватку, она изо всех сил толкнула его в грудь, мгновенно выскочила из кровати, стрелой пронеслась через комнату и прижалась к противоположной стене. Ей на глаза попалась стоящая на столике ваза с фруктами и маленький фруктовый ножичек рядом с ней. Жалкое оружие – таким даже мышонка не убить, но ничего другого в её распоряжении не было. И видя, как пират поднимается с пола и медленно направляется в её сторону, не переставая нахально и угрожающе улыбаться, Элизабет схватила ножик обеими руками и выставила перед собой, изо всех сил стараясь унять дрожь в пальцах. - Не подходи ко мне! – прошептала она севшим от страха голосом, – не подходи, убью! - О, цыпа, ну не надо крайностей! – ухмыльнулся Джек. Казалось, всё происходящее искренне его забавляет. - И вправду убьёшь? Ещё шаг - и он приблизился вплотную к сжавшейся в комок девушке. Маленькое лезвие моментально оказалось приставленным сбоку к загорелой шее. - Можешь не сомневаться, ты, грязный мерзавец! – прошипела Элизабет, пытаясь свободной рукой оттолкнуть незваного гостя, но Джек резко прижался к ней, перехватив занесённую для удара руку и не обращая никакого внимания на приставленный к его шее нож. Острое лезвие рассекло кожу, потекла тонкая струйка крови. Пират усмехнулся, мягко отстранил её руку, прикоснулся горячими губами к запястью. Затем слегка крутанул ей кисть, и ножик с печальным звоном полетел на пол. – Лиззи, – тихо шепнул Джек, удерживая обе руки Элизабет над головой, отчего её тело вытянулось в струну, – ну не дури! Перестань сопротивляться, ни тебе, ни мне от этого лучше не будет. Расслабься, увидишь, как это сладко… Кстати, за тобой должок, – добавил он и, склонившись, медленно провёл губами вдоль плавного изгиба шеи. Элизабет тихо ахнула, почувствовав, как зубы чуть сжали нежную кожу. Совсем капельку, но след наверняка останется. В следующее мгновение Джек снова прильнул к её губам, и на этот раз его поцелуй не был грубым. Он был обжигающе - горячим, нежным и неторопливым. Джек словно потягивал сладкое вино, не желая излишней спешкой нарушить его вкус. Элизабет замерла, застыла в ожидании, не зная, что произойдёт в следующий момент. Сердце заколотилось, как бешеное, а душу сковало странное оцепенение. Словно во сне, каким-то краем сознания отмечала она, что происходит, что он с ней делает. Отпускает её руки, кладёт их себе на плечи… Проводит горячими ладонями по спине, по талии, по груди… Обнимает её, прижимает к себе так крепко, что она ощущает частые удары его сердца… Поцелуй становится более страстным и требовательным. У неё кружится голова, подкашиваются ноги, на смену объявшему разум и тело холоду внезапно приходит страх. Ей перестаёт хватать воздуха, дыхание перехватывает от напряжения и испуга. Теперь она не сможет закричать, даже если захочет. А она не хочет, она… боится. Боится, что издай она хоть звук, пират тут же сотворит с ней что-то ужасное. А пока сердце и разум бьются в панике, тело, словно живя собственной жизнью, разгорается, тает и отзывается дрожью на каждое прикосновение тонких, смуглых пальцев… «Элизабет, ангел мой!» – шепчет ей вкрадчивый голос. Обжигающие губы страстно и уверенно ласкают её - дрожащие и холодные. Он целует её так, словно имеет на это полное право, словно она уже его, и Элизабет не в силах ничего с этим поделать. Её босые ноги внезапно оторвались от пола – Джек легко подхватил девушку на руки и бережно опустил на кровать. - Девочка моя… иди ко мне, не бойся… – прошептал он, торопливо пытаясь развязать тесёмки у ворота ночной сорочки. Они не поддавались – руки так дрожали от нетерпения, что он никак не мог справиться с проклятыми шёлковыми верёвочками. Тогда пират просто рванул тонкую ткань, легко стащив её с хрупких плеч, и замер, с вожделением разглядывая нежную девичью грудь. Треск разрываемой ткани немного привёл Элизабет в чувство. Она вздрогнула, беспомощно оглядываясь вокруг, и столкнулась с жадным, настойчивым взглядом ещё сильнее потемневших от желания чёрных глаз. Девушка внезапно осознала, что сейчас произойдёт. В душе проснулся такой отчаянный страх, такая паника, что она чуть не потеряла сознание. Застилающий разум сладкий, лишающий воли дурман мгновенно рассеялся, и она задрожала от ужаса и осознания своей беспомощности перед этим мужчиной, перед пиратом, от близости с которым её отделяют считанные мгновения. - Нет… нет, пожалуйста, не надо… – в отчаянии прошептала Элизабет. - Джек, остановись, не делай этого! Но Джек не останавливался. Его жадные губы уже настойчиво ласкали её грудь, а сильные ладони сомкнулись на запястьях, не давая пошевелиться. – Джек! Умоляю, не надо! Джек оторвался от её груди и внимательно посмотрел в расширенные от страха, полные слёз глаза. В них читался такой невыразимый ужас и такая мольба, что у него моментально пропало всякое желание. Пират ухмыльнулся, провёл кончиками пальцев по щеке, по нежным губам. На секунду прикрыл глаза, а когда открыл, в его взгляде больше не читалось желания и страсти. Чёрные глаза пирата смотрели на перепуганную до смерти Элизабет спокойно и насмешливо. Молча поднявшись с кровати, Джек поправил одежду и твёрдой походкой направился к окну. Уже положив руку на подоконник, он обернулся, оглядел её всю: от выглядывающих из-под длинной сорочки босых ступней, до растрепавшейся копны светлых волос и произнёс тихим, но твёрдым голосом: - Цыпа, мы не закончили. Я вернусь. Криво усмехнулся, наблюдая, как она следит за каждым его движением своими светло - карими глазами, в которых нет ничего, кроме страха, и добавил: - Имей в виду, никакое закрытое окно меня не остановит! После чего легко перемахнул через подоконник и скрылся в ночи.***
Как только Джек исчез из виду, Элизабет тут же вскочила с кровати, бросилась к окну и крепко заперла ставни. «Какой смысл?» - мелькнуло у неё в голове. Да хоть замуруйся она в подвале – даже это не поможет. Ничто её не спасёт… Девушка обречённо добрела до кровати, повалилась лицом в подушки и горько разрыдалась. Её всю трясло как в лихорадке, слёзы лились сплошным потоком и не желали останавливаться. В голове пойманной птицей билась только одна мысль: «Что делать? Что теперь делать? Что же с ней будет?!» Он вернётся, непременно вернётся и тогда… тогда всё, конец. Элизабет даже зажмурилась от ужаса, представив, что её ждёт. Она, мисс Элизабет Суонн, аристократка, английская леди станет жертвой мерзкого пирата. Что он с ней сделает?! Понятно что: надругается над ней, а потом прикончит. За насилие над дочерью губернатора его ждёт уже не виселица, а что-нибудь похуже, так что в живых он её не оставит. Девушка, стараясь заглушить рыдания, крепче вжалась лицом в подушку. От накатывающего липкого страха, от осознания собственной беспомощности у неё на мгновение потемнело в глазах. Боже, боже, что же ей теперь делать? Как защитить себя? Дура, наивная дура! Мечтала о встрече с пиратом… Вот, домечталась, накликала! Слёзы с новой силой хлынули из глаз. Элизабет крепко сжала руки, так что ногти впились в ладони. Мгновенная боль несколько отрезвила её. Она села на постели, пытаясь собраться с мыслями, стараясь унять дрожь в холодных, как лёд, пальцах. На мгновение луч надежды мелькнул в её растерянном, затуманенном горем и тревогой разуме: отец! Надо всё рассказать ему. Уж он придумает, что делать, он не даст единственную дочь в обиду. Поставит охрану вокруг всего дома, а понадобится – хоть прямо в её спальне! Он защитит её, оградит от этого кошмара. Да, надо всё рассказать ему прямо сейчас. Элизабет уже собралась броситься за помощью к единственному родному человеку, но внезапно замерла, поражённая новой ужасающей мыслью: но что она ему скажет? Что ночью к ней в окно влез тот самый Джек Воробей, которого разыскивают по всему Порт-Ройалу, и она, вместо того чтобы сразу позвать на помощь, обнималась с ним, целовалась и чуть не отдалась ему на этой самой постели?! Элизабет в отчаянии закусила губу и медленно покачала головой. Нет, не может она рассказать отцу такое. Этого позора он просто не переживёт. Возможно, ей следует уехать… Сбежать отсюда куда-нибудь подальше. Может, даже вернуться домой в Англию. Уж там ему точно до неё не добраться! Но нет, с горечью осознала она, это тоже не выход. На сборы нужно время, поползут слухи. Она ведь не сможет никому объяснить причину отъезда. Тогда что ей остается? Сколько времени в запасе? Когда он придёт к ней: завтра, через несколько дней, через неделю? Девушка попыталась дрожащими руками стянуть края разорванной сорочки. Пальцы коснулись нежной шеи, того самого места, где к ней ещё так недавно прижимались горячие губы пирата. Внезапно мелькнуло воспоминание: обжигающие поцелуи… Полные желания, горящие, как угли, чёрные глаза. Настойчивые руки, скользящие по её телу, страстно обнимающие, заставляющие подчиниться. Ощущения, прежде ей незнакомые: беззащитность и покорность. Желание немедленно перестать сопротивляться и позволить ему всё… Элизабет зажмурилась, встряхнула головой, отгоняя навязчивые видения. Что-то с ней случилось, это была не она. Та Элизабет, которую она знала, не могла вести себя как самая настоящая распутная женщина. Не могла разрешить совершенно незнакомому мужчине проделывать с ней такие вещи. Она ведь не только не сопротивлялась и не звала на помощь, она не чувствовала себя вправе сделать это – он полностью подчинил её себе. Он настолько сильнее, а она такая слабая… Что она может против дерзкого, сильного, безжалостного мужчины, почему-то избравшего именно её объектом своего желания?! Элизабет уткнулась лицом в колени и печально вздохнула. Как бы она хотела уснуть. Прямо сейчас уснуть и больше не просыпаться. И кошмар исчезнет, растворится в ночи, которая его и породила… И всё-таки в глубине её души, объятой страхом и сомнениями, маленьким червячком шевелилось любопытство. Она не могла не признать, что этот человек интригует её, вызывает интерес. Он такой… необычный, так не похож на людей, которых она привыкла каждый день видеть вокруг. Он словно пришёл из другого мира - странного, непонятного, опасного, но вместе с тем притягательного. Полностью противоположного её спокойному и упорядоченному миру, не таящему в себе никакой угрозы. Почему же он всё - таки не овладел ею? Что его остановило, ведь она не могла оказать ему никакого сопротивления, она могла только умолять. «Пожалел?» - мелькнула в её голове абсурдная мысль. Элизабет горько усмехнулась: пожалел, как же! Такие как он жалости не знают. Скорее испугался, что в последний момент она всё же закричит и позовёт на помощь. Девушка сжала виски ладонями. Голова раскалывалась от боли, о сне не могло быть и речи. «Думай, – приказала она себе, - думай, Элизабет. Вся твоя дальнейшая жизнь зависит от этого!»***
Остаток ночи Элизабет провела, сжавшись в комок на кровати, борясь с подступающей то и дело паникой и перебирая в уме различные планы собственного спасения. А когда первый солнечный луч проник сквозь крепко запертые ставни и прочертил золотистую дорожку на полу, внезапно поняла, как ей следует поступить. Это последнее, что она хотела бы сделать, к горлу даже подкатила тошнота, когда она представила, через что придётся пройти, но другого выхода она не видела. Элизабет расправила худенькие плечи, вскинула подбородок. Кроткие карие глаза сверкнули жёстко и решительно. Не станет она никому ничего рассказывать и ставить под угрозу свою репутацию. И не позволит этому негодяю сгонять её с насиженного места, заставлять покинуть родной дом. Она поступит по-другому. Пусть только Джек Воробей посмеет снова заявиться к ней в спальню – он очень об этом пожалеет!