***
Погода не радовала с самого утра. Зарядил мелкий противный дождик, который, судя по монотонности и довольно ощутимому ветру, дующему с моря, не собирался прекращаться ещё очень долго. Элизабет, уже одетая и причёсанная, стояла у окна своей спальни, с тоской разглядывая серо-свинцовую водную гладь, усеянную барашками невысоких волн. Настроение у девушки было под стать погоде - такое же унылое и безрадостное. Наступивший день не сулил никаких хороших новостей или перемен, к тому же, где-то внутри маленьким зверьком шевелилось неясное беспокойство. Элизабет приложила руку к груди, тяжело вздохнула, пытаясь отогнать тревожные мысли, но они не спешили её покидать. «Что-то случится, - мелькнуло у неё в голове. - Чему-то уже давно пора случиться, так не может продолжаться вечно». Ещё раз вздохнув и поморщившись от тяжести в стиснутой корсетом груди, Элизабет, наконец, оторвалась от вида серого моря под серым небом и решила спуститься в столовую. Есть не хотелось совершенно, но она чувствовала, что просто сойдёт с ума, если ещё хоть минуту пробудет одна в этой унылой комнате, напоминающей ей заброшенный, давно покинутый хозяевами и окутанный безмолвием старый дом, где всё погружено во мрак, рассеять который не под силу даже самому яркому и живому солнечному лучику. Тоска застилала всё окружающее серой пеленой. Словно плотное облако окутывала мысли и чувства. Элизабет поняла, что должна перемолвиться словечком хоть с кем-нибудь, иначе окончательно впадёт в уныние от одиночества и безысходности. Решительно повернувшись спиной к окну, девушка прошла через спальню, открыла дверь и спустилась вниз. К её немалому удивлению и разочарованию, столовая была абсолютно пуста, не считая застывшего возле двери лакея. - Доброе утро, мисс Суонн, - учтиво поздоровался тот, - прикажете подать завтрак? - Да, - машинально отозвалась Элизабет, - пожалуй… спасибо. Лакей тут же удалился на кухню передать распоряжение повару, а Элизабет села одна за тусклый полированный стол и уныло опустила лицо в ладони. Она-то надеялась застать в столовой отца. Мысль о том, что есть хоть один человек, пусть и не до конца, но посвящённый в её тайну, как-то согревала её, придавала сил, позволяла не чувствовать себя такой одинокой и покинутой. Однако губернатора не было, и Элизабет терялась в догадках, куда это он мог уехать так рано утром. «Доброе утро, мисс Суонн!» - раздался знакомый звонкий голосок, и Элизабет с облегчением перевела дух. - Энни! Как я рада тебя видеть! - воскликнула она, поднимаясь навстречу служанке, несущий поднос с завтраком, что, конечно, было вопиющим нарушением этикета и установленных правил, но Элизабет так обрадовалась хоть одному родному лицу, что наплевала на все эти условности. - О, - девушка была явно смущена такой реакцией хозяйки, однако, даже порозовела от удовольствия, - я тоже очень рада, мисс Суонн! Рада видеть вас в добром здравии и весёлом настроении. Позвольте, я налью вам чаю? - Да, Энни, спасибо. Элизабет уже взяла себя в руки и опустилась на своё место, с удивлением отмечая, что вроде как даже проснулся аппетит. Осторожно взяв чашку, она сделала небольшой глоток, а затем потянулась к блюду с бисквитами. Энни, сияя от радости видеть хозяйку хоть немного приободрившейся, тут же подлила ей ещё чая и передвинула поближе вазу с фруктами. - Энни, а ты не знаешь, где отец? - Элизабет с удовольствием сделала ещё глоток и вопросительно взглянула на девушку поверх чашки. - Как мисс, а вы не слышали? - Служанка в изумлении уставилась на неё, поставила на стол чайник и медленно присела на краешек стоящего рядом стула. Это было вообще что-то неслыханное, но девушка, поражённая тем, что её госпожа не знает новости, взбудоражившей весь город, начисто забыла о приличиях. - Так ведь сегодня казнят того самого пирата, помните? Ну, который тогда посмел угрожать вам, и которого коммодор Норрингтон поклялся поймать и повесить, во что бы то ни стало. Губернатор Суонн, должно быть, уже на площади и коммодор тоже. Они… О, господи, мисс Суонн, что с вами?!! - вне себя от испуга взвизгнула Энни, видя, как лицо Элизабет мгновенно заливает мертвенная бледность, глаза становятся чёрными от расширившихся зрачков, а сама девушка, приподнявшись со стула, впивается тонкими пальцами себе в горло, словно ей перестало хватать воздуха, и начинает медленно оседать на пол. Энни едва успела её подхватить. Громко зовя на помощь остальных слуг, и тщетно пытаясь привести Элизабет в чувство, Энни изо всех сил трясла её за плечи, брызгала в лицо водой, а убедившись, что толку никакого, мысленно попросила у Элизабет прощения и несколько раз с силой хлопнула её по щекам. Это помогло. Элизабет распахнула глаза и, оглядевшись по сторонам, тотчас оттолкнула заботливо склонившихся над ней встревоженных слуг. Вскочив на ноги так резко, что её с силой качнуло в сторону, и, отстранив протянутые к ней услужливые руки, она быстро проговорила каким-то сдавленным, словно придушенным, но таким холодным и яростным голосом, что Энни и остальные в ужасе отпрянули в сторону: - Экипаж. Быстро. Если через минуту я отсюда не уеду, пеняйте на себя! В обычно спокойных карих глазах горел поистине сумасшедший огонь, и все находившиеся в столовой слуги опрометью бросились вон. Все, кроме Энни. Которая вдруг, сама толком не понимая, что делает, подошла к своей разъярённой, как фурия, хозяйке и, твёрдо глядя в наполненные ужасом и безумием глаза, вдруг снова влепила ей звонкую пощёчину. Элизабет отпрянула, схватившись за щёку, и с изумлением воззрилась на храбрую девчонку, невозмутимо и решительно глядящую на неё - свою хозяйку и госпожу. - Мисс Суонн, - произнесла Энни очень тихим и мягким голосом, - возьмите себя в руки, вас всю трясёт. В таком состоянии, стоит вам сделать хоть шаг, вы снова упадёте в обморок. И тогда уже ничего не исправить. Элизабет несколько раз порывисто вздохнула, приложила руку к покрытому холодной испариной лбу и без сил опустилась на стул. Багровая тьма перед глазами медленно рассеялась, воздух перестал болезненными толчками врываться в лёгкие. - Мисс Суонн, - Энни пытливо взглянула на неё, сжимая в горячих ладошках её ледяные пальцы, - вам лучше? - Да, - выдохнула Элизабет, встряхивая головой и окончательно приходя в себя, - лучше. И вдруг, подавшись к сидевшей напротив Энни, крепко её обняла. - Спасибо тебе, - прошептала она, чувствуя, как предательские слезы застилают глаза, - я не забуду этого!***
Элизабет с нарастающей тревогой смотрела на площадь, заполненную народом. Коляска остановилась. - Мисс, - кучер обернулся к ней, - дальше не проедем. - Энни, оставайся здесь! - бросила Элизабет служанке, решительно распахивая дверцу и мгновенно погружаясь в людское море. Протискиваясь сквозь толщу народа и молясь только об одном: не потерять снова сознание от туго затянутого корсета, Элизабет оглядывалась вокруг, тщетно пытаясь за сотнями людских спин разглядеть происходящее впереди. Привстав на цыпочки, она с облегчением перевела дух, увидев, наконец, отца и Норрингтона и, активней работая локтями, добралась до крепостной стены, где на небольшом возвышении расположились губернатор, коммодор и старшие офицеры. - Элизабет, что ты здесь делаешь? Губернатор изумлённо воззрился на дочь, невесть как оказавшуюся здесь, всю растрёпанную и еле переводящую дыхание. Элизабет не ответила. Взгляд её был прикован к эшафоту, находящемуся в каком-то десятке метров перед ней. Пока она пробиралась сквозь толпу, он не был виден, заслонённый множеством людских голов, а теперь всё было, как на ладони. Деревянное возвышение. Палач в надвинутом на лицо капюшоне. Врач, священник, и с петлёй на шее, связанными руками и каким-то отсутствующим взглядом… Джек. Он не видел её. Поддёрнутые лёгкой дымкой чёрные глаза пирата смотрели на окружающее эшафот скопище людей абсолютно безучастно, словно всё происходящее не имело к нему никакого отношения. Элизабет пошатнулась, прижав к губам ладонь. Застыла, как изваяние, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляд от этой жуткой нереальной картины. Ощущая, как в груди медленно разливается мучительная, разъедающая, жгучая, невыносимая боль. - Отец, коммодор… - прошептала она севшим от ужаса голосом, с огромным трудом отводя взгляд от эшафота, - прошу вас, остановите… это… остановите казнь! - Что? - искренне удивился губернатор, - что это на тебя нашло, дорогая? Ты разве не видишь, это же тот самый пират, который угрожал тебе тогда, помнишь? - Да помню я, помню! - в отчаянии воскликнула Элизабет, - но папа, ты должен остановить их, прошу, не допускай, чтобы его убили! - Девочка моя, - губернатор обнял её за плечи, - я понимаю, у тебя доброе сердце и ты, возможно, уже простила его, но этот человек - преступник. И должен понести заслуженную кару. Если тебе тяжело на это смотреть, лучше возвращайся домой! «Осуждённый Джек Воробей признан виновным в умышленном совершении преступлений, многочисленных и тяжких, - громким голосом оповещал тем временем глашатай собравшуюся толпу. - Список наиболее вопиющих из них подлежит оглашению: пиратство, контрабанда, подделка патента с целью выдачи себя за офицера Британского королевского флота, попытка выдать себя за офицера Испанского флота, за священника нашей англиканской церкви»… Люди перешёптывались, согласно кивали головами, и было видно, не могли дождаться, когда же начнётся самое интересное. Родители поднимали детишек повыше, чтобы те, упаси господь, ничего не пропустили. «…плаванье под чужим флагом, поджог, похищение людей с целью выкупа»… Элизабет рывком высвободилась из отцовских объятий и обернулась к Норрингтону. - Коммодор, я умоляю вас! - она мёртвой хваткой вцепилась в его мундир, с болью и отчаянием заглядывая в холодные, как лёд, глаза. «…грабёж, браконьерство, разбой, кражи, мародёрство»… Норрингтон внимательно посмотрел на заплаканную девушку, не говоря ни слова, вскинул руку, и глашатай, как раз заканчивающий перечислять бесконечные преступления Джека Воробья, умолк на полуслове. - Мисс Суонн, что происходит? С какой стати я должен отменять казнь? Мы и так слишком долго гонялись за этим пиратом, он и попался-то совершенно случайно. Представьте себе: сегодняшней ночью высадился на берег и как раз налетел на патруль. «Он шёл ко мне! - в отчаянии подумала Элизабет, - это я виновата. О боже, лучше бы он вообще не возвращался!» - Я уже послал рапорт лорду Беккету, - продолжал коммодор. - Его очень интересует судьба именно этого пирата, уж я не знаю, почему. Когда в прошлый раз ему удалось сбежать, лорд Беккет был весьма недоволен. Так что, сами понимаете, помилование этого человека может стоить мне карьеры. Норрингтон смотрел в наполненные слезами карие глаза Элизабет, и в его взгляде явно читалось ожидание. Она внезапно поняла, чего именно он ждёт. - Коммодор, - дрожащим голосом произнесла Элизабет, - прошу вас, пощадите его. И, впившись ногтями в ладони и прикрыв на секунду глаза, добавила: - Сделайте это ради меня. В качестве свадебного подарка. - Элизабет! - потрясённо воскликнул губернатор, - да что же это?! - Мисс Суонн? - Норрингтон сделал шаг ей навстречу, - верно ли я понял вас? - Абсолютно верно, мистер Норрингтон, - тихо ответила Элизабет. - Я обещаю стать вашей женой в обмен на жизнь и свободу Джека Воробья. - Ну что ж, да будет так. Коммодор небрежным жестом подозвал к себе одного из солдат, передал тому короткое распоряжение и обернулся к губернатору. - Итак, губернатор Суонн, мисс Суонн всё-таки приняла моё предложение. Вы не возражаете против нашего союза? - Нет, конечно, нет, - нерешительно протянул губернатор, - но… дочка, - обернулся он к Элизабет, - ты уверена? Она молча кивнула, не поднимая глаз. Тем временем, служилый добрался до эшафота, что-то шепнул глашатаю на ухо и тот, округлив глаза от удивления, поправил съехавший на бок парик, и, кашлянув, продолжил: «Но в связи с новыми обстоятельствами, открывшимися в деле пирата Джека Воробья, объявляется о его невиновности и полном помиловании. Палач, освободите этого человека!» По толпе пробежал удивлённый и недовольный ропот. Люди переглядывались между собой, не зная, как реагировать на происходящее. Что ни говори, не каждый день осуждённого, в буквальном смысле, вынимают из петли на глазах у всех, да ещё и отпускают на все четыре стороны.***
Когда с его шеи внезапно сняли верёвку, Джек словно очнулся от какого-то забытья. Непонимающе оглянулся, вопросительно посмотрел на палача. Тот жестом указал ему на лестницу, ведущую вниз, с эшафота. Пират с весёлым недоумением оглядел толпу, его взгляд скользнул по стоящим поодаль офицерам, коммодору, губернатору и замер, натолкнувшись на так знакомый ему тёплый и ласковый взор карих с медовым оттенком глаз. Несколько бесконечных секунд пират и девушка смотрели друг на друга. Элизабет нервно сжала тонкие пальцы и слегка кивнула. Джек широко улыбнулся, подмигнул ей и, легко сбежав с эшафота, мигом растворился в толпе.***
- Кстати, коммодор, - убедившись, что Джека и след простыл, Элизабет вновь обернулась к Норрингтону, и её глаза опасно сузились, - не считайте меня полной дурой! Джек Воробей должен беспрепятственно покинуть Порт-Ройал, живой и невредимый. И если с ним произойдёт какая-то трагическая случайность: скажем, упадёт на голову кирпич, или он спьяну утонет в сточной канаве, или его прирежут невесть откуда взявшиеся в переулке вооружённые до зубов молодчики, я буду считать себя свободной от данного вам сейчас слова. - Договорились, мисс Суонн, - Норрингтон кивнул, и по его губам скользнула ироничная улыбка. - Вы напрасно мне не доверяете. К тому же, как вы выразились, «трагическая случайность» действительно может произойти. И без моего в ней участия. Элизабет, усмехнувшись, решительно покачала головой: - Только не с ним!***
Вечером того же дня Элизабет нервно ходила туда-сюда по своей спальне. Голова раскалывалась от переполнявших её мыслей, а взгляд то и дело обращался к раскрытому окну. Придёт или нет? Лучше бы не приходил. Ей до безумия хочется его увидеть, но… пусть он будет далеко, как можно дальше отсюда. Она, скорее, предпочтёт никогда больше не встречаться с ним, чем снова подвергать опасности. Того, что она пережила сегодня, глядя на грубую верёвочную петлю, обвившуюся, как уродливая змея, вокруг его шеи, не пожелаешь и врагу. И всё же… всё же… «Джек! - Элизабет порывисто вздохнула, стараясь сдержать горестный стон, - если бы ты знал, как мне тебя не хватает!» Словно в ответ на её мысли, створка окна слегка скрипнула, знакомый голос окликнул её по имени. Элизабет резко обернулась и, увидев прямо перед собой улыбающегося во весь рот Джека, радостно бросилась ему на шею. - Элизабет, моя прекрасная спасительница! - Джек подхватил её на руки и закружил по комнате. С жадностью впился поцелуем в мягкие податливые губы, прижал её к себе так крепко, что чуть не задушил в объятьях. Соскучился. - Джек… - прошептала Элизабет, самозабвенно прильнув к нему, наслаждаясь его близостью, веря и не веря, что сейчас он здесь, с ней! Слава богу, живой… - Цыпа… Ведь, правда, без тебя не обошлось, я угадал? Элизабет не ответила, боясь, что сейчас просто расплачется от счастья и с некоторым смущением чувствуя, как сквозь радость и неимоверное, дурманящее голову облегчение, совершенно непрошено накатывает возбуждение. И она уже не может думать ни о чём, только об этом мужчине: так жарко обнимающем её, так страстно целующем и желанном ей до безумия. Ощутив знакомое напряжение в её теле, Джек на секунду прижал её к себе, крепко-крепко, а затем неохотно, но решительно, отстранился. - Лиззи… - шепнул он, прильнув на мгновение к нежным губам в ласковом успокаивающем поцелуе, - цыпа моя, я тоже очень тебя хочу, но сейчас не время. Элизабет, казалось, его не слышала. На раскрасневшемся лице читалась такая страсть и такое нетерпение, что Джек, прошептав про себя неизменное: «Зараза!», с большим трудом удержался, чтобы немедленно не отнести её на кровать и не проделать всё то, о чём самозабвенно мечтал на протяжении этих бесконечных трёх недель. - Цыпа, Лиззи! - Джек слегка тряхнул её за плечи, пытаясь привести в чувство, - собирайся, я за тобой! - Что? - Элизабет непонимающе уставилась на него, гадая, не ослышалась ли. - Я сказал, собирайся, - Джек широко улыбнулся, довольный что она, наконец, поняла, - времени мало. Давай, укладывай вещи, кстати, если есть драгоценности, прихвати - лишними не будут, корябай трогательную прощальную записку своему дорогому папочке, и в путь! - Но Джек, - Элизабет, глядя на него во все глаза, отстранилась и печально покачала головой, - я не могу. - Не можешь? - пират недоумённо посмотрел на неё, - почему? Девушка опустила голову, пытаясь скрыть выступившие слёзы. - Элизабет, что произошло? - Джек обнял её за талию, привлекая к себе. - Не можешь пойти со мной? Или не хочешь? Он приподнял её лицо, пытливо заглядывая в глаза: - Мне казалось, ты меня любишь. - Люблю, - кивнула Элизабет. - Тогда в чём дело, малышка? - Джек с очень довольным видом нежно провёл ладонью по её щеке. - Джек, я выхожу замуж за Норрингтона. Через два дня. Она отступила от него на шаг и отвернулась. - Что?! - не поверил своим ушам пират, - что ты сказала? - Я сказала, что выхожу за Норрингтона, - твёрдо произнесла Элизабет, и одному богу известно, чего ей стоила эта твёрдость. - Тааак… - Джек шагнул к ней и рывком развернул к себе, - что это ты придумала, Лиззи? Что вдруг за большая и светлая любовь проснулась между вами, пока меня не было?! - Джек! - в голосе Элизабет послышалось возмущение, - что за глупости ты говоришь? Какая любовь? Я обещала, что стану его женой в обмен на твоё помилование! - Ах, вот в чём дело! - Джек облегчённо вздохнул и с усмешкой закатил глаза. - А я-то гадал, с чего вдруг меня освободили? Ну, тогда, прости, цыпа, я что-то не смекаю, в чём, собственно, проблема? Пообещала и пообещала. Наш бравый коммодор сам виноват - не будет так легко верить женщинам! И Джек подмигнул ей шальным чёрным глазом. - Джек, - Элизабет удивлённо взглянула на него и сложила руки на груди, - я дала слово. При свидетелях. - И что же? - пират никак не мог взять в толк, к чему она клонит. Всё происходящее ему очень не нравилось. Что ж за день-то сегодня, зараза! Сперва чуть не повесили, а теперь ещё и это! Элизабет тоже почувствовала, что начинает злиться. Напряжение долгих недель ожидания и сегодняшних событий до предела натягивало нервы и искало выхода. А Джек стоял перед ней с этой своей беззаботной улыбочкой и словно ничего не слышал! - Джек Воробей… - Капитан Джек Воробей, - тут же привычно поправил он её. - Хорошо, - покладисто кивнула Элизабет. - Так вот, Капитан Джек Воробей, я понимаю, вы пират и привыкли судить людей по своей «пиратской» мерке. Я допускаю, что такие понятия, как «честь» и «совесть» вам незнакомы. А, если и были знакомы, так вы давно позабыли, что это значит. Я же, к вашему сведению, не пират, и поступать по-пиратски не собираюсь. И я выполню обещание, данное коммодору, потому что иначе могу больше не называть себя Элизабет Суонн! Она тут же пожалела об этих словах и внутренне сжалась, потому что в устремлённых на неё подведённых сурьмой глазах читалось твёрдое, спокойное: «Убью». - Даже так? - тихо проговорил Джек, с огромным трудом сдерживая себя и, на всякий случай, отступая подальше от испуганной Элизабет, так как его всего просто трясло от бешенства. - Скажи мне, цыпа, - пират прищурился, крайне неприятно ухмыльнувшись, - в твою хорошенькую блондинистую головку не приходила мысль, что мне вовсе не нужны такие жертвы от тебя? Я бы предпочёл скорее быть повешенным, чем обнаружить, что моя женщина - шлюха. А будущему муженьку, кстати, передай, что с него бутылка, стараниями бесчестного и бессовестного пирата ему обеспечена крайне увлекательная брачная ночь! И Джек вдруг окинул её с головы до ног каким-то новым, оценивающим, словно бы раздевающим взглядом. При этом на его губах играла обворожительная улыбка, а глубокие тёмные глаза оставались совершенно равнодушными и холодными. Элизабет, конечно, не знала, что именно с таким выражением лица капитан Джек Воробей обычно разглядывает кабацких девиц, прикидывая, во что ему обойдутся их услуги и не удастся ли скостить пару монет, но, видимо, о чём-то подобном догадалась. Потому что, как следует размахнувшись, влепила пирату такую пощёчину, что у того только каким-то чудом удержалась голова на плечах. - Джек, - прошептала Элизабет, улыбаясь медленной, притворно-ласковой, но совершенно ледяной улыбкой, - ах ты мерзкий, грязный, бессовестный… подонок! Ты исчезаешь на три недели, так и не объяснив, куда. Бросаешь меня здесь совсем одну. Каким-то образом умудряешься угодить на виселицу, а когда я спасаю тебе жизнь, ещё смеешь обвинять меня в чём-то! Ты, неблагодарная скотина! - её голос уже практически срывался на крик, а по щекам текли злые слёзы, - неужели ты думаешь, я бы позволила им убить тебя у меня на глазах?! Элизабет внезапно осеклась, вздохнула и одним резким движением смахнула слёзы с лица. Несколько секунд они, молча, буравили друг друга гневными, чуть ли не ненавидящими взглядами. Джек при этом прикидывал, где это она могла нахвататься таких слов и выражений, а Элизабет с огромным трудом сдерживалась, чтобы не залепить ему ещё одну пощёчину, покрепче первой. Наконец, Элизабет взяла себя в руки. - Джек, - тихо сказала она, медленно проводя кончиками пальцев по его щеке, всё ещё горевшей от пощёчины, - пойми, другого выхода не было. Я бы ни за что не простила себе, если бы не попыталась хоть что-то сделать. Чем ты, собственно, не доволен? - Элизабет пожала плечами, и в её голосе снова послышались резкие нотки, - ты свободен, плыви куда хочешь и, кстати, лучше не возвращайся! Что тебе ещё нужно? - Ты мне нужна, глупая девчонка! - Джек вдруг так порывисто и крепко сжал её в объятьях, что ей стало трудно дышать. - Я никуда не уйду без тебя! - О, Джек… - простонала Элизабет, мгновенно обвивая его шею руками и прижимаясь к его груди, - Джек… любимый мой, любовь моя, я не могу, прости, не могу! Я пообещала, дала слово, - слёзы несдерживаемым потоком хлынули из её глаз. - Я… я не могу его нарушить. - Лиззи! - Джек обхватил её лицо горячими ладонями, настойчиво заглядывая в любимые глаза, - девочка моя, пойдём со мной! Ты не имеешь права так обращаться со своей жизнью и… с моей тоже. Ты нужна мне. Я не для того тебя нашёл, чтобы так просто потерять! И он в каком-то исступлении прильнул к её губам. Жадно, неудержимо, словно пытаясь этим остановить её, не дать ей уйти. - Джек… Элизабет отвечала на его поцелуй, ловила губами его губы, шептала его имя. Она всеми силами старалась продлить это мгновение, не дать ему закончиться, не дать стереться из памяти. Сейчас она любила его так, что сердце просто не выдерживало этой пытки, и готово было разорваться от счастья, от горя, от неотвратимо надвигающейся реальности, от невозможности сберечь то, что ещё есть между ними…***
Прошло несколько минут, и Элизабет с трудом оторвалась от горячих губ пирата. Нежно, но неуклонно расцепила кольцо его рук, обвивших её талию. - Джек, - она ласково провела ладонью по непослушным чёрным волосам, - прошу тебя, уходи. Джек чуть прищурился и отрицательно покачал головой. - Уходи сейчас. Не мучай меня и себя. - Элизабет, - Джек приобнял её за плечи, печально глядя в глаза, - ты действительно этого хочешь? - Нет, - тут же отозвалась она, - нет, не хочу! Но не могу по-другому. Не могу, не могу… Прости. Джек на секунду зажмурился, по лицу пробежала судорога, как от боли. - Ну что ж, - он, вздохнув, убрал от неё руки и сделал шаг назад, - значит, не судьба. В немом отчаянии наблюдала Элизабет, как Джек молча двинулся в направлении окна. Но вдруг остановился на полпути, вернулся к ней, взял за руку и вложил в ладонь маленький листок бумаги. - Если вдруг передумаешь, - шепнул он, легко коснувшись её губ, - я буду ждать! Затем развернулся на каблуках, чуть не бегом пересёк комнату и скрылся в ночи. Элизабет в изнеможении опустилась на пол, свернулась калачиком и застыла, сотрясаясь в беззвучных рыданиях и крепко сжимая ладонь.