***
Вечером того же дня Элизабет стояла в ярко освещённой тысячами огней бальной зале и, натянув на лицо приветливую улыбку, изо всех сил старалась не умереть от скуки. Даже танцы её не радовали, хотя танцевать она вообще-то любила. Но сейчас мелькание празднично одетых пар, кружащихся под звуки весёлой музыки, вызывало у неё лишь раздражение. В глазах рябило от огней и ярких нарядов, ей было душно от туго затянутого корсета и от тяжёлого шёлкового платья. Поэтому потанцевав немного ради приличия, Элизабет решительно объявила, что у неё кружится голова и танцевать она больше не будет, чем вызвала большое уныние среди собравшихся офицеров. Женщин было мало, незамужних девушек ещё меньше, поэтому все кавалеры настойчиво уговаривали её не лишать их своего общества, но Элизабет была непреклонна. И теперь, стоя в углу огромной залы и тоскливо разглядывая кружащихся в танце военных и штатских, крепко обнимающих своих раскрасневшихся партнёрш, Элизабет без конца корила себя за то, что вообще пришла. Десятки абсолютно неразличимых лиц проносились перед ней. «Прямо как маски», – мелькнуло у неё в голове. Похожие причёски, мало чем отличающиеся наряды, одинаковое глуповато-восторженное выражение лица. «Интересно, я такая же, как они? Фарфоровая кукла с намертво приклеенной улыбкой?» Ей стало тошно и неуютно от подобных мыслей. Хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Хотелось домой. В свою спальню, в свою кровать, на свою подушку, пахнущую его волосами… Элизабет поискала глазами отца. Губернатор о чём-то сосредоточенно беседовал с невысоким, довольно сдержанно одетым, но явно важным человеком. По непроницаемому выражению лица, по холодному блеску глаз, по спокойной величественной осанке сразу становилось ясно, что человек этот привык разговаривать, не повышая голоса, так как окружающие всегда ловят каждое его слово и выполняют любое поручение прежде, чем тот закончит его отдавать. Элизабет вздохнула и, взглядом подозвав к себе слугу, взяла с подноса стакан с лимонадом. Но чуть пригубив, поморщилась и поставила его обратно. - Мисс Суонн? – раздался сзади знакомый голос. Девушка обернулась, перед ней стоял Норрингтон. Она учтиво кивнула, приветствуя его, и он просиял в ответ радостной улыбкой. - Мисс Суонн, добрый вечер. - Добрый вечер, мистер Норрингтон. - Вы хорошо проводите время? - О да, конечно! Великолепный приём, - Элизабет мило улыбнулась, - позвольте ещё раз поблагодарить вас за приглашение. - Ну что вы! Это я благодарен вам за то, что пришли. Видеть вас и вашего отца в своём доме - огромное счастье для меня. Мисс Суонн…Элизабет, - Джеймс натянуто кашлянул, явно пытаясь собраться с духом, - не окажете ли мне честь немного побеседовать со мной? Наедине, – добавил он, и Элизабет могла поклясться - покраснел. Это её очень расстрогало. Не каждый день увидишь краснеющего и запинающегося перед девушкой коммодора. - Конечно, Джеймс, - Элизабет ласково посмотрела на него и, оглядевшись вокруг, проследовала к диванчику, стоящему на некотором отдалении. Устало опустившись на сиденье, она только теперь поняла, как утомилась стоять на ногах. Норрингтон осторожно, словно боясь ненароком её коснуться, присел рядом. - Мисс Суонн, – начал он, от волнения сжимая руки в кулаки, – не сочтёте ли вы меня последним невеждой и грубияном, если я осмелюсь повторить своё предложение? - Предложение, коммодор? - она изо всех сил постаралась изобразить невинное непонимание. - О да, мисс Суонн, – он нерешительно взял её за руку и слегка сжал ладонь. - Я прошу вас стать моей женой. Я… я люблю вас, Элизабет. - Мистер Норрингтон… Джеймс, - Элизабет целомудренно опустила глаза, – я… вы… вы оказываете мне большую честь, предлагая стать вашей женой, но это всё так неожиданно для меня (Боже, что я несу!) Я… позвольте мне подумать немного. И, окончательно входя в роль смущённой невесты, залилась ярким румянцем. - Ну разумеется, мисс Суонн! - Норрингтон со счастливой улыбкой легко коснулся губами её руки. - Я готов ждать, сколько вам будет угодно! Что ж, позвольте мне теперь оставить вас ненадолго. Он ещё раз нежно сжал её ладонь и, одарив на прощанье таким сияющим влюблённым взглядом, что Элизабет даже стало неловко, небрежно поклонился и оставил её одну. «Ну всё, - пронеслось у неё в голове, как только коммодор затерялся в окружающей толпе, – вот теперь точно пора домой!» Решительно приблизившись к отцу, Элизабет с улыбкой взяла его под руку. Губернатор вздрогнул от неожиданности. - О, Элизабет, дочка, - он несколько ошарашено взглянул на неё, - ну как ты? Развлекаешься? Она не успела ответить, как отец повернулся к своему собеседнику. - Лорд Беккет, позвольте представить вам мою дочь, мисс Элизабет Суонн. - Я счастлив, мисс Суонн, - лорд поклонился, коснувшись губами её руки. В ответ она слегка присела. - Я ещё больше, лорд Беккет. Прошу простить меня, но могла бы я поговорить с отцом? - Разумеется, мисс Суонн, – Беккет усмехнулся. - Такая красота не может знать отказа! И, кивнув ещё раз, отошёл в сторону. - Элизабет, - губернатор выглядел очень недовольным, - ты отвлекла меня от крайне важного разговора. Что случилось? Надеюсь, что-то серьёзное? - Мне жаль, папа, но боюсь, не очень, – Элизабет обворожительно улыбнулась.-Просто я устала и мне хочется домой. - Дочка, ну что за капризы! – нахмурился губернатор, - мы же недавно пришли. - О, папа, умоляю. Мне ужасно душно, у меня голова раскалывается, я хочу домой! - Элизабет, у меня ещё много важных дел здесь. Тебе придётся подождать. Выйди на балкон, подыши свежим воздухом, тебе сразу станет легче. А потом поедем вместе. Элизабет уже открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент к ним подошёл Норрингтон. - Губернатор, если мисс Суонн неважно себя чувствует, не вижу никаких причин задерживать её здесь. - Но коммодор, - губернатор решительно покачал головой, - я не могу отпустить свою дочь одну в такой поздний час. - Этого и не потребуется. Я буду сопровождать мисс Суонн до самого дома и доставлю её в целости и сохранности. Вы согласны, Элизабет? - О, коммодор, вы очень любезны, - Элизабет натянуто улыбнулась, - но я не посмею отвлекать вас от гостей. Перспектива поездки в закрытой карете вместе с Джеймсом Норрингтоном, уже практически считающим её своей невестой, совсем её не прельщала. – Уверяю вас, я прекрасно доберусь сама. - И, склонив голову на бок, добавила, невинно глядя ему в глаза: - тем более, лорд Беккет очень хотел с вами переговорить, я сама слышала. - Но Элизабет, это невозможно! - воскликнул губернатор. - Это небезопасно и неприлично, в конце концов. В такое время девушка не может ехать одна в экипаже. Нет, это совершенно неприемлемо! - О, папа…- простонала Элизабет слабым голосом, склоняясь головой к отцовскому плечу, – мне нечем дышать… В глазах обоих мужчин промелькнул страх и озабоченность. - Кажется, я нашёл выход, - медленно произнес Норрингтон, - я выделю мисс Суонн в сопровождение двоих солдат, думаю, этого будет достаточно. Они поедут рядом с кучером, а Элизабет в карете. Закроем поплотней занавеси, и никто не увидит, что мисс Суонн одна. Что скажете, мистер Суонн? - Да, - безнадёжно вздохнул губернатор, глядя в решительно поблескивающие глаза своей взбалмошной дочери, - похоже, это единственный выход.***
Оказавшись одна в закрытой карете, Элизабет с облегчением перевела дух. Наконец-то домой! Как же ей надоел этот приём, эти гости с их бесконечной бессмысленной болтовнёй. Танцы, музыка, яркие огни. Зря она согласилась приехать, надо было притвориться больной. Будь её воля, она больше не появится ни на одном из подобных балов - слишком скучно, слишком официально. Абсолютно не нужно ей сейчас. Элизабет поморщилась, подумав о том, что если примет предложение Норрингтона, подобные тоскливые мероприятия станут неотъемлемой частью её жизни. «О да, в роли почтенной миссис Джеймс Норрингтон я буду просто неотразима! - девушка нахмурилась и негодующе фыркнула. - И представляю, на что будет похожа наша семейная жизнь. Коммодор такой серьёзный, такой сдержанный. Он, наверное, будет уведомлять меня за неделю перед тем, как исполнить супружеский долг, возможно что и в письменной форме. Мне, вероятно, придётся даже спать в корсете!» - Нет уж, - Элизабет уверенно кивнула сама себе, - не бывать этому никогда! Джеймс Норрингтон – хороший человек, но пусть лучше женится на ком-нибудь другом. Многие из знатных девушек охотно примут его предложение, а ей он и даром не нужен. От мерного покачивания кареты Элизабет слегка заклонило в сон. Всё-таки час уже поздний, а проснулась она рано. Да ещё и не спала полночи. Девушка смущённо улыбнулась, припомнив, из-за кого. Интересно, когда она снова увидит Джека? Хорошо бы поскорее… уже соскучилась… Экипаж как раз достиг узкого переулка, последнего перед выездом на набережную. До дома оставалась всего пара кварталов. И в этот момент снаружи донеслись громкие крики и что-то похожее на звук выстрелов. Карета, качнувшись, резко остановилась, и Элизабет, грубо вырванная из сонного забытья, не удержавшись, полетела на пол, больно ударившись лбом о противоположное сиденье. Что случилось? Девушка рванулась к окну и, отдёрнув занавесь, прищурилась, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте, освещённой парой упавших на землю факелов. То, что она увидела, заставило её задрожать от ужаса. Вокруг кареты метались какие-то тени, один из сопровождавших её солдат лежал на земле без движения, другой вместе с кучером тщетно пытался отразить удары окружавших их со всех сторон оборванцев, вооружённых, чем попало: от клинков до увесистых дубинок. Их было не меньше десятка и, конечно, молоденький солдат и безоружный кучер не могли оказать им сколько-нибудь серьёзного сопротивления. «Давай, робя, навались!» - послышались грубые возбуждённые голоса и в тот же миг кучер, вскрикнув, тяжело повалился на землю. Элизабет испуганно отпрянула от окна, понимая, что пропала. Сейчас эти громилы расправятся с солдатом и доберутся до кареты. Доберутся до неё. Девушка зажала рот ладонью, изо всех сил пытаясь стиснуть стучащие от страха зубы. Нервно огляделась вокруг, пытаясь, пока не поздно, найти хоть что-то, что может сойти за оружие, но, увы – ничего подходящего не оказалось. Сбежать нечего было и думать - всё пространство перед остановившейся каретой было заполнено снующими туда - сюда бандитами. Попытайся она даже выскользнуть из дверцы и, оттолкнув оказавшегося на пути громилу, припустить со всех ног вдоль переулка, на открытом пространстве деться ей будет некуда. Элизабет замерла, пытаясь унять судорожное сердцебиение и чувствуя, что если хоть один из этих выродков прикоснётся к ней, она тут же умрёт от ужаса. Тем временем шум снаружи стих. Девушка зажмурилась изо всех сил, мечтая только об одном - стать невидимой. Вот послышались неторопливые шаги, и дверца кареты резко распахнулась. - Так-так, вы только посмотрите, кто тут у нас, - услышала она грубый гнусавый голос, словно в издёвке растягивающий слова, - маленькая птичка! Элизабет в ужасе распахнула глаза - в дверном проёме, глумливо ухмыляясь, застыл один из нападавших. Тот самый, что расправился с кучером. - Дамочка, - продолжил он, улыбаясь гнилыми зубами и шаря маленькими поросячьими глазками по её груди, тесно обтянутой лифом платья, - соблаговолите поделиться с несчастными, лишёнными крова и семейного очага, всем, что у вас есть! Компания, оставшаяся снаружи, поддержала его слова дружным гоготом: - Ну же, пупсик, иди сюда, мы тебя не обидим, наоборот – порадуем! Элизабет испуганно завизжала, глядя, как к её лицу тянутся корявые грязные пальцы. В ту же секунду громила как-то сдавленно хрипнул и с такой быстротой исчез за дверью, словно какая-то неведомая сила выдернула его наружу. Послышались крики, проклятья и лязг металла. Элизабет выдохнула, только сейчас почувствовав, что грудь разрывается от боли – из-за охватившей её паники она на несколько мгновений просто перестала дышать. Вслушиваясь в крики и ругань, доносящиеся с улицы, девушка тщетно пыталась понять, что происходит. Никто больше не пытался залезть в карету, и она, набравшись смелости, приблизилась к распахнутой дверце и осторожно выглянула наружу. Картина, представшая её взору, была настолько нереальна, что она даже зажмурилась и недоверчиво помотала головой, боясь, не мерещится ли ей. Но нет. По меньшей мере, четверо бандитов, в том числе и её обидчик, валялись на земле, и даже на её неопытный взгляд было ясно, что они мертвы, а с остальными, всё дальше отгоняя их от завалившейся на бок кареты, расправлялся… Джек. В отличие от своих противников, изрыгавших чудовищные ругательства вперемешку с криками боли, он дрался молча, но с такой яростью и таким напором, что от его сабли во всю сторону летели искры. Элизабет заворожено наблюдала за сражением. Мелькание узкого стального клинка стало почти неразличимым глазу. Джек, казалось, был везде: отбивая удары, молниеносно атакуя, единственным точным выпадом заставляя очередного противника складываться пополам и замертво валиться на землю. Один против шестерых. И становилось ясно, что, несмотря на численный перевес, одолеть его рычащим от бессильной ярости бандитам будет не проще, чем матёрого волка стае мелких дворняг. Наконец Джек с хрустом всадил клинок прямо в грудь очередному противнику, двое оставшихся со всей доступной скоростью дунули в ближайший тёмный переулок. Элизабет, не отрываясь, смотрела на пирата, не замечая, как от волнения почти до боли заламывает тонкие пальцы. Джек стоял, глядя вслед сбежавшим, как будто размышляя, продолжать ли преследование. Наконец, решив что-то, он тряхнул головой, брезгливо отёр саблю о куртку ближайшего валяющегося на земле незадачливого противника и повернулся к карете. Взгляд горящих от ярости чёрных глаз остановился на застывшей у двери Элизабет. И внезапно потеплел, словно наполняясь солнечным светом. Джек порывисто шагнул к девушке и, ни слова не говоря, крепко прижал её к себе. Элизабет доверчиво прильнула к пирату, чувствуя такое неимоверное облегчение и такую радость, что на глаза навернулись слёзы. Несколько минут они стояли молча, прижавшись друг к другу, и Элизабет мечтала только об одном – никогда не покидать больше его надёжных объятий. - Цыпа, - наконец первым нарушил молчание пират, приподнимая её за подбородок и пытливо заглядывая в глаза, - всё в порядке? Она кивнула, не в силах оторвать взгляд от колдовских чёрных глаз, казалось, прожигавших её насквозь. - Лиззи…- Джек склонился к ней, нежно запуская пальцы в волосы на затылке, привлекая её ближе к себе. Элизабет прикрыла глаза и застонала от удовольствия, ощутив прикосновение его жарких губ, сознавая, что весь день мечтала об этом поцелуе. Сейчас, находясь в объятьях Джека, млея от его близости, она чувствовала, что слабеет, что не может противиться желанию, вопреки обстоятельствам, сладостной горячей волной разливающемуся по телу. Что ещё немного, и она сама попросит его о большем… - Элизабет, - Джек с явной неохотой оторвался от её губ и улыбнулся, видя, что ей тоже совсем этого не хочется, - объясни мне, как ты оказалась здесь одна? - Что? - она открыла глаза, ещё не совсем придя в себя и непонимающе глядя на пирата. - Почему ты одна? - настойчиво повторил Джек. - Где твой отец? Где этот идиот - Норрингтон? Как они могли отпустить тебя одну в такой час?! - О, - Элизабет опустила глаза и невольно поёжилась, – боюсь, я сама виновата. Мне захотелось уехать, а отцу и коммодору пришлось задержаться. Но мне выделили сопровождающих. - Это вон тех что ли? – пират указал в сторону двух безжизненных тел в форме, распростёртых на залитой кровью мостовой. Элизабет молча кивнула, прижав узкую ладонь к горлу, словно ей вдруг перестало хватать воздуха. - Ясно. Джек, сжав её лицо ладонями, внимательно посмотрел ей в глаза. - Лиззи, - очень серьёзно проговорил он, - пообещай мне не делать больше таких глупостей. Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы мне не стало любопытно, куда это ты такая разряженная отправилась, и я не проследил бы за вашей каретой? - Джек, ты что, следил за мной?! – потрясённо спросила Элизабет. - И как видишь, не зря. - Но… - Ты чем-то недовольна, радость моя? - кривовато ухмыльнулся пират, – возможно, мне не следовало вмешиваться? - О боже, Джек, прости! - Элизабет вздохнув, крепко прижалась к его груди, - прости, я такая дура! Если бы не ты… Она подняла на него глаза, и Джек с изумлением заметил, что они слегка изменили цвет. В них появился какой-то новый оттенок - как у дикого мёда. Медово - карие… почти золотые… В устремлённом на него взгляде было такое искреннее раскаяние и такое восхищение, что Джек просто не мог не поцеловать её снова. А прильнув к мягким, чуть влажным губам, задохнулся от наслаждения, чувствуя, что Элизабет с готовностью ему отвечает. Её руки тут же обняли его за шею, притягивая ближе, сердечко забилось, как бешеное, он это явно почувствовал. Нежные губы жадно приоткрылись и маленький острый язычок моментально сплёлся с его. - Лиззи, ангел мой… – прошептал Джек, крепче сжимая её в объятьях, и в этот момент окружающая тишина вдруг разлетелась на тысячу осколков. Где-то поблизости раздался хор возбуждённых голосов. Кто-то явно командным тоном отдавал распоряжения, а по стенам переулка заметались яркие отсветы от приближающихся факелов. - Что это? – Элизабет непонимающе оглянулась. - Это за тобой, цыпа. Похоже, тебя отыскал патруль. - Джек ободряюще улыбнулся ей, провёл ласковой ладонью по светлым волосам и, наклонившись, быстро поцеловал. - Мне пора, детка. Всё будет хорошо, не волнуйся! И, подмигнув на прощанье, мгновенно растворился в темноте, окружавшей карету за пределом неровного света от упавших на землю факелов. Буквально минуту спустя, в переулке стало многолюдно. Два десятка солдат под предводительством старшего офицера, который оказался одним из её сегодняшних партнёров по танцам, окружили Элизабет и теперь наперебой расспрашивали её о случившемся. Элизабет, испуганно улыбаясь, рассыпалась в благодарностях и, указывая на одного из поверженных солдат, со слезами на глазах красочно расписывала, как он защищал её, не жалея собственной жизни, пока, одолев всех противников, не пал, подло пронзённый кинжалом последнего из них. После всех расспросов её снова усадили в карету и в сопровождении всего патруля торжественно доставили домой. А знакомый ей старший офицер пообещал, что храброго солдата, пожертвовавшего собственной жизнью ради её спасения, обязательно представят к награде. Посмертно.