Camp "Good Blood "

— Ты сказал, что мы пойдем в парк, а не в бар, Гарри, — прошипел я, понимая, что парень меня обманул. — Успокойся, выпей это, — кудрявый дает стакан с, как я понял, коньяком, но я ставлю обратно на барную стойку, — У-у, наш малыш такой правильный, что слушается свою мамочку. Злюсь еще сильнее, взяв в руку стакан и выпивая до дна. Горло неприятно жжет. Покашливаю. Мудак. Гарри усмехнулся, обнимая меня за талию. Рычу и бью парня по рукам. — Даже блять не смей. Он закатывает глаза, но убирает свои шаловливые руки, а я радуюсь, что он немного выпил, поэтому он не может на меня сейчас накричать. Сажусь на стул и рассматриваю стакан, думая, что это неплохое занятие. Нет, ну вот зачем он меня сюда привел? Я чувствую, что начинаю пьянеть, хотя выпил только стакан. Хотя, я только пару раз пил, да и то, только по два или три стакана. Берет меня за руку и ведет к танцполу. Подождите, в баре есть танцпол? Черт, это же клуб. — Давай, Лу, потанцуй со мной, — прохрипел Гарри возле моего уха. — Я хочу в парк, — отвечаю. — Но здесь так весело, — поворачивает меня к себе спиной и обнимает меня за талию. На этот раз я ничего не говорю, обреченно вздохнув. Музыка сразу же меняется с энергичной на какую-то медленную и такую сексуальную. Толпа довольно закричала, и я не мог понять, что происходит. Гарри, заметив, что я как-то странно смотрю на толпу, говорит: - Оу, сейчас придет Анастейша. — Кто? — Увидишь, — он довольно облизывается и подходит ближе к сцене. Иду за ним. На сцену выходит девушка лет 20-25, в фиолетовом корсете и фиолетовых стрингах. Ее волосы еле доходят до плеч. Она была какой-то то ли смущенной, то ли даже пыталась скрыть свою улыбку. Ее тело было немного худым. Была она высокой из-за своих каблуков. Садится на кресло, которое было посреди сцены. Берет в руку микрофон и рассматривает всех. — Так-так, вас сегодня так много… Неужто все пришли из-за меня? — Все свистят, и Гарри тоже. Обнимаю себя руками, от смущения, — Кто же будет сегодня счастливчиком? Эй, ты, в голубой рубашке, с венком на голове, иди сюда! — Анастейша показывает пальцем на девушку рядом со мной. Она довольно улыбается, подходя к Анастейше. Она стриптизерша? — Как тебя зовут? Миа? Мия? — Девушка смущенно кивает. Прикусываю свою губу. Мия садится на кресло, и музыка меняется. Анастейша начинает медленно танцевать, садясь на колени девушки. О Боже мой. Несколько раз подымает и опускает свои бедра, покусывая подбородок Мии. Боже, я сваливаю от сюда, или если останусь, то превращусь к красного помидора. — Гарри, пошли отсюда… — Пытаюсь состроить из себя кокетливого мальчишку, обняв его за шею. Улыбаюсь, медленно облизывая свои губы. Господи, как я могу себя так вести. Главное, что завтра, когда я проснусь, я это забыл. Если не забуду, то целую вечность буду проклинать себя за такой поступок. Стайлс прижимает меня к себе, соприкасаясь со мной носами. Все пошло не так, как я хотел. — Пошли еще выпьем, Лу. — Я не Лу. Глубоко вздыхаю, радуясь тому, что Гарри меня не поцеловал. Серьезно, здесь я этого делать не хочу. Мы подходим к стойке и Стайлс что-то говорит бармену, но я плохо слышу, и парень, тот что бармен, усмехнулся и дал мне стакан текилы. Боже, не напои меня, придурок. Достаю таблетки с рюкзака и кидаю одну в стакан. Выпиваю до дна, понимая, что кудрявый не отстанет, злобно смотрю на него, когда снова неприятно жжет в горле. — Он туда добавил водки, кстати, — спокойно говорит Гарри, и я бью его по спине, пока он смеется, — Шутка-шутка! — Кричит он, когда я щекочу его. Все-равно, что на нас могут смотреть, просто хочу ему немного отомстить. Останавливаюсь, понимая, что это уже перебор и Стайлс уже красный от смеха. — Пошел ты в жопу, Стайлс, — порыкиваю, скрестив руки на груди, немного обидевшись. Боже мой. Я еще и умею рычать… Нужно запомнить это. — Мог бы, но… Ты же отказываешься, ты же меня отталкиваешь от себя, — с обидой в голосе, говорит Гарри, делая шаг назад и отворачиваясь. Мне как-то стало не по-себе, и я дотронулся рукой до плеча парня, но тот неодобрительно рыкнул, продолжая говорить, — Мог бы хотя бы поцеловать меня, что ли, раз так хочешь, — он фыркает, но я замечаю усмешку. Что он сейчас сказал? А ну-ка повтори, придурок, — Да ладно, я же знаю, что я тебе нравлюсь. — Не надейся, — и сопротивляюсь, чтобы не прижать его к себе, и не поцеловать. Ох, — Если бы ты мне нравился, то я давно бы уже был с твоим членом во рту, — Боже, что делает со мной алкоголь. — Тоже верно, — почему у меня чувство, что Гарри что-то задумал? Ах ну да, потому что его похотливый взгляд до сих пор исследует меня, и я разрешаю ему, обнять меня за талию. Мы выходим с клуба и он ведет меня к лагерю. Уже домой? Он, будто прочитав мои мысли (или это потому что, я был грустный, не важно), взял за запястье и ответил: — Пляж. — Оу, — все что я могу сказать, после того, как замечаю Найла, который играет с Элизабет в волейбол. Она хихикала, когда блондин неправильно подавал, — Я надеюсь, что мы не будем купаться, потому что я не в плавках. — Теперь я сильнее хочу, чтобы ты разделся. Спасибо, — ворчит Стайлс, подходя к воде. Закатываю глаза, но иду за парнем, совсем не замечая то, хотя я заметил, что Найл кричал мне что-то вслед с какими-то немного пошлыми шутками. Как я мог так сильно сдружиться с ним? Снимаю с себя толстовку, но не снимаю футболку, потому что не собираюсь купаться. Замираю на пару секунд, когда Гарри снимает с себя футболку, слишком медленно, отвернув голову. О Боже мой. Наверно, я никогда не прекращу говорить: Боже, Господи и так далее. Но он выглядит слишком сексуально, что я даже начинаю думать, что не принял таблетки. — Все еще не хочешь дотронуться до меня? — ухмылка на лице Стайлса становится все больше и больше, когда он замечает мой румянец, — Я думал, что ты не умеешь смущаться. — Ох, заткнись, — шепчу, еще сильнее смущаясь, — Только если ударить. Гарри смеется, и его смех такой замечательный. Я борюсь со своим странным желанием, чтобы не попытаться уловить его запах. Он садится на песок, и я понимаю, что мне нужно сделать так же. Просто я привык к пледу, книгам, и прочей фигней. Гарри протягивает мне камень, который выглядит весьма необычно. Фигуркой он как снежинка, но намного больше и тяжелее. Цвет черно-фиолетовый. Посередине нарисовано кривое сердце, и уже понимаю, что Гарри пытается таким образом подкатить, но я не могу отказаться, от столь чудесного камня. Прячу его в рюкзак, и пытаюсь не обидеть парня, но все же обижаю, говоря: — Это почти ничего не значит для меня. — Значит у меня есть шанс? — Он щенячьими глазками смотрит на меня и я таю, улыбаясь. — Может быть. На улице уже довольно прохладно и я собираюсь взять свою толстовку, когда горячее тело обнимает меня, и вначале, пытаюсь оттолкнуть, но он говорит, что просто хочет согреть меня, и я сдаюсь, удобней усаживаясь между его ногами, и опираясь спиной об его грудь. Черт, он такой горячий. Тело. У него горячее тело. Самое ужасное то, что хоть Гарри мне и нравится, но я не уверен в этом, и мне больно наблюдать за тем, как он пытается добиться меня, но он знает, что я пока не могу ответить взаимностью, но он не сдается. Он сильный. — Какой твой любимый цвет? — Неожиданно для меня, спрашивает Гарри, обнимая меня за талию. Зеленый. — Желтый, — я вру и ему и самому себе, — А у тебя? — Приподымаю голову и встречаюсь с его яркими зелеными глазами. — До того как ты появился — черный. Сейчас — голубой, — щеки розовеют. — А почему раньше был черный? — Потому что у меня было много проблем. — Каких? Извини, — понимаю, что захожу слишком глубоко, но продолжаю, — Можешь сказать, какие? Пожалуйста. — Сестра умерла. Мать пьет. Как обычно короче. Я не знаю, где сейчас мой отец, — Наклоняюсь к нему, обнимая и сожалея. Я конечно знал, что Гарри не такой уж и плохой, но чтобы настолько, — Я просто не хотел ни с кем дружить и быть одиночкой, потому что это помогает подумать обо всем. Но пришел ты. Моя новая маленькая проблема. — Прости. — Ничего. Теперь я к чему-то стремлюсь. — К чему? — Я сдвинул бровь вверх и я ненавижу себя за свое любопытство. — К тому, чтобы завоевать твое сердце, конечно, — Гарри говорит это, будто это очевидно, ведь так и есть. Я задумываюсь, после чего, встаю и беру толстовку с рюкзаком и говорю: — У тебя десять дней, Гарри, запомни это. Отворачиваюсь и ухожу внутрь лагеря, понимая, что сделал первый шаг к нему. Я правда хочу, чтобы Гарри не сдавался, потому что знаю, что скоро окончательно растаю перед ним.