Я никогда тебе не покорюсь

В каждом движении Сильвии угадывалась опытная сиделка. Ни лишнего движения, ни суеты, ни страха при виде крови - она действовала четко, уверенно и со знанием дела. - Мой мальчик, очень жаль, что ты так сильно пострадал, - негромко приговаривала она, осторожно переворачивая сына на здоровый бок и обтирая влажной тканью его длинную костлявую спину, - но рада, что твое беспомощное состояние дало мне возможность поухаживать за тобой. Здоровый ты бы до себя меня не допустил. - Ууу... - промычал раненый, как бы подтверждая слова своей матери, - ыыы... - Я знаю, больно, милый, потерпи, - ласково приговаривала она, продолжая свое занятие. - Ты сильный, справишься, иначе быть не может. Я видела и хуже раны на войне, мне довелось, недолго, правда, служить в столичном лазарете моей маленькой Мескены, пока меня не продали в рабыни твоему отцу... Ты ничего не знаешь про своих родителей, так получилось, что ты вырос сиротой. Когда-нибудь я расскажу тебе о тех далеких временах, когда я оказалась в доме у Павила, если, конечно, ты захочешь слушать... Она вернула Роя на прежнее место, засучила на нем штанины легких холщовых штанов и принялась обтирать икры и лодыжки, невольно любуясь изяществом линий длинных ступней. - Ты так же тонок в кости, как мой младший братик, пропавший без вести в войну. Я до сих пор не знаю ничего о том, что с ним тогда случилось, - Сильвия грустно улыбнулась. - Когда Павил завоевал нашу страну, семья князей Кер Кайла погибла одной из первых. Отец успел меня укрыть в лечебнице, но это помогло ненадолго. Предателей везде хватает, вот кто-то и открыл врагам всю правду обо мне... О, что же это я опять о грустном? Я не кляну Павила за свою судьбу, преследовал мою семью не он. Меня он никогда не обижал, и в том, что нас с тобой украли у него, Павил не виноват. Если бы я не была такой смазливой на лицо, тебе не довелось бы испытать сиротство... Полог открылся и вошел Павил. Она взглянула на него и тут же отвернулась, словно считала себя в чем-то виноватой. - Как ваша миссия в столице Цахира, все хорошо прошло? Я волновался за тебя, - Павил задал жене простой вопрос и ждал такого же обычного ответа, но Сильвия по-прежнему не поднимала глаз. - Что-то не так, ваша команда пострадала? Напрасно я тебя не задержал, даме не место на войне... - Я на войне уже давно, Павил, - вздохнула Сильвия и встала, наконец, навстречу мужу. - Мы справились с заданием и открыли городские ворота в условленный час. Никто из нашей четверки не ранен, и город взят на удивление легко, оставленный там полк почти не оказал сопротивления. - Но ты какая-то потухшая, в чем дело? Расстроилась из-за Гохе? Он сильный парень, справится. - Я знаю, - она оглянулась на сына и понизила голос. - Но я должна покаяться в своем грехе. Бог наказал Гохе из-за меня... - Какие глупости иной раз способна сказать даже умная женщина, - остановил Павил ее самобичевания. - Твой грех? Если уж сравнивать грехи, мои неизмеримо тяжелей. А ты, да в чем ты можешь быть грешна? Стала любовницей другого? Не ты ли первая сказала мне, что наша связь с тобой давно оборвалась? - Но ты пока еще мой муж, Павил... - Я был им, двадцать лет назад, и я не смог вас уберечь, тебя и сына. У меня никогда не хватало времени на семью, вы часто оставались одни, поэтому ваше похищение и стало возможным. Сильвия, целый кусок жизни, который я должен был посвятить вам, моим близким и любимым людям, я занимался совершенно другими вещами, которые не дали мне ничего, кроме проклятий тысяч людей, которым я причинил боль. Наше время как супругов и любовников давно кануло в лету, и ты не должна корить себя за то, что отдала свое тело Сету... - Павил! Как ты узнал? - Я не слепой и видел, как вы смотрите друг на друга. Сет мучился и злился, он думал, что отправившись в поход, избавится от наваждения любви, но ты последовала вслед за ним, и я не останавливал тебя. Сильвия, я до сих пор тебя люблю, ты дорога мне и ты мать моего единственного сына, поэтому меня не может не беспокоить произошедшее, но я не святой мученик и все, что могу сейчас сделать - отпустить тебя и пожелать счастья! Он приподнял за подбородок ее лицо и заглянул в наполненные слезами изумрудные глаза. Их взгляды встретились, и леди в первый раз печально улыбнулась. - Но наш Гохе... он избегал меня, узнав о том, что я его родная мать, а уж теперь, когда я изменила тебе, и вовсе покроет презрением, как падшую женщину... Хотя, о чем я говорю, ведь это правда... - ее губы сжались в тонкую скорбную линию, голос прервался. - Король Таргасы, он имел меня все эти двадцать лет, ежедневно изощряясь в утонченных унижениях. Он обращался со мной, как со шлюхой, и именно поэтому я всеми силами пыталась ей не стать, хотя бы наедине с собой. Я собрала в кулак всю свою волю, только во сне позволяя себе быть слабой и продолжать надеяться на избавление от мук. Возможно, только это и научило меня верить в лучшее. И вот теперь, когда мужчина в первый раз за всю мою жизнь отнесся ко мне как к равной, я не смогла перед ним устоять... Но сын, я чувствую себя испачканной и грязной, Павил, хотя и не жалею ни о чем. - Гохе... Рой Найлз, он взрослый парень, Сильвия, и вырос вдалеке от нас. Не нужно ждать от него скорых проявлений сыновней любви, хотя я очень надеюсь, что со временем он сможет привыкнуть к тому, что у него есть родители, и принять этот факт как должно. Здесь был столичный лекарь? Что он сказал о состоянии Роя? - Этот хирург - мескенец, Павил, - немного оживилась леди, - я в юности его немного знала. Наша наука врачевания гораздо лучше остальных королевств, так что я очень обрадовалась, увидев знакомое лицо. Он осмотрел Гохе, сказал, что лекарь хорошо почистил рану и дал настой целебных трав. Такого ваши лекари не знают, он хорошо вытягивает гной, только менять повязки надо очень часто. Я позабочусь о Гохе, мне это в радость, Павил. А ты иди, я знаю, у тебя всегда немало дел... Да, и еще, могу ли я спросить? Принц Герберт, он с тобой? - Да. Герберт здесь. - У вас... прости, наверное, я не должна, но все же... что-то сдвинулось в лучшую сторону? - Хм... И о чем мы говорим с тобой, жена? Тебе самой не кажется все это ненормальным? - Значит, не сдвинулось... Хотела бы помочь тебе, только не знаю, как... У двери лечебницы генерала ждали два известия. С голубиной почтой прибыло сообщение от королевы Амаи, которая настоятельно просила доставить раненого Роя на лечение в Ханай. Второе передал встревоженный оруженосец Герберта: ни принца, ни его коня в лагере нет... - Он далеко уйти не мог, - запыхавшись, едва выговорил он, - скорей всего поехал в сторону Мескены. Если послать отряд... - Что я добьюсь, если последую за ним и заставлю вернуться? - пожал плечами Павил. - Погоня унизит его и ожесточит, но не заставит изменить своим планам. - Но можно ведь подстраховать его, послав по его следам надежных людей. - Появление группы чужаков только привлечет к принцу ненужное внимание, - резонно возразил генерал, - и подвергнет его лишней опасности. С ним будет все в порядке, - эти слова прозвучали не слишком убедительно даже для самого Павила, он понял это и нахмурился еще сильней. - Я повторил ту же ошибку, что и прежде, - пробормотал он, ни к кому не обращаясь, - даже не попытался с ним поговорить. Увлекся играми в семью, оставил одного и не заметил, что творится с парнем... - Ваше Превосходительство, раз нежелателен отряд, позвольте мне поехать догонять... - Нет, я пошлю кое-кого поопытней тебя! Здесь нужен грамотный лазутчик и смелый боец, умеющий стать незаметной тенью. Павил повернулся и пошел в штабную палатку, изредка кивая головой приветствовавшим его командирам. Только теперь он осознал, насколько велика усталость последних напряженных дней, высосавшая из него все силы. Рой, Сильвия, принц Герберт... Похоже, что новость о его исчезновении уже распространилась по лагерю. Догадываются ли подчиненные о том, какие мысли терзают сейчас их железного полководца, что мучает его, о чем он сожалеет? Впервые остро пожалел, что столько наследил по миру. "Меня тут же узнает всякий, где бы я ни появился, а так хотелось бы все бросить и помчаться следом. Вместе искать проклятую ханайку, найти и раздавить как слизняка, а после, упоенные победой... нет, черт, я становлюсь сентиментальным дураком! Захочет ли он вообще ко мне вернуться?" *** Герберт Я точно потерял рассудок, если решился на побег. Еще вчера я никуда не собирался, даже не думал... нет, я думал, и довольно часто, но как-то вскользь, откладывая поиски Мальины на потом. Опять же, обещал Павилу, что вернусь в Таргасу, и несмотря на двойственное отношение к нему, хотел сдержать обещанное до конца. Так почему же убежал и даже не простился? В этом была и главная загвоздка, и главный мучивший меня вопрос. Мальина точно пичкала меня не только приворотным зельем, но и еще какой-то травкой, превращающей в глупца. Иначе чем же объяснить то состояние души, которое я победить не смог, когда увидел их с женой, воркующих как голубки, возле постели сына? Я что, приревновал Павила к его собственной супруге, идиот? Но я же НЕ ЛЮБЛЮ его, я не МОГУ ЛЮБИТЬ, откуда же такое чувство? Сердце сорвалось с места и скатилось вниз, и я почувствовал себя опустошенным. Мне не хватало воздуха, я задыхался. Потребность вырваться из заколдованного круга странных чувств, куда я сам себя загнал, в тот миг стала совсем невыносимой. Если я не уйду немедленно, прямо сейчас, то точно потеряю все и сдамся, превратившись в тряпку. Война закончилась, мы победили, мое присутствие в войсках уже не нужно. Павил нашел свою семью, свою давно потерянную, бесконечно дорогую леди, а вот о чертовой ханайке словно бы забыл! Что ж, даже лучше, это миссия моя! Пока не посчитаюсь с ней, не обрету себя! Я посмотрел вокруг - все чем-то заняты, моих таргасцев нет, прощаться не с кем. На сборы мне хватило несколько минут. Взял две дорожные сумы, зашел в конюшню, оседлал коня. - Позвольте вас спросить, куда вы направляетесь, Ваше Высочество? - сунулся конюх. Проклятье, он меня узнал! - Ты кто такой, чтобы допрашивать меня? - возвысив голос, строго спросил я. - И почему я должен перед тобой отчитываться? Освободи немедленно дорогу и забудь о том, что видел меня здесь, тебе понятно? - Да, господин! "Пока все идет хорошо, - оглядываясь на едва различимый позади лагерь, подумал я. От сердце отлегло, но к своему удивлению, я ощутил такую вселенскую потерю, словно навсегда оставлял за спиной самого нужного и дорогого на земле человека. Я сжал себя в кулак и начал думать о деле. Откуда начинать искать? С Мескены? Возможно, что Мальина действительно поехала туда, но сучка не из тех, кто ищет укрытия, чтобы зализывать раны. Она предпочитает действовать, бороться и как можно быстрее добиваться своей цели, так что всего скорей, змеюка не задержится в Мескене долго. Ее цель - месть, но напролом она не пойдет и обнаружит себя лишь в том случае, если будет полностью уверена в успехе. Надо опередить ее, но как же это сделать? Где она может быть сейчас и не окажусь ли я снова в дураках, пока гоняюсь за ней по всем королевствам? Однако выбора особого у меня не было, и я гнал коня по лесной дороге, направляясь на север. Много позднее, вспоминая эти дни, свой собственный поступок мне казался безрассудным, но сейчас я совсем не задумывался о возможных опасностях, грозивших одинокому путнику в долгой дороге по охваченному хаосом чужому королевству. В столице Цахира узнал шокирующую новость о неожиданном возвышении моего бывшего оруженосца. К новоявленному военному губернатору я заходить не стал, а переночевал на постоялом дворе. Утром позавтракал, зашел к цирюльнику и изменил прическу. Постригся коротко, как принято в Мескене, велел покрасить волосы в черный цвет, сбрил многодневную щетину, оставив впереди бородку клинышком и тонкие усы. Критически осмотрел себя после всех этих процедур и усмехнулся - кого я думаю обмануть этим маскарадом? Сучка узнает меня в любом обличие, но случайные свидетели запомнят черноволосого парня с усами и смешной бородкой, так что усилия в любом случае не должны пропасть втуне. Полдень застал меня уже на полпути к Мескене, куда я мчался, подгоняемый всеми демонами своих кошмаров. О Павиле не думал, это было слишком больно. За все приходится платить. Я потерялся меж миров, утратил титул и сам смысл существования, я больше не принадлежал себе. Отныне все, чем я живу - месть мерзкой похотливой девке, а Павил и моя безумная тоска - это лишь бред, иллюзия, которой я поддался, будучи ослаблен духом. Нужно заняться делом и тогда все встанет на свои места. Я должен отыскать Мальину и поквитаться с ней, пусть даже самой дорогой ценой. Оплакивать меня все равно некому. Я мчался в Мескену, чувствуя себя потерянным и как никогда одиноким. Был бы я женщиной, наверно, зарыдал, но как мужчина, все-таки не мог себе позволить столь откровенной слабости души и тела. До боли сжав луку седла, я усмирил бушующую в душе бурю и глубоко вздохнул, заставляя себя думать о том, где мне искать ханайскую суку и как одолеть ее при встрече.