Я никогда тебе не покорюсь

Павил, понурившись, шел по дворцу, направляясь к комнатам Герберта. Та неуверенность и скептицизм, которые он угадал в глазах участников военного совета, все еще преследовали его и не давали покоя. Как он дошел до уговоров и увещеваний? Всегда решительный и смелый, решавший все с одной руки, сейчас он чувствовал себя на перепутье трех дорог. Он прежний плюнул бы на чуждые ему проблемы, забрал свои полки и отбыл восвояси, в спокойный тихий южный городок - до следующего контракта, и неважно с кем. "Старею, - хмыкнул он, - вот и надумал искупать грехи". Он знал, что это только отговорка, да и грехи тут ни при чем. В их мире все воюют, поэтому и ремесло наемника доходно и почетно - пришел, исполнил то, что должен, и получил заслуженную плату. Все просто и понятно, откуда же в мозгу такие перемены, когда все это началось? Он должен был уйти на юг еще тогда, после победы над Таргасой, его ни коим боком не касалось то, что станет с этим королевством, равно как и с соседним Цахиром, король которого предал его, за что и поплатился жизнью. Тогда зачем же он остался? Перетерпел и ненависть народа, и риск возможных покушений на себя, и неприятие министров? Он все перетерпел и поднял из руин страну, которую сам же и сровнял с землей... Поистине безумные поступки! Что же его на это побудило? Мысль, а какую память о себе оставит людям? Встреча с давно пропавшим сыном и осознание того, что Рой идет той же тропой войны, что и отец? Или его устои поломал упрямый гордый принц, который предпочел изгнание союзу с ним? Как бы там ни было, но Павил чувствовал себя обязанным найти его и постараться как-то убедить вернуться, больше того, хотел, чтоб к этому моменту королевство процветало! Прожив год в мире, в роли пусть и временного, но правителя большой страны, он увидал вторую сторону медали - мужчина, воин может быть не только разорителем чужих земель, но и защитником своей, эта работа и нужнее, и почетней! Если он сможет убедить хотя бы Роя с ним объединиться, они станут щитом трех королевств. Только бы изнутри не ставили в колеса палки, министры и чиновники хитры, жадны и изворотливы без меры, каждый гребет на свой карман. Заветная мечта - поставить во главе всех государств достойных королей: в Ханае - Маю, в Цахире... пока неясно, в Таргасе - Герберта, а он, Павил, в союзе с сыном, возглавит самую сильную в мире армию, против которой не отважиться выступить ни один враг извне. Павил вздохнул, замедлил шаг, почти остановился... Таргаский принц, когда он стал зависим от него? В какой момент перевернулось что-то важное в душе, и ненависть ушла, сменившись непреодолимой тягой, которую он всеми силами пытался заглушить в себе? Оправдывался тем, что ищет принца исключительно по делу, что Герберт нужен для того, чтоб снять с него заботу о стране... Только поэтому помчался выручать его, только поэтому едва не потерял рассудок, увидев занесенное над ним оружие? Черт побери, поэтому теперь боится встречи с ним, ибо не знает, как вести себя, что говорить? Парень попал меж молотом и наковальней, и это тоже по его вине! Сначала он гнобил и унижал его, потом Мальина, придумав во сто крат сильнее муки!.. ...осталось лишь толкнуть резную дверь, но генерал опять остановился. "Ты можешь не входить. Можешь вернуться. Выспаться. Собраться с духом. Зачем опять себя терзать, глядя как мучают его кошмары? Что он в них видит? Может быть, меня? Насильника и палача? Или жестокую развратницу Мальину? Зачем я настоял на всех подробностях и лекарь рассказал?.." Герберт лежал на спине, чуть повернув голову набок, тень от ресниц коснулась бледной нежности щеки, но цвет лица слегка улучшился, и он уже не выглядел таким больным. В который раз его изысканная красота ошеломила Павила, заставив позабыть на время о проблемах и печали. Присев на краешек постели, он прикоснулся пальцами к его руке. Мелькнула мысль: был бы в сознании, так ни за что бы не позволил, а отшатнулся с отвращением в глазах. Ладонь словно сама собой тянулась к золотистым волосам, они такие мягкие на ощупь, после позорного бритья стали еще пышней и гуще... - Простите, не хотел мешать... - тихо сказал лекарь Мальины, - не думал, что вы здесь, Ваше Превосходительство... - Постой, не уходи, - остановил Павил. - Скажи мне, почему он до сих пор без памяти? - Принц приходил в себя и даже говорил со мной. Я дал ему снотворного, ему сейчас лучше побольше спать, пока не выйдет яд. Только одно меня тревожит - его сны. Он мучается от кошмаров и это замедляет действие противоядия, Ваше Превосходительство. - Мне следовало бы тебя казнить, - мрачно сказал Павил. - Как мог такой отличный лекарь пичкать человека ядом? Или тебе без разницы - лечить или губить, черт бы тебя побрал? - Нет, мне не все равно, я не убийца, господин, но королева не оставила мне выбора. И это был не яд, а... как бы вам сказать?.. настой для усиления мужских желаний. Я ведь уже рассказывал, что госпожа с ним делала, и повторять не буду. Скажу одно: тело Его Высочества будет здорово через три-четыре дня, но вот душевное спокойствие так быстро не вернется. Простите, генерал, я трус, хотя боялся больше за свою семью. Ее Величество... п-простите, бывшее В-величество... она могла заставить слушаться себя... - Могу себе представить, - буркнул Павил, поднимаясь с места. - Лекарь, я слышал, что ты навещаешь также лазарет. Может, тебе нужны помощницы, чтобы ходить за принцем? - Не нужно, господин. Ваша... жена, она мне помогает. Кстати, леди владеет техникой гипноза, и даже в большей степени, чем я. Это огромная удача, ведь именно она смогла вывести Его Высочество из состояния апатии, которая ему вредила. Леди призналась мне, что рисковала во время первого сеанса, зная насколько для него болезненно все снова вспоминать, но думаю, что в этом случае риск был оправдан. Надеюсь, вы заметили, что принц даже с лица стал выглядеть гораздо лучше. - Пойду к себе, я тоже крайне утомлен. Когда он полностью придет в себя, немедленно скажите мне. До личных комнат Павил не дошел. Его остановил дворцовый скороход. - Ваше Превосходительство, я послан вас найти! Прибыл лазутчик из Цахира, там непредвиденные обстоятельства. Члены объединенного совета армий ждут вас в тронном зале. "Ну вот, поспал. Что там еще такое? Что за срочность? Как в песне: новый день и новая дорога"... В зале все командиры в сборе, не в том количестве, что накануне, только недавно избранный совет восьми, от каждой армии по два военачальника. Девятый - Рой, десятый - он, Павил. Ханайцы и южане сели слева, таргасцы и наемники напротив, Рой - посредине, словно не желая ни к кому примкнуть. Хм, странное распределение ролей, ну ладно, главное сейчас не это. - Докладывайте, что еще случилось? - Лазутчик сообщил, что в Цахире переворот. Там объявился герцог Крайс, младший брат погибшего год назад короля, и поднял мятеж. Восстанием охвачены столица и несколько близлежащих провинций. Бунтовщики настроены решительно, часть армии тоже на стороне нового правителя. Крайс хочет отомстить, так что война с Таргасой только дело времени, Павил. - Крайс жив? Но это невозможно! Его похоронили год назад в одной могиле с братом. Уверены, что донесение верно? - Мы тоже не поверили сначала и расспросили командиров, кто был в Цахире год назад на погребении. Они ответили, что тело герцога было обожжено, а опознали его только по фамильному кольцу, но Павил, ты же понимаешь, что вместо брата короля могли подсунуть под шумок кого угодно. - Какая численность его полков? Кто это - кавалерия, пехота, лучники? - спросил Павил. - Около четырех тысяч, точнее наши люди не могли сказать. И еще всякий сброд, разбойники и воры - целая толпа. Крайс призывает свою армию идти в Таргасу отомстить за поражение в войне, но разве это не безумие? С таким немногочисленным и разобщенным войском у них нет шансов победить. - Для мести хватит даже тысячи, особенно сейчас, когда в Таргасе только пограничные отряды и несколько полков в столице, - нахмурился Павил. - Этот засранец выбрал время идеально, и если не дурак, то постарается напасть быстрей. Надеюсь только, что немного времени у нас в запасе есть. Войска, что направляются в Цахир, знают о смене обстановки? Как далеко они сейчас от столицы? - Пять дней пути. - Я догоню их! - Рой вскочил со стула. - Не время мне отсиживаться здесь, в Ханае! Мы перехватим армию безумца и побьем! - Согласен, поезжай немедленно. Это касается и армии Таргасы, мы тоже выступим в поход уже сегодня. Где Сет, надеюсь, он не выехал еще на поиски Мальины? - Они готовы в путь. Завтра с зарей отправятся. Мы допросили всех ее телохранителей и опознали мертвых. Все здесь, нет только одного. Некий Улис Монтера де Лакруз, единственный сын графа Джоэля из Мескены. Сейчас это провинция на западе Цахира, а прежде там... - Я помню это маленькое королевство, - поспешно перебил Павил, не желая вспоминать родину Сильвии и учиненную его войсками кровавую бойню. - Сет собирается туда? Кстати, Мальина может выбрать путешествие с бродячими артистами, как наиболее надежный способ скрыться. Ей эта братия знакома. У них есть странный кодекс чести, они не выдают своих, пусть даже приютили новичков вчера и если даже знают, что они воры или убийцы. Где Сет? Я должен с ним поговорить. Герберт Проснулся оттого, что кто-то на меня смотрел. Чуть приоткрыл глаза - Павил... Зачем он тут опять сидит? Меня смущало и нервировало то, что он так близко. Казалось, воздух в комнате, и тот пропах кровавым генералом. Его дыхание и звук движений, скрип стула, на котором он сидел, хруст пальцев, иногда какой-то тяжкий вздох... Черт, Павил, уходи, я не хочу и не умею говорить с тобой. Да и о чем? Из разговоров с лекарем и леди Сильвией я знаю все, что мне необходимо знать. Мальину свергли, но она сбежала, теперь ее пытаются найти и наказать. Впрочем, есть поважней дела, чем поиски змеи, и обстановка в королевствах непростая, так почему же лучший полководец вместо того, чтобы вести войска, торчит затычкой у моей постели? - Герберт, ты как? Проснулся? Тебе лучше? - вот же еще одна заботливая нянька. Заметил, что ресницы дрогнули, и сразу начал проявлять внимание к моей персоне. Придется открывать глаза и что-то отвечать. - Все хорошо... Павил. Я выспался и я здоров, - сказал я, избегая прямого контакта с его холодными серыми глазами. - Но лекарь не дает мне встать и обращается как с древним стариком. Я не могу и не хочу больше лежать. Немного тренировки и я снова буду полон сил. В глазах Павила странная тоска. Ну в самом деле, что это такое? Когда он был врагом, когда гнобил и унижал меня, я знал, как мне себя вести и как бороться с этим человеком. У нас было по-честному, без лишних сантиментов: он - победитель и хозяин жизни, я раб, униженный, но непокорный. Я обзывал его, плевался и рычал, я ненавидел и горел желанием порвать его на части. Мне нравилось играть с огнем и доводить его до бешенства, я не боялся быть наказанным и принимал физическую боль за благо, я балансировал на грани, чувствовал себя уверенно и даже иногда наглел. Но вот такого Павила, который смотрит на меня с тоской и спрашивает о моем здоровье, такого Павила я победить не мог, и это злило, выводило из себя, тревожило и волновало. Помимо воли я тонул в его глазах, хватаясь за свое упрямство, словно за соломинку. - Яд из тебя еще не вышел, Герберт, - сказал мне этот незнакомый человек, к которому не знал, как относиться, - так что не торопи события и отдыхай. Я бы хотел, чтоб ты вернулся и стал тем, кем назначен быть с рождения - законным королем своей страны. - Твоей марионеткой? - хмыкнул я. - Нет, не хочу. Моя страна уже не та, что до войны, я тоже изменился. Рабство и плен... они сожгли меня дотла, но вместе закалили! - Я, наконец, сумел вернуться к той привычной роли, что прежде помогала мне в общении с Павилом. - Если действительно желаешь мне добра, то отпусти. Я встану в строй как рядовой солдат и выполню свой долг! - Герберт, я понимаю, у тебя нет никаких причин мне доверять. Я не умею объяснять свои поступки и просить прощения. Скажу только одно: я был неправ, перенеся гнев с твоего отца на невиновного тебя, и этот гнев сыграл со мной плохую шутку. Всю жизнь я воевал, чтобы теперь понять всю тщетность войн. Сейчас мы делаем попытку избежать новых кровопролитий, но это тяжело, ибо народы и правители привыкли к лязгу мечей и запаху пороха гораздо сильней, чем к аромату хлеба и спокойной жизни, и в этих обстоятельствах ты нужен своему народу! - Ты знаешь, что сейчас я не могу стать королем! - с трудом ворочая языком, выдавил я, словно бы заставлял себя сказать эти слова. Воспоминания о том, как мое жалкое тело сплеталось с женской плотью в унизительном экстазе, заставило меня заскрежетать зубами. - Мальина... поломала что-то важное во мне, исправить это можно только поквитавшись с ней! - Герберт, мне очень жаль, что по моей вине тебе пришлось пройти через такие испытания, - он вдруг подался вперед, положив обе руки на мои плечи, и я замер, чувствуя как отчаянно колотится в груди сердце. - Люди устроены так, что им свойственно иногда ломаться, но они могут также и перешагнуть через страдания и боль и стать еще сильней, чем были раньше... Я сжал до хруста пальцы в кулаки и оттолкнул его. Проклятье, почему? Стоит ему меня коснутся, и мир летит в тартарары! Он враг, насильник, мерзкий негодяй! Он унижал меня, хотел сделать своей собакой, из-за него я превратился в полное ничтожество! Так почему, черт побери, когда он рядом, я забываю обо всем и все это ему прощаю? Несостоявшийся физический контакт толкнул меня на откровенность. Прямо взглянув в его горящие глаза, я с гневом выкрикнул все то, что мучило меня уже давно, что не давало мне покоя, что унижало и лишало сна. - Это дежурные слова, Павил, а настоящего кошмара ты не в состоянии понять, ты не был в жалком положении тряпичной куклы! Эта бесстыжая змея хотела превратить меня в свою подстилку, в покорного постельного раба, и с помощью отравы старика ей все удалось. Я ненавидел эту суку всей душой, но я ее желал, и дело даже не в самом совокуплении, на это мне плевать - она заставила меня просить ее о близости и ползать на коленях, я умолял ее и ползал, не в силах вынести телесной пытки. Теперь всю жизнь мне вытравлять из памяти те несколько развратных дней, когда гадюка наслаждалась полной властью надо мной, играя словно кошка с мышью. Я чувствую себя испачканным насквозь, и все это при том, что не был никогда особенно охочим до утех в постели с женщиной, мне больше нра... Я чуть не ляпнул лишнего и прикусил язык, страшась взглянуть на Павила. Желание рассказывать исчезло так же, как и появилось, а в щеки полыхнул неудержимый жар. Я что, действительно чуть было не признал, что меня больше тянет на мужчин? Дурак, с чего я это взял? Да, был один солдат в моем ближайшем окружении, за ним я часто наблюдал со странным для себя волнением в груди, но что с того? Ромуль погиб пять лет назад, так ни о чем не догадавшись, да и о чем он мог бы догадаться, ведь я ничем себя не выдал. А Павил? Он был тем, кем я подспудно восхищался, еще не будучи знаком с ним лично, кто пробудил во мне похожее волнение, однако поражение в войне и рабство вытравили из души зародыш смутной тяги к этому мужчине и породили ненависть... до дня, когда он поимел меня в той комнате у спальни моего отца. С тех пор я не сумел бы внятно объяснить, что чувствовал к нему. Все поглощали ненависть и гнев, но не они были причиной моего побега. Но что тогда? Сейчас, подняв глаза на генерала, я ясно понял, почему сбежал, но принимать мне эту правду не хотелось... - Герберт, ты знаешь, почему я здесь? - Остановись и ничего не говори, - мне почему-то стало страшно. - Когда тебя похитила Мальина, в моих глазах угас весь мир, - он словно бы не слышал моих слов. - Я ринулся в Ханай, поставив мир на грань новой войны, но не жалею ни о чем. Ты жив и это главное, мой принц. Лежи и отдыхай, не думай о Мальине. Когда поймаем чертову змею, она за все ответит, обещаю. Если захочешь, я отдам ее тебе для справедливого возмездия за все! "Прости, Павил, но этого не хватит. Я должен сам ее найти. Только тогда я справлюсь с демонами страха и позора, терзающими мою попранную гордость". Я не ответил и прикрыл глаза, старательно изображая, что устал и собираюсь спать. Прошел короткий миг, а может быть неимоверно длинные часы, а он еще сидел возле меня, не собираясь уходить. "Ну и сиди, раз делать нечего", - проваливаясь в беспокойный полусон, подумал я и вдруг застыл, почувствовав прикосновение его руки к своей щеке...